Я в восхищении!

Солнце уже давно закатилось над Москвой и теперь ночь во власти мертвецов. После долгих часов крытая ковром лестница опустела от наплыва гостей. Теперь хозяйке бала в спину веяло холодом, и каждый закоулок дышал смертью. — Как Вы себя чувствуете? — чрезвычайно заботливый, тягучий шёпот прогнал все мысли. Дыхание Фагота щекотало шею, — выглядите усталой. Марго с достоинством выдавила слабую улыбку, но взгляд чудно́го фигляра, уже заранее смеясь, уличил её во лжи. — Нет, ну что Вы… всё хорошо, — мягко отблагодарила она беса, погасив собравшуюся на устах иронию. — Это всё? Цепь на тонкой шее делалась всё тяжелее и тяжелее. Колено её сильно распухло, и каждый шаг теперь давался с трудом. — Надо облететь залы, чтобы почтенные гости не чувствовали себя брошенными. Ночь казалась Маргарите чрезвычайно длинной. Полный формальностей бал превратился в множество компаний с искрящимся шампанским в руках. И в каждом случайном звуке рождалась скудная история пышного праздника. Властолюбивые короли, убийцы, безумцы, трусы-разбойники и палачи… двумя словами — приспешники зла. От непрерывно-трескучей болтовни Коровьева кружилась голова. Хотя под аккомпанементы его едких комментариев о гостях боль порой притуплялась. Едва волоча ноги, Марго чувствовала на себе липкие взгляды, слышала позади громкий шёпот, вымощенный из страха, удивления и, конечно же, восхищения. За высоким демоном Марго поспевала, но тут Фагот слегка ускорился. Болезненно морща нос, Маргарита глухо застонала. Естественно, Коровьев не оставил подобное без внимания. — Вам дурно? — вновь интимно понизив голос, спросил он. Марго вскинула голову. За треснутым пенсне она увидела насмешку. Или ей так привиделось. Маргарита старалась не верить в искренность вежливых слов. — Нет, — силы иссякали, но голос предательски не дрогнул. Кровь на лбу Марго сверкала малиновым цветом. Густые ресницы спрятали чёрный бархат её влажных глаз. — Уверены, что не хотите сесть? — тихий вопрос словно окутал заботой, — всего-то на минутку. С каждым шагом сердце её пропускало удар за ударом. Бледность утонченных рук, покрытая едва уловимыми для глаз мурашками. Вот только Фагот их заметил раньше неё. Маргарита шла ровно, но чуть ссутулившиеся плечи выдавали в ней человека, измученного усталостью. Никто из присутствующих этого не видел. Никто, кроме Коровьева. — Уверена, — твёрдо ответила та, продолжая играть в этом спектакле. Губ Коровьева коснулась улыбка. Озорная, с примесью хулигана. Чуть наклонившись, он одним движением достал платок, чтобы почтительно убрать алую капельку возле тяжёлой короны. — Потерпите, — большие ладони в белых перчатках аккуратно обхватили её тонкую жемчужную руку и потянули к своим губам. Одинокий поцелуй на миг согрел нежную кожу, — совсем скоро всё это закончится… — Прекратите делать вид, что вам не всё равно, — с раздражением, но без ненависти бросала Марго. Щурясь сквозь стёклышки, он театрально вздрогнул. — Ох, не велите казнить! Если Вы замёрзните, то я тут же подожгу себя. Волнения мои идут от сердца! — заверял демон нежным баритоном, — хотя вот незадача… моё червонное уже давно не бьётся. — Мягко договорил Фагот прикладывая левую руку к своей груди, будто королева обидела его грубостью. — Довольно! — Злость её вскипела пузырями, словно шампанское в одном из бассейнов. Брови Коровьева медленно поползли вверх. На миг слуга Воланда застыл статуей. Фаготу не нравилась слепая гордыня. Его гречишные очи с легкой красноватой ноткой омрачились. — Вы так красивы с яростью на губах и неотразимы со стойкостью в глазах. Но поверьте, в вашей слабости нет ничего зазорного. — Чёрная Королева не знает слабости, — улыбаясь через скрип зубов произнесла Маргарита. Взор его скользил по лику ведьмы, изучая благородные, но измождённые горем черты. Хотелось поймать на бледном лице новую эмоцию, услышать мысли, уцепиться за краешек маски и отодвинуть эту напускную, но весьма не дурно сыгранную гордость. Похоже, новая королева по-настоящему вжилась