Аэропорт

—А ты чудной, — с лёгкой издёвкой в голосе подметила девушка, — я таких ещё не встречала… Сразу после сказанных слов она поймала на себе пустой взгляд, в котором, если постараться, можно было прочесть даже раздражение. Парень, Наруками Ю, отложил сделанного из бумажных салфеток журавлика в сторону, не собираясь отвечать на отпущенный комментарий. Наруками Ю был отличником. Он никогда не пропускал занятий, не позволял себе отвлекаться на уроках, делал всё возможное, чтобы держаться первым в списках по успеваемости. Так его научили отсутствующие вечно в его жизни родители, так приучил себя он сам. С подобными достижениями поступить в медицинский университет Токио было гораздо проще, чем являясь просто «успевающим». Однако вот уже который раз он пропускал эти самые важные занятия, и по сторонам от него вот уже который раз на асфальте стояли несколько тяжёлых пакетов с одеждой, которые он будет обязан, как по договору, тащить до самого дома девушки, сидящей перед ним с самодовольной ухмылкой. По началу заниматься подобным было весело. Девушка умела заинтересовать, да и обсуждать с ней те или иные темы оказалось редким удовольствием, пусть и иногда разговоры эти переходили в грязные сплетни. Да и была во всём этом какая-то интрига и даже азарт, сбегать с уроков с самой богатой и привлекательной девушкой во всей школе. Но становилось уже…скучно. К тому же юноша уже давно понял, для чего и для кого они разыгрывают подобные свидания, и с возникнувшими у Аи проблемами пора было уже что-то делать. Проблема, заставляющая светло-русую девушку приходить к мало-знакомому, только что переведшемся сюда ученику, заключалась во влюблëнности и отчаянных попытках сделать это чувство взаимным. И влюблена девушка была вовсе не в парня, у которого ежедневно просила помощи, поэтому Ю снова перевёл пустой, но настроенный на разговор взгляд, и лишь спросил: —Сколько ещё подыгрывать? —Подыгрывать?.. — опешила Эбихара Аи, ловя мурашки по всему телу от взгляда знакомого, — подыгрывать чему? —Всему вот этому, — обвёл взглядом ближайшее окружение маленького кафе, в котором они сейчас и находились, — у нас что-то на подобии игры в отношения, я правильно помню? Богатая старшеклассница с светло русыми локонами с тяжёлым взглядом отвернулась, явно не желая продолжать разговор. Обсуждать это она не видела ни малейшего смысла, и понять не унимающееся желание парня акцентировать внимание именно на этом она не понимала. Это рушило всю романтику, это рушило зарождающееся внутри неё чувство своего рода теплоты и доверия. Все чувства, которые были характерны влюблённой и счастливой паре, начинали давать свои ростки. Из маленьких зёрнышек явного притворства прорастали стебли реальной привязанности, и не это ли только было важно? Но, кажется, чудной белобрысый новенький такого мнения с ней не разделял. От этого каждый раз становилось обидно, ведь для актёров необходимо вживаться в свои роли полностью, не давая рациональным мыслям завладевать своими чувствами и просто довериться процессу. Кратко, но честно, но всё, что происходило между Эбихарой и Наруками и вправду было не более, чем игрой в отношения. Девушке всегда была понятно лично своя мотивация — пробудить ревность в глазах всего одного баскетболиста, ради которого она была готова устраивать хоть целые спектакли, но мотивацию помогающего ей в этом Ю она понять не могла. Сначала ей казалось, что делает он это из чистых альтруистических помыслов, но смотря сейчас на смятого бумажного журавля, она в который раз понимала: со всей этой игры её напарник получает лично свою выгоду. Правда он сам по себе был закрытым и не шибко разговорчивым, поэтому у притворщицы не было и идеи, почему и зачем тот продолжал вместе с ней играть в эту игру. Наверное, как и всем вокруг — репутация парня самой богатой и шикарной девушки явно была бесценной. Не мог же он и вправду… Просто хотеть ей помочь? —А ты зануда по натуре, да? — сощурилась