Удовлетворение с Улыбкой

      Жон удовлетворенно кивнул, глядя на украшения, и отхлебнул темного кофе в награду за то, что наконец-то настроил машины на день. Его девушка, а также возлюбленная, а также будущая жена еще не проснулась, но Вельвет и Рассел скоро прибудут в кафе с пирожными и результатами других поручений, которые нужно было выполнить. Жон был бесконечно рад ауре, которой наделила его Синдер, но он уже немного привык к роскоши, когда по улицам Вейла бегают другие люди, хотя это и заставляло его чувствовать себя немного плохо.       Впрочем, не настолько плохо, чтобы не чувствовать себя виноватым, но он и не бездельничал, пока его драгоценные сотрудники работали. Он не совсем понимал, откуда Роман узнал, что они устраивают уик-энд в стиле «копы и грабители», и где он нашел полицейскую сирену с перетертыми проводами (она почему-то все еще работала, о чем Жон, к сожалению, узнал накануне вечером, к ужасу своей жены, которая явилась полностью вооруженная, одетая и готовая разобраться с несуществующей проблемой. Милтия, похоже, была больше разочарована тем, что здесь не было полицейских, хотя ни Жон, ни Роман не могли сказать того же).       Хоть Жон и пытался убедить Вайсс прекратить заказывать товары в том самом магазине, который поставлял им высококачественные костюмы «горничных», его тихо проигнорировали. Он был уверен, что Вайсс хотела, чтобы он сам понял, что они самые дешевые в своем роде (мало кто знал, что Вайсс гораздо больше нравится смотреть на то, как Вельвет и Жон наряжаются, и она прекрасно понимала, что делает, ведь они даже близко не были самыми дешевыми, а разницу она оплачивала из своего кармана). Жон не собирался спорить с этим фактом: качество костюмов, которые они получали на заказ, всегда соответствовало их цене и даже больше. Они не казались дешевыми и были достаточно прочными, чтобы в них можно было работать, не беспокоясь о том, что они порвутся или испортятся на особенно плохом участке.       Однако в качестве компромисса можно было сказать, что они больше походили на порнографию, чем на то, что подросток или студент колледжа купил бы для вечеринки в честь Хэллоуина (если только это не был очень возбужденный студент колледжа). В костюмах было либо слишком много, либо слишком мало набивки, обычно именно там, где ее не должно быть. Например, Жон сильно сомневался, что черно-белый полосатый костюм заключенного должен был иметь гульфик и стильную прореху в районе промежности, чтобы показать… что бы там ни хотел дизайнер этого богом забытого наряда. И это был мужской костюм.       Женский костюм полицейского был еще хуже. Жон прикидывал, подойдут ли купленные ими костюмы его сотрудникам, и этот показался Вельвет… мягко говоря, тесноватым. Не то чтобы ее вес был проблемой, но после одного-двух особенно удачных столкновений у Жона сложилось представление о том, где именно у фавна-кролика есть, а где нет лишних объемов, и в этих местах костюм был немного маловат.       Чтобы все читатели были на одной волне, у Вельвет были толстая задница и бедра. И удивительно объемная грудь, как выяснил Жон в один из таких подходящих моментов, когда она выбежала из его комнаты при виде мыши во время переодевания, с красным лицом и болтливостью. Можно было бы подумать, что это оскорбление всех охотниц на свете, если бы Рассел не последовал за ней вскоре в таком же состоянии, когда мышь убежала в ванную, где он переодевался в поисках убежища, и нашла там только визжащего островолосого мужчину, который едва не наступил на нее. Для тех, кому интересно, мышонок был в отпуске и искал подходящее жилье для своей семьи. Поэтому, когда он вернулся в их дыру в стене дома, ему пришлось сообщить им плохие новости, и они отправились на поиски нового места, где люди были менее энергичными и менее зоркими. Позже они создали любящий дом для десятков своих детей в подсобке кофейни на другой стороне улицы.       Как раз в тот момент, когда Жон размышлял, как сообщить новость Вельвет, она вошла в боковую дверь с пирожными (впрочем, она оставалась открытой чуть больше, чем следовало бы), тележка грохотала, как всегда. Было странно видеть, что она справляется с этим гораздо лучше, чем он, учитывая ее маленький рост, но аура — хренова штука, и она контролировала ее гораздо лучше, чем он когда-либо.       — Доброе утро, Жон! — Она помахала рукой, всегда более бодрая, чем имела право быть, и скрылась в подсобке, чтобы разложить товар, прихватив попутно витрину. Жон последовал за ней, прихватив в качестве подтверждения (сексуальный) костюм полицейского-кролика Вельвет из коробки.       — Доброе, Вельвет. — ответил Жон, хотя и немного заторможено. «У меня плохие новости — не думаю, что мы сможем использовать костюмы в этот раз.       Большие карие глаза Вельвет метнулись к нему, но не отвлеклись от работы, быстро и ловко забирая пирожные и убирая их на хранение или оставляя для показа.       — Что в этом такого? Обычно мне очень нравятся их костюмы. После того как я к ним привыкла, я имею в виду. Вообще-то, компания связалась со мной и дала мне несколько бесплатных, когда увидела то видео со мной.       Вельвет выглядела бодрой, но только после того, как она произнесла эту фразу вскользь, можно было понять, что она просто умело скрывает свою утомленность. Маленький кролик, управляющий ее мозгом, быстро, но недостаточно быстро, понял, каким будет последующий (возможно, наивный) вопрос Жона.       — Мило. А что это были за костюмы? Я подумываю сделать что-нибудь в космической тематике.       — Эмм… — Вельвет покраснела, ее руки, которые до этого так быстро работали, дернулись. — Я-Я могу показать тебе в другой день? Они не на космическую тематику. — Она быстро добавила, обратив все свое внимание на Жона. — Совсем нет.       Даже от одной мысли о костюмах ей становилось жарко и тяжело. Она уже подумывала отправить письмо с резкими словами (или попросить Коко о помощи) тому, кто занимается пиаром в компании и решил прислать этот набор костюмов. Обратный наряд девушки-зайчика (оскорбление для всех фавнов Ориктолаги), который открывал больше кожи, чем скрывал, наряд горничной без завязок на плечах, который постоянно спадал самым соблазнительным образом и обнажал грудь при малейшем движении, и милый и удобный комбинезон на все тело, стилизованный под очаровательного кролика с отпечатками лап по всем рукавам и штанинам.       