«Смерть придет. У нее будут твои глаза».
Юнги никогда не любил давать интервью. Глупые вопросы раздражают. Несерьезные, но при этом неприлично откровенные — возникает ощущение, что интервьюер хочет залезть в душу, найти грязное белье и показать его всему миру. «Эй, смотрите, ваш любимый Agust D на самом деле ублюдок!» Юнги плевать. Он устал. Последние два года пролетели в таком блядском аду, что вопросы по типу «Ваша любимая поза в сексе» уже не кажутся настолько ублюдскими. — Догги-стайл. Отвечает уверенно, смотрит прямо в глаза спрашивающему — молодой омежка-интервьюер хорохорится, пытается держать лицо, но очевидно тает. Еще один фанат. — Давайте поговорим о вашем последнем релизе… Началось. — Изюминкой вашего альбома «Уроборос» стала песня «Положение», — мальчишка перекидывает ногу на ногу, выпрямляется. — А строчка «Теперь наш каждый день как день рождения» ушла в народ… Юнги закатывает глаза. Снова попросят рассказать, о чем — точнее о ком — эта песня. Кто тот омега, посмевший разбить сердце и бросить его. Юнги рассказывает. Они же хотят это шоу. — Еще в студенческие годы я не вылезал из студии… — на губах словно по щелчку пальцев появляется улыбка. Руки начинают дрожать, поэтому он активно жестикулирует ими. — И встречался с одним омегой. Его мотто — i don’t give a fuck, i don’t give a shit. — Он был из этих, знаешь, творческих кругов, дружил с просвещенными ребятами, и я… — нервный смешок. — не совсем вписывался. Он меня стеснялся… Для них Юнги — икона и айдол, самый сексуальный рэппер Кореи. Для него — безнадежный алкаш. Для них Юнги — предел мечтаний. Для него — причина стеснения. Для Юнги вся эта история — главный урок в жизни. Ему холодно.***
Может ли бедняк быть с отпрыском богачей? Эта мысль посещает Юнги все чаще в последнее время. Ему всего 21, по статусу он на порядок ниже своего парня — а тому всего лишь 19. Но это никогда не волновало Юнги, он не оценивает людей по статусу и карману родителей. Жизнь у всех одна, и каждый может оказаться в неожиданном положении независимо от того, какими были данные на старте. «Оденься прилично, Юнги, умоляю». Юнги закатывает глаза. Сигарета тлеет меж пальцев, пока он коротко печатает в ответ: «Еще один комментарий про одежду, и я выебу тебя». Юнги, по сути, человек простой: не любит выебистых людей, живет тихо и скромно и одевается в темные старые вещи. Тэун — прямая противоположность. Выращенный в любви и роскоши, единственный омега в семье, он обожает красиво наряжаться в университет, носит вычурные украшения из золота и делает по десять селфи в минуту. Намджун и Хосок до сих пор не понимают, как их друг связался с этой «мажористой рожей». Секс. Они оба любят активно и весело проводить время, Юнги включает свои биты, а Тэун искусно двигается на бедрах альфы. Юнги известен во всем университете, а Тэун обязательно должен «владеть» этим популярным дикарем. В ответ на сообщение он получает очередной нюдс. Их у Тэунв много. Юнги пересчитывает деньги: за два месяца он смог скопить достаточно, чтобы купить последнюю модель айфона. Его парню исполняется 20. Круглая дата, помпезное мероприятие, приглашены «просвещенные» друзья из творческих кругов. Тэун любит все «чересчур», и 15 айфон — идеальный штрих этой вырвиглазной картины. Но как Тэун верен своим принципам, Юнги верен своим: он заявляется в элитный клуб, специально закрытый для мероприятия, в типичном для себя образе. На нем черная футболка, потертые серые джинсы, старая кожанка и черно-белые джорданы (подарок Тэуна). В этой сахарно-неоновой атмосфере он явно лишний. Не вписывается в идеальную картину просветленных и довольных жизнью молодых людей. Юнги заебан. Под глазами пролегли синеватые круги — он месяц отпахал, чтобы достать этот блядский телефон, у него начинается четвертый курс в университете и агентство предлагает дополнительные проекты для продюсирования. Тэун сияет. Стоит отметить, он выглядит