Десять лет любить не имея никаких шансов.

— Мартин, ты чего не спишь? — Говорил профессор входя на кухню которому видимо тоже не спалось. Перед каждым ограблением Серхио очень переживал, хотя казалось бы он очень спокойный и совсем не тревожный человек. Вот и сейчас он нервничал, ведь такого ограбления он еще не проворачивал никогда в своей жизни! На часах было около четырех часов утра. Все ребята уже давно спали в своих комнатах, отдыхая перед завтрашним судным днем, кроме Серхио и Мартина. — Не спится что-то. А ты чего? Переживаешь? — С долей усмешки говорил Мартин. — Отнюдь. Андреас спит? — Да, он вырубился еще вечером, что очень странно. — Знаешь, я рад, что ты с нами. — Похлопав по плечу говорил Серхио. — У меня были дела поважнее, но Андреас умеет уговаривать. — С грустью в глазах говорил Палермо, которую профессор конечно же заметил и замечал всегда. Он знал, что Мартин любит его брата вот уже десятый год… Безответно. Но любит. Он видел, как Мартин пытается делать, вид что счастлив на очередной свадьбе Андреаса. Все это знали, кроме самого Берлина. Хотя сомнения есть, что он просто не хочет акцентировать на этом внимание. Мартин взял бутылку виски и вышел с кухни. Он направлялся к себе в комнату, но проходя комнату Андреаса он заглянул туда. Мужчина лежал на боку и по всему видимому спал. Мартин уже собирался выходить, но его остановил голос с кровати. — Я не сплю, а ты кстати громко ходишь, Мартинас. — Берлин поднялся и сел потирая глаза. А за ним сел на кровать и Палермо. — Будешь? — Протягивая бутылку проговаривал Мартин. — Ты обычно не пьешь перед важными днями. Что же случилось? — Не пью. А ты обычно не спишь перед важными днями. А ходишь весь как заряженная батарейка и не даешь спать другим! — Все меняется значит. — Не слышу энтузиазм в твоих словах, Андреас. — Да всё как-то не так. Будто что-то должно пойти не так, понимаешь? — Все будет так, как надо. Что может пойти не так? Твой план гениален. Лучше выпей. — Андреас взял бутылку и глотнул. Одна за другой бутылкой и на полу уже лежало около пяти пустых бутылок. Палермо и Берлин лежали на полу и смотрели в потолок. Мартин смотрел на него. На его идеальный ровный подбородок, длинные ресницы и статный нос. Даже под алкоголем он был слишком прекрасен. Это разбивало сердце ему уже много лет… — Знаешь, неимоверное желание влюбиться снова, Мартин. — Ты ведь недавно развелся. — Мое сердце уже открыто! — С огромным воодушевлением говорил Берлин. — Забавно. Ты готов снова полюбить? — Хочу снова испытывать эти эмоции, ощущение желания, эти бабочки в животе. Хочу полюбить. — Ты уверен, что любовь это то ты сейчас перечислил?! — Да! В любви так прекрасно начало. Это самое лучшее в любви, когда каждая песня напоминает тебе о ней, когда вы вместе ужинаете и болтаете обо всем на свете, когда тебя смешит каждое её слово. Это неимоверное желание быть с человеком, хотеть человека и чтобы он был только твоим. Быть готовым разбиться на тысячи мелких осколки когда видишь её! — Нет, нет, нет! Любовь это то что происходит после этого, когда чары спадают. Когда вы можете помолчать за ужином, потому что вам хорошо. Когда ты уверен в нем, и тебе не нужно разбиваться на осколки чтобы он заметил тебя. Чтобы любить надо знать человека! Как полюбить если не знаешь человека?! — Ты просто не понимаешь. Ты любил когда нибудь, Мартинас? По настоящему. — Мартин лишь грустно взглянул на Берлина и отвернулся сделав глоток виски. — Я ожидал, что ты скажешь. — Скажу что? — «Да, любил! Тебя!» — Будто рассказывая поэму говорил Берлин. — Что…? — Я вижу, как ты смотришь на меня. Вижу, как ты хочешь меня. — Палермо встал с пола и направился к двери. Но Андреас уверенно схватил его за руку и прижал к себе. — Не уходи. Я ведь не договорил. Ты очень важен мне, наша связь это нерушимое. Это то, что ничего и никто никогда не сломает. Ты думаешь я не умею ценить людей, но тебя ведь я ценю. — К чему ты это? — Мартинас, я люблю тебя, но не так как ты этого хочешь, ты же понимаешь? — Тогда отпусти мою руку. — Не могу. — Поглаживая по руке говорил Берлин. Не описать как было больно в этот момент Палермо. Его будто разбивают и пытаются оживить