Умирать ведь не так уж и страшно

Вечер. На Йокогаму опустила тёмная завеса, ярко, прям как звёзды горят уличные фонари, все люди в спешке едут домой или на ночную смену. Среди всей вечерний идиллии даже не возможно заметить мальчика с коричнево-белыми волосами. Конечно, не возможно. Он лишь незначемая и одинокая деталь среди огромного механизма под нозванием "жизнь"... Мафии в чёи-то понадобилась помощь пугающего мальчика. Кью не сильно размышлял о том, что от него требуют и что он должен сделать, ведь ему было всё равно на всех в мафии. Они не были семьёй для него, ведь не одна хорошая и любящая семья не станет запереть тебя в подвале и ломать тебе психику. Мало кто вообще навещал Кью и взаправду видел в нём лишь ребёнка. Чуя, Дазай, Коё и Кёка... Единственные кого мальчик может назвать родными людьми, да и то, Кёка с Дазаем его бросили в одиночестве, в темноте и сырости мафиозного подвала. Пусть Дазай и говорил, что Юмено не разбирает кто друг, а кто враг, это не является правдой. Кью делит всё человечество на 2 типа: Друзья и просто люди. Друзей он не трогает, старается даже не косаться их, чтобы вдруг не навредить, как было выше сказано, таких людей у него осталось лишь двое, конечно он мог бы добавить в этот список и Элис, но она лишь способность проклятого Огая, так что нет. К просто людям же он относитя... Никак. Что они будут живы, что они умрут, мальчику без разницы. Ему весело с ними, только пока они живы и страдают, такими он играет как с игрушками, из которых за всю жизнь у него была лишь одна потрёпанная временем кукла. Честно говоря свою куклу он относил к отдельному типу, к которому он не относил никого кроме неё. Он её ненавидел. Часто в своём подвале он сам рвал её на клочья, кидал в стены, пытался перешить во что-то другое, но всегда, всегда эта чёртова тряпка востанавливалась, а ведь именно из-за неё мальчика заперли в подвале, иминно из-за неё сломали психику, именно из-за неё причиняли боль, именно из-за неё называют этим нелепым прозвищем, вместо того, чтобы назвать по имени, именно из-за неё недавно он недавно целенаправленно чуть не вставил себе лезвие не в руку, а в сонную артерию... Кьюсаке шёл молча в направлении моря. Мафия всё равно скоро заберёт его обратно, так почему бы не полюбоваться гладью воды, отражавшей в себе золотой блеск неба, напоследок, перед тем, как снова уйти в темноту? Много времени, чтобы дойти, Юмено не понадобилось. Ах, как же прекрасен ночной порт в часте, куда даже мафия обычно не суётся! Разноволосый мальчик улыбнулся. Он бывал здесь в моменты, когда всё-таки мог оказаться на поверхности и повесилиться с "просто людьми". Отведя взгляд немного в сторону, Кьюсаке заметил, как на месте, где обычно сидел он, сидел кто-то другой... Юмено в недоумение подошёл ближе, но тут же раскрыл своё место положение, стукнув коблуком своего ботинка слишком сильно. В ту же секунду он столкнулся с золотыми как солнце глазами, своими потускневшими очами... В этот момент он узнал в человеке перед собой парнишка из вда. Он никогда не видел его в живую, но часто замечал его мордашку в документах Мори, которые Элис приносила Кьюсаке дабы показать с кем борется мафия. Удивительно, но мальчик с пшеничными волосами не стал ничего предпринимать, он лишь улыбнулся и произнёс: — По вечерам здесь давольно красиво, правда? Юмено слегка кивнул и внезапно осознал... А ведь это же идеальная возможность.. Если он убьёт члена агенства, то сможет вызвать уважение у Мори и тогда... Может его освободят? Может его начнут кормить нормально? Одевать что-то кроме этого наряда? Он привычно для всей мафии ухмыльнулся, после чего проговорил с лисьим прищуром: — Можно присесть рядом? — Конечно! — деревенский мальчишка оттряхнул место рядом с собой, после чего похлопал по нему в знак приглашение. Мальчишка с глазом звёздочкой присел на придложенное место. В этот момент он пытался будто бы случайно дотронуться болящей от лезвий рукой до детектива, но тот словно специально в этот момент отодвинулся. — А как тебя зовут? — спросил Кьюсаке, втираясь в доверия к ровестнику. — Я