Freeze

Темнота — первое, что бросилось в карие глаза. А потом был холод, такой, что пальцы на руках сводило, а зубы ритмично отбивали эмаль друг об друга. Парень гортанно застонал, когда попытался пошевелить левой рукой, но так оказалась крепко замотана у плеча. Хотелось пить, язык лип к сухому небу, а горло саднило, будто он долго и неустанно кричал, но голова была такой пустой, будто все воспоминания стерли. Спустя десяток минут, когда в темноте взгляд смог выцепить больничные койки и медицинское оборудование, мозг взорвался воспоминаниями: насмешливый взгляд серых глаз, Айен, стоящий на коленях, напуганный Феликс, удар чем-то в плечо и спустя минуты выстрел. Но как бы судорожно нейроны не пытались найти в уставшем сознание картинки стрелявшего, не могли. У этого человека не было лица, но был голос. Он тоже был насмешливым, он был злым. — Феликс, Айен… — Прошептали потрескавшиеся губы, когда Хван наконец понял, почему так болело сердце. Мальчиков не было рядом. Они были втроем в доме, это Хёнджин знал наверняка, но сейчас он не ощущал присутствия никого. Парень всё ещё не мог видеть ясно, а боль в плече, мешала двигаться уверенно и быстро, но всё же он поднялся, закусив губу и зажмурившись, когда руку прострелило от кончиков пальцев до шеи. Хёнджин шёл фактически на ощупь, выставив правую здоровую руку так, чтобы в случае чего смог почувствовать преграду. В вену был вставлен катетер, но капельницу Хван вырвал, больничный халат волочился по полу, собирая на себя незначительную пыль. — Айен? — Хёнджин прислонился к стене, чтобы перевести дыхание, но продолжил тихо шептать имена любимых, в надежде, что хоть кто-то откликнется. — Ликси? Чем дальше парень отходил от своей кровати, тем слабее становилась надежда на то, что кто-то из его любимых здесь, что они вообще живы. Хёнджин сделал ещё несколько шагов вперёд, перед тем, как его схватили чьи-то руки, оплетая поперек талии. Ужас сковал каждую клеточку тела, но почему-то не было сил даже закричать, он лишь дернулся, а голова закружилась от боли. — Успокойся, я не трону. — Заверил человек позади и слегка ослабил хватку, поняв, что делает больно. — Ты должен быть в постеле. — Кто вы? И где моя семья? — Прошептал Хёнджин и сделал шаг вперед, пытаясь обезопасить себя расстоянием, но человек повторил его действие, вновь становясь ближе. — Господин Бан оставил нас следить. — Коротко ответил мужчина. — Вы потеряли много крови и должны лечь в кровать. — Где Айен и Феликс? — Хёнджин медленно развернулся, чтобы не упасть от слишком сильного головокружения, и с мольбой посмотрел в глаза человека, которые едва мог видеть в темноте. — Просто скажите, что они живы. — Просто вернитесь в постель. — Вновь попросил мужчина, но Хван его не слушал, ему нужно было увидеть свою семью. — Нет! Где моя семья! — Хёнджин дернулся от мужчины в сторону, случайно сбив стойку с капельницей и ещё какую-то аппаратуру. Он отступал от мужчины, пока его спина не уперлась в другую грудь, чуть менее широкую, чем у охранника впереди, но не менее пугающую. — Хёнджин, успокойся. — Голос был знакомым, но воспоминания связанные с ним не были счастливыми. — Иди в постель. — Где моя семья? — Повторил вопрос Хван, но скорее обреченно, уже не веря, что кто-то даст ему ответ. — Айен в соседней палате, всех остальных забрал господин Бан, — выдохнул врач, — а теперь иди в кровать. — Что с ним? — Не унимался Хёнджин, но шёл вперёд. — Огнестрельное ранение, — решил не врать мужчина, — но он жив. — Пустите меня к нем нему! — Парень остановился