в роль. — Не разбрасывайтесь подобными словами, Маргарита Николаевна, — шёпот был спокоен, но холоден и резок, словно пощёчина, — и прошу, не вымещайте на мне злобу. Пальцы правой руки девушки невольно сжались в кулак, и ногти впились в кожу. Маргарита медленно окинула помещение взглядом. Оркестр короля вальсов бил по ушам. Одуряющий запах шампанского с новой силой поднялся из бассейна. Праздные гедонисты давно облюбовали тёмные углы. В тенях они придавались утехам, а томные любители дорогого алкоголя возле колон с важным видом потягивали виски. — Мессир пожалует совсем скоро, — на немолодом лице мельком пронеслась безобидно-лукавая ухмылка, — у нас есть время для танца. Или Вы утомились? Глухое презрительное молчание ни сколько не задевало беса. Бывший регент глядел на неё с приподнятой бровью. Коньячный омут глаз с вызовом тянул Маргариту в пучину безумства, азарта. Он играл с её самолюбием. — Вы даже не представляете, в каком восхищении будут гости, моя королева. Сделав глубокий вдох, она гордо вскинула голову и кивнула. Стараясь не обращать внимания на острую боль, Марго уверенно шла с ним под руку. Мужчины во фраках с похабными лицами и нагие женщины с благоговейными вздохами расступались. Внезапно голая ладонь бесцеремонно обожгла теплом ей талию. Маргарита слегка дёрнулась. Первым желанием было отстраниться, но она заставила себя шагнуть навстречу. Свет от огня играл на скулах, делая острый лик демона мистическим. Нечисть вокруг них стала бесконечной каруселью вспышек, расплывающихся в картину импрессиониста. Плавно скользящие руки крутили её в очередном повороте. Мрачная усмешка упорхнула с лица Коровьева, когда он взглянул в покрасневшие глаза напротив. Раз за разом звучал глухой стон сквозь плотно сжатые красные губы. — Дам ещё один совет, — следующие слова звучали прискорбно, — с напускной гордостью отныне не перебарщивайте. По тонкой шее словно прошёлся художник красной кисточкой. При каждом резком повороте дорожки багровых струек бежали вниз. После стука каблуков от шпилек на полу блестели пятна крови. Кружась в танце, Маргарита боялась заплакать или, ещё хуже, повалиться на пол. Озябшие пальцы вцепились в широкое плечо мертвой хваткой. — Мы можем в любой момент остановиться, одно Ваше слово и… — Неужели я так плохо танцую? — спросила она онемевшими губами свою гордость, по-новой разгуливая. Коровьев не сдержал короткого, немного истеричного смешка. Последние отголоски гордыни подобны сопротивлениям мухи в паутине. — Отнюдь, моя алмазная донна! — с притворной досадой вздохнул он, ловко поправив бесполезное пенсне. — Отнюдь! Беззвёздная ночь его очей припала к засохшей крови, к свежим царапинам, к линиям венозной синевы. Всё это «украшениями» блестело и струились по измученному телу. Бывший регент видел, как теплилась новая жизнь. Когда-то унылое существование Маргариты покоилось не только на дне её глаз, но и было выковано кричащей росписью на лбу. Увы, этого долгое время никто не замечал. Однажды девушка повстречала Мастера, и писатель стёр эти давно впитавшиеся чернила и подарил простое счастье: быть любимой музой непризнанного гения. Сегодня бал полнолуния ломал внутренний стержень. Скинул житейских бурь венец и многолетние тугие оковы. Они мешали не только жить, но и свободно дышать. С праведным гневом, с той самой червоточиной в душе и с торжеством возмездия за её любимого человека она стала злой. Маргарита горевала по Мастеру, тосковала по их игре в спасителей. Скучала по временам, когда они двое лежали в постели, расцелованные первыми лучами солнца, и впереди у них было только одно - весь день. Но кто-то свыше развел их всегда нежно-сплетённые руки. Мастер исчез, и уже привычная жизнь сломалась на сотню осколков. Как дорогой и столь любимый фамильный сервиз из гостиной. Фарфоровые чашки и блюдца можно заменить, но подобных больше не найти. Всё чаще одиночество навевало скуку, отравой горькой в мыслях оседая, а пустота и молчание становились спутниками. Сейчас режущая боль и