Кенджи, — так же добродушно, невинно и просто ответил Миядзава, но тут же от него последовала фраза, которая никак не увязывалась с этим нежным тоном — а ты тот мальчик из мафии, который с помощью своей боли подчиняет разум человека? Юмено даже не знал, что сказать. В любом случае говорить ему не пришлось. Это сделали за него. — Хотя чего это я спрашиваю. Дурак как всегда, ей богу. Я же всё равно знаю правильный ответ, хе-хе. — тут он на пару секунд задумался, но потом снова заговорил — Ох, прости, я сразу начал с чего-то лишнего и совсем неправильно поставил вопрос... Кхм... Как тебя зовут? — Все зовут меня Кью. — Кьюсаке ели как смог вернуть мысли в верное русло и пробормотать себе это под нос. — А зовут-то тебя как? — В каком смылсе? — Юмено непонимающе смотрел на обладателя веснушек. — Ты сказал мне как тебя НАЗЫВАЮТ, а я хочу знать как ты завёшь сам себя и какое имя тебе при рождение дали. — разъяснил детектив с таким же невозмутимым и добрым видом. — Я.. Я Кьюсаке.. — Кью не знал как реагировать на всё это. Он сидел как в копаный. Никто... Никто никогда не уточнял его имя, а просто продолжал называть его, как называют все. — Вот и славненько. — Кенджи достал из сумки, которую Юмено до этого не заметил, булочку с мясом. Он разделил её на пополам и одну из частей протянул рядом седящему. — Нет. Я не голоден.. — врёт. Врёт. Врёт. Он глупо врёт! Есть хотелось неумоверно. От голода крутил живот и казалось, что лучше умереть, чем не есть ещё хотя бы пару секунд. — Да не выёживайся. Ты вон какой худой, аж смотреть на тебя больно, да и уставший похоже. Бери, я сам готовил.— мальчик-фермер стоял на своём. Пусть он и кажется глупым, но это не так. Он замечает многие мельчайших детали среди других вещей, а особенно хорошо он замечает это в людях. Всё же раб мафии не выдержал. Он выхватил половину булочки из рук Миядзавы, даже без намерения использовать способность, после чего жадно вгрызся в еду и стал жадно есть его. Он ели сдерживался, чтобы с его глаз не закапали хрустальные слёзы. Кенджи смотрел на него с по-прежнему нежной, доброй и спокойной улыбкой, переодически кусая и свою половину, быстро её доев. — Почему?... — это слово из уст младшего рассекло тишину, когда вся половинка оказалась в бездне желудка, но мальчик фермер ничего не сказал, а лишь пожал плечами, пережёвывая кусочек мяса — Скажи.. Ты хотел отравить меня и отдать Дазаю?... Как можно быстрее сдать в мафию?.. Отдать в полицию?... — Накормить. — Что?... — Я лишь хотел тебя накормить. — Я не поверю, что у тебя не было мысли отравить члена вражеской организации... — Эхх... — с лёгкой грустинкой выдохнул Миядзава — Я похоже никогда не пойму других людей. — он посмотрел вдаль на открытое тёмное море. Прекрасное, но в то же время стоящее в себе опасность — Зачем искать везде подвох? Если ты будешь искать подвох в любой мелочи, то обязательно провалишься в манипуляции других. Сколько помню себя в агентстве, блеф и эта манипуляция были моим лучшим помощником в раскрытии сложных дел. И ведь такие как ты, Кьюсаке, даже не понимают этой манипуляции. Хотя... Грубо спрашивать такое. Что-то ведь должно было довести вас всех до состояния недоверия к обсолютно всем. Юмено внимательно слушал. Сколько мальчик помнил рассказы Элис, то она всегда говорила, что подросток из вда глупый и наивный, но сейчас он этого не видит. Прежде лёгкая и солнечная улыбка сменилась на завесу тяжести и грусти. Золотые как солнце глаза будто бы потухли и моментально стали чёрными, как уголь после того, как огонь потух и алое пламя быстро улетел седым дымом. Мальчик с глазом звёздочкой придвинулся ближе, но теперь не ради того, чтобы ранить себя, а из интереса. — А.. Ну... Знаешь... — Кьюсаке пытался что-то сказать дабы продолжить разговор с человеком, который только что описал его ситуацию в жизни — Мори-сан всегда говорит мне, что я один из сильнейших в мафии.. Говорит, что я их экстренное оружие.. Не хочу быть оружием.. Мне это не нравится... — последние слова были будто бы промямлены себе под нос как бы для себя. — Эх. Понимаю тебя, Кьюсаке. — глаза солнышко