резко, из-за чего врач случайно врезался в его спину. Он оттолкнул мужчину и двинулся в сторону выхода из палаты, на этот раз быстрее. Хёнджин распахнул дверь и вывалился из палаты, помня, что ему нужна соседняя дверь. — Стойте! Кто-то ещё попытался схватить его за здоровую руку, но Хвану было все равно — адреналин в крови сводил с ума, контролировал сознание и тело. В соседнем помещении была ещё одна палата интенсивной терапии, с восемью кроватями, но лишь одна была занята. Её освещала тонкая полоска света от ламп в коридоре, но этого было достаточно, чтобы Хёнджин разглядел бледное личико, обрамленное копной пушистых тёмных волос. — Йенни! — Хван вырвал запястье из рук подоспевшего охранника и бросился к дальней кровати. — Боже, малыш… Пальцы осторожно коснулись холодной кожи на впалой щеке, будто одно неосторожное движение могло нарушить мирный сон младшего. — Ты жив, главное, ты жив. — Шептал Хёнджин, периодически смахивая слёзы с лица, чтобы они не мочили белые наволочки. — Где Феликс? Хёнджин обернулся, зная, что врач стоит позади и наблюдает за парнем, будто тот мог навредить одному из самых дорогих людей в своей жизни. — Я уже сказал, он с господином Баном. — Ответил мужчина и жестом попросил одного из охранников стянуть одеяло с кровати и подать. Хёнджин действительно замерз. Он всё ещё страдал от потери крови, а это сказывалось на терморегуляции. Парень с благодарностью принял жест заботы, но не спешил покидать чужую палату. Он был ранен, изнеможен, но всё ещё был тем, кто обещал заботиться, он не мог оставить Айена одного. — Он в коме. — Ответил на немой вопрос Хёнджина врач. — Он пережил клиническую смерть и с этим справится. — Клиническую смерть? — Голос задрожал и заскрипел, как старые несмазанные петли. — Около четырех минут, — вновь кивнул врач, — но его мозг не пострадал, он поправится. Хёнджин замотал головой, когда мужчина протянул руку, желая помочь подняться на ноги, уйти от кровати Чонина. — Не трогайте меня! — Хван вырвал руку из захвата одного из охранников и прижал её ближе к себе, он не собирался идти с ними никуда. — Где мои мужчины?! Где Чан?! — Хёнджин, тише, тише, тебя никто не тронет, — мужчина испуганно заозирался по сторонам, проверяя не пришла ли охрана больницы и другой персонал. — Пожалуйста, тебе нельзя волноваться, тебе нужно в постель. — Нет! Нет! — Хёнджин с трудом поднялся и вжался в стену, его сердце бешено колотилось в груди, он чувствовал себя вновь в доме, запертым и застигнутым врасплох людьми, которые собирались убить его и его семью. — Где Чан?! — Хёндж… — Дайте мне поговорить с хёном! — Хёнджина трясло от дикого ужаса и боли, что растекалась от плеча по всему телу. — Хорошо, хорошо, только успокойся. — Мужчина выдохнул и потянулся в карман за мобильным, тут же набирая номер и протягивая устройство парню. Хван схватил телефон и прижал к уху, закусывая пухлую нижнюю губу и слушая долгие гудки. — Что с мальчиками?! — Хёнджин рвано выдохнул, когда из динамика послышался испуганный и хриплый после сна голос любимого мужчины. — Хён… — парень всхлипнул от облегчения и боли одновременно. — Где ты? Мне страшно… — Милый. — Чан запнулся, не веря, что сейчас слышит голос своего парня. — Малыш, ты в порядке? Я сейчас приеду. — Мне больно, но я в порядке. — Прошептал младший, всё ещё не подпуская к себе никого, и стараясь сделать всё возможное, чтобы их разговор не подслушали. — Но Йенни… — Я знаю, милый, он будет в порядке, любовь моя, — Хван услышал, как Бан что-то прошептал, скорее всего, Чанбину, а потом