Приходи

Лаура сидела в комнате, которая была поглащена в темноте, в принципе ничего не было видно, кроме тлеющей сигареты, что была направлена на слегка приоткрытое окно. И фигура Лукиной, что слабо очерчивалась из-за фонаря, который иногда мигал, так как был в полуживом состоянии. Лукина, зажимая в зубах сигарету, берёт аккуратно телефон с подоконника и, включив его двумя касаниями пальцев, её зрачки стали меньше от яркого света, но, быстро сменив яркость экрана, она смахивает пальцем правой руки слезинку, что ещё даже не успела скатиться по её щеке, после чего, полностью обратив внимание на телефон, набирает номер, который только недавно смогла полностью и без запинок запомнить. Дальше, приложив мобильник к уху, начинает слышать гудки параллельно с этим нервно стряхивая пепел с сигареты. Через несколько секунд ей отвечает Маша, что недавно с ней гуляла по лесу и разговаривала на беззаботные темы. — Алё? Что-то случилось? Сразу позвонила, так, даже не написала… — С той стороны телефона послышался шелест страниц. Видимо, книгу читает. — Але, — Лаура прокашлялась, а голос немного стал бодрее. — А ты можешь ко мне прийти? Не отвлекаю? Если да, то перезвонишь… — Голос слегка дрогнул, и она поджала губы, ожидая ответа и сглатывая. — Конечно, приеду! Всё же что-то случилось, по голосу слышу. — Маша захлопнула книгу, и было слышно, как она встала. — Да… — Ещё пару секунд брюнетка молчит, но, после облизнувшись, продолжает. — Захвати книгу, что ты сейчас читала… — А потом, сбросив, Лукина отбрасывает телефон обратно на подоконник, поджимая губы, будто пожалела. *** Через полтора часа, а может, и больше, в дверь постучались. Лаура вздрогнула, так как успела задремать. Откинула сигарету в пепельницу, которая уже дошла до фильтра, а потом встаёт на пол и на затекших ногах, идёт к двери, которую будто сейчас ногой выбьют. Открыв бедную дверь, Лаура слегка зевает и, потом отойдя от прохода, пропускает несильно замёрзшую Машу в квартиру. — Лаура, у тебя тут темновато, не думаешь? — Неа. — Она включает лампу, что слегка осветила их. И кареглазая наконец смогла оглядеть девушку, что будто была не рада гостям, которых сама пригласила. — Проходи. — Ты как в темноте по комнате ходила? — Третьякова, о что-то спотыкаясь, ухватывается за крепкую руку брюнетки, которая особо не хотела поддерживать разговор. — Ногами. Садись на диван. — Лаура сама ведёт её к дивану, а потом садится рядом. — Ты брала книгу с собой?. — О, да, точно! — Маша достаёт из своего шопера книгу с портретом Есенина, что была слегка потрёпана жизнью. — А для чего она тебе? — А ты можешь мне, почитать его… — Лукина сгибает ноги, прижимая их к груди, и играется со шнурками от штанов, перекатывая их пальцами. — Конечно могу! — Третьякова слабо улыбнулась и прикрыла глаза, аккуратно кладя голову на плечо брюнетки, что обычно не выносила прикосновений. — Может скажешь, что случилось? — Да просто что-то… стресс обычный. — Пожимая аккуратно плечами, отвечает Лаура и смахивает одну слезинку, которую не заметила блондинка. — Я не хочу говорить… — Почему? Все так плохо? — Маша немного поднимает голову и смотрит на брюнетку, что кусала губы в надежде не заплакать при людях. — Стресс, переживания, воспоминания… Всё так вдруг это появилось. Я хочу отдохнуть… — Лукина прячет лицо в руках, быстро смахивает вдруг откуда-то взявшиеся слёзы. Третьякова уселась поудобнее и, взяв аккуратно ту за правое плечо правой рукой, прижимает её к себе. — Поплачь. Тебе это необходимо… — Кареглазая целует её в уже влажную щеку, а потом молча сидит, слушая тихие всхлипы и приобнимая брюнетку к себе. *** Через часик-другой Лаура перестаёт плакать, поэтому вытереть влагу с кожи, заправляет свою прядь за ухо, а потом боковым зрением смотрит на Машу, которая просто смотрела в одну точку, о чем-то думая. — Маша, — Прервав тишину первой, окликивает её Лаура, на что, слабо вздрогнув, смотрит на неё. — Ты извини… Просто я уже не знала, что делать… — Всё хорошо. Не переживай. — Третьякова еще раз целует ее в щеку и, слабо улыбнувшись, получает такую же улыбку в ответ. — Ложись-ка ты лучше. Я тебе как раз-таки почитаю. Поспишь, отдохнёшь. Лаура непонимающе и хмуро посмотрела на неё, на что блондинка сама укладывает Лукину себе на колени, аккуратно поглаживая по волосам, будто боясь, что они треснут. — Всё, засыпай. — Третьякова ещё раз наклонилась к ней, а потом мягко и быстро целует в губы, всё так же слабо улыбаясь. — Спасибо тебе, Маша. — Брюнетка берёт её за руку и целует тыльную сторону руки, на что кареглазая смущённо улыбнулась. Взяв книжку в руки, Третьякова тихонько, с помощью ручного фонарика для книг, убаюкивающе читала небольшие стишки, параллельно с этим массажными движениями поглаживала уже сонную девушку по голове. Теперь любовь моя не та. Ах, знаю я, ты тужишь, тужишь О том, что лунная метла Стихов не расплескала лужи. Грустя и радуясь звезде, Спадающей тебе на брови, Ты сердце выпеснил избе, Но в сердце дома не построил. И тот, кого ты ждал в ночи, Прошел, как прежде, мимо крова. О друг, кому ж твои ключи Ты золотил поющим словом? Тебе о солнце не пропеть В окошко не увидеть рая. Так мельница, крылом махая, С земли не может улететь.