роскошно, как и всегда. На нем полупрозрачная рубашка, наверняка дорогого бренда, глаза подведены, губы накрашены. Он выглядит так, что у Юнги моментально встает. Мин не знает, как много понимает о любви в свои 21, но ради этого парня и его улыбки он готов, блять, на все. Даже заработать на 15 айфон. Тэун замечает Юнги мгновенно, оставляет гостей и подлетает к альфе с поцелуем. Сладкий. — Ты не переоделся! — канючит омега. — Выебу, Тэ, — в губы предупреждает Юнги. Новоприбывшего гостя замечают все, в особенности альфы. Юнги это чувствует по изменившейся атмосфере. Они оценивают его — замечают пятна на уже потертых джорданах, прикидывают цену кожанки и примерно вырисовывают портрет героя. Не ровня. Другой. Юнги никогда не был за границей, не пробовал фуа-гра и не закатывал истерики в детстве из-за неправильного цвета телефона. Но Юнги и не стесняется этих фактов, как и не стесняется своего вида. Он расправляет плечи, держит голову поднятой и крепче обнимает своего парня за талию (хотя и не замечает, как переходит границы и делает больно). Одним своим видом он говорит «эй, смотрите, я такой бедняк, но этот омега — мой». — Это и есть тот твой дикарь? — с улыбкой начинает парень с мелированием. Худощавый, высокий, стильный. Придурок, в общем. Пытается подколоть, сильнее унизить. Не на того нарвались. — Меня зовут Юнги, — протягивает руку. — Не бойся, не укушу. Я привит. Видит Бог, он правда старается быть хорошим, хотя бы ради Тэуна, но взгляды этих богатеньких деток его выводят из себя. И ладно они — он забудет их лица, как только вернется домой. Но он видит лицо Тэуна. Ему неловко. Он старается разгладить атмосферу, пока они рассаживаются и заказывают еду. Он старается нейтрально шутить, пока эти идиоты вновь бросают новые шутки. Он мнется. Тэун стесняется Юнги. Он сам лезет на колени к альфе и просится отсосать, он любит слушать его биты и проводить время в студии, он делает ему ненужные дорогие подарки. Но он стесняется его в присутствии людей своего уровня. И это ранит больше всего. — Мы заказали буйабес. Ты будешь, Юнги? — тот придурок вновь включается. — А хотя откуда тебе знать, что это такое. Он говорит это с улыбкой, словно просто по-доброму шутит, и остальная масса подхватывает смех. Юнги плевать. Но он видит, что Тэун смеется с ними. Чувствует горечь обиды. И внутреннюю агрессию. — Это что-то, чем можно тебя приложить, да? — совершенно серьезно отвечает Юнги, на что получает непонимающий взгляд. — Мы, дикари, чем угодно можем уложить в нокаут. Тэун вновь глупо хихикает, и от этого в жилах закипает кровь. Отвратительное зрелище. Он терпит весь вечер, стойко выдерживает новые подколы и внимательно следит за Тэуном. Тот напивается быстро и сначала уходит на танцпол, а уже ближе к полуночи начинает приставать к Юнги. — Ну чего ты такой угрюмый, Юнги-я, — мартовским котом урчит омега, устраиваясь на тонких, но крепких бедрах. — У тебя плохое настроение? Я подниму его… Он лезет поцелуями от подбородка к шее, трется нетерпеливо и откровенно намекает на продолжение. Юнги заводится и вспыхивает словно спичка — и в этот раз топливом выступает не страсть или поведение омеги, а агрессия. Крепкой хваткой на затылке он отталкивает парня от себя, вглядывается в поплывшие от алкоголя глаза и ищет какие-то ответы. Не находит. И заводится еще сильнее. Именинник покидает свой день рождения раньше задуманного — он оказывается в крошечной квартире молодого рэппера. Уже на пороге Юнги вжимает парня в стену грубым поцелуем. Чувствует дикое желание придушить омегу и приложить несколько раз головой, но вместо этого подхватывает под бедрами и несет в спальню. Он злится. Да, Юнги был хорошим и приличным на вечере, но именно сейчас, наедине со своим парнем, он выпускает всех демонов. Хотел бы приглушить обиду паршивым коньяком, но вместо этого раздевает догола Тэуна на постели. Все его движения резкие и грубые, он нетерпеливо тянет