щелкнул язычок замка. — Я буду через пятнадцать минут, умоляю слушайся врача, солнышко. — Я люблю тебя. — Напоследок прошептал Хёнджин и, как только услышал слова взаимности, положил трубку. — Вернемся в палату, ладно? — Попросил врач, когда мальчик отдал ему мобильный и вроде немного расслабился. — У тебя идёт кровь, мне нужно перевязать плечо. — Я могу остаться здесь? — Робко попросил Хёнджин, боясь, что если он оставит Айена на секунду, тот исчезнет навсегда. — Хорошо, — устало отозвался врач, — я попрошу медсестру подключить оборудование и поставить капельницу. Присними рубашку, пожалуйста. Хёнджин сел на кровать, блаженно выдохнув, когда дрожь в ногах и головокружение стали отпускать. Он стянул рубашку с левого плеча и наконец заметил, насколько темной была повязка. Свет щёлкнул, а Хван наоборот зажмурился, поняв, что глаза абсолютно не были готовы к освещению. — Это люди Чана? — Спросил Хван, оглядев всех присутствующих мужчин, большинство из которых были вооружены. — Не совсем, — врач мог заметить, как напрягся Хёнджин после этих слов, как заходили желваки на его лице. — Но господин Бан знает о них. — Где люди Гёнхи? — Аккуратно поинтересовался парень, но заметив на лице врача замешательство, напрягся ещё сильнее. — Это директор по безопасности хёна. Где его охрана? — Господин Бан и господин Со приехали сюда без охраны, Хёнджин, — уточнил мужчина, — я не знаю причин, мне было не до этого, я ваши жизни спасал. — Спасибо. — Хёнджин понимал, что вел себя немного вспыльчиво, но у него были на то причины. Парень сцепил зубы покрепче и постарался сосредоточиться на личике Айена, таком спокойном и красивом, так боль от манипуляций притуплялась, но боль душевная напротив становилась сильнее, интенсивнее. Врач работал аккуратно, постоянно спрашивая, как чувствует себя парень и нужно ли ему что-то, но Хван лишь мычал, просто не препятствуя. Медсестра аккуратно поставила капельницу в катетер и подложила несколько подушек под спину парню, чтобы он не напрягался. Но полностью парень смог расслабиться, только когда в дверном проеме появилась широкая фигура Чана.

***

Чан проснулся от вибрации телефона, лежавшего на прикроватной тумбочке. Мальчики спокойно спали, прижавшись друг к другу и уютно устроившись между старшими, которые в любой момент были готовы защитить. Кристофер выругался, но всё же поднялся, совершенно не обращая внимания на то, что был полностью обнажён. Время на часах на стене едва близилось к трём утра. Подняв трубку, Крис увидел имя врача, а его сердце упала к босым пяткам. — Что с мальчиками? — Выпалил Бан на одном дыхании, выйдя из комнаты, чтобы не разбудить младших. Он чувствовал, как медленно погибает в ожидании ответа, как надежда на хороший исход становится призрачнее, а колени слабеют. Чан был готов к любому ответу, но только не к самому родному голосу, который так надломлено его звал. Он замер, сверля взглядом одну точку, и мечтая сейчас оказаться рядом с напуганным Хёнджином, прижать его к себе и дать понять, что всё хорошо. Мужчина бросился в комнату, потому что ему нужна была его одежда, испорченная и влажная, но другой у него не было. Чан нежно потрепал Чанбина по плечу, который инстинктивно прижал Лино ближе и закрыл своей спиной. — Милый, я поеду к мальчикам, Джинни пришёл в себя. — Прошептал Чан, целуя мужа в мягкую щеку. — Джинни? Хён, он в норме? — Сонный мозг соображал плохо, что заставило мужчины подскочить на кровати. — У него всё хорошо, милый, просто я должен быть с ним, пожалуйста, позаботься о мальчиках. Эта