***
Он втиснулся в матрас, морщась. Потом резко, будто ошпарившись, вздрагивает, распахивает пушистые ресницы. — Хей, — Грубый голос за спиной встревожился, — все хорошо? Но не успев осознать: — Да, — Саймон сел в кровати силясь подняться, но не может. Он начал тонуть в постели, пальцы как в воде начали просачиватся глубже, вязнут. Он хочет закричать, но рот он не чувствует. Даже банального мыка не может воссоздать. Обернуться на голос также. — Хей. — повторил голос, потом повторяя все голоснее и нечеловечней, — хей… Эй! И Смит опять вздрогнул, шахнулся, обнятая им же подушка за шурстела от крепких объятий. – Ох.. Алого, –он смотрит на комнату, сдавливая переносицу. Все разбросано, есть вещи которые даже разорваны, в основном, — женское белье. Именно женское. Чёрные, кружевные трусики, почти что прозрачный лифчик, тоже кружевной. А на кровати нежется девушка, лет двадцати, – двадцати пяти. Саймон даже не вглядывался. Серовно не узнает. Вместо этого, встав, он протянул ладонь к девушке и грубо начал будить за плечо: – Вставай, – грубо сказал мужчина, сам вставая с кровати. – Джекс... я, немного.. Кажись.., – Хрипло, нежным голосочком, девушка просопела. Перебив сонные сплетни, детектив отрезал: – Вставай! – Прорычал Саймон над ухом, резко схватившысь и вьевшись ногтями в нежное плече, ему реально сейчас не до этих выяснений. Сегодня он бы вообще не хотел бы выдеть никого в своей кровати. Кроме «Любви». Он наверное опаздывает. На будильнике красными цифрами светеьятся десять тридцать три утра. Девушка розкрыла накрашенные веи, туш потекла, помада смазалась набок. Жалкое зрелище. Голубые как цветы глаза розкрылись в жертвенном взгляде. Саймон резко схмурился в скрытом отврате, ничего омерзительного в ней не было. Саймон просто, хотел бы видеть другие глаза, после такого. Горящие, наполнены энергией. От воспоминаний, сердце сдаваливается от невозможной фантазии. Мелкие веснушки были разбросаны то тут, то там, на женском обличии. Стараясь не искривится Саймон дёрнул ладонью вверх, дергая также плечо, заставляя поднятся. - Ты куда то спешишь?, - девушка монотонно закатила глаза когда увидела порватые в дребизги стринги, - чёрт... Саймон наспех одел боксеры и помятую футболку. Потом рыкнул: – Тебя это волновать, не должно, чтобы через пятнадцать минут, тебя здесь не было, – Одевая порватые носки с шортами он дёрнул шторами на окне, открыв их. Собственно, его не поприветствавало солнце за окном. А по классике жанра ливень, густой, с тяжёлыми каплями. В стиле Британии. Вообщем он так и не узнал ни имени девушки, ни номера, ничего. Это бы не пригодилось. Но как только она вышла, - он скинул из себя всё. Чёрт, чёрт, чёрт, чёрт, чёрт! Бушывало в мыслях Саймона, путаясь в паутине дум, пока собирал какую-то брёзень в сумку. На скорою руку он оделся делово, умылся, даже успел надухатся. Бежа по улице Лондона бормотал как рыба в воде, заученые слова заранее. Очень давно подготовленные. Вскочил в начавшый рушать автобус на остановке, повторяя: –Я тебя люблю, Я тебя люблю, Я тебя люблю, Я тебя люб.. , – Он не закончил фразу, когда его попросили передать деньги, послушно дав одолжение, он опять начал заново. Навернека на него смотрели из коса, но Саймону было серовно, он повторял из раза в раз все тот же заученный текст, задыханно. Он всё же только двадцать минут назад проснулся. Только бы не опоздать. Только бы не опоздать! Взмолился в мыслях Смит. –Я за,.. тобой.. скучал, жить.. без тебя не могу... забери меня в Антарктиду.... я, люблю тебя, – На самом то деле это должно было звучать увереннее и красивей: «Я за тобой так сильно скучал, навернека, срехнулся. Жить без твоих шуток не могу, без твоей белоснежной кожы, без твоей обоятельности. Я не знаю как, но ты единственная причина, по которой я хочу побеждать за тобой в Антарктиду, бросить всё, чтобы около тебя быть. Слышишь? Около тебя, и никого более.. У меня при мыслях о тебе все взрывается, рвётся все накуски.. Я чувствую себя, около тебя нужным.. По реальному... Я так хочу тебя, тебя, только и только тебя.. Я.. Люблю. Теб-» Голос женщины прервал его трепетную промову для «Любви». Господи. Саймон даже не думал что будет заниматься такой подростковой дичью в свои тридцать. Но, знаете, около того человека все скручивается в разноцветную, местами, до неприличия серую, жыжу. Звучал из динамиков монотонный без эмоциональный голос: –Аеропорт Лутон, следующая остановка, – и треск динамика его слегка встряхнул, разбудил. Его остановка. Всего то каких то злорадных пять