облегающие джинсы и вновь налегает сверху, оставаясь полностью одетым. Это — его личное наказание. — Какой ты… блять, — и, сука, тон Тэуна довольный, он извивается змеей и словно просит о большем. — Мой. — Но Юнги намерен наказать, а не поощрить. Он переворачивает нагое тело спиной к себе и ставит раком. Тот только сильнее выгибается в спине и выпячивает аппетитную задницу, словно умоляет не тянуть время и трахнуть. Юнги звенит бляхой ремня и стягивает его из петель. Юнги обматывает шею парня холодной кожей и дергает оставшуюся часть на себя. Глаза застилает пелена. Он не пьян, но опьянен смесью из агрессии и похоти. Первый удар по обнаженной заднице нравится Тэуну. И это бесит Юнги. Он бьет еще сильнее. И еще. Тэун взвизгивает и дергается, но от этого получает только новые удары. — Юнги… — хнычет парень. Сдается. — Юн-н.. больно… Но получает еще удар. Перед глазами Юнги — тот придурок с идиотским мелированием, глупый смех этой массовки и тот самый рыбный суп буайбес, который заказали эти мажоры. Перед глазами — смущенный Тэун. Он стесняется его.***
— Юнги заперся в студии и не выходит. — Снова? — Ага. Намджун и Хосок пересекаются вечером в общежитии, чтобы поехать к другу. У Юнги случаются «короткие замыкания»: он закрывается от мира, отключает телефон и уходит полностью в музыку. Чаще всего у этого есть причина, которую он не может или не хочет решить. Его что-то волнует, но он упорно убегает. — Это снова Тэун, уверен, — недовольно цокает Намджун, пока Хосок докуривает чапман. — Думаешь, поцапались? — Хрен знает, но ситуация мутная. Он после дня рождения сам не свой, — Намджун достает зонт из рюкзака и раскрывает его. — Я ему в сотый раз говорю, бросай его, блять, нервов не хватит, а он… — Он втюханный, ты не видишь? Хоть и мажор, хоть и бесячий, но Юнги любит его. По-своему, но любит. — В гробу я видел эту любовь. До агентства, в котором работает Юнги на полставки, они доезжают за полчаса. Уже глубокая ночь, но здесь вовсю кипит жизнь: айдолы тренируются, маркетологи продумывают стратегии, а продюсеры пишут новые хиты. У Юнги есть своя обжитая студия. Небольшая, но уютная, с ковриком «fuck yourself» у входа. Мин не открывает сразу. Скорее всего, просто не слышит из-за тяжелых битов. Только с пятого раза у друзей получается достучаться до альфы: на пороге появляется помятый хмурый Юнги. Кожа бледная и сухая, волосы грязные, в губах сигарета. Он похож на домовенка — очень злого и недовольного. — Нехило тебя жизнь помотала, брат, — хмыкает Намджун и проходит в студию. Хосок за ним оставляет пачку пива на столе. Мол, разговор будет серьезный. Студия и правда уютная: в небольшой каморке поместился огромный стол с тремя экранами, по левую руку — синтезатор. У стены даже стоит удобный диван (на котором можно не только поспать). — Юнги, что случилось? — начинает Намджун. — А что случилось? — Юнги крутится в кресле, словно не понимает, к чему ведут друзья. — Ты снова заперся, снова выключил телефон. От кого бежишь? Вы снова поцапались с Тэуном? Юнги тихо хмыкает. Снова это имя, снова этот омега. Воспоминания, словно лавиной, накрывают его мысли. Ослабленный, дрожащий, обнаженный. На постели. Юнги помнит то чувство довольства, что он ощутил после своего наказания. И это, если честно, пугает его. — Хотите бит послушать? Парни кивают мгновенно. Музыка — единственный язык, на котором говорит Юнги, и на такие предложения нужно всегда соглашаться. Можно узнать многое. Он открывает первую банку пива и включает бит в работе. В этот раз это не что-то тяжелое и агрессивное, это — крик о боли и безмолвная просьба о помощи. Легкая мелодия на гитаре переплетается с саксофоном, навевает тоску и меланхолию. Юнги плохо. Друзья заслушиваются, словно в трансе. Он слышат душу Юнги. — Знаете… — он замолкает, чтобы допить первую банку. — Как же меня заебало это общество. Эти правила, порядки. Все же… Все же бедняк бедняку родня. И мы не ровня богатеям. Как бы ни старались. Намджун и Хосок переглядываются. Что-то между Юнги и Тэуном определенно произошло.***