была последняя фраза перед тем, как Чан вышел из спальни, закрыв дверь. Он ехал в машине, наблюдая за ночным пейзажем, что рассвет ещё даже не собирался окрашивать в красный и оранжевый. Он не чувствовал себя отдохнувшим, это не было странно или неожиданно, скорее привычно, особенно в последние недели. Чан хотел бы быть уверенным, что в больнице, сидя на кровати, его будет ждать не только Хёнджин, но и Айен. Но это было невозможно. Когда машина въехала на пустую парковку, сердце забилось быстрее . Чан боялся, что его мальчик будет злиться, ведь это из-за него — из-за Чана — Хван был в больнице. Из-за него малыш Айен чуть не умер. Но он знал, что Джинни напуган, что он нужен ему сейчас. Кристофер буквально бегом поднялся на нужный этаж по лестнице и влетел в открытую дверь палаты, рядом с которой столпилась охрана. Его мальчик сидел на кровати рядом с врачом, смотря лишь на бессознательного Айена на соседней кровати. — Малыш. — Прошептал мужчина, бросаясь к резко начавшему всхлипывать парню. — Чанни~хён, я так испугался… вас не было, и я… Ликси и Йенни… я хотел защитить их. — Всхлипывая, шептал парень в широкое плечо своего мужчины. — Тише, тише, — Чан сам еле сдерживал слёзы, но рядом с напуганным младшим, он должен был быть сильным, опорой. — Я рядом, я больше никуда не денусь, не оставлю вас. — Йенни… — Еле слышно, потому что до сих пор не мог поверить. — Он правда был мёртв? Четыре минуты? — Правда, милый, — Крис ненавидел себя за то, что говорил это, за то, что был виноват в этом. — Наш малыш такой сильный, вы оба очень сильные. И Хёнджин сорвался. Он рыдал, не боясь потерять голос, не боясь разбудить других пациентов, не заботясь о том, как выглядит со стороны. Хван думал лишь о своём Айене, который умер на целых четыре минуты, потому что он — Хёнджин — не смог его защитить. Малыш опять пострадал по его вине, как и пять лет назад. Это убивало парня. Чан просто гладил розовые волосы мальчика, что всё ещё были заляпаны кровью, и тихо шептал, как сильно любит, что он рядом, что всё позади. Хёнджин успокоился, лишь когда окончательно выбился из сил и уснул прямо на коленях у своего лидера, уткнувшись носом в шею. — Мой ангел, — прошептал Чан, опуская любимого на мягкие подушки. — Я никуда не уйду. Лишь оторвавшись от Хёнджина и пересев на кровать к Айену, Чан обратил внимание на огромное количество охраны в комнате. — Почему так много людей? — Чан держал ручку своего младшего парня, перебирая подушечками пальцев острые костяшки, но взгляд его был направлен на врача. — Ваш парень устроил настоящий переполох, — смущенно ответил мужчина, потирая покрасневшую шею. — Он очень активно пытался попасть к Айену, всю охрану перепугал. — Он мог. Чан выдохнул, но даже не пытался улыбаться, сил совсем не было. Он хотел спать, хотел вернуться в свой дом с мыслью, что всё позади, но сегодняшний день и все ближайшие, Крис собирался провести в этом месте. — Как вы попали в реанимацию? — Задал вопрос врач, но примерно знал ответ — Чан выглядел так, что его совсем не хотелось трогать. — Они даже не спросили, кто я, — подтвердил догадки Бан. — Наверное, я не выгляжу дружелюбно. — Вы можете занять соседнюю кровать. — Мужчина указал на пустые койки, предлагая на выбор любую. — Вы же явно не собираетесь уходить, да и я выгнать не смогу. — Спасибо. — Чан вновь кивнул, ему действительно жизненно необходим был сон. — Я утром принесу вам одежду. — Напоследок сказал врач и погасил свет, оставив Криса один на один со своей самой большой любовью и самой большой виной.