снова загарелись как и прежняя приятная улыбка. Парниша встал и стал ходить по самому краю причала, при чём уверено и резво — Пусть в агенстве прямо это и не говорят, но когда нужна физическая сила или моральная поддержка, то обсолютно все надеяться на меня. Говорят, что я понимаю их как никто другой. — Они правы. — Это и пугает меня. — Кенджи вновь уселся рядом с Юмено, но сейчас уже с другой стороны — Они все надеяться на того, кто открыто врёт им.. — врёт? — мгм. Я выдаю свои раскрытые дела, за дела Джуничиро-куна. От этого многие и думают, что я глупый детектив и только в силовики и гожусь — Но зачем ты это делаешь? Разве ты не должен бороться за работу выполненную именно тобой? Разве ты не хочешь, что бы тебе досталось то... Что в итоге всё равно тебе принадлежать не будет... — Возможно так должно быть, но я в этом не вижу никакого смысла. — улыбка его преобразовалась. Она стала более грустной — кроме агенства у меня ничего нет. Ничего и никого. Нет человека, ради которого я буду стремиться к достижению высокого звания. Хах! Если так подумать, то у меня нет никого ради кого я буду жить. А у Джуна... У Джуна сестра... Ради неё он пришёл в агентство и ради неё раскрывает приступления... Ради него... Теперь уже очередь Кью проводить параллель с собой. Сейчас он видит перед собой такого же одинокого мальчика перед собой... Прям как он... — На самом деле.. У меня есть лишь один план на жизнь. — внезапно вновь сказал Миядзава. — Что это за план? — Кью прижал колени к груди и с интересом только открывшего глаза котёнка стал смотреть на Кенджи. — Хочу отметить за друга. — Взгляд Миядзавы опустился на его же ладони, тут же сжавшиеся в кулаки — Он слишком много знал... Слишком много... Они не хотели, чтобы он рассказал это другим и в момент потопа построили его смерть... — А ты не можешь рассказать это остальным?... Закон должен всё разрешить.. Или у тебя улик нет? — У меня есть улики. — улыбка с лица пропала — У меня есть доказательства. Я знаю всю правду, но... Там где я жил нет закона как такового. Всем плевать, что скажу я. Все слышат лишь главного. Никому нет дела до моих слов.. Никому... — То место где ты жил ужасно... — Нет! — резко вскрикнул Миядзава, повернувшись на нового знакомого. Тот же отпрянул подальше, прижав к себе куклу, о которой он уже было и забыл, как можно сильнее к себе лишь бы найти хоть в чём-то безопасность и спасение. Кенджи ужаснулся от самого себе и стыдливо отвёл взгляд. — Моя деревне... Прекрасное место... Она не виновата, что люди, живущие в ней лицемеры... Что они улыбаются мне, когда я перетаскиваю нужные им вещи, а за спиной говорят, что я монстер... Кьюсаке было хотел уже уйти из-за крика Миядзавы, но последующие слова дали ему сил, поэтому он пододвинулся поближе и произнёс: — Если там нет закона, то как ты отомстить тем людям?.. — Я же член вооружённого детективного агенства. Дождусь нужного момента, принесу в полицию поддельные документы о том, что этот человек раньше жил в городе и совершил приступление. Они его упокуют и казнят, а душа моего милого Мико наконец-то будет спокойна и перестанет являться ко мне во снах.. — А если план не сработает?.. — Юмено сам удивился, что задал этот бестактный вопрос. Возможно это сказал даже не он, а кукла, захотевшая узнать то, что интересно было ей. — Дождусь своего совершеннолетия, продолжая работать в агенстве, а когда уже никто не будет ответственен за меня и не скажет мне "подростковая дурь", как это принято среди взрослых мне, приду на могилу Мико и застрелюсь нахер! — лицо мальчика расплылось в счастливой улыбки и последнее слово он чуть ли не выкрикнул. Он снова подскачил и стал чуть ли не пританцовывать по краю причала — Без каких-либо записок и изменения в поведении! Просто внезапно умру и буду счастлив вместе с Мико! — он снова уселсяч с другой стороны Кью. — Застрелишься?.. — Юмено не понимал. Не понимал. Фермер только что был так рад и готов принять жизнь, даже без её смысла, а теперь... — Не думаю, что коллеги тебе позволят... Ты ведь наверняка поделился этим с тем же... Джуном ты говорил. — Не-а. — он