Через неделю Юнги все же вылезает из берлоги. Первым делом он возвращается в университет. На дворе май, учебный год только начался, но ему уже засчитали несколько пропусков. Да, с посещениями у них все серьезно, но Юнги один из тех студентов, чей талант давно признали и оценили. Он мог позволить себе больше, чем некоторые, но и переходить границы не смел. И вот недельное отсутствие все же возмутило некоторых. — Мин Юнги, ты понимаешь, что у тебя последний год учебы. Да, ты уже стажируешься в агентстве, но пойми: дисциплина — основа любого успеха, — его куратор, Ким Мен Су, молодой омега с красивыми вьющимися волосами, всячески пытается наставить Юнги на путь истинный. — Чтобы как-то компенсировать твои частые пропуски, я назначаю тебя главным продюсером ежегодного концерта в конце года. Юнги, кажется, просыпается только на этой фразе. Он бросает хмурый взгляд на омегу. Приехали. — Вы понимаете, что я уже работаю? У меня еще будут госэкзамены, я… — Иначе я буду должен доложить о ваших пропусках, и ими займется комиссия. Юнги молчит, но взглядом уже убивает этого идиота. Добрые альтруисты приведут к концу мира, в этом он уверен. Пытаясь спасти шкуру Юнги, он только подкидывает больше суеты и дел. Но он соглашается. Диплом ему жизненно необходим, чтобы вылезти из социального дна и, наконец, стать человеком.***
К трем часам после пар он заявляется в актовый зал, где будут проходить все репетиции. В ежегодном концерте участвуют только лучшие из лучших выпускников — это привилегия, о которой мечтает любой студент. И Юнги, как уже почти реализовавшийся продюсер в агентстве, будет заниматься этим шоу. Он лениво спускается по лестнице вниз, оглядывает масштаб зала и в голове уже прикидывает оформление и тематику. Если он займется этим детским садом, то устроит такое мероприятие, что о нем будут говорить и помнить еще долго. Он подходит к сцене, на которой разминаются несколько танцоров, за первым рядом сидит звукорежиссер и дирижер. — Так, начинаем! Хватит разминаться. Из-за кулис появляется молодой парниша — омега, видно сразу. Крепко сложенное тело, хоть и невысокий рост, мышцы виднеются при каждом движении, пухлые губы, тонкие черты лица. Но самое главное — яркие, серебристые волосы. В свете софитов они блестят еще сильнее и едва ли не ослепляют. Юнги хмурится сильнее. Молодые студенты в трико мгновенно вскакивают на ноги и становятся по позициям, готовые репетировать вновь. Но тот самый омега замечает Юнги и хмурится в ответ (правда все равно выглядит нежно). — Почему посторонние в актовом зале? — недовольно кричит он, чем привлекает внимание всей команды. Все взгляды устремлены на Юнги. — Меня зовут Мин Юнги. Я ваш главный продюсер. Они все знают его. И даже этот омега — тоже. Треки Юнги слушают многие студенты, им гордится университет, о нем пишут в университетской газете. — Точно главный? Мы тут пашем уже как месяц, а ты явился только сейчас? — в образовавшейся тишине вопрос омеги звучит как гром среди чистого неба. Кто-то хмыкает. Юнги выглядит только угрюмее. Он не хочет быть здесь, знакомиться с людьми и тратить свои силы бесплатно на всякую чушь уровня детского утренника. А еще этот парень с лицом ангела, но характером стервы. Юнги он сразу не нравится. — Я пришел сюда, чтобы сделать из твоего унылого говна шоу уровня айдолов, омега, — мгновенно парирует Юнги. Это не день рождения Тэуна, и терпеть тупых идиотов он не намерен. — С тобой или без тебя, но я это сделаю. — Без меня твое шоу будет на уровне дилетантов без слуха и чувства ритма, — мгновенно парирует он. Юнги заводится. — А, вот вы и познакомились, — слышится голос Мен Су, и Юнги сжимает кулаки, чтобы не взорваться. — Пак Чимин, наш главный хореограф. А это — Мин Юнги. Он будет главным продюсером концерта. Вот и познакомились.