***

Когда парень открыл глаза, палата уже была освещена всполохами такого редкого в это время года солнца. Лучи тянулись по белым стенам, по застеленным кроватям и нетронутому оборудованию, потом вверх, по потолку и погашенным светильникам, и в конце концов попадали прямо в карие болезненно покрасневшие глаза. Как бы парень не старался повернуть голову, это не выходило, мышцы были свинцовыми, как после очень тяжелой тренировки. Писк приборов рядом раздражал, он был монотонным и достаточно громким, чтобы спустя считанные секунды в ушах поднялся звон. Хотелось пить. Чертовски хотелось пить. — Хён..? — Позвал слабый голос, мозг был уверен, что, где бы не находился его владелец, Чан был рядом. — Хён… И суждение не было ошибочным. Широкая фигура в перепачканной кровью рубашке появилась будто из ниоткуда, нависая сверху, спасая от назойливого солнца и гребанного писка. — Хён… — Ещё раз выдохнул Айен, потому что понял — Чан жив, он рядом, а значит они справились, значит очко опять в их пользу. — Йенни, милый, о мой Бог, — звуки были такие далекие, приходилось прислушиваться, чтобы разобрать хоть что-то. А может Чан говорил не на корейском? — Ликси и Джинни… — делая глубокий вдох, потому что ком в горле грозился вот-вот перерасти в жуткую тошноту. — Они ведь живы, да? — Да, милый. — Каждый раз повторяя эту фразу, Чан в первую очередь убеждал себя, что это правда, что он не спит. — Йенни, не могу поверить, что ты со мной. Чан позволяет себе отойти от больничной койки лишь на секунду, чтобы взять маленькую бутылочку воды со столика, что оставила медсестра, и отвернуть крышку. Поднося горлышко к губам младшего, Чан думал, что даже когда они познакомились, они не были такие бледные и сухие. Чонин пил жадно, но, по настоянию старшего, маленькими глотками. Большая часть текла по подбородку на одеяло и больничную рубашку, от чего Айен мило морщил нос и щурил глаза. — Я был без сознания? — Поинтересовался парень, когда наконец утолил жажду и опустился обратно на подушки. — Ты был мёртв, малыш, — проскрипел голос Кристофера, а глаза наполнились слезами. — Четыре минуты я думал, что всё. Но сейчас ты смотришь на меня, и это самый большой подарок. Айен шокировано уставился на старшего, не веря его словам, точнее, его разум просто отказывался признавать, что он умер, умер на четыре грёбанные минуты, а потом восстал, как феникс. Дрожащей рукой парень поднял тяжёлое одеяло, но под рубашкой было видно лишь утолщение из-за слоя бинтов. — В Феликса стреляли. — Прошептал Чонин, переплетая свои пальцы с длинными и изящными Чана. — Я подумал, что не смогу жить, зная, что потерял его. Что мог спасти, но не попытался. — Я знаю. — Чан трепетно поцеловал сухие губы, не отпуская тонкой кисти младшего, наоборот, сжимая только крепче. — Ты спас его, солнышко, я не могу быть горд тобой больше, чем сейчас. — Я так вас люблю. — Айен прикрыл глаза, в частности, чтобы они отдохнули от света, но в первую очередь, чтобы Чан не увидел сколько в них было слёз. — И ты знаешь, что это взаимно, жизнь моя, — поглаживая острую скулу и волосы. — Отдыхай, ладно? Теперь уже всё позади. — Вы убили его? — С надеждой что суждено было быстро угаснуть. — Нет, милый, но ранили. — Виновато ответил Кристофер, поправляя одеяло на мужественных плечах парня. — Я боюсь, мы доверяли не тем людям. — О чём ты? — Взволнованно спросил Айен, наконец распахивая глаза и хлопая пушистым веером черных ресниц. — Я больше не верю Гёнхи. — Коротко ответил Бан, но этого хватает, чтобы понять — разговор исчерпан, больше вопросов задавать не имеет смысла. Чонин молчал с минуту, пока наконец не повернул голову налево. Там на кровати, притянув длинные ноги к груди и