Аи, под столом пиная в ногу собеседника, — всё упоминаешь и упоминаешь это. Да какая разница? Тебе не нравится моя компания? —Я не понимаю, почему нельзя начать отношения по-настоящему, — наклонился вперёд Ю, отвечая тем же игривым жестом под столом девушке, — и не проходить рядом с Ичижоу, как иностранные шпионы, а по-настоящему… свести его этим с ума. —Прикалываешься? — напряглась слегка Аи от сказанного, — это ты так шутишь? —Да, давай так, — гордо улыбнулся парень, вставая из-за стола и беря кучу магазинных пакетов под руку, — прямо сейчас пойдём ему и скажем. Что ты, Эбихара Аи, встречаешься со мной. —Чт.? И даже если тащить на себе настолько тяжёлые пакеты с настолько брендовыми вещами было целым испытанием на физическую устойчивость, похлеще всяких тренажëров в спортзале, Ю было необходимо сейчас схватить девушку за руку и буквально заставить её идти обратно в сторону школы. Тело Аи же всё вмиг стало ватным, поэтому сопротивляться особо настойчивой силе парня она не могла. Что-то внутри неё связалось нервным узлом, стоит ей только представить подобную сцену перед глазами: становилось не на шутку плохо. Очень плохо. Она лишь болезненно замычала, осознавая, что не способна даже сформулировать в конкретные слова все напавшие на неё мигом страхи. Ведь это было глупо, так? Бояться того, что парень, тот самый парень, для ревности которого ты выработала подобный план, уже даже посадила на свой личный повадок Наруками, потратила немалые деньги на зарплату за его услуги, узнает, что она занята. Но почему ей было так страшно? Она ведь и добивалась того, чтобы он был об этом осведомлён, чтобы злобно продолжал пропускать баскетбольные мячи, отвлекаясь на с сотню мешающих его вниманию мыслей, и каждая была бы только о ней одной. О том, как она, такая роскошная и богатая, забыла о своей безнадёжной влюблённости в Коу Ичижоу и выбрала совершенно другого парня. Но чем ближе они продвигались к спортзалу школы, тем ярче становились разговоры других учеников в коридорах, слышнее запах чьего-то обеденного перекуса и проводимых в кабинете химии опытов, неприятнее натирали школьные туфли, заказанные специально на один размер меньше её натурального размера ноги. Чтобы она была миниатюрнее, чем уже являлась на самом деле. Красивой. Её ладонь вспотела в не отпускающей руки Ю, и всё в один миг показалось таким совершенно уродливым, что в районе её губ образовался отчаянный крик. Но крику не суждено было вырваться наружу, всё внутри неё занемело, а дверь спортзала тем же временем, как в замедленной съёмке, начала открываться. Никто не обратил на вошедших никакого внимания, продолжая игру. Все чувства девушки смешались со скрипом специальной для игры обуви по начищенному паркету спортзала, и растворились со свистком судьи, гордо выкрикивающим новый «трёхочковый» одной из команд. Аи жалобно посмотрела на Ю, чувствуя внутреннюю дрожь и одолевающий её нездоровый румянец на щеках. Всё, что будет происходит дальше, станет для неё самым большим унижением за всю её жизнь. И пока белобрысый парень, уверенный в каждом своём решении и начинающим приходить в действие бесповоротным для Аи поступке, раскрыл рот, чтобы прокричать со всей силой страшные для девушки слова, она просто убежала. С вырывающейся наружу нешуточной паникой и кружащим голову неврозом старшеклассница вырвала свою ладонь из руки Ю, не обращая больше внимания на неудобную, узкую обувь, разогналась со всех сил и побежала в сторону лестничного прохода. Всё это было просто ужасно, и она никогда больше не хочет это вспоминать и выносить. Как с одним единственным заинтересованным из всех баскетболистов взглядом синих, необычных и харизматичных, весёлых глаз, к ней пришло осознание, от которого она пыталась бежать ещё с самого первого дня её первой влюблённости: Коу Ичижоу не будет засыпать со злостью по ночам, думая, что у Аи есть парень. Коу Ичижоу не будет пропускать голы и портить свои