весенний ветер

прохладный ветер ранней осени взъерошивал густые волосы молодого юноши. хотя была не совсем ночь, но в связи с переходом сезонов, было все еще холодновато. на нем была черная кожаная ветровка, и такие же, обтягивающие джинсы. ноги массивили из-за огромнейших пар черно-лаковых ботинок. серебряные кольца, браслеты и подвески, кричали о хорошем вкусе парня. так же не могли не цеплять пару чужих глаз, аккуратный черный маникюр на пальцах, что сейчас сжимали ручки такого же, мотоцикла. его байк тоже не отличался особой дружелюбностью, как и внешность. местами потертый временем, но такой ухоженный, а кое-где красный, с парой наклеек в виде цветочков, говорили о любви владельца к его вещи. хотя он сам точно бы не смог его так назвать. по внешности невозможно сказать о том, каким на самом деле являлся владелец столь грозной машины. по чану не скажешь, что он до жути бережно относится к своему, лично, заработанному мотоциклу так, как не заботился бы и о самом себе. конечно, почти идеальное состояние байка выдавало его, но ведь люди привыкли судить лишь по внешности. о бане люди думают многое, как только взглянут в первый раз; наркоман или бандит. не, точно преступник. по-любому так и есть. но вот сам вестник "зла и преступности", не понимал такого отношения к себе, но и разбираться не спешил. не в его принципах, да и в общем-то плевать. пусть думают, что хотят. байк останавливается возле серого здания, едва уркашенного старыми рисунками и мультяшными персонажами. бан осматривается и пока не замечает никаких новых вещей в давно знакомом месте. вот, местами разрушенные детские качели, вот, разбитое окно, вот, старый охранник, курящий уже неизвестно, какую по счету, сигарету. и кажется, будто ужасное состояние детского сада, не волновало абсолютно никакую опеку или службу, которая отвечала за это. ведь в их и без того, не особо людном и мало порядочном районе, не будет и души, которую искренне волновало благополучие детского уголка, для малышей. никого. кроме него, похожего прямо сейчас, будто на ангела, с самых небес. он находился прямо в детской песочнице, старательно, кутая в свой шарф маленького мальчика, лет двух-трёх, попутно, вытирая свежие сопли малютки. сам же дрожал от холода, но смело держался перед непогодой, улыбаясь. ледяной ветер тихой ночи играл с черными волосами, которые так лезли в глаза. тонкие пальцы юноши усилено грели маленькие ручонки мальчишки, который так грустно-нежно смотрел на чонина. — юнхо, видишь, как бывает холодно, даже весной. постарайся уносить из дома больше тёплых вещей, договорились? только не попадись на глаза отцу, прошу тебя. - лучезарно улыбнувшись, чонин обнимает мальчика, крепко прижимая к себе. родители других детей в его группе забрали малышей уже давно, но вот самым последним всегда забирали юнхо. хотя даже время работы чонина подошли давно к концу. но он не уйдет домой, будет сидеть с юнхо до конца. просто не сможет оставить его одного. он всегда был таким, - думает про себя чан, начиная слезать с мотоцикла, направляясь к воротам. именно из-за его любимого этот захломленный сад держат кое-как открытым, потому что чонин поверить не сможет, никогда и ни за что, что сможет себе позволить бросить малышей, которых он так давно знал. даже со дней практики в пед колледже, он смог узнать об этом месте, и привязаться к детям, как к родным. он не простит себе того, что бросит их. да, может платят мало. да, может неудобно добираться. может и хамят некоторые родители. может и дети из неблагополучных семей. но чонин считает, что это не причины сдаваться. ни ему, ни детям. - сколько раз я тебе должен напоминать теплее одеваться, милый, - без капли злобы или обиды, а лишь с обыденной нежностью и чуть упреком, чан снимает с себя ветровку, оставаясь в одной кофте. кладя её на плечи любимого, он так же садится в песочницу, поближе к нему, и треплет сидящего малыша-юнхо по волосам. - чан-хен пришел! - мальчик восторженно кидается на того с объятиями, пока ян сидит как спелый помидор, крепко сжимая вещь своего парня. и отводит взгляд, подальше. от внимательных чана. - как ваши дела? чем занимались сегодня? - юноша переливает холодный песок в руках, делая вид, что ему все равно, как забивает на самого себя ян в последнее время. даже чаще, чем обычно. - чонин-хен сегодня учил нас рисовать то, что мы больше всего любим. я сейчас принесу. можно ведь, хен?- уже обращаясь к чонину, просил мальчик. - давай, ты же ведь сможешь сам? - на что получив утвердительный кивок, чонин тоже улыбается в ответ. юнхо срывается с деревянной дощечки, забегая в их корпус. возлюбленные остались в кромешной тьме и тишине, которые нарушать могли лишь глухой свет почти гаснувшего фонаря, холодный весенний ветер, игравший с новой листвой, и чаново шумное дыхание. но тишина не была неуютной для них. как раз наоборот, было более, чем спокойно и комфортно. будто бы тишина само собой разумеющееся между ними. если точнее, они могли понять многое, без слов. - он такой чудесный, не правда ли? я увидел новые следы. свежие следы, на его спине. так ярко улыбается, смеется и радуется всему, действительно, как самый настоящий ребенок. но у него шрамы не только на теле, но и в самой глубине души, чан. там следы от пепла и стекла, я почти сорвался, пока одевал его. юноша внимательно слушал младшего, иногда поглядывая на него самого. невольно начинав хмуриться, уловил дрожь яна, что явно не от холода весеннего была. от животного, точно не людского, холода. хотя даже животные бывают человечнее людей. - йенни, я с тобой, иди сюда, - крис без замедлений прижимает к себе продрогшее тело, уже во всю плачущего парня. тот не сильно громко, но тяжело ронял слезы в изгиб шеи старшего. как за последнюю надежду, цепляясь красными от холода пальцами за широкие плечи. - ты справишься. мы справимся. пока у них есть такой ангелок как ты, все будет хорошо. я обещаю. - я ели нашел! смотри, чан-хен. а что случилось?- мальчишка обеспокоенно осматривает яна, который вырвался из теплых рук криса, вытирая остатки слез. - а это он от сильной любви ко мне, юни, - подмигивает чан, за что получает несильный толчок в бок. и все трое искренне смеются. чуть позже за юнхо придет его отец, который будет прилично одет и максимально стереотипно, выражающийся о внешнем виде чана. аргументируя свое, никому ненужное мнение, тем, что: "внешний вид человека о многом говорит. о том, что внутри, тоже." кто бы говорил, гнида. - вновь проносится в голове чана, но сейчас не время сказать. мужчина недовольно осматривает сына, без капли любви или заботы, толкая того. закуривает сигарету и выходит вперед, через низкую калитку. - что за идиотский шарф на тебе. - тянет того за кончик красного шарфа, перемещая отдаль от себя. направляются домой. туда, где юнхо некому защитить. две фигуры отдаляются, скрываясь в ночной темноте. чан стоял на пороге крыльца, прижимая к себе чонина, который продолжал смотреть на пустой переулок, переходящий в улицу. где уже не было двух людей. крис немного накланяется, оставляя невесомый поцелуй на виске любимого. тронув за подбородок, устремляет чужие, мокрые от слез, глаза в свои. серьезно, но так же тепло, и так искренне, шепчет только ему одному, а еще и всему миру. мы справимся. я обещаю.