мелькающие тени стали давящим комком в горле. Жизнь заиграла в Маргарите, но совсем иная. Наполненная абсурдом вперемешку с надеждой. Она зла на себя, за чувство счастья и за подобную сделку. Сатана, вся его свита и бал мёртвых... поверить невозможно, однако Князь Тьмы вполне реален. Зеркальный пол не усеян скелетами, а шалый бес, чьё сердце не бьётся уже как много столетий, держит её горячею рукою. Фагот с изяществом кружил Маргариту в нескончаемых поворотах. Вальс стал актом, но не воспетой любви или пошлым влечением. Нет. Этот танец - их личное безумие. У Марго есть страсть ко всем, кто делает что‑либо первоклассно. Коровьев был самым прекрасным танцором, с кем ей приходилось вальсировать. Жаль, что при таких обстоятельствах. Длинными пальцами проскальзывал вдоль обнаженной спины, не нарушая границ, не переступая черту. Горько-сладко улыбался, замедляясь, дабы невыносимая боль не свалила на пол его хрустальную королеву, пока она мужественно сжимала немой стон на уже треснутых губах. И вот дирижёр последний раз взмахнул палочкой, дабы музыка стихла. Время текло медленно, но говорят, после долгой и тёмной ночи наступает самый яркий рассвет. — Позвольте ещё один танец? — Он больше не казался ей чудным фигляром. Теперь за треснутыми стёклами, за сеткой морщин и хлопающими ресницами, взгляд Фагота мог ввергнуть даже мёртвого в озноб. Маргарита хотела сползать струной по стенке, громко плакать, сжавшись ужом, истошно выть. В желании утереть нос теперь она смиренности образчик. Девушка приняла жестокую мысль: пока её каменную стену из гордости не разобьёт молот, а надменность не будет отброшена пинком, как бродячее животное, Коровьев станет испытывать снова и снова. — Я устала, — шептала Марго. Неровно, хрипло и ломано, будто старая пластинка, которая спустя долгое время заиграла вновь. Маргарита слышала, как вся эта мерзкая нечисть вокруг них сплетнтчала. На какую-то долю секунды мир погрузился в гробовую тишину, чтобы оркестр заиграл вновь. Коровьев горячо стиснул её обледеневшие тонкие пальцы и приблизился, загородив собой от толпы. — Я в восхищении! — с упоением произнёс он. Как будто Марго самое прекрасное, что рыцарь когда-либо видел. Под дирижирование Иоганна Штрауса и в гуле вечно несмолкающих гостей, голос демона почти и не был слышен умершим грешникам. Совсем не монотонные слова почему-то успокоили раны. Белый платок коснулся шеи, стёр кровь. Рука Фагота вела идеальную дорожку, состоящую из чистой нежности, к выступу ключиц, хлопковая ткань тронула влажный лоб. Ладонь Коровьева легла на бледную щеку в заботливом жесте. Большой палец очертил скулу, в последней раз оставляя горящий след на её коже. На руках его вновь появились белоснежные перчатки. Маргарита взяв Коровьева под локоть, медленно в изнеможении шагнула вперёд, признаваясь ему в слабости под плач музыки, которая правила балом. — Клянусь, Вы с честью приняли моё предложение и с достоинством танцевали. Сейчас же, Вы терпите последние минуты. Ноги девушки подгибались так сильно, что Коровьеву пришлось держать Марго двумя руками, дабы избежать её падения. Наконец Фагот усадил хозяйку бала на возвышение посреди зала. — Ох, моя королева! — вдруг заскрипел хмельным голосом где-то снизу у её ног кот, — я видел танец. Вы были сияющей жемчужиной! На лице Марго мелькнул слабый намек на саркастическую ухмылку. Взгляд её неосознанно скользил по Коровьеву: сощуренные медовые глаза рыцаря вновь сверкали темно-рубиновым цветом глинтвейна, а одинокая серая прядь упала на лоб. Он так и не поправил её после танца. Очи ведьмы замерли на тонких губах, застывших в хитрой улыбке. Склонив к ней голову, Фагот не отказал себе в удовольствии ещё немного подстегнуть уязвлённую гордость Маргариты. — Мой дорогой друг, неужели ты в восхищении? — Естественно, я восхищён! — Громче обычного воскликнул Бегемот. Большая ладонь в белой перчатке обхватила её руку и потянула к своим губам. Одинокий поцелуй вновь согрел нежную кожу. Вскоре на балу появился и сам Воланд.