Она чувствовала себя оскорбленной именно в этой одежде, но носила ее каждый день. Коко, Яцухаши и Фоксу было приказано никогда не говорить об этом за пределами команды, чтобы не навлечь на себя гнев Вельвет.       Угроза, вероятно, подействовала бы лучше, если бы на ней не было костюма.       — Ах, ладно. В любом случае, мне кажется, что этот немного маловат, — Сказал Жон, жестом указывая на костюм, — но, возможно, я ошибаюсь. Почему бы тебе не примерить его, а я закончу здесь?       Вельвет посмотрела на одежду, аккуратно сложенную в его руках, и кивнула. Хотя в ее кивке, похоже, было нечто большее, чем просто подтверждение того, что она будет примерять костюм. Она улыбнулась.       — А Милтия спит наверху?       — Да, скорее всего, ее не будет некоторое время. Там было что-то с сиреной и уххх, да. — Он закончил неубедительно, не желая пересказывать, что именно сделала Нео, услышав сирену.       — Тогда я просто переоденусь здесь. — Вельвет аккуратно положила пирожное и расстегнула сбоку юбку своей униформы.       Прежде чем Жон успел возразить, она уже была в нижнем белье — вызывающе-пурпурном, под цвет глаз, и, учитывая его назначение, прикрывала ее совсем немного. Так же быстро она надела через голову цельный костюм, ткань которого облегала ее изгибы так, словно была сшита специально для нее (так оно и было, но суть этого утверждения должна была показать, что он очень хорошо подошел девушке-кролику). Ей потребовалось время, чтобы поправить волосы, но в остальном Вельвет была в костюме. Хотя она выглядела смущенной.       Жон был в полной растерянности, когда Вельвет провела рукой по откровенному декольте, демонстрируя то, что обычно старательно скрывала.       — Хм, ты был прав. Не мог бы ты расстегнуть мой бюстгальтер? — Спросила Вельвет, поворачиваясь и давая Жону возможность в полной мере оценить, насколько хорошо костюм подчеркивает ягодицы Скарлатины и ее обнаженную спину, за исключением фиолетовой бретельки.       — Вельвет… я… я не могу этого сделать. — Признался Жон, отводя взгляд. Но не надолго.       — Это должно быть вот здесь. Разве Милтия не научила тебя? — Вельвет спросила так знойно, что Жон едва не споткнулся. Дело было не только в словах, которые она выбрала, и не в том, как она их произнесла, а в небольшом наклоне головы и блеске в глазах, который казался опасно манящим.       Жон сглотнул. Милтия настаивала на том, чтобы он мог снять его в любой момент. Не потому, что это было необходимо в экстренных случаях, а потому, что она находила это горячим. И так оно и было: некоторые из самых горячих моментов их совместной жизни были вызваны внезапным, незапланированным и первобытным порывом. Правда, самые горячие моменты длились недолго, что отчасти и было проблемой.       — Вельвет. Я не могу.       — Жон, ты прав. Я просто прошу тебя расстегнуть мой бюстгальтер, чтобы я могла примерить костюм.       Если не обращать внимания на очевидные вещи, то можно было бы счесть, что просьба вполне логична. Ведь Жон, в конце концов, находился буквально рядом. Поэтому вполне логично было бы попросить его выполнить такую просьбу. Не обязательно с целью задобрить или соблазнить Жона, просто как удобная возможность. Некоторые могли бы убедить себя в том, что эта просьба именно такова.       Но эти люди должны были бы быть слепыми, глядя на то, как Вельвет выгнула спину дугой, выпятив зад, и одарила его взглядом, который заставил бы волка почувствовать себя неполноценным хищником, медленно отступая назад, когда кролик приближался для расправы.       Тактика, которую в тот момент Жон точно понял. Это был бы самый безопасный способ разрядить обстановку: поддерживать зрительный контакт и медленно отступать из комнаты, ни разу не отводя от нее взгляда.       Но он оказался в ловушке лишь бокового взгляда ее темно-карих глаз, не в силах вырваться из их магнетического притяжения. Милтия спала наверху, а он раздумывал над тем, как бы расстегнуть бюстгальтер одной из своих сотрудниц, пока она была на рабочем месте. Это было так развратно (не совсем), что Жону пришлось прикусить губу, чтобы удержать язык.       Но, по собственной воле, Жон потянулся к охотнице и расстегнул фиолетовый бюстгальтер сзади, его сердце заколотилось. От предвкушения, чувства вины и немалой доли нервозности. Он мог различить каждое движение Вельвет, когда она с облегчением расстегнула и стянула с себя фиолетовое белье, словно с ее плеч свалился груз. Она держала бюстгальтер так, как будто это была особенно приятная добыча, с которой она боролась в течение пяти минут, жадно разглядывая его, как будто собиралась проглотить его целиком после того, как расставила ловушку (это метафора ее соблазнения Жона для тех из вас, кто слишком чертовски возбужден, чтобы замечать хорошую писанину).       — Ах~ Так гораздо лучше. Не мог бы ты быть любезным и растегнуть молнию сзади? — Спросила Вельвет, собирая свои длинные каштановые волосы и убирая их с пути крошечной молнии.       — Ух, конечно. — Жон ответил, его руки дрожали, но он ничуть не растерялся от событий последних нескольких минут. Хотя Жон не делал этого намеренно, костяшки его пальцев коснулись мягкой, манящей кожи Вельвет, когда он медленно потянул молнию к себе. Жар ее тела, ее легкие наклоны — этого было достаточно, чтобы заставить любого на время задуматься, действительно ли помолвка подразумевает моногамность. Но что действительно вывело Жона из себя, так это то, что Вельвет прижалась к нему спиной, позволяя ощутить ее плоть более отчетливо.       Нужно быть идиотом, чтобы не заметить, что она сделала это специально. Милтия научила Жона многим женским тонкостям, в том числе и умению понимать намеки. Даже если для этого пришлось приложить немало усилий. Милтия не возражала против «процесса обучения», ведь это всегда доставляло ей удовольствие, даже если ее выносливость была невероятно низкой для человека, вся работа которого основана на физических нагрузках.       