Энигма

      Со Ину мчался по запасной лестнице на крышу паркинга, проклиная заклинивший лифт, внезапно объявившегося, казалось бы, совсем непричастного подражателя, окрестившего себя Хищником, и чёртова Донсика, по заверению детектива находившегося в заложниках у этого клоуна. В какую игру он играет?       Молодой господин Со уже которую неделю ломал голову, пытаясь разгадать своего подчинённого, чувствовал, что сходит с ума, но ему ещё никогда раньше не было так весело. Эти маленькие игры и фокусы, зашифрованные послания, выбрасываемые Донсиком, нравились всецело и страстно, увлекали едва ли не больше охоты. Но сейчас события неслись стремительно идущим под откос поездом и Ину чувствовал, что теряет контроль. А у него не было права на ошибку. Слишком высоки ставки и непредсказуемы оппоненты.       Что Сон Чхоль забыл в этом уравнении? Это было личное между ним и Донсиком. Нам Сон Чхоль — безработный неудачник, убивший свою жену — был тут явно лишней переменной.       Где-то в грудной клетке окислилось неопознанное тревожное чувство, но Ину привычно и решительно задавил его как надоедливое насекомое. Это всё не имело смысла. Зачем вообще этому Сон Чхолю убивать Донсика? Почему не наоборот, если подражатель — это Донсик? А Ину слишком долго был уверен в своих догадках, ведь Донсик сам давал ему на то прозрачные намёки. В последнюю встречу он сказал, что подражатель, вероятно, хочет привлечь внимание Хищника. Жадно-взволнованное: «А что потом?» вырвалось против воли. Но Донсик ничего не ответил, поправляя на место сползшую маску неловкого простофили. И спустя пару часов в прямом эфире на всю страну заявил, что презирает его и хочет поймать. Он неправильно словил сигналы? Если допустить, что Донсик всё же не подражатель, и работает с полицией чтобы арестовать двух убийц сразу — то он решил заманить его на крышу и, самолично убив подражателя, подставить настоящего Хищника, когда полиция застанет на месте характерного убийства и, вероятно, с подкинутым уже дневником. А самому притвориться несчастной жертвой. Как и всегда. Это слишком сложная и самоотверженная комбинация. Хотя, стоило признать, была в его стиле. Ину прибывал в волнительном возбуждении. Он смог найти не просто единомышленника — достойного противника.       Последний пролёт он одолел тихим шагом, переводя дыхание, и осторожно выглянул наружу.       Все проклятия, каждая ступенька бесконечной лестницы стоили того представления, что ему посчастливилось наблюдать.       Яркое послеполуденное солнце слепило глаза, но Ину не составило труда бегло просканировать взглядом открывшуюся мизансцену. Старая дымящаяся машина с открытым багажником, бессознательное тело и лежащая рядом металлическая труба служили до смешного нарочито-бандитской декорацией к разыгрываемому действию. А всё внимание припозднившегося зрителя забрали на себя две мужские фигуры на краю крыши.       Дыхание перехватило и одновременно с плеч будто сбросили невидимую тяжесть смутных ядовитых сомнений. Ину непроизвольно подался вперёд, жадно лакая взглядом потрясающую картину. Держа за грудки коренастого пожилого мужчину и прижав того к парапету, Донсик что-то зло и вкрадчиво у него выпытывал. Слов было не разобрать — их уносил ветер.       — Да ты кто, чёрт возьми, такой? — зато истеричное хриплое тявканье Нам Сон Чхоля было достаточно громко, чтобы Ину услышал из своего укрытия. Сцена непозволительно затягивалась, и у Донсика видно закончилось терпение. Вопль чистейшего ужаса пронзил разряженный воздух и разлетелся эхом о соседние многоэтажки, резонируя с полицейской сиреной вдалеке. Теперь мужчина буквально висел на краю, удерживаемый от падения Донсиком за безвкусный жёлтый галстук, и тщетно пытался уцепиться ногами за парапет. Каждое судорожное движение лишь сильнее затягивало невольно надетую удавку.       —Ты совершаешь огромную ошибку! — неистово и жалобно проскулил Сон Чхоль. Искривлённое страхом лицо блестело залысинами и сочившейся из носа кровью. Донсик же по всему не был ни впечатлён, ни разжалоблен. Он лишь невесело и презрительно усмехнулся:       — Возможно. Но вот кто действительно серьёзно облажался, так это ты: сначала, когда убил свою жену, и теперь, покусившись на мою жизнь. Я даю тебе последний шанс объясниться. Считаю до пяти.       Он уже однажды тайком видел этот сюжет. Тогда же в роли жертвы был его, Со Ину, брат. И скольким бы ни было прекрасным то зрелище, это было поистине завораживающе.       Силуэт Донсика ласкали золотом солнечные лучи, путались в растрёпанных кудрях, превращая его фигуру в античную статую — символ гордой и насмешливой силы. Словно забавляясь, как хозяин слишком резвой собаки, он с каждой отсчитанной секундой слегка ослаблял натянутый поводок, и тогда гладкий атлас галстука скользил в руке, приближая последнее свидание раздражающей тушки с асфальтом. Это было демонстрацией власти хищника, играющего со своей пойманной добычей.       