укутавшись в одеяло, спал Хёнджин. Красивый, хоть и испачканный багровыми разводами, и такой расслабленный. — Он потерял много крови, как и ты, но плечо восстановится, просто не сразу. — Пояснил Чан, когда взгляд так никуда и не сместился, просто ласкал любимое тело и сканировал на предмет дополнительных травм. — Я впустил их в дом, хоть ты и сказал не открывать двери. — Айен признался, опустив взгляд в пол и молясь, чтобы хён простил. — Я так стремился помочь, что чуть не убил всех собственными руками. — Это неважно. — Чан сказал, и это действительно казалось правдой, особенно, когда он так нежно целовал его руки, потираясь носом об открытую ладонь. — Важно только, что нас всё ещё восемь, а со всем остальным мы справимся. Чонин кивнул, а потом медленно вернул взгляд на своего мужчину, желая впитать как можно больше из его образа, потому что слишком красивый и любимый. — Мне придется уехать, солнышко, — в глазах Айена мелькнула печаль, но он не посмел возразить — нужно, значит нужно. — Я и так прошёл сюда против правил, и я не хочу никого подставлять, особенно вас. — Я понимаю. — Коротко ответил Чонин, хоть внутри и было больно. — Я скучаю по хёнам. — Знаю, милый, — слова потонули в темных волосах младшего, в которые так доверчиво зарылся носом Кристофер. — Скоро мы будем вместе, но сейчас ты должен отдыхать. Когда Чан нашел в себе силы оторваться от Айена, тот уже спал, доверчиво уложив щеку на подставленное Чаном плечо. — Он в сознании? — Послышался тихий шёпот откуда-то из-за спины. — Уснул. — Подтвердил и обернулся на вошедшего врача Кристофер. Мужчина был одет в обычные джинсы и футболку, заправленную под пояс, волосы чистые и уложенные — он явно успел доехать до своего дома. Врач подошёл к мониторам, чтобы проверить общее состояние Айена: давление, пульс, уровень кислорода в крови. Его брови были сведены к центру, между ними появилось несколько глубоких морщин, делая вид мужчины суровым и крайне настороженным. — Что-то не так? — Не выдержал Чан. — Сатурация низкая, около девяносто трёх процентов, — пояснил врач, но от приборов не отошёл, будто не успел ещё всё рассмотреть. — Это ещё не критично, но означает, что эритроцитов до сих пор мало, надо сделать ещё одно переливание, иначе велик риск гипоксии. — Я готов прямо сейчас, — Чан задрал рукав своей старой рубашки, обнажив вену с заметными следами от старых уколов и одним совсем свежим, после недавнего переливания. — Вы же знаете, моя кровь универсальная. Врач с сочувствием посмотрел на пострадавшее предплечье, хоть видел эти следы не раз и намного более свежими. Он тяжело вздохнул и понимающе кивнул: — Не хватает иглы в вене? Вопрос был задан без злобы и сарказма, но несмотря на это, Чан всё равно вздрогнул и скривился, как от пощёчины. — Я в завязки, — рыкнул Кристофер, — сейчас единственное, о чем я могу думать — это они и их здоровье. — Одно другого не отменяет. — Врач всё же оторвался от мониторов и нагнулся, чтобы достать ампулу с морфием и чистый шприц. Глаза Кристофера пристально следили за движениями мужчины — они были спокойные и вновь педантично собранные. — Возьми, — врач протянул лекарство на раскрытой ладони, давая понять, что это не уловка. — Это не героин, но расслабит на какое-то время. Ломки не будет, сам знаешь. Тон голоса, как и обращение, изменились. Теперь с Чаном разговаривал давний друг, который лучше других знал, что тому приходится переживать каждый день. — Убери. — Чан бросил взгляд на Хёнджина, молясь, чтобы тот продолжал спать и не слышал этого разговора. — Чан, — врач обошёл кровать Айена и встал так, чтобы смотреть Бану прямо в глаза. — Я знаю тебя. Сегодня тебе придется уехать из клиники, и ты не увидишь