Решение

Несмотря на то, что Морго был «изгнан» и практически утратил силы и форму, паразит все-таки сумел найти способ не потерять себя полностью. Он жаждал вернуть былую мощь, и, в попытке «отыграться», вновь пробраться в голову наивного ребенка. Рамирес теперь неплохо живет под надзором своего рыжего спасителя. Все лучше, чем было, пока девочка пребывала в родительском доме — заключает паразит, когда остатки его сил, наконец, проламываются в маленькую голову, единственное место, где он пока способен поддерживать существование. Морго прикладывает достаточно усилий, чтобы делать это совершенно незаметно. Монстр смотрит сквозь отверстия крохотных детских глазниц, выжидая подходящего случая, чтобы заявить о себе. Но паразит пока слишком слаб, чтобы принять риск в очередной раз и столкнуться с последствиями. Он выбирает наблюдать. Наблюдать, как Неудача раз за разом провожает своего рыжего молчаливого друга на миссии, оставаясь практически день за днем одна. Но та и не в обиде, потому что по выходным они сидят за чаем и совсем не тем, что девочка пробовала в последний раз. Разве что мысли о Бенджамине, уделяющем внимание какой-нибудь другой маленькой леди, попавшей в беду точно так же, как и она когда-то, порой вызывают отторжение в юном разуме, но и с этим вполне можно смириться. В новом доме девочка сооружает себе новое «секретное место», но не чтобы укрыться от безрассудства отца или алкоголизма матери, вовсе нет. Просто квадратный метр под покрывалами гораздо комфортнее целой пустующей хижины. Как объяснил Бенджамин, это вынужденная мера. Потусторонние силы еще не полностью искоренены, и, хотя им удалось отбиться от Морго, нет гарантии, что на его место не придет кто-нибудь другой. Узнавая подобное, паразит немо посмеивается, расплываясь в невидимой ухмылке. Молчание тому поначалу дается нелегко, но, все дольше оставаясь в тени, Морго все меньше тешит себя подать голос, чтобы доломать сломанное. Разумеется, одно время время ему до безбашенства льстил тот факт, что, связавшись с проклятым лисом, все в итоге вышло не так радужно, по его относительным меркам. Но, если подумать, разве он сам мог когда-либо предложить что-то лучше? О, да, он мог. И что он после этого сделал? Превратил в тлен всю подаренную радость, развеяв по ветру осторожно выстроенное доверие. Редкими моментами Морго удавалось уловить проскакивающие на краю сознания Неудачи мысли о самом себе. Признаться, и он оказался не лучше: вычеркнуть из памяти все, произошедшее когда-то с ним и этим юным созданием, решительно не удавалось, как если бы начавшаяся в тот день игра, по его забытому желанию, никогда и не заканчивалась. Но теперь, когда монстр мог найти в себе достаточно здравого ума, чтобы не вестись на поводу у собственной повернутости, паразит был в состоянии принять простой и несложный факт — он оказался еще одной неудачей в жизни, и без того несчастливой девочки. Даже все то количество хорошего, что он, как существо с изначальным пробелом в пункте эмпатии, был способен дать и дал за имевшийся промежуток времени, Морго расценивал как достаточное, чтобы в конце дня услышать в свой адрес слова о доверии, но не достаточное, чтобы это доверие, однажды грубо разрушившись, когда-либо смогло появиться вновь. Очевидно, тогда в его плане все-таки обнаружился существенный прокол. Но не без доли собственного укора, Морго вспоминал, как во время их прогулки по городу девочка пожелала беспощадному монстру счастья, расплескивая блёстки во все стороны, и каким недоверчиво-печальным казалось ему лицо маленькой Неудачи в момент, когда, словно по повиновению судьбы, прямо ей под ноги ветер занес билет в парк аттракционов. Но и сейчас карие глаза Рамирес выглядят не более оживленно, пока хрупкие руки держат плюшевого радужного единорога — единственный отголосок забытого дома. Морго тоже мог бы стать этим отголоском, не прими он решение замолчать навсегда. И если бы однажды посреди глухой беспокойной ночи тот не услышал встревоженное «Мистер Голос», сорвавшейся с губ сопящей Неудачи, он бы никогда не жалел о сделанном выборе.