Новогодняя ночь.

Зима никогда не была лëгким временем года. Каждый раз отходя от базы ты рискуешь замëрзнуть насмерть. Вполне возможно, что именно эта вылазка окажется для тебя последней. Твой камень перестанет греть, а тëплой одежды и бороды уже не будет хватать для того, чтобы спасти тебя от бушующей бури. И ты просто замëрзнешь. Умрёшь и никто про тебя не вспомнит... Не то чтобы у Уилсона был кто-то, кто мог бы о нём вспомнить при желании. Вообще если так рассуждать в константе никогда не было легко. Даже на своей базе, окруженный каменными стенами ты не мог почувствовать себя по настоящему в безопасности. Любой монстр мог бы просто протаранить проход для себя, а боссы бы вовсе не заметили стену. Однако зима действительно отличалась от других сезонов. В конце концов это первый сезон, на пути выживающего после его реинкарнации, который заставлял его бороться с температурой. Который заставлял его быть на чеку, ведь под конец зимы всегда приходит он... Уилсон помнит свою первую зиму и вторую тоже... Помнит как было тяжело бороться с температурой тогда. Помнит как не смог продержаться до её конца в первый раз. Помнит как во второй раз его база была разгромлена вдребезги, а сам он... Возможно лучше бы он не помнил этого, но, к сожалению, он помнит. К слову о "нëм". Последние дни были достаточно тяжёлыми. Попытка получить немного паутины, дабы заштопать свою шапку и куртку, чуть не отняла у Уилсона жизнь. Тогда он вернулся на свою базу залечивать раны, но не успел он даже немного отдохнуть от неудачного похода к паукам, когда услышал рык Циклоп-Оленя. В ту ночь он почти что лишился базы, как в тот самый злополучный первый раз встречи с ним. Однако вовремя собрался с силами и победил Циклопа на последнем издыхании. После этого он решил, что справедливо будет отдохнуть в последние дни зимы. Ведь впереди весна на которую у него было много планов. По крайней мере весной будет легче добывать ресурсы из-за исчезновения угрозы обморожения. И это лишь один из запланированных аспектов, но работы много. Отдых необходим, чтобы быть продуктивнее. Отдых также необходим для выздоровления и затягивания ран. Неизвестно сколько они будут затягиваться, но он надеялся, что время на этот раз будет играть на его стороне. В целом в константе время было странным. Оно очень сильно отличалось от времени за пределами константы. Ты, конечно, мог посчитать на какой примерно день в константе наступает твой день рождения(в который ты на самом деле не стареешь как было бы в реальном мире). Однако посчитать в какой день был бы новый год не представляется возможным. Хотябы просто потому что год здесь начинается осенью, а потому подобие нового года здесь должно быть следующей осенью. Однако новогоднее настроение осенью естественно не было. Оно было зимой. И как раз этой зимой Уилсон решил отметить Новый год... Ничего особо грандиозного. Он просто нарядил ëлочку в ëлочные игрушки и лампочки, которые собирал ранее, приготовил для себя любимое блюдо и сел рядом с ëлкой, наблюдая как мигает лампочка. Уюта придавал его прирученный бифало лежащий рядом. Учёный откинулся на него спиной, а бифало не был против — им обоим было уютно. Даже Честер пришёл и лëг рядом с ними. — С новым годом вас. – Он погладил своих любимчиков, проговаривая эти слова. Наверное впервые за всё время пребывания в константе он был счастлив и искренне улыбался. — С новым годом, приятель. – Сказал знакомый голос, заставляя обернуться. Там стоял Максвелл... Виновник того, что он банально не знает в какой день отмечать Новый год, да и не каждый раз вообще может себе это позволить. Виновник в принципе того, что на теле Уилсона сейчас очень много ран. Виновник его прошлых смертей, виновник всего. Но несмотря на всё это и что каждый приход кончался перепалкой между ними Уилсону не хотелось отвечать грубо в этот день. Не хотелось злиться, не хотелось ругаться, не хотелось перебрасываться колкостями, которыми они обычно любили обмениваться. Ему хотелось умиротворения, хотябы в этот день. И лишь крохотная надежда оставалась глубоко в сознании на то, что Максвелл это умиротворение не будет рушить. Однако всё, что ему оставалось это лишь ответить. — С Новым годом, Макс. – И наблюдать, как тот медленно прошёл ближе, также смотря на мигающую лампочку на новогодней ели. — Уже загадал новогоднее желание? — Нет, но если ты здесь дабы нарушить моё спокойствие, то моё желание было бы связано с тем, чтобы ты покинул меня. — В ином случае вам будет приятна моя компания? – Усмехаясь, задал вопрос Максвелл. И хотя Уилсон имел совсем не это он и сам поймал себя на мысли, что не совсем был бы против его компании сейчас. Если, конечно, он не собирается делать чего-то плохого для своего собственного развлечения. — Ты не самая приятная компания, не льсти себе. – Помолчав, Уилсон дополнил свой ответ. — Однако в случае, если ты не собираешься испортить мне праздник я не буду против твоей компании. — Вы очень грубы, Хиггсбери. Я здесь не для того, чтобы испортить вам праздник, как вы изволили выразиться. – Максвелл плюхнул на руки Уилсона коробку, завязанную ленточкой. Так обычно рисовали подарки.. Подарок? Это подтвердилось в дальнейших словах Максвелла, который к тому времени сделал первую затяжку сигареты. — Да, это подарок для тебя. – Как будто прочитав мысли сказал Макс. Уилсон не смог сдержать своего удивления, получая от нежданного гостя загадочную коробку. Конечно, были подозрения на западню и что-то, находящееся в этой коробке вызовет лишнюю головную боль. Поэтому под наблюдением Максвелла учёный с осторожностью изучил коробку снаружи: послушал, постучал, потряс. Это позабавило короля сего мира. — Не волнуйтесь, мистер Хиггсбери, бомбы там нет. Уилсон хотел ответить, что-то в духе того, что слова Максвелла никак не повлияют на его отношение к коробке, но это было ясно как день. Во всех его действиях прослеживалось недоверие. Однако, несмотря на это он всё таки открыл коробку. "Бомбы", как выразился Максвелл, там действительно не было. Там была лишь... Трость? Подарок действительно сильно удивил и порадовал Уилсона. Всё потому что он уже который год хочет добыть себе бивень для неё. Однако всё ещё помнил последнюю встречу, а потому считал, что ему не хватает для этого ресурсов. И тут ему приносят эту трость "на блюдечке", как говорится.. Уилсон впервые улыбается в присутствии Максвелла и довольно тихо говорит. — Спасибо. – Откладывает упаковку и разглядывает саму трость, кое-как скрывая почти детскую радость. Когда он в последний раз проводил настолько хорошую ночь? И как бы не ожидалось подколов по поводу его радости не последовало. Максвелл лишь сказал. — Только не надумайте себе ничего, просто наблюдать за вашим жалким празднованием было совсем грустно. – Конечно, это были лишь отговорки. Это понимал и Уилсон, и почти понимал Максвелл. Однако признаться себе в том, что тот просто хотел порадовать учёного было выше его сил. Уилсон не слишком боролся за эту идею. В конце концов рано или поздно правда вскроется и Максвелл её примет. Да даже если нет в этом нет ничего страшного. И кто бы знал, что следующий Новый год они будут встречать вместе. Вместе в лице выживающих.