Сердце Жона билось с ритмом человека, прекрасно знающего, что делает, когда он расстегнул молнию Вельвет, обнажив ее подтянутую спину охотницы. Он не в первый раз любовался обнаженной спиной человека, который прекрасно заботился о своем теле, но это ничуть не сдерживало его слюноотделение. В ней не было мускулов, как у некоторых охотниц, но он предпочитал именно так. Немного мягкости не мешало, и он был уверен, что Милтия знает об этом, даже если она била его каждый раз, когда он упоминал об этом.       Его рука остановилась, когда молния наполовину опустилась.       — Почему? — Спросил Жон. Дело было не в том, что он был тупицей, а в противоположности тому, что он был тупицей. Он не был уверен, что будет делать с информацией, полученной от Вельвет, и даже не знал, что это будет, но он чувствовал себя обязанным спросить.       Вельвет сдвинулась с места, и Жон уловил, как она прикусила губу. Две части разочарования, и одна часть разрушенного оптимизма, что точная причина не будет выяснена.       — Я хотела поблагодарить тебя. За то, что относишься ко мне как к человеку. Рассел, Пирра, Руби — все они мои друзья, которых я обрела благодаря тому, что ты дал мне шанс. Я достаточно уверена в себе, чтобы сделать это сейчас, потому что ты поверил в меня. И-и ты сказал, что я могу потерять работу… — Ее уверенность на мгновение ослабла, и она отвернулась от него. — Я не хочу терять то, что у меня есть. Поэтому, пожалуйста, используй мое тело. — Прошептала она, наконец.       Жон обнял ее. Это было немного неловко, потому что он был сзади, особенно когда его член упирался в ее задницу, но это было искреннее проявление добрых чувств. Между ними была улица с двусторонним движением, которую он собирался держать открытой и хотел убедиться, что это очевидно.       Особенно если бы он мог убедиться, что она знает об этом на физическом уровне.       Он поцеловал ее шею — то, что всегда сводило Милтию с ума и, судя по всему, действовало и на Вельвет. Она ерзала, когда он покрывал поцелуями ее затылок, нежно двигая руками по ее телу, просто проводя пальцами по материалу, ощущая изгибы ее тела и оценивая их достоинства. Хотя он должен был признать, что его руки все чаще и чаще блуждали по ее бедрам и заднице. Единственная задница, которая могла сравниться с задницей Вельвет, была у Блейк, и эти два фавна боролись на равных. Он с трудом сдерживался, чтобы не погрузить в нее пальцы, пропуская прелюдию.       Вельвет поняла это по тому, как она прижалась к нему бедрами, и у него перехватило дыхание. Хотя благодарность была немалой частью того, почему она предложила свое тело Жону — она действительно была благодарна за все, что он сделал, — было бы ложью сказать, что эта потребность была единственным фактором. Желание, пылавшее в Жоне, разгоралось в Вельвет так же ярко, вспыхивая всякий раз, когда его руки касались нужных мест.       — Ммх~ — Вельвет застонала, выгнув спину еще больше, когда Жон продолжил ласкать ее тело. Она закрыла глаза и наслаждалась массажем, который он ей делал. Его руки были достаточно большими и заботливыми для этого. Она терялась в удовольствии от чужих прикосновений, чувствуя себя так, словно парила в воздухе. Ей хотелось, чтобы так было всегда, чтобы теплые руки Жона лежали на ее теле.       Демон, известный как любопытство, перевел взгляд Жона вверх, на уши Вельвет. Они нечасто попадались ему на глаза, но Вельвет постаралась, чтобы он знал, что они чувствительны. В тот момент он резонно решил, что она дала понять, что прикосновение к ним — это домогательство, схожее с щипанием женщины за задницу, когда ты с ней не спишь, но сейчас он понимал ее слова совершенно иначе.       Вельвет подавила стон, когда одна из больших рук, о которых она фантазировала, дотрагиваясь до других частей ее тела, внезапно сделала это. Однако в ее фантазиях зона поражения была значительно ниже. Она хотела, чтобы он провел пальцами по ее влажной киске. Ее мокрой киске фавна — потому что Вельвет, к сожалению, увлекалась расовыми играми. Хотя, в отличие от некоторых женщин-фавнов, она никогда не утверждала, что фавны — высшая раса.       Потому что трудно спорить, когда колени подгибаются от прикосновения к ушам.       — Ты в порядке?! — Спросил Жон у Вельвет, когда та, споткнувшись, опрокинула пирожное, размазав глазурь по полу с удивительно громким «стуком». — Я-Я не хотел тебя обидеть.       Вельвет вдохнула и выдохнула, ее ноги все еще дрожали. Она и не подозревала, что была настолько возбуждена, что кончила от одного прикосновения к ушам. Проведя пальцем по юбке полицейского костюма, которая была не длиннее дюйма, она стянула с себя мокрые трусики, выпуталась из них и небрежно отбросила в сторону.       Покончив с этим, она взглянула на Жона, который выглядел смущенным и обеспокоенным, но в основном озабоченным.       — Я в порядке. — Вельвет улыбнулась, включив «моэ», которое она начала использовать с потрясающей силой. Жон мог бы упасть, если бы она не убавила миловидность, смертоносность которой умножалась на ее сексуальность. — Пожалуйста, сделай это еще раз, Жон.       С подобной просьбой, как он мог отказать. Он протянул руку, еще более осторожно, чем раньше, и погладил ее ухо. Она смотрела прямо на него, их взгляды были прикованы друг к другу, но, судя по реакции ее тела, Жону это уже не казалось странным. Она не удержалась и наклонилась вперед, позволив Жону увидеть еще больше ее декольте, особенно теперь, когда молния сзади была расстегнута. Не говоря уже о том, что она прикусила губу, и из ее рта вырвались стоны.       Жон никогда раньше не играл с ушами, но при удобном случае (спойлеры, так и будет) он непременно сделает это снова.       — Тебе нравится? — Спросил Жон, поглаживая бархатистую поверхность. Это было очень похоже на поглаживание меха настоящего кролика, как он делал это у друга дома. Только этот мех был гораздо мягче, и этот кролик кончал от этого.       — Д-Да. Ооохх~ — Вельвет застонала, не в силах оторваться от его рук. Она положила руки на его передник, нащупывая его грудь. Ее тело пылало, находясь в режиме активного размножения. Она ничего не могла сделать, чтобы остановить желание приблизиться к нему, прижаться к нему всем телом, обхватить его член и опустошить его яйца. Спариваться, как кролики (в буквальном смысле).       Вот только ушам было чертовски приятно, и у нее изо рта потекли слюнки, когда Жон другой рукой погладил мех другого. Она была рада, что сбросила трусики, потому что иначе они были бы полностью испорчены. Соки открыто стекали по ее ноге на пол, капали на пирожное, пропитывая его.       