игры в порыве негативных эмоций оттого, что у Аи есть парень. Коу Ичижоу не забросит учёбу, Коу Ичижоу не переедет из Ясоинабы, Коу Ичижоу не потеряет себя в слепой к ней любви и злости за то, что Аи досталась не ему. Для Коу Ичижоу не произойдёт ровно никакой трагедии или личной драмы, не произойдёт никаких изменений независимо оттого, скажет ли что-то тому Ю, или нет. Потому что Коу Ичижоу никогда не испытывал к Аи Эбихаре никакого интереса. Выбегая на крышу, девушка со стремящимися нескончаемыми горькими и обжигающими красные щёки струями слёз, с гневом кинула на пол крыши школьные туфли, из-за которых теперь её ноги горели. Её босые ступни тут же наступили на мелкие камешки и гальку, отчего она начала рыдать лишь только больше. Даже не проверив, есть ли на крыше кто-то кроме неё, она издала мучающийся от болезненной правды крик. И стоящая одинокая фигурка на верхушке крыши жалела сейчас себя, словно лишённого жизни человека. Для своего дневника она называла это «отчаяньем незамеченного человека», для раздражающегося сейчас от её криков воздуха она называет это: —Какая же я тупая сука!.. Какая же она тупая сука, ежедневно старается, чтобы превосходить всех по красоте и изящности, вкладывает в себя такие суммы, требует от родителей только самую новую и популярную косметику, получает столько любовных писем, завистливых взглядов других учениц, и даже это не сможет вызвать внутри её любимого Коу и каплю трагедии за отсутствие её внимания к нему. Она даже становилась менеджером его команды, даже если она ненавидит баскетбол. Она узнавала его получше, подавляя в себе гордость наделённой столькими привилегиями девушки, узнавала про него от его друзей, пыталась лучше учить японскую литературу, зная теперь, что это был его любимый предмет… Заказывала ему боксы с дорогими сладостями, которые он так любил, пыталась даже выпросить у родителей собачку, как только узнала, что Коу очень любит пушистых друзей. Подбадривала его после проигрышей, да она!.. Делала всё возможное, только бы Коу Ичижоу обратил на неё внимание. —Какая же я тупая су-ука… — жалобным голосом проплакала девушка, падая на ноги и больно разбивая колени в кровь о жёсткий пол крыши, — су-ука… Внезапно дверь на крышу открылась, что-то было ударом брошено на пол, но с заплаканными глазами и плывущим вокруг от этого пространством, Аи могла лишь увидеть размытый высокий силуэт, в ступоре смотрящий на её уже другое, слишком интимное и точно не для посторонних глаз унижение. Аи вздрогнула, ничего перед собой не видя медленно встала на ноги, и, удостоверяясь что не замечает, пусть даже плохо видящими глазами, движений со стороны незнакомого силуэта, вдруг кинулась в противоположную сторону, тут же чувствуя острую боль во всём теле. Однако это была сейчас неважно, пусть и ощущалось всё её тело словно статуя, сделанная из тяжёлого металла. Раскалённая, металлическая статуя… Легко полетит камнем вниз. Девушка, не медля ни секунды, вцепилась в решётчатое ограждение, помогая себе, неумело, руками и ногами, начала лезть выше за границы, защищающие её от падения с такой не маленькой высоты. И это было так странно, осознавать свои возможные последние секунды. Она никогда не представляла, какого это — падать вниз. Быть может, это похоже на прыжок с парашютом, она слышала о таком от одного из друзей своего отца. Воздух выходит из лëгких, ледяной ветер бьëт прямо в лицо, но чувствуешь себя таким свободным, таким свободным… И больше никто не сможет ей отказать, и больше никто не сможет увидеть еë прожирающую изнутри пустоту. В последний раз оглянувшись на чистое небо, девушка услышала чей-то отвлечëнный возглас. Обращение по имени, к кому-то из школьных приятелей. Такая обычная вещь, присущая каждому подростку… В пьяном от слепой решительности сознании промелькнула мысль: «я тоже хочу услышать своë имя». Быть увиденной. И быть кем-то спасённой… Вновь посмотрев вниз, на удивление чистым взглядом, Аи