мальчиков до момента, пока их не переведут в общие палаты. — Вкрадчиво, чеканя каждое слово, шептал мужчина. — Я не хочу, чтобы приехав домой, ты предпочел этому героин. Коли это, мать твою, потому что ещё из одной ломки я тебя не вытащу! Ампула приземлилась на колени вместе со жгутом и шприцом, а потом врач наконец отступил назад. — Я с тобой сейчас говорю не только как врач, но в первую очередь, как друг. — То есть ты действительно считаешь меня последним торчком? — Чан улыбался, но за этой улыбкой он скрывал разочарование в самом себе. — Что я без дозы и дня не протяну. Я завязал, Дживон. — Не бывает торчков в завязке, не мне тебе об этом говорить. — Мужчина говорил, как ни в чём не бывало, будто это был пустяк, всего лишь укол физраствора. Но для Чана это никогда не было пустяком. Сейчас, лишь от вида жидкости в прозрачном стекле, пальцы сводило от желания воткнуть иглу поглубже в вену. Дживон был прав — наркоман не может быть в завязке, но Чан не имел права на слабости, ни тогда, когда его семья была в смертельной опасности. — Просто забери, — повторил Чан, передавая лекарство мужчине. — Это не то, что мне нужно, это просто самообман. Ты сказал, Айену нужна кровь. Этой иглы вполне достаточно. — Я буду переливать группа в группу, так будет лучше, его организм ещё слишком слаб, так будет лучше. Дживон согнул пальцы Кристофера, пряча в них морфий, оставляя это на совесть последнего. — Я принес тебе одежду, — врач указал на сумку, что лежала у закрытой двери в палату. — Не люкс, конечно, но лучше, чем рубашка с кровавым орнаментом. — Спасибо. Кристофер поднялся с кровати, параллельно засовывая ампулу в передний карман брюк. У него дома был морфий, точнее, морфий был самым легким препаратом, который хранился у лидера в сейфе. Дживон принес футболку и свободные треники, которые Чан даже не стал доставать, — его брюки выглядели вполне нормально, особенно в сравнении с рубашкой, — а вот футболку забрал. Она была не в его стиле, даже цвет, но в его ситуации он не собирался привередничать. — Спасибо. — Вновь повторил Чан, когда наконец нацепил чистую одежду. — Хотел бы я сказать «обращайся», но на самом деле надеюсь, что тебе больше это никогда не понадобится. — Мужчина переместился к Хёнджину, который продолжал спокойно спать, не обращая внимания на происходящее вокруг. — Разбудишь? Надо перевязать плечо. Кристофер ждал этой просьбы с момента своего пробуждения, а может, даже с момента, когда Хван заснул. Мужчина сел на кровать и, нежно обняв парня за талию, потянул на свои колени, прижимая спиной к своей груди. — Хённи… — Хёнджин заскулил, желая вернуться обратно на мягкую подушку, с которой его так нагло стащили. — Тише, тише, малыш, — Чан ловко перехватил свободной рукой запястья Хвана, чтобы он не повредил плечо сильнее. — Надо перевязать плечо, котёнок, не ругайся. — Доброе утро, — улыбнулся и поздоровался врач, когда Хёнджин сумел разлепить тяжёлые веки. — Как самочувствие? — Здравствуйте. Плечо болит, — шёпотом ответил парень, позволяя стянуть с руки рубашку, чтобы было видно повязку. — Но думаю, Феликсу было больнее, когда в него стреляли. — Пуля не нож, — врач поджал губы, разматывая бинты и открывая вид на ровный шрам, зашитый синей медицинской нитью. — Твои мышцы буквально разрезана на две половины, из-за этого нарушена моторика. — Я смогу танцевать? — Глаза парня расширились от страха — танцы были его страстью и мечтой. — Не сразу, но через время, — мужчина пожал плечами, — почему нет. Это не было хорошей новостью, но и плохой Хван назвать её не мог. Он постарался расслабиться в сильных руках Чана, наблюдая за медленно вздымающейся грудью Айена, что сегодня выглядел чуть лучше, кожа