Это не ускользнуло от Жона, потому что он видел, как пол становится все более влажным. Это, а также полуприкрытые и закатившиеся глаза Вельвет, позволило ему сложить два и два.       — Итак… как ты думаешь, сохранишь ли ты свою работу после этого раза? — Спросил Жон, прекратив поглаживать ее прелестные ушки. Мысли о Милтии были отброшены. Перед ним стояла только милая и горячая женщина, предлагающая свое тело и попискивающая от каждого прикосновения.       Вельвет моргнула, ее глаза были слегка затуманены. — Я… наверное, нет? — Она предложила, не зная, играет ли Жон в ролевую игру или нет, и решила, что да.       — Тогда в следующий раз, когда я задумаюсь о том, чтобы уволить тебя, я смогу просто схватить тебя за уши? — Спросил Жон, демонстрируя свою силу. Вельвет впилась в него ногтями, пока ее ноги содрогались от очередного оргазма. — Особенно если я увижу, что ты делаешь что-то не так?       — Д-Да! — Возбужденно ответила Вельвет. — Я такой плохой кролик, Жон! Я… я на днях съела пирожное из тележки и даже не расстроилась из-за этого! Ты можешь использовать мое тело, чтобы расплатиться и за это!       Жон захихикал от того, как искренне Вельвет говорила о своей вине, и вознаградил ее, крепче сжав мягкие ушки, но не настолько сильно, чтобы причинить ей боль.       Вельвет уже пускала слюни, и Жон был поражен тем, как легко она поддается его рукам. Она хорошо реагировала на его обычные ласки, но это было нечто иное. Неужели все фавны такие? Он уже подумывал спросить ее об этом. И спросить, нет ли у нее других друзей, готовых поработать и предложить свое тело в качестве благодарности…       Пока Вельвет получала удовольствие, Жон чувствовал, что пришло время и ему. В основном потому, что он начал пачкать штаны, и если Вельвет снова ударит его лучом моэ, его эрекция, вероятно, прорвет трусы и брюки, преодолев звуковой барьер.       Не то чтобы он хотел избавиться от эрекции, у него была та, кому он платил хорошие деньги за грязную работу, и он собирался полностью использовать свои инвестиции. Взяв ее за уши, он побудил ее опуститься на колени, и ее колени уперлись в опрокинутое пирожное и соки, которые она не смогла сдержать. Этого, в сочетании с ее широко раскрытыми карими глазами, было достаточно, чтобы заставить Жона еще сильнее напрячься. Ему не нужно было ничего говорить, чтобы она с жадностью расстегнула молнию на его брюках, стала возиться с его трусами, а потом ударила себя по лицу его членом.       — Кролик хочет морковку? — Спросил Жон, тыча в ее ошарашенное лицо членом и проводя им по щеке. Ее кожа была мягкой на его кончике, а его сперма пачкала ее, когда он обтирался о нее.       — Д-Да! — Ответила Вельвет, с жадностью глядя на него. Она облизнула губы, как будто смотрела на меню из трех блюд. И в каком-то смысле она действительно планировала приготовить из него как минимум три «блюда», если только Жон предоставит их ей.       — Умоляй! — Жон потребовал, и садистская жилка пронеслась в нем, заставляя произнести слова прежде, чем он успел обдумать их.       — Пожалуйста, Жон, пожалуйста, позволь мне отсосать твой огромный член. Дай мне полизать и пососать его, пожалуйста, Жон?       Желание в глазах Вельвет было настолько убедительным, что Жону стало не по себе, но его сменило ее горячее дыхание, обдавшее его член и наполнившее его кровью, чтобы он мог напитать им ее милый, тугой ротик. Но не сейчас. Он дразнил ее, размахивая им перед ней, как морковкой на палке, только эта метафора не имеет смысла, потому что морковка была и морковкой, и палкой, но тем не менее глаза Вельвет были устремлены на него, а изо рта текли слюнки от предвкушения.       — Оближи его. — Приказал Жон, не очень-то привыкший приказывать женщинам. Милтия всегда была ведущей в спальне, и хотя он не возражал против этого, ему хотелось посмотреть, каково это — на другой стороне. Пока что он был ее большим поклонником.       Вельвет не нужно было повторять дважды, когда она высунула язык и начала быстро водить им вверх и вниз по его длинному стволу, покрывая его слюной, а ее большие карие глаза встретились с его глазами с немалой долей любви, смешанной с вожделением. Она хотела взять его член в рот, но сдерживала себя, насыщаясь мыслями о том, что должно произойти. Как он будет брать ее в ближайшее время. Может быть, даже трахнет ее лицо, засунет свой член ей в рот и извергнет свой поток в ее живот. И что он сделает с ней после этого со своим накопившимся семенем.       — Хорошая девочка. — Пробормотал Жон, отчего у Вельвет запорхали бабочки.       Похвала Жона и раньше вызывала у нее приятные ощущения, но никогда — такие. Ей казалось, что она может кончить только от того, что Жон ласков с ней, и она почти кончила от того, какой влажной стала ее киска. Она застонала, смотря на Жона щенячьими глазами. Пыталась заставить его действовать дальше.       То, что он одним плавным движением заполнил ее горло своим членом, подействовало на нее невероятно хорошо.       — Моймилс! — Она закричала, задыхаясь от его члена. Рот Вельвет мог быть небольшим, но Жон никогда бы не догадался об этом по тому, как она заглатывала весь его член, захлебываясь им. Он потянул ее за уши вперед и назад, задавая ритм. Однако ее глаза были полностью сосредоточены на его члене, а веки вздрагивали, когда он сжимал ее уши. Было странно контролировать чье-то сексуальное наслаждение, но ему это нравилось.       Не то чтобы Вельвет жаловалась. Ее нос был наполнен мускусом Жона, рот — его членом. Ее тело удовлетворялось всеми способами — почти. Когда Жон использовал ее рот как игрушку, она могла свободно засунуть отчаянные пальцы в свою вагину, пытаясь заполнить пустоту, о которой тело знало. И ей это хотя бы немного удалось: ее тело дергалось и кончало вокруг них, сжимая пальцы в поисках семени, которому не суждено было выйти.       Жон на мгновение отстранился от нее, его член был твердым и покрытым ее слюной. — Наслаждаешься своей морковкой?       — К-Конечно, Жон! Она такая толстая и… вкусная. — Вельвет ответила, облизывая губы и глядя на чудовищную штуку. Челюсть потом будет болеть, но все, чего она хотела, — это поглотить ее любым доступным способом.       — Я слышал, что внутри этой морковки есть сливки, если быть хорошим кроликом. Но ты должна пообещать, что скажешь мне, если снова станешь воровать пирожные, хорошо?       У Вельвет уже потекли слюнки, и она ничего не могла с собой поделать. Она пыталась высунуть язык, чтобы облизать пирожное, пока Жон не зажал ей уши, чтобы привлечь внимание.       — Да! Пожалуйста, позволь мне выпить морковный крем, Жон~ — Взмолилась Вельвет, ударив его еще одним лучом моэ. Смертельным, попавшим в голову. Жон отшатнулся бы назад, если бы не упирался спиной в стену.       Вельвет предстояло либо пожалеть о том, что она только что сделала, либо быть очень благодарной за это.       Жон зажал ей уши и погрузил свой член в ее рот, слыша все ее стоны и бульканье вокруг своего члена. Но он больше не мог себя контролировать. Милтия в последнее время не так активно выкладывалась, и он оказался на грани. То, что он продержался так долго, было просто чудом, но теперь он почти финишировал. Миловидность Вельвет была достаточна для того, чтобы довести его до предела, подтолкнуть его либидо, и не было никакой надежды остановить это. Даже если бы Милтия в этот же миг спустилась по лестнице, он бы ни за что не остановился. Он бы продолжал долбить Вельвет до тех пор, пока его яйца не опустели бы в ее глотке, и ни о чем бы не жалел.       Он долбил ее лицо, его яйца шлепались о ее подбородок, брызги слюны текли по ее губам и в горло. Вельвет закатила глаза, кончая все время, пока он сношал ее в рот. За это он и платил ей. За ее тело, и ни за что другое. И он еще никогда не был так рад, что заплатил за что-то. Он чувствовал, как близится момент, как напрягаются его яйца. Пройдет совсем немного времени, и он угостит своего кролика морковным кремом, который она так хотела.       Прижав ее уши, он вошел в нее так глубоко, как только мог, и его яйца уперлись в ее губы. Она стонала и задыхалась на его члене, посасывая так сильно, как только могла, и доводя его до предела.       Двухнедельная сперма хлынула в горло Вельвет, и в ее живот. Волна за волной семени, нескончаемый жар, обжигающий глотку и ноздри. Она задыхалась, пытаясь удержать дыхание, пока ее тело использовали по назначению — как вместилище для спермы Жона. Только когда Жон полностью опустошился, он отпустил ее уши, позволяя ей соскользнуть. Что она и сделала, сразу после того как проглотила последнюю порцию его семени и показала ему свой чистый рот.       — Это был вкусный крем, Жон. Надо будет как-нибудь попросить тебя сделать его для меня снова~ — Вельвет хихикнула. Жон, возможно, взял бы ее снова прямо там, судя по тому, какой горячей она была, испачканной преякулятом, с ее рта капала слюна от минета, и она была достаточно милой, чтобы заставить его ахнуть.       Но тут они оба услышали шаги наверху. Лестница, ведущая в кафе, находилась рядом с магазином, отделенная от него лишь тонкой стеной. И оттуда мог идти только один человек. Он находился в состоянии постпсихического прояснения и полностью осознавал, что только что трахнул свою сотрудницу под предлогом сохранения ее работы, причем сделал это в комнате под его квартирой, и хотел сделать это снова. Ненависть к себе была безмерной, но чувство самосохранения было сильнее.       — Помоги мне убраться, быстро. — Торопливо прошептал Жон, голыми руками зачерпывая пирожное обратно в контейнер примерно той же формы. Он бы его выбросил, но он был покрыт спермой и соками, а также слишком долго пролежал на полу. Это было отвратительно, правда. Смятое месиво.       — Все в порядке, Жон? Мне показалось, что я слышала, как что-то упало. — Милтия зевнула, все еще оставаясь в кафе, но не настолько близко, чтобы разглядеть что-то в кладовой.       — Все в порядке, мы с Вельвет расставляли пирожные, и я случайно уронил одно.       — О, я возьму его. — Тут же сказала Милтия. — В клубе я ела и похуже.       — Милтия, я…       Вельвет прижала шаловливый пальчик к губам Жона, после чего на лице девушки появилась ухмылка, которую он не считал уместной.       — Ну… если ты уверена, что хочешь этого, то вот. — Сказал Жон, взяв пирожное в контейнере и протягивая ей. Он изо всех сил старался не смотреть на него с отвращением.       — Спасибо, детка. И прости, что в последнее время я не в духе. Обещаю, я все компенсирую. — Милтия поцеловала его в щеку, открыла контейнер и начала ковыряться в пирожном вилкой, которую достала… откуда-то. — Ммх… На вкус немного кисловато.       — Маррон сказал, что добавил что-то особенное, какой-то морковный крем. — Вельвет солгала из задней комнаты, ее голос показался Милтии немного тихим.       — Я думала, морковь сладкая? Неважно. Спасибо. — Сказала Милтия, продолжая есть. То, что его девушка/невеста (или кем бы, черт возьми, она ни была) первым делом с утра ест пирожное, не показалось странным ни Вельвет, ни Жону, поскольку Милтия и раньше иногда удовлетворяла эту тягу, но, как бы там ни было, сегодня она ела его с упоением. — Я поблагодарю его позже.       — Жон? Могу ли я попросить тебя о помощи~? — Вельвет спросила тоном, который, как она знала, был понятен только Жону. С таким нетерпением, какого он не испытывал уже давно, Жон зашагал обратно в кладовую, Вельвет снова вильнула задницей в его сторону. Он не был уверен, что это генетическая особенность кроликов-фавнов, но она невероятно хорошо умела его соблазнять. Даже когда Милтия была всего в нескольких шагах от него, он не мог не потакать ей. Особенно когда она демонстрировала идеальную розовую киску, мокрую и готовую к его проникновению.       Он расстегнул молнию, стараясь делать это как можно тише, и скользнул в ждущую Вельвет. Оба застонали, только потом осознав, как необычно это прозвучало.       — Ребята, у вас там все в порядке? — Спросила Милтия, больше смущенная, чем что-либо другое. Было бы странновато предположить, что за 15 секунд ваш СЖ перешел от угощения пирожным к сексу с другой женщиной, поэтому было разумно спросить, а не предполагать худшего (для нее, а не для Вельвет или Жона).       — Да, некоторые из этих морковных пирожных большие и толстые~ — Сказала Вельвет, слишком возбужденная, чтобы заботиться о том, что может их выдать или не выдать. И в этот момент Жон чувствовал то же самое.       — Ты справляешься с ними лучше, чем я думал. — Жон добавил с ворчанием.       — Я же кроличий фавн, так что, конечно, я могу, Жон~       Милтия недовольно нахмурилась, но решила, что она слишком устала, чтобы понять этот разговор, и отправилась обратно наверх. Она отложила наполовину съеденное и раздавленное пирожное, но могла поклясться, что эти двое занимались тяжелыми физическими упражнениями. Для поднятия пирожных? К их чести, она никогда не поднимала пирожные. Она понятия не имела, насколько они тяжелы, а Вельвет была довольно миниатюрной. Так что, возможно, это было вполне нормально.       — Слишком рано для этого дерьма… — Пробормотала она и направилась обратно к кровати.       Только тогда Вельвет и Жон начали трахаться всерьез. Вельвет уперлась руками в стены, а Жон схватил ее за пышные бедра и стал входить и выходить из нее с безрассудством.       — Что это было, черт возьми?! — Прошептал он голосом, чуть превышающим громкость его ударов о ее бедра.       — Просто небольшое развлечение~ Ты же еще не женат, верно? — Дразняще произнесла Вельвет. — В том, что мы делаем, нет ничего плохого. Я просто благодарю тебя за то, что ты был добр ко мне. И за то, что позволила мне сохранить работу.       Жон зарычал, прижимая ее к себе чуть сильнее. Как бы там ни было, секс с Вельвет определенно приносил гораздо больше удовольствия, чем с Милтией. Жону всегда казалось, что у него больше выносливости, чем у нее, поэтому чаще всего, даже когда она кончала, он оставался неудовлетворенным, пока она спала. Приходилось либо прибегать к видео, либо просто жить с болью.       А этого, как ему казалось, Вельвет не допустит. Ее киска жадно пожирала его член, плотно обхватывая его, словно была создана специально для него. Чтобы выдоить его как можно лучше, размножиться и сделать столько кроликов, сколько она сможет.       Он наклонился вперед, ее спина прижалась к его груди, его руки ощупывали ее грудь сквозь сексуальный костюм полицейского.       — Эй, а у кроликов-фавнов действительно больше детей, чем у обычных?       При этих словах он почувствовал, как киска Вельвет сжалась вокруг него. Она заводилась от одной мысли о том, что ее хотят развести. Быть осемененной и оплодотворенной, когда они были не более чем коллегами.       — Почему бы нам не выяснить это? — Спросила Вельвет, покачивая бедрами и извиваясь вокруг его члена. Она застонала, когда его кончик проник в нее еще глубже и поцеловал вход в ее матку.       Это было единственным стимулом, в котором нуждался Жон.       — Я все еще не могу поверить, что ты накормила этим Милтию. — Он сердито схватил ее за бедра.       — Это ты накормил этим Милтию, Жон~ — Поправила Вельвет.       Жон открыл было рот, чтобы возразить, но понял, что она права. Не то чтобы он был обязан ее слушать. Он мог бы придумать другое оправдание, сделать что-то еще, чтобы предотвратить это.       И все же он решил этого не делать. Он бы солгал, если бы сказал, что не испытывал чувства удовлетворения, наблюдая, как женщина, которая, казалось, больше заботилась о своем удовольствии, чем о его собственном, получает по заслугам.       — Вонзи в меня несколько кроликов, Жон~ Посмотрим, сколько их у нас получится.       Костяшки пальцев Жона побелели, когда он обхватил ее задницу, пальцы погрузились в плоть, и он впечатал Вельвет в стену. Они не чувствовали времени, их соки вытекали на пол и смешивались, а звук ударов их плоти наполнял кладовую. Если бы кто-нибудь случайно зашел в кафе в этот момент, он бы точно их услышал. Единственная причина, по которой Милтия этого не сделала, заключалась в том, что она каким-то образом умудрилась снова заснуть.       — Твоя киска такая тугая, Вельвет! Блядь! — Выругался Жон, чувствуя себя при этом грязным.       — Она как раз подходит для твоего члена~ — Добавила она, подстраиваясь под его ритм. Хотя это было нелегко, когда он практически вонзался в нее с каждым толчком.       Но по-настоящему ее перевернуло то, что он схватил ее за уши. Ее тело превратилось в тугую дырочку, когда он сделал это. Рука Жона не давала ей оторвать лицо от пола, удерживая ее уши и задницу своим членом и другой свободной рукой. Ее тело было в его власти, когда он трахал ее, ее киска была настолько тугой, что было трудно двигаться внутри. Он чувствовал, как снова приближается его конец, еще больший, чем раньше. Сочетание тугой киски Вельвет и мысли о том, чтобы отыметь Милтию, а не трахнуть ее, заставляло его становиться все тверже.       Пока, наконец, Жон не смог больше сдерживаться. Он отпустил ее уши, позволил ее лицу упасть на грязную смесь спермы и пирожного на полу и застонал, когда взорвался внутри ее открытой матки. Волна за волной сперма заполняла матку фавна-кролика, несомненно, оплодотворяя ее. Переполняя ее до отказа и капая на пол. Только время покажет, действительно ли у кроличьих фавнов больше детей, чем обычно, но Вельвет была бы только рада узнать это для них обоих.       Им обоим потребовалось время, чтобы прийти в себя, особенно когда из пизды Вельвет потекла струйка спермы. Но им это удалось, и после молчаливой уборки подсобки от остатков пирожного, спермы и соков, кафе Жона заработало в полную силу. Мысленно он оценил и Вельвет, получив от нее лишь любопытный взгляд, когда фыркнул без особой на то причины.       Дверной колокольчик яростно задребезжал, когда кто-то открыл дверь, как будто он просто обязан был много раз сообщить всем, что за дверью КТО-ТО есть. Он не имел ни малейшего представления о том, кто именно и насколько он важен, но, опять же, это был дверной звонок, а не сканер, так что все в порядке.       Хотя если бы это был сканер уровня мощности, возможно, при данной возбужденности данного гостя, переступившего порог, он был бы зашкаливающим.       — Добро пожаловать к «У Жона», чем могу помочь? — С легкой улыбкой спросил Жон, заходя за прилавок. Этот вопрос был отработан так же, как и то, что человек практикует, когда ходит в туалет. Его постоянно заставляли делать это и делать правильно, потому что иначе никто не смог бы находиться в его заведении, так что у него это неплохо получалось.       