поняла — вспышкой появившийся в ней страх почувствовать лишь разрывающую еë тело боль, увидеть заплаканные лица родителей, а не умереть с концами, будет последним, что она надеяться оставить после себя в мире. —Аи! Незнакомый силуэт тут же отреагировал, диким рывком кидаясь к пытающейся спрыгнуть вниз, с крыши, девушке. Через пару миллисекунд её обхватили мощные руки, со всей силой тянущие её на себя. Теперь оба подростка лежали на жёстком, но безопасном полу крыши. Оставалось лишь поймать собственное дыхание и осознать, что только что произошло. Аи снова зарыдала, со всей дури начиная избивать спасшего её незнакомца. Её взгляд прояснился ровно настолько, чтобы увидеть наконец-то лицо прервавшего попытку избавиться от порочного круга бесполезных стараний человека. Ю. —Идиот! Для чего?! Ты всё делаешь неправильно! Это всё из-за тебя! Белобрысый юноша вздрогнул всем телом от полных ненависти криков девушки. Он всё ещё не мог придти в себя, но понять, что обвиняют его в чём-то, в чём он совершенно не виноват, он был в способности. И совершенно не зал, что на это ответить, потому что его «фиктивная девушка» находилась сейчас в остром эмоциональном состоянии, и единственное, что от него сейчас требовалось — это увести её куда-нибудь подальше от крыши. Поэтому он быстро обнял её, обхватывая обеими руками и, игнорируя все предпринятые с немалой силой попытки вырваться, вывел её обратно на лестничную площадку. Теперь можно было и уточнить: —Я?.. —Это ты, — криком снова обвинила светло-русая, — зачем нам вообще нужно было идти в этот чёртов спортзал, в чём-то там признаваться, ты ведь тоже знал, что всё это бесполезно! —Бесполезно? —Не будь моим эхом, — прорычала злобно Аи, больно сжимая запястья парня, наконец-то вырываясь из схватки Ю, — ты знал! Это бесполезно! Как бы я не старалась, не работала над своей внешностью, я никогда не буду любима! Даже будучи самой красивой девушкой во всей Ясоинабе! А я создана для любви, слышишь меня?! —Аи… Девушка, только сейчас заметив брошенные на пол лестничной площадки собственные же пакеты, вспомнила вдруг о вазе, которую она купила специально для… хотя какая теперь разница? Какая во всём этом теперь была разница? В его подаренном на днях букете, сделанным из местных цветов, в его робкой улыбке, подаренной ей на тренировке утром?.. —Не больше, чем хорошая подруга! — Эбихара сразу нашла запрятанную на дно одного из розовых, мелонновых пакетов. Дорогая ваза для самого дорого её сердцу подарка. Раздался страшный дребезг, и в этот раз Ю среагировать уже не успел, теперь наблюдая за лежащими на полу многочисленными осколками дорогого и хрупкого хрусталя. С цветочным узором… парень снова невольно вздрогнул, представляя, что в таком бы состоянии сейчас могла лежать и сама девушка, на асфальте рядом со школой, вся распадающаяся на тысячу кровавых осколков… —Аи! — теперь поднял голос и Наруками, приходя в себя от испуга с каждой секундой всё больше и больше, — заканчивай, быстро. Виновница лишь посмотрела на стеклянный мусор, который секундами ранее значил для неё не меньше, чем один из немногих подарков Коу. Её обветренные от криков и слёз губы вздрогнули, и, приняв попытку пойти в сторону стоявшего на месте ровно Ю, она сразу же вступила в один из многочисленных осколков. Но это ощущалось не больнее, чем набирающий обороты с каждой минутой ужас происходящего. —У тебя с головой… —Заткнись, — в слезах ответила девушка, — заткнись, заткнись… заткни-ись… С каждым новым словом её голос дрожал лишь только сильнее, и новая порция слёз имела больше раскаивающийся и испуганный характер, нежели озлобленный. На это смотреть было даже больнее, чем на тот факт, что они вряд ли теперь могут отсюда выйти. Ю не до конца понимал, почему именно Эбихара воспринимала происходящее так близко к сердцу, но он очень хотел это понять. Если и был какой-то способ в том, чтобы её успокоить, он был уверен — это был разговор. Больше