и всё это в один и тот же момент. — Мартинас, я это говорю, не потому что не хочу. — Я не вижу желания. Ты боишься. — Глаза Палермо уже наполнились слезами, но он понимал, что либо сейчас либо никогда. Он впился в губы Андреаса и целовал его с такой страстью и силой, будто выплескивая все эмоции которые накопились за все эти годы. — Не вижу желания. Не вижу. — Палермо продолжал целовать его шею, губы, щеки и медленно проговаривал эту фразу. Он понимал, что в любой момент Берлин может отойти и больше не позволить этого. Берлин отклонял назад голову, давая целовать лишь свою шею. И в один момент сам впился в его губы с не менее сильным напором. — Теперь видишь?! — Берлин продолжал целовать его везде. Страстно, но нежно в то же время. Его губы на вкус были как самое лучшее виски… Берлин схватил его за воротник рубашки и прижал к стенке продолжая целовать и отвечать на поцелуй. Палермо ударился головой об стенку, но это было совсем не важно. Руки Палермо медленно двигались к поясу Андреаса. Он боялся. Поэтому медленно, осторожно проводил рукой по бугорку, в котором приливалась кровь от каждого касания. — Я уже не уйду, Андреас. — И не нужно. — Берлин опрокинул его на кровать и сел сверху. Очень быстро и не аккуратно растягивая рубашку Палермо, несколько пуговиц точно оторвались. Мартин смотрел на него… Как он целовал его торс и растягивал ширинку с ремнем. Он не мог поверить, что это не один из его снов или фантазий перед сном… Просто не мог поверить. Берлин снял штаны с Палермо и облизнув его член сел на него. Темп был сразу быстрым, ведь так решил Андреас. Палермо стонал и опрокидывал голову назад, пока его руки нежно поглаживали и сжимали бедра Берлина… На часах уже было 5:12. Палермо лежал на плече Берлина и обнимал его. Они лежали полностью голыми обнимая друг друга после секса. Это точно был сон Палермо… — Мартинас, уже скоро вставать. — Я должен идти к себе? — Да, отличная идея. — Мартин поднялся с кровати, натянул боксеры и накинув сверху рубашку направился выходить с комнаты, но перед этим оставил кроткий, но горячий поцелуй на губах Андреаса. Выходя с комнаты он тихо закрыл дверь, чтобы не было лишнего шума. Серхио всё еще сидел на кухне и видел эту картину, когда Палермо выходил с комнаты его брата почти голый и застегивал рубашку по дороге. Профессор лишь вздохнул и направился к себе. На следующее утро Профессор ходил по комнатам и стучался в каждую, чтобы все проснулись, так как время уже 8:30. До первой части плана ровно 2,5 часа. Все ребята вышли на террасу, сонные и совсем не бодрые, кроме Денвера. Он был позитивен, как и всегда. И не считая его, один лишь Берлин вышел довольным и позитивным. — Выглядим как большая счастливая семья за завтраком в 8:30. — Язвил Андреас садясь на стол. — Всем бы сейчас настроение, как у Берлина. — Ну, если бы я тоже трахалась до утра я была бы куда счастливей. — Берлин непонятно посмотрел на Токио, будто она говорит неправду. А Палермо в свою очередь аж поперхнулся кофе от сказанного. — Завидовать плохо, малышка. — Стонать нужно поменьше, я не могла уснуть! — Присоединилась бы, ну что ты глупышка? — Профессор хлопнул по столу и эти двое сразу же успокоились продолжая есть. Через час все уже были собраны и готовились к выезду. Они стояли на пороге из дома. И ждали лишь одного, Берлина который соизволит наконец выйти к ним! — Берлин! Время! — Андреас вышел через минуту совершенно спокойным и будто он совсем не нарушал план своим опозданием. — Ну что?! Поехали. Палермо пожелай нам удачи. — Удачи вам ребят, буду помогать чем смогу снаружи. Вы справитесь! — Мы знаем. — Глаза ребят были полны уверенности и неимоверной силой. Палермо увел Серхио в сторону, пока другие проверяли по списку всё снаряжение. — Серхио, обещай, что будешь присматривать за Берлином. Он настроен иначе, чем в другие ограбления. Это пугает. — Я пообещал это еще когда он только появился в моей жизни! — Я буду ждать вас. Живыми. И с кучей бабла! — Ты будешь ждать его. — Берлина? — Да. — Будто вскрытая душу говорил профессор. — Конечно буду. Больше всего на свете. Я верю тебе, а значит все будет хорошо. — Серхио лишь улыбнулся и пошел к ребятам. Андреас