Женщина, стоявшая перед ним, была одета в темную одежду, смешанную с красными вкраплениями. На одном глазу у нее была большая повязка, а второй глаз пристально изучал его. Жон был почти уверен, что она никогда не приходила раньше, хотя количество ярких и привлекательных женщин, посещавших его заведение, было поразительно велико по сравнению с большинством других. Потому что она определенно подходила под эту категорию: ее черные рога закручивались и прекрасно сочетались с малиново-красными волосами, а единственный глаз был ярко-голубым.       К тому же она была охренительно сложена, ненормально сильно. Если бы Жон был расистом (а он изо всех сил старался им не быть), он бы по одному этому признаку предположил, что она — коровий фавн. Ее темная одежда хорошо скрывала это, но при каждом движении она напрягалась от ее размеров.       — … Атласский Черный — Вот что в конце концов сказала женщина, глядя не на меню, а на него. Он не стал спрашивать имя, будучи уверенным, что не получит его.       — Конечно. Один «Атласский Черный» на подходе. — Сказал Жон, прикусив язык. У него было определенное мнение об Атласском Черном, и оно не было благожелательным. Обычно он игнорировал подобные запросы и давал аналогичную смесь, но сегодня он был слишком озабочен прошедшими минутами, чтобы беспокоиться о фанфарах.       Ему не потребовалось много времени, чтобы найти коробку в подсобке и принести ее к машине.       Хотя Жон внутренне хмурился, стараясь сохранить спокойное выражение лица перед клиенткой, пока ставил коробку на прилавок. Вельвет стояла на коленях под деревянной плитой с совершенно шаловливой улыбкой. Она казалась Жону совершенно другим человеком, хотя на самом деле у нее просто сработал переключатель. И благодаря работе в «У Жона» у нее не было никаких сомнений или проблем с уверенностью в себе, которые помешали бы ей получить то, что она хотела.       — Это не та марка, которую многие покупают. — Прокомментировал Жон, пытаясь завязать светскую беседу, пока он одновременно пытался засыпать зерна в машину и не смотреть на Вельвет слишком часто. Ему не нравилось выражение ее глаз, когда ее руки касались его брюк. Трахаться в подсобке рядом со своей девушкой/будущей женой — это одно, а делать что-то непристойное на глазах у клиентки… ну, в общем, это было практически одно и то же. Это вполне могло случиться, если бы их нынешняя клиентка пришла на несколько минут раньше.       Женщина зарычала, переместив свой вес. Она выглядела настороженной, заметил Жон. Точно так же, как Роман и Синдер, которые всегда были начеку, не всегда явно, но наблюдая за остальными в комнате, следя за тем, не случится ли чего-нибудь.       Насыпая зерна, Жону пришлось откашляться в плечо, но не из-за запаха, а чтобы скрыть удивление, когда Вельвет расстегнула молнию на его брюках и вытащила член. Он был еще не твердым, но уже вполне готовым. Оставалось только занять клиентку и надеяться, что она ничего не заметит — сейчас было уже слишком поздно что-либо предпринимать.       — Так что привело вас сюда сегодня? — Спросил Жон, его улыбка была более натянутой, чем обычно. Обычно улыбка давалась ему легко, но это было непросто, когда кто-то насаживался на твой член так, будто от этого зависела его жизнь. Единственным спасением была машина, потому что она издавала шум, чтобы скрыть энтузиазм Вельвет, пока варила кофе. Жон был почти уверен, что она хочет, чтобы ее поймали. И если она будет продолжать водить языком по головке его члена, он станет тем, кто это сделает.       — Я хотела кофе. — Она ответила, ее голос был таким же ровным, как и глаза.       — Н-Ну, я просто никогда не видел тебя раньше. Тебе кто-то из друзей рассказал об этом месте? — спросил Жон, слегка сгорбившись, когда Вельвет начала массировать его яйца через штаны. Он чувствовал, как у него наступает одна из самых больших нагрузок в его жизни, вероятно, от смеси разврата и мастерства Вельвет.       — Ммх. — Это все, что она сказала, скрестив руки на своей невероятно пышной груди.       Единственный человек, от которого Жон чувствовал себя более загнанным в тупик, была Блейк, и это было впечатляюще, потому что он чувствовал, что Блейк была уникально хороша в этом. Отгораживаться от людей.       — Ты действительно напоминаешь мне друга. — Жон проболтался, чего никогда бы не сделал в других обстоятельствах. Вельвет уже по-настоящему принялась за дело, набрасываясь и насаживаясь на его член обеими руками, захлебываясь и задыхаясь. Он не мог этого слышать, но, несомненно, чувствовал. — Ей тоже было трудно говорить, пока я не узнал ее получше. — Он быстро добавил. Фраза получилась неудачной, но он чувствовал себя почти обязанным попытаться. Сделать хоть что-нибудь, чтобы отвлечь женщину от неожиданного минета, который делала ему Вельвет.       Клиентка приподняла одну бровь, изучая верхнюю часть туловища Жона. — Понятно. И вы верите, что я буду такой же?       Жону хотелось прыгать от радости, но из-за этого ему могли откусить член. — Я-Я просто хотел сказать, эм… Друзья — это просто незнакомцы, которых ты никогда не встречал!       Жону потребовалось мгновение, чтобы осознать свою ошибку, тем более что взгляд посетителя так и не изменился. Думать в этот момент было для Жона бесполезным занятием. Все, о чем он мог думать, — это об окончании. Он должен был кончить, толкаясь бедрами, прижимая голову Вельвет к задней стенке прилавка и извергая свой поток глубоко внутри нее. Он так сильно хотел этого, но не мог все испортить.       Именно в этот момент машина пискнула, завершив свое волшебство, и в результате получился идеально сваренный кофе «Атласский Черный». Невероятно, насколько идеально сваренный.       — Сливки или сахар нужны? — Спросил Жон, не задумываясь, — он так привык к этому.       — Две порции сливок.       — Один момент. — Он опустил чашку дрожащими руками рядом со стаканами со сливками, стоявшими на уровне стойки. Его глаза встретились со сверкающими глазами Вельвет. Она мягко потянула его руку вниз. И еще дальше. Пока его член не уперся в дымящуюся черную жидкость. Сохраняя кошачью ухмылку, Вельвет дрочила Жону изо всех сил. Удар за ударом ее руки посылали веревочку за веревочкой спермы как на лицо Вельвет, так и внутрь чаши, несколько свободных прядей попали на край чаши. Жон содрогнулся, когда кончил, и изо всех сил старался скрыть это, хотя у него не очень-то получалось. Теперь клиентка смотрела на него еще более странно.       