У Ину участился пульс. Горящий огромный костер взметнулся в груди и растекся, искрясь, жаром по телу. Чёрное зимнее пальто вместе с идеально сшитым в ателье костюмом теперь показались слишком тяжёлыми и неудобными. Ину услышал шум и быстрые шаги: кто-то спешно поднимался по лестнице, поэтому успел тенью проскользнуть на крышу, удачно скрываемый полуоткрытой дверью, и спрятаться за углом надстройки, аккуратно подсматривая за фееричной кульминацией. Рука, держащая край чужого галстука, была готова отпустить Сон Чхоля в свободное падение, как совсем рядом послышался встревоженный голос офицера Шим.       — Мистер Юк! Мистер Юк, вы здесь? В тот же момент Донсик разыграл абсурдную до гениальности рокировку. Демонстрируя невероятный для офисного клерка акробатический трюк, он одним слитным движением перевернул их с Сон Чхолем местами так, чтобы теперь самому оказаться прижатым к краю крыши и стал кричать, зовя на помощь. При этом сам он так же крепко держал за галстук вырывающегося напуганного Сон Чхоля, превращая всё в нелепую комедию. Но подобное несоответствие уже не имело значения. Шим Богён выбежала на крышу с табельным наперевес и растеряла весь свой профессионализм, едва увидев находящегося в мнимой опасности орущего Донсика. Вместо того, чтобы и дальше держать на прицеле Сон Чхоля, она ринулась помогать своему другу, поднимая его в вертикальное положение за пышные волосы, пока тот кричал от боли уже по-настоящему. И нет ничего удивительного, что в этой неразберихе подражателю удалось сбежать.       Губы растянулась в улыбке, а изо рта против воли вырвался тихий смешок. Ину теснее прижался к стене, желая оставаться инкогнито. — Донсик, ты в порядке? — донеслось обеспокоенное, — Хорошо, оставайся тут. Сейчас сюда придёт полиция. А я побегу за Нам Сон Чхолем. Дверь хлопнула во второй раз, оповещая об уходе Донсика. Сцена опустела. И верно — хитроумный план провалился благодаря его же подружке и тому нечего было тут делать, если только не объясняться с полицией по поводу лежащего трупа. Кто это был, кстати? Но сейчас это было не столь важно — нужно было самому убраться отсюда. Полиция уже начала стягиваться к зданию. Времени почти не осталось. Поэтому Ину поспешил к пожарной лестнице с другой стороны крыши и, ловко, а главное, беспрепятственно спустившись, добежал до машины.       Квартал оцепили, но всё же ему удалось перехватить Сон Чхоля первее Донсика и полиции, что бестолку носились по улицам словно безголовые курицы. Он не жаловался — их некомпетентность только играла на руку. Со Ину по большей части не было никакого дела до этого насекомого, но нужно было убедиться в своих догадках и заполнить раздражающую пустоту в прорехах сюжета. И помочь с этим кроме Донсика мог только один человек — и это был Нам Сон Чхоль. Тот сам бросился под колёса, спасаясь от погони, и Ину оставалось лишь подсказать ему правильное решение: сесть к нему в машину.       И почти сразу об этом пожалел. Едва они выехали из города, как тот осмелел: скалясь желтозубым подобострастием словно в горячке лепетал признания, что большой поклонник, что ради него убил свою жену и набрался наглости предложить охотится вместе. Ину едва сдержался, чтобы не выкинуть его на полной скорости из машины, но ему всё ещё нужны были ответы. Но, похоже, он зря потратил время. Когда дрожа от страха наполовину с безумием, Сон Чхоль стал нести откровенную чушь и нелепицу про Донсика, Ину надоело это терпеть. Тупоголовая овца, считающая себя хищником, даже не осознавала, что с ней играли и не имела понятия, о чём говорила. Он резко остановил машину, съехав на обочину. Под недоумевающие возгласы подражателя хлопнул дверью, открыл багажник и безапелляционно приказал:       — Выходи.       В любом случае он не собирался оставлять его в живых, но этот мерзкий придурок умудрился взбесить его раньше времени. Хотя, может, и к лучшему. Он собирался показать добыче её место.       Сон Чхоль вылез из машины дрожа от непонимания и страха, и что-то жалобно проблеял, едва увидев наставленное на него дуло охотничьего ружья.       — А теперь беги.       Вой аварийного сигнала и писк тормозов были ему панихидой. «Печально известный Хищник бесславно умер под колёсами фуры при попытке побега» — завтра это будет во всех новостных заголовках. Это было так просто, что почти не весело. Но теперь у него развязаны руки — мертвецы не рассказывают секреты и не мешаются под ногами.       Ину улыбнулся про себя. Игра ещё не окончена.       Я узнаю твой шифр, Энигма.