минут. И не понять, хочется их растянуть, или сделать так чтобы пропали? За кожу точно лишнее, это точно более интимно и навязчиво, нежели трепетно. Хотелось сунуть в те слова всё и любовь и радость и уединеность, тоску, ласку, трепетноть, нежность, восхищение. И все в этом роде. Хотелось сделать все возможное, чтобы человеку, которому это должно быть сказано, было приятно. Но Саймону было так плохо за прошлую ночь... Он так был рад тому, что его персона внимания приехала. Что по дурости пришёл в бар, просто купить алкоголь, если они, поедут к нему в квартиру. Легче же признаться под градусом спиртного, нежили насухую? Заговорился с барменом. Он был так счастлив, так счастлив что аж завёл в квартиру, – которую прибирал сутками для особенного гостя, – ночную бабочку.. Он серовно ничего не помнил. Но несколько раз произнёс любимое имя, девушка на это хмыкала и била пощёчину.“Думай только обо мне”
Скажы это и ты, пожайлуста. Скажы это «Любовь». Колило стыдом от этого поступка. Это чувствувалось как придательство, смешано с нетерпением. А ведь реально, он представлял того человека всю вчерашнюю ночь. И не только вчерашнюю. А и все возможные.“Не возможно не думать о «Любви» когда осталось меньше суток к её приезду”
Он опять начал мямлить, будто не уверен. –Я люблю тебя, я люблю тебя, – Он это повторял к объявлению об остановке, и, буквально, выскочил с автобуса. Вот и прошли те намучанные пять минут. Лишились еденичные мгновения, которые ускальзывали как песок из под пальцев. Кажись забыл там пиджак, а то реально. В автобусе было пекло, не смотря на ливень. Капли ударили по голому лицу. Голому лицу. Маска. –Блядь, – Прошипел Саймон бежа в аеропорт. Он забыл её в дома, как и пиджак в автобусе. Хотя бы сумка при нем. Мужчина влител в просторный зал-ожиданния. Саймон хотел быть похожым на высокую статуру с старых кино, но похож в итоге на чуйгу. Но сейчас, в представлении что и кто его ждёт. Ему стало серовно. Сейчас ему горы по плечо а море по колено, без разницы. Даже если деньги с карточками забудет и потеряет, заработает и заведёт новые. Только вот «Любви» новой не найдёт. Послышалось очередное объявление, – Самолёт Нидерланды - Британия, приземлился, рейс 14-AD. Следующий рейс... А на плате экрана вывески рейсов, большими белыми цифрами: одиннадцать сорок. Уже здесь.. Здесь, здесь. Рубашка неприятно прилипала к коже, да. Всего то на дворе побыл каких то мизерных пол минуты. И уже литры вижимай. Саймона откровенно трясло. Он поверить не мог, что он сейчас встретится, и что собирается сказать. Он начал метушится ходя по кругу, говоря как рыба заветные три слова: –Я люблю тебя, я люблю тебя. Люблю, люблю, больше всех люблю, больше себя самого люблю. Тебя единственную любовь мою люблю, тебя, только тебя и только тебя. Все тебе, забирай что хочешь. Сделаю все даже что выше моих собственних сил. Саймон оборачивался на все шорохи, на все слова. Но заметить любовь, так и не смог. Из-за спины, ладони перехватились на груди, уклали голову на плече. Массивные длинные пальцы розжались захватывая больше площи. Это дружеские объятья. Пытался владеть здравый рассудок. Это похоже на прелюдию. Мечтательно прошептало, нечто глупое. Голову уклали набок, что она смотрела прямо на его профиль. Щека была мягкой, но голова была тяжёлой. Это не производило дискомфорта, наоборот. Его любовь уже здесь, обнимает его. Целых пять лет. Интересно, а она вообще хоть что-то подозревает? Это началось так неожиданно. Два с половиной года назад. Словом, стоило чему-то дрогнуть увидь Саймон любовь домашнюю на станции в Антарктиде. Созвонились вроде по делу, любовь должна была выслать аномальный объект. Саймон должен был его принять и иследовать. Звонок то с темой обсудить детали. Знал он того человека не первый год. Где-то на тот момент три или четыре стукнуло как познакомились. Он даже не задумывался о каких-то такого рода предположений. Звонок, должен был быть с видео. Человек сказал Саймону о том что ноутбук сел, и как знакомы уже придостаточно, он предпочёл поговорить так. Лёжа на кровати. С телефона. Но стоило взять трубку, стоило интернету показать отчетливую картинку. Белая футболка прилягала к телу, в теплом свете настольной лампы, полярная ночь не давала проходу, а постель прогнулась под весом, человек закинул руку за голову, откидывая голову назад на подушку. А сам, сидел он как червь, боясь даже пискнуть. А чужые глаза все смотрели, даже через экран, хоть и искривленные, но светились как вжывую. Охровые. Волосы разбросаны на подушке, он