никаких действий, иначе он мог сделать только хуже. Но какой разговор сейчас нужен был Эбихаре? —Хочешь, я уеду? —Что? Девушка опешила, поджимая к себе раненую ногу и с заплаканными глазами смотря на Ю. —Вот так… Наступило молчание, в котором Аи судорожно пыталась понять только что сказанное своим фиктивным парнем. Это не имело никакого смысла, однако слёзы остановились, а её брови приняли слегка хмурый вид, подключаясь к её попытке решить эту внезапную головоломку. Внезапно в голове девушки возникла сцена, где она, как самая настоящая героиня мелодрамы, с наполненным до нельзя чемоданом стоит в аэропорте, упивается беззвучно своими тихими слезами и смотрит вслед уходящему от неё в сторону турникетов Ю. По громкоговорителю конечно бы объявили посадку на их самолёт, на который ей уже было не суждено попасть. А чудной парень начнёт свою новую жизнь, в которой он точно заблудится один на один с собой. Ей вдруг показалось, что он обязан не пройти паспортный контроль, обязан быть остановленным на границе по той или иной неизвестной ей причине, и пока она стоит совсем одна в огромном зале ожидания, держа в руках перевешивающий все её эмоции и чувства чемодан, молча его ждёт. Потому что высокий белобрысый парень вернётся к ней из той стороны турникетов. И скажет так обеспокоенно: «без меня здесь ты пропадёшь». —Не уезжай, Ю… —Не буду. Девушка закрыла лицо руками, вспоминая про свои короткие рукава, о которые было невозможно вытереть слёзы и проклиная себя за нелюбовь к пиджаку, который заставляла их носить Старшая Ясогами. —Эти осколки не должны здесь быть. —И ты не должна так… всё это делать из-за… Аи, ты создана для любви, — попытался в который раз подобрать нужные слова Ю, — и я… —Как ты сказал сегодня?.. Почему нельзя начать отношения по-настоящему?.. — в висках зазвучало объявление об отбывшим рейсе, — я же всё-таки достойна любви, да? Я ведь нравлюсь хоть кому-то, иначе бы… Наруками закусил губу, отпуская взгляд в пол и уже даже не предпринимая попыток придумать план по тому, как им отсюда выбраться. И как исправить направление того русла, в который двигался их диалог. Но он точно знал, что единственное, что требовалось от него в данную секунду — это спасти утопающую в отчаянии Аи. —Да, — глухо перебил юноша, — ты достойна любви, но почему Аи Эбихара не может осознать, что в первую очередь… что человек, чей любовью ты должна дорожить по-настоящему, это любовь… самой Аи Эбихары? Находящаяся в аэропорту светло-русая девушка отпустила чемодан, наблюдая за медленными шагами парня, которого она так ждала. —Что? —Ты… готова была прыгать с такой высоты из-за того, что твои чувства невзаимны, — полушёпотом напомнил Наруками, устанавливая с девушкой зрительный контакт, — неужели… тебя это никак не напугало? —Ты не знаешь, о чём говоришь, — испуганно произнесла, больше для себя, девушка, — Коу… единственный, кто хотя бы не против дружить со мной. Он очень благородный и искренний, знаешь, что бы он сказал, если бы ты и вправду тогда.? Наруками не шелохнулся, ожидая продолжения того самого монолога, которого он и добивался. —Что… он видит меня только, как подругу, и… что ему нравится эта… дура Сатонака, потому что дура Сатонака очень целеустремлённая и смелая. И пока эта дура Сатонака чуть ли не всю жизнь посвящает этой своей… чем бы она там не занималась, я лишь потратила сотни и больше тысяч йен на какие-то чёртовы безделушки… Эбихара исказила лицо в отвращении, дрожащими руками снимая с себя дорогие серёжки из золота и кидая их в общее крошево стекла. Она принялась с нажимом, быстро-быстро размазывать косметику по лицу, на пальцах видя лишь пурпурно розовые тени и подобранную специально под её форму губ и цвет глаз помаду. —Даже косметику не могу до конца оттереть, — с настоящим отчаяньем в голосе заключила Аи, — знаешь, почему?.. Потому что тушь — водостойкая… Потому что… даже если я расплачусь, я бы выглядела как самая красивая девушка во