Спасение в его глазах

Она стоит посреди общей гостиной джедаев, а ее учитель еще не переступил порог, чтобы выйти из кухни, однако он все равно прекрасно ее видит. Корабль устроен так, что у них есть идеальное место для обсуждения планов, отдыха и медитации. Но ей сейчас не до всей этой чепухи. В ее руках бутылка вина и к ней прикован осуждающий взгляд ее мастера. А всего пару часов назад, когда очередная миссия еще не была завершена, рядом с ней стоял еще один падаван по имени Бёрн. Вместе с ним Эмма проделала огромную работу, уничтожив почти всех дроидов, пока их учителя боролись с Вентресс и местными жителями. И девушке стоило быть гораздо внимательнее. Возможно, тогда она смогла бы заметить, как ее друг бросается вперед, нападая на Вентресс и получая клинком в живот. Шипящий звук и запах сожженной плоти до сих пор окружают ее, заставляя задыхаться. Этого не должно было случиться… Сейчас учитель Бёрна находится наверху, отчитывается перед членами Совета. А ее собственный учитель стоял на пороге гостиной и смотрит, как она ставит на столик бокал и бутылку. Эмма понимает, почему он смотрит так. Понимает, что заслужила его осуждение и даже гнев. Ведь джедаи не должны поддаваться эмоциям, не должны показывать слабости. Им необходимо быть стойкими и сильными — орден не приемлет слабых. «К черту орден» Квай-Гон молчит, не останавливает ее и она опускается на диван, открывая вино и наливая в бокал. Некоторое время они молчат, но уже после первого глотка, когда горло обжигает вязкая жидкость, грея и подавая сигнал расслабления во все мышцы, она сдается. — Я почти совершеннолетняя, так что давай обойдемся без традиционных лекций о вреде алкоголя и прочего. Но, кажется, учитель и не собирался читать ей лекции. Он понимал, что тяжело видеть, как твоего близкого человека протыкают световым мечом. Он и сам видел это. В тот самый день, когда сама Эмма заслонила его своим телом от яркого красного оружия, которое должно было оборвать его жизнь в тот же миг. Однако, в отличие от Бёрна, ей удалось выжить. Лишь благодаря Оби-Вану, подоспевшему на выручку, Квай-Гон смог оказать ей помощь и вовремя доставить в ближайший лазарет. Девочку, которой тогда было всего 12 лет, спасли. И теперь она сидела в гостиной на флагмане Республики и пила вино, стараясь заглушить смесь чувств, взбушевавшуюся после смерти ее друга. Боль от потери, клокочущая и разрывающая грудь злость, глубокая скорбь. Все это было знакомо тем, кому приходилось участвовать в этой войне. — Знаешь, после того дня я все думала: Разве мы не получили достаточно опыта, чтобы спасать тех, кто оказался в том же положении, что и я? Они никогда не говорили о том дне. Дне, когда Эмма почти отдала свою жизнь за него. Дне, когда весь его мир перевернулся и сердце едва не остановилось. Дне, когда он наконец увидел в ней осознанного человека. Столь неожиданно поднятая тема сковала его на несколько секунд, но потом он сделал глубокий вздох и, вернув контроль над своим телом, прошел дальше в гостиную и сел в одно из кресел. — Ты исключительный случай и ты сама это знаешь. «Как всегда» Ей не впервой было слышать это. И, конечно, она знала об этом. Ее родители были исключительными джедаями. Они были из тех, кто познал силу куда глубже остальных. Благодаря этому им были доступны возможности, которые казались остальным невероятными. И одну из этих возможностей они подарили ей. Ускоренная регенерация, что в детстве казалась ей бесполезной ерундой, в тот день смогла почти мгновенно срастить позвоночник и вернуть в исходное состояние все органы, спасая ее жизнь. «Это несправедливо. Это неправильно. Это…» И еще целая тысяча «это». Было слишком много того, что ей хотелось сказать вслух. И в то же время это было абсолютно бесполезно. Все эти слова не избавили бы ее от урагана, что творился внутри. Они бы никого не спасли. Квай-Гон Джинн слишком хорошо знал свою ученицу, чтобы поверить, что она хочет промолчать. Эта девушка была настоящим ураганом, постоянно что-то тараторила, что-то узнавала, с кем-то спорила. В любой ситуации ее язык был столь же острым, сколь кинжалы, припрятанные на всякий случай в ее сапогах. Поэтому сейчас ему нужно было разговорить ее, хотя бы чтобы убедиться, что ее состояние не слишком подкосилось. — Расскажешь, что за вино? — Красное, полусладкое. И больше ничего. Эмма будто специально закрывалась от него, не позволяла прикоснуться к себе в Силе, приняла закрытую позу. Это было вполне объяснимо — она уже взрослая девушка, ей не пристало плакать у него на плече или говорить с ним по душам в любой удобной ситуации. С возрастом она выстроила более серьезные границы между ними. И он мог лишь гадать, справится ли с этой преградой. Она была прекрасна. Так, что перехватывало дыхание. Ей были чужды трусость, лицемерие и эгоизм. Она бросалась в бой так, словно от него зависела вся ее жизнь, а после, наслаждаясь очередной победой, широко улыбалась и вокруг нее Сила клубилась счастьем и благодарностью. Он сам ее этому научил. Благодарить Силу, благодарить тех, кто борется вместе с ней и тех, кто помогает им бороться. И она усвоила его уроки действительно хорошо. Но сегодня победа не радовала ее, а в Силе появлялись лишь редкие всполохи скорби и тоски. Она старалась удержать их в себе, хотела оказаться в храме и уже там, уединившись в саду, отпустить эмоции в Силу и освободить от них свое чистое, сильное сердце. Квай-Гон уже множество раз ловил себя на мысли, что не хочет оставлять ее одну в такие моменты. Хочет быть рядом, хочет ощущать все то, что чувствует она. Хочет понимать, какого ей и что у нее на уме. Он хотел стать для нее тем, кому можно показать и рассказать абсолютно все. И для этого ему требовалось сделать первый шаг. Так почему бы не начать сегодня? Вот прямо сейчас. Ведомый этой мыслью, таким сильным желанием быть рядом с ней, он поднялся и, опустившись на диван рядом с девушкой, забрал бокал из ее, такой хрупкой на вид, но очень сильной руки. Ее взгляд поднялся, безошибочно находя его серые глаза. И в тот миг, когда бокал коснулся стола, Джинн подался вперед, исполняя свое самое яркое и самое искреннее желание. Он поцеловал свою ученицу.