выглядел до чего же угарно, но, домашне привлекательно. Он... Застыл тогда, боясь шалахнутся. Прошло то несколько мгновений как Саймона обняли. —Заскучился? – промурлыкал голос, выдихая в шею. Обпекло тот участок кожы, остался интимный ожог. По коже разбежались букашки и волоски встали дыбом. Именно в тот момент, всё заученные слова вылетели из головы, он не уверенно начал: –А.., – Саймон вдруг понял, кое что особенное, не столь важное но сокровенное, будто известное только ему, – Заскучился. Подтвердил детектив пялясь вперёд. Не веря своим ушам, не веря своему телу не веря ни мыслям, никому. Лишь глаза остались. Смит поклал свою незначительно ладонь на большие тёплые, самые белые, замкнутые поперёк груди. Прижал их к себе. Будто стараясь влить в себя, чтобы никогда не покидало то чувство. Человек взади, сильнее его навернека в два раза, если не в три. Это заставлял почувствовать себя меньше и слабее. Но, как минимум. Красивее тут тот кто с пингвинами мутит. Он обернулся, смотря на улыбающуюся рожу. Любимую рожу, и сам начал улыбаться сильнее. Белые пушистые волосы. Те самые желанные, горящие, охровые глаза. Кожа, определённо красивая, мягкая на вид, и ровным теплом греющая плечо. Пытаясь что-то вспомнить с тех заучанных слов он смог только выдавить: –Ты как, я за тобой очень скучал, – скинув чужое лицо как и руки он обернулся всем корпусом к Любви. –Я за тобой тоже, – Спокойно, будто найдя наконец то что искал, продолжил с оскалом, – я сейчас разорвусь от счастья, я очень очень скучал за тобой Саймон. Мужчина обнял и попытался поднять в воздух, Саймон, как бы этого не желал и не представлял, выскочил и: –Господи, Лазерев!, – Отошёл от мужчины, Саймон захохотал наткнувшись взади на оказавшийся чемодан. Его чемодан. Он тут.. Что, надолго? Глаза блестнули от этой мысли. В груди затрепетали когти, опять бросая все в мясорубку. –Что? Там на лаборатории и станции скучно, только и в снегу валяемся,– Тот подошел ближе, неся с собой откровенную херь. –Цыц!, –Наиграно заткнул мужчину, он притулил ладонь к чужому рту. Да, грязная, но в животе связались нечто тёплое и интимно-ожидающе, после того как Лазерев, сказал облизывая не нароком, и, дыша впритык: –Са-а-аймон, – досадно рычя, мужчина захихикал, низко, красиво. Лицо и не собирался отстранять лишь тыцнулся сильнее. Будто тоже ждал этого днями и ночами, представляя все, в точнейшых детялях. Саймон вторил: –Бра-а-ан, – Протянул Саймон прижимая ладонь ближе к чужому улыбаемущуюмся рту. Хотелось сунуть пальцы прям в него, смысле рот. Он так давно его не видел. Итак пять лет назад кожа была снежной, а сейчас кожа мужчины фарфоровая. Это не оправдывало Смита за то, что он сжимался все сильнее стоило другому подходить. –Как там.. – Саймон фыркнул, хоть и был готов бы вжатся всем телом в чемодан и раствориться, на то что Бран открыл рот. Вязкий тёплый след остался от слюны, – полярное сияние? –Апостол, это на Аляске!, – промычал как мог Бран все больше пачка ладонь. Этому никто не был против. Лазерев сощурился, в лисьей улыбке. Так хотелось сказать, я люблю тебя. Просто, без причин. “–Я люблю тебя” Саймон закусил нижнюю губу, заинтересованность, смотря на Брана. Тот же, активно жестекулировал. Ох, Господи, как же сильно ты мне нравишься. Саймон, уж простите, не мог себе в этом отказать, упёрся лбом в грудь, высшего его на полтора дюйма и шептал в чёрную куртку не убирая руки ото рта, который время от времени косался языком, или зубами, то ли говорил слова которые были похожы на поцелуй, которые посылали нежные импульсации вниз. Бран, соответственно, не был против, наоборот, обнял косаясь просто огроменными ладонями с ахуенно длинными пальцами лопаток, аккуратно. Будто сломать боялся, честное слово. Это было законно, просто дурачились, Саймон просто обнял его одной рукой за талию, и лбом тыцнулся в грудь под курткой. Но было тут кое что прекрасно запретное. Шептал он всем знакомое: Я люблю тебя, Я люблю тебя, Я люблю тебя, Я люблю тебя, Я люблю тебя, Я люблю тебя, Я люблю тебя, Я люблю тебя, Я люблю тебя, Я люблю тебя, Я люблю тебя, Я люблю тебя, Я люблю тебя, Я люблю тебя. Перерываясь на громкий шёпот. Лазерев бы ни за что, не понял бы, что он там внизу мямлил ему в куртку. Также тихо, но не в тот же день, в одиночестве, вместе. Оба голые запыханные, ещё с неизбавившейся эйфорией. Его протянули ближе к себе косаясь лопатками чужой груди, широкой, горячей как кипяток. Потом оправдывая градус тела, шепчя прямо в вухо: –И я тебя тоже, – Закусывая хрящ уха.The end