так же улыбался. Кьюске казалось, будо бы перед ним сейчас псих сбежавший из психушки — Ты единственный кому я сказал. Ведь мы с тобой в одной лодке, Кьюсаке. — Что?... — Пусть ты и пытаешься осудить меня, но ведь ты сам ощущаешь эту тяжесть одиночества, верно? — Кенджи протянул руку, прикоснувшись тёплой рукой к белоснежной и такой же холодной как снег шее, где внизу был шрам, который казалось бы не должно было быть видно под пальто, да и тем более в вечерней тьме их города — Шея слишком открытое место, но самое продуктивное. Попадёшь по сонной артерии и-... — Я бы попал. — вырвалось из Кью — Я вырвал лезвие с руки и приставал к горлу. Я хотел порезать, но Верлен.. Он схватил мою рук. Он не дал мне это сделать. Никто в мафии никогда не отпусти своё тайное оружие... Признаюсь честно... Не понимаю, почему говорят, что суицид это сложно и нужно много сил, чтобы решиться.. Умирать ведь не так уж и страшно.. Возможно больно, но не страшно. Боль пусть и будет долгой, но она всё же когда-нибудь прекратится и я спокойно усну... — Ты обсолютно прав. — Кенджи нежно улыбнулся — Это не страшно. — Задуши меня.. — А? — Кенджи, задуши меня. Не хочу больше быть оружием мафии. — Он взял оба запястья Миядзава в свои ладони, после чего положил их к себе на шею — Не хочу сидеть в том подвале и ждать пока от меня уйдут последние друзья... — Нет. — Кенджи по прежнему нежно улыбался и не стремился сжать его шею. — Почему? Почему нет?! Ты подтвердил, что умирать не страшно! Почему ты тогда не можешь убить меня!? — Своя и чужая жизнь разные вещи. — Руки Кью расслабились, а Миядзава в этот момент аккуратно обнял его — Ответь же за свою жизнь сам. Ответь. Делай с ней что хочешь, убейся, живи дальше, а я уже всё для себя решил. Кьюсаке удивился и заплакал... Не только от слов Миядзавы, но и от того, что наконец-то ему не больно. Его обнимают, а ему не больно. Его обнимают, а кукла не атакует. Он обнял солнечного парня в ответ. — Эй, ну чего ты плачешь, Кьюсаке? Не плачь, пожалуйста. Так они возможно долго могли сидеть, Миядзава отпустил Юмено. Тот в свою очередь непонятливо посмотрел на парнишу. — Думаю скоро мафия должна прийти за тобой. Нам пора попрощаться и разойтись. — Кенджи встал. — Нет! Ну пожалуйста, только не уходи! Я ведь.. Я же только почувствовал себя нужным... — Прости, Кьюсаке, но к сожалению ни что не длиться вечно. — Кенджи посмотрел глазами-солнце глубоко в душу разноглазого. — Мы встретимся ещё?... — Зависит от твоего решения. — Он потрепал мальчика по голове, а после развернулся к выходу из порта, но тут он будто бы что-то вспомнил и застыл — Хотя, как никак мы в любом случае встретимся, либо здесь, либо на том свете, поэтому, до встречи, Кьюсаке. Наконец-то Кенджи стал уходить, а Юмено всё време смотрел ему в след, пока не потерял из виду пшеничную макушку и не перестал слышать топот босых нг по железу. Не прошло и пары минут как над его головой послышался звук вертолёта. Кенджи шёл с прежней улыбкой уже по ночному городу. Юмено встал на ноги, оставив куклу воляться рядом. Миядзава дошёл до общажития вда. Его уже ждал взволнованный и обеспокоенный Куникида, отчитавший подростка за ночной приход и шум в доме. Кьюсаке сделал пару шагов вперёд к самому краю пристани. Всё же его новый друг делал это очень смело. Кенджи лишь с улыбкой посмотрел на начальника, извинился и зашёл в свою комнату. Юмено равнодушно посмотрел на вертолёт, с которого на него смотрел Чуя с заботливо улыбкой старшего брата, но Юмено улыбнулся уже не своей ухмылкой, к которой все привыкли, а обычной и детской улыбкой, после чего опустил голову на тёмную водную гладь, распологавшуюся в паре сантиметров от его ног. Кенджи лёг на кровать, но после долгих размышлений уснуть подросток не смог, поэтому он встал с кровати и направился к шкафу, где была плетёная коробка, в которой лежали фотографии с его деревни. Он достал одно фото, на котором был его ровесник с моли новыми волосами и бордовыми глазами. Он прижал фото к груди, а в голове пронислось короткое — "Скоро мы снова увидимся". Они оба сделали свой окончательный выбор.