отошел к Палермо и не знал, что сказать. — Берлин, удачи. — Удача для неудачников, Палермо. — Все будет хорошо. Просто скажи спасибо и иди уже! — А я разве переживаю? — Я люблю тебя. — Прислонившись к уху говорил Мартин. Берлин посмотрел в пол, а потом снова на Мартина. — Спасибо за удачу, Мартинас! — Все расселись по грузовикам и выехали с территории. Палермо смотрел вслед уезжающей машины и видел издалека в кузове Берлина, который был очень серьезным и нацеленным… Прошло уже около 4 месяцев с конца ограбления и его завершения… Палермо лежал на полу в своей маленькой однокомнатной квартире, где лежали сплошные бутылки из-под виски, коньяка и куча мусора по всей комнате. Он ходил в старом халате и с давно обросшей щетиной. Стук в дверь прервал его попытку уснуть. Сотую попытку. Мартин нервно открыл дверь и тут же её закрыл увидев кто там. — Мартин, открой! Пожалуйста! Ты не можешь игнорировать меня вечно! — Палермо спустился по спинке дивана, но дверь всё-таки открыл пнув её ногой. — Какого черта ты здесь? — Едва выговаривая слова говорил Палермо. — Тебя пришел спасать. Я должен был оставаться на острове вообще-то! — Ну так иди. Лети на свой остров, лети туда. И забудь обо мне. Ты для меня мертв, Серхио. — Ты не можешь так говорить. — Почему это? Ты обещал. Ты обещал, что он вернется. Он не вернулся. Он твою мать не вернулся! — Это не была моя вина, он сам остался там дав застрелить себя! — Он не должен был там умереть. Он должен был вернуться. — Должен был. Но я ничего не мог сделать. Его застрелили копы, а ты говоришь так, будто это сделал я. — Я ненавидел тебя все эти 4 месяца. Я не могу уснуть все эти месяца, потому что передо мной всплывает наш последний разговор по рации. Когда он просто отключился. Я кричал ему. Я просил просто уйти. Но он не слушал. Я злюсь на тебя, потому что на него злиться не могу. — Профессор сел рядом на пол и глотнул виски. — Мне тоже больно. — Мы должны были отправится на следующее ограбление вместе! Почему он так сделал? Он не хотел вернуться ко мне. Он знал, что он не вернется. Я читал его письмо, которое пришло спустя два месяца. «Прости, Мартинас. Перестань пить и не выходить из комнаты, тебе это не идет. Я бы все равно скоро умер, а так хоть благородной смертью. Я обману, если скажу, что мне жаль. Я должен умереть здесь. Ты вообще можешь представить меня стариком, за которым надо будет убирать? Я нет. Старость это явно не мое. Но я и не из тех, кто будет гнить в тюрьме. Я предпочитаю бежать. А если тело бежать не может, сбежит хотя бы моя душа. Прощай, Мартин Берроте!» — Андреас он такой. Вот такой человек. Я жалею, что взял его туда. Но я не мог предположить, что он так поступит. — Он никогда меня не любил, да? Это было просто помутнение, я не вхожу в его этот 1% процент. — Не любил. Но разве сейчас это важно? Он был единственным, кого я любил. Больше я никого никогда не любил. И не полюблю. — Да! Важно! — Мартин, нет! Не важно! Ты любил Берлина долбанных 10 лет. Ты восхищался им, бегал за ним, как собачка. А сейчас что? Сейчас ты ничего не сделаешь, потому что он мертв, а ты пуст. Все что ты можешь сделать это прятаться за фразы, что ты никого не полюбишь. Потому что знаешь, что тебя бросили на произвол судьбы навечно, друг. — С глаз Мартина лились слезы, которых он пролил уже наверное миллион за эти несколько месяцев. — Я слишком его любил. Я никогда больше не встречу, такого как он. Он был любовью моей жизни. — Понимаю, Мартин. Понимаю. — Серхио обнял Мартина так крепко, как никогда не обнимал. Сидя на обломках мебели огромного здания, которое они сейчас грабят. Палермо думал о нем. — В твою честь целое ограбление черт возьми, ты бы был так польщен, Андрес де Фонойоса. — Палермо на секунду закрыл глаза и вздыхая тихо проговарил… — Ты говорил, что любовь всей своей жизни отпустить нельзя. Мы встретимся снова. Однажды встретимся и я жду этого дня, Андреас. «Недостаточно просто любить. Надо любить вовремя.» ~ La Casa de Papel «Мы с Татьяной идем на ужин. и ты будешь думать обо мне, но я не буду думать о тебе.» ~ Andrés de Fonoyosa o Berlín «Господа, продолжайте стремиться к красоте.» ~ Andrés de Fonoyosa o Berlín