всей… В районе груди Ю что-то болезненно замерло. Оба подростка услышали приближающиеся к ним неспешные шаги, но никто из них на это уже не реагировал. —В итоге-- моя красота ни гроша не стоит перед сильным характером… А у меня при этом, лишь пустота! Быстрым движением Аи подняла осколок с пола, для этого снова вставая в раскрошенное стекло уже повреждённой ногой, дабы сохранить баланс, и приблизила его к горлу. Внутри белобрысого парня время перестало идти, однако на пол полетел лишь любимый, розовый чокер Эбихары и ни капельки крови. Но Ю понимал, что для настрадавшейся девушки по интенсивности боли это могло отдаваться точно так же, как при придуманным в голове юношей тревожном сценарии. —Ты вовсе не… ты вовсе не пустая, Аи, — в полголоса произнёс парень, — никогда так про себя не думай. —А что думать? На парня теперь был обращён полный усталости и отрешённости от себя же взгляд, перед которым он понятия не имел, как себя вести. Наступила тяжёлая тишина, прервавшаяся, как будто так и должно было быть намного раньше, возгласами дошедших сюда по своим делам старшеклассников: —Что у вас здесь произошло?! —Авария, — без интереса в голосе ответил Ю, — никогда не видели разбитого стекла? Два пришедшие на выручку парня переглянулись взглядами, полными подозрения. Однако разбитое стекло они видели, и даже знали, как его нужно убирать и где лежат в школе нужные для этого приборы. Не говоря ни слова, старшеклассники поспешили вниз, одним лишь жестом показывая парню с девушкой, что они вернуться с минуты на минуту. —Тебе нужно в медпункт. Я побуду с тобой. —Мне нужно домой, Наруками. —Я… — юноша растерянно посмотрел на Аи, — ты попросила меня не уезжать. Я не уеду. Боль в глазах сменилась чистым удивлением явно не ожидавшей услышать продолжение подобной глупости, явно сказанной лишь для снятия её истерики. Через десять минут оба подростка сидели уже в медпункте, девушке уже успели наложить самый простой бинт на ногу. Её школьные туфли были принесены сюда самим Наруками, вместе с пакетами. Пакеты теперь казались ненужной тяжёлой ношей вдвойне оттого, какими ненужными они казались ему часом ранее. Множество нарядов Эбихары снова являлись главными свидетелями перенесённой ею боли. Как бы иронично это не звучало. —Прости, — робко извинился парень, — я просто не умею… притворяться кем-то. И смотреть на то, как этим занимаются другие — тоже не могу. —Какие мы сильные и альтруистичные, — произнесла Аи, мотая повреждённой ногой из стороны в сторону, сидя на койке медпункта, — какие мы… —Не воспринимай это так. Ты тоже… ты сильная, Аи. Про альтруизм уже не знаю, конечно, — в глазах юноши при этом заиграл весёлый огонёк, — превращать меня в своего слугу… —Наруками, — остановила от попытки облегчить разговор девушка, — ты правда так думаешь? —Да. —Что я сильная? —Да. И я точно знаю, — вернул к себе серьёзный тон Ю, — что такая сильная девушка, как Аи Эбихара, сможет полюбить себя без нескольких грамм макияжа на лице. А ещё--… пока я нёс тебе туфли, теперь я вижу это точно, они же тебе малы. Закажи у Школы новые… тебе же больно. Глаза Эбихары снова слегка намокли, плакать у неё теперь всё равно не получится, да и сильных эмоций в ней теперь не осталось, всё вышло с раздирающим слух дребезгом хрустальной вазы, однако… подобная забота её трогала до глубины души. Как будто она мечтала услышать что-то подобное уже очень давно. —Жаль, я влюбилась не в тебя… —Шутишь? —Может быть. Наруками улыбнулся, видя наступившую в выражении Аи лёгкость. У него всё-таки получилось её успокоить. —Спасибо, что ты не уехал, Наруками, — в полголоса поблагодарила девушка, смущённо улыбаясь в ответ, — я не знала, куда возвращаться без тебя… Ю вопросительно посмотрел на Аи, чувствуя, как в этих словах кроется нечто большее, чем непонятный ему набор букв. И стоявшая в аэропорте в злых чувствах девушка тихо обняла парня, краем глаза замечая, как бесшумно падает весящий тонны чемодан.