стала менее бледной. — Как он? — Едва слышно прошептал Хван, но и врач, и Чан его услышали. — Утром пришёл в себя, а сейчас уснул. — Ответил на ушко Кристофер, потираясь кончиком носа о длинную шею. — Почему ты меня не разбудил? — Хёнджин подскочил на коленях мужчины, готовый прямо сейчас кинуться к младшему. — Как он себя чувствует? — Тише, тише, — Чан вновь попытался усадить младшего на свои колени удобнее, но тот уже не мог сидеть спокойно. — Хёнджин, пожалуйста, ты должен сидеть смирно. — Он ведь будет жить, правда? — Парень поднял полные надежды глаза на врача, задавая один и тот же вопрос уже который раз, но понимал, что не успокоится без ответа. — Его состояние тяжелое, но стабильное, — Дживон кивнул и сделал последний оборот вокруг руки, после фиксируя бинт. — Я сделаю ещё одно переливание сегодня, у него мало эритроцитов, но это поправимо. Жизненно важные органы не пострадали, точнее, нам удалось восстановить полностью их функции. Теперь самое сложное — ждать. Вы останетесь в больнице, пока я не решу, что вашей жизни больше ничего не угрожает. — Но я уже в норме. — Хёнджин постарался возразить. Он не хотел оставлять Айена одного, но и находиться вдали от своих мужчин было слишком тяжело. — Вчера ты потерял около пятидесяти процентов своей крови, Хёнджин, — напомнил парню врач, — ты не в норме. Твои швы ещё кровоточат, и пока они не заживут, я не могу назвать твоё состояние нормальным, понимаешь? Хван чувствовал себя ребёнком, которого сейчас отчитывали за разбитую вазу и порезанные пальцы, это было унизительно, а ещё злило до скрежета зубов. — Это не тебе решать! — Хёнджин огрызнулся, но сразу пожалел, стоило только руке на талии сжаться посильнее. Не надо было видеть лица Кристофера, чтобы сказать, что тот был зол. Он бы никогда не накричал и тем более не ударил, но и спокойного холодного тона хватало, чтобы стая мурашек пробежала по мокрой от холодного пота спине. — Правильно, это не ему решать, — спокойно сказал мужчина, глядя прямо в карие глаза врача, что был порядочно старше, — а мне. И ты останешься в больнице, Хёнджин, под присмотром врачей, вместе с Айеном. Хван сглотнул и крепче вжался в мужчину позади себя. Чан хоть и был зол, но в его руках сейчас было спокойнее всего, он так не хотел терять это тепло вновь, и вновь на неопределенный срок. Хёнджин так скучал по своей семье, он чувствовал себя запертым в клетке, где не мог никому помочь, ничего сделать. — Ты не приедешь? — Шёпотом спросил Хван, полностью приняв свою участь. — Я буду здесь каждый день, мой ангел, — Чан поцеловал своего возлюбленного в надутые губы, поглаживая одной рукой, что больше не держала запястья, острый подбородок. — Скоро мы снова будем вместе, но сейчас нужно потерпеть. Хван обреченно кивнул, чуть не ударившись носом об острый кадык лидера, а потом вновь замолчал. Было слышно лишь писк приборов и размеренное дыхание Чана рядом, Хёнджин не мог им насытиться, он не мог отпустить, хоть и был должен. — Милый, — спустя ещё несколько минут Крис заговорил вновь, — я хочу, чтобы ты не верил Гёнхи и его людям, не при каких обстоятельствах. — Но ты и Бинни~хён… он же директор по безопасности? — Хван совсем потерялся, всё казалось какой-то дурацкой игрой и чьим-то спектаклем, в котором они играли главные роли, совсем не зная сценария. — Я не уверен, что мы можем доверять ему. — Коротко ответил старший, укладывая Хёнджина обратно в постель и укрывая одеялом. — Сейчас мы обязаны быть осторожнее, поэтому будет лучше, если вы будете держаться от него подальше. — Он не знает, что мы с Йенни здесь? — Нет, милый, — Чан выдохнул, готовясь сказать то, что не мог простить себе. — Я сказал ему, что вы оба мертвы.