Жон пару раз смахнул емкости со сливками на пол, чтобы хотя бы выглядело так, будто он их использовал, но передал чашку клиентке гораздо менее трясущимися руками. Хотя он действительно напрягся, когда понял, что ему следовало стереть сперму с края кружки.       — С вас три пятьдесят. — Он добавил, осознав, что сделал это не по правилам. Клиентка бросила на него взгляд «я ни хрена не заплачу, пока не попробую и не решу, что оно того стоит», после чего попробовала насыщенный кофе, смешанный с семенем Жона, и…       — Вау.       Жон моргнул. Он не ожидал услышать из ее уст слово «вау», когда она потягивала горячий кофе, но оно прозвучало.       — Это лучший «Атласский Черный», который я когда-либо пробовала. Какие сливки вы использовали? — Спросила клиентка, сохраняя прежнюю напряженность, но с любопытством. Жон снова почувствовал, как его член запульсировал, когда белые полоски достигли ее вишневых губ, поплыли по ним вниз и попали в живот.       Вельвет собиралась закончить с ним. Как бы ни была плоха для него Милтия, фавн-кролик будет гораздо хуже. И ему почти не терпелось увидеть, насколько это будет плохо.       — Особая смесь, я делаю ее у себя, но большую часть работы сделала одна моя знакомая трудолюбивая фавн. — Жон ответил с улыбкой. По крайней мере, все это было правдой.       — Придется достать его снова. — Она шлепнула десять льен на стол и вышла из помещения с кружкой в руках. У Жона даже не хватило духу окликнуть ее и сказать ей об этом, и он позволил ей уйти с кружкой «#1 Директор Бикона», которая, как он был уверен, когда-нибудь вернется обратно. Хотя, если бы она появилась в его буфете, Жон обязательно бы ее выбросил, хотя бы для того, чтобы обезопасить себя на случай, если ему доведется ею воспользоваться…       Жон застонал, когда Вельвет слизала и высосала последние капли спермы с его члена, а затем застегнула штаны. Она ничего не сказала, вставая, вытирая с губ капельку его спермы и облизывая палец таким образом, который совсем не наводил на размышления, если вы, конечно, долбаный гей.       — Это была Ева. — Вельвет бесстрастно направилась в подсобку, чтобы взять швабру и ведро, как будто ничего не произошло. Ее попка соблазнительно покачивалась в обтягивающей голубой юбке, и она прекрасно притягивала его взгляд.       Жон не сказал бы, что ему нравятся женщины в форме, но только потому, что признаться в этом было бы неловко. Он не в первый раз любовался Вельвет в костюме и, надеялся, не в последний.       Дверь открылась, привлекая внимание Вельвет (Жон был в оцепенении, размышляя, как будет выглядеть кролик-фавн в костюме девушки-кошки, не является ли это расизмом и будет ли это вообще сексуально), и она помахала рукой и улыбнулась.       — Простите, босс. — Рассел сказал, слегка склонив голову. — Я поздно пришел, потому что пропустил Буллхед. Что-нибудь нужно?       — У нас все готово. Правда, босс? — Спросила Вельвет, положив руку на руку Жона.       Сам по себе этот жест не был особенно странным. Но, судя по ее слегка прикрытым глазам, ухмылке на лице и тому, что она только что сделала ему минет, Жон был уверен, что это было нечто большее, чем просто дружеское и ласковое прикосновение. Этого было более чем достаточно, чтобы Жон отвлекся от своих мыслей (он окончательно решил, что фавн-кролик в наряде девушки-кошки — это и расизм, и сексуально, что бы кто ни говорил) и кивнул.       — Ничего страшного. В любом случае, день выдался неспешный. По вторникам обычно так и бывает. — Жон вздохнул. С деньгами сейчас было не так туго, как раньше, особенно после заключения договора, но его самолюбие все равно задевало, когда клиентов было мало, даже если утро было еще довольно ранним.       Рассел кивнул. — Мне нравится, что ты сделал с этим местом. — Он окинул взглядом полицейский интерьер. Дверь в помещение, которую Жон нашел на дворовой распродаже и временно заменил маленькой дверью у стойки. Одолженная у Романа полицейская сирена. Невероятно убедительные папки на столе с фиолетовым штампом КОНФИДЕНЦИАЛЬНО…       — О, ЧЕРТ!       Жон выхватил папку из любопытных рук Рассела, а также другие папки, которые бессистемно лежали на столе, и прижал их к груди.       Рассел и Вельвет выглядели более чем озадаченными.       — Это были планы на другие тематические выходные, нельзя, чтобы кто-то их увидел, хахаха! — Сказал Жон с вынужденным смехом, его сердце колотилось сильнее, чем раньше, даже когда он долбил задницу Вельвет рядом с тем, кем считала себя Милтия. Его стояк был слишком шокирован, чтобы даже подняться в этот момент.       Вельвет и Рассел обменялись взглядами, которые Жон не совсем понял, после чего присоединились к Жону в смехе. Это был самый неловкий смех, который когда-либо происходил у Жона, и, будем надеяться, никто не сможет его превзойти. Лишь бегло осмотрев магазин после прихода Рассела, Жон понял, что Торчвик забыл документы, которые он просматривал накануне вечером, когда приходил и за кофе, и за тем, чтобы занести полицейскую сирену.       Жон совершенно не знал, что находится в папках, и, честно говоря, не хотел этого знать.       — Ну, я просто, эм… положу их обратно в свою комнату наверху, если позволите. Вельвет. Рассел. — Сказал Жон, кивнув им обоим, как будто не работал с ними в течение буквально нескольких лет. Он поднимался по лестнице шаг за шагом, очень желая двигаться быстрее. Он перевел дыхание только тогда, когда оказался в своей комнате и посмотрел на крепко спящую Милтию. Его любимая девушка/невеста/что-то еще. Она действительно была любовью всей его жизни. Даже если она положила пирожное, измазанное спермой, рядом с кроватью, а из него торчала вилка. Он до сих пор не мог поверить, что она это съела. Жону было немного не по себе, и он уже подумывал убрать пирожное, хотя бы для того, чтобы смягчить свою вину.       Но он этого не сделал. Вместо этого он подошел к картотеке, которую использовал для налогов, добрался до среднего ящика, выдвинул его, задвинул висящие папки, свалил под них сомнительные папки Романа и задвинул все обратно так тихо, как только мог, чтобы не разбудить Милтию.       За это время он не услышал, как тихо открылась и закрылась дверь, как раздались тихие шаги, привычные к подкрадыванию и убийствам.       Жон обернулся слишком поздно.