О сигаретах, одуванчиках и лимонных леденцах

— Эй, что за дела! ЯнЯн отпрыгивает от Тэна, словно кошка, которой наступили на хвост, и разве что не шипит от злости — еще бы, подожженный кончик дорогой сигареты грозит обернуться для него настоящим скандалом. А ЯнЯну не нужны проблемы. Все, что ему сегодня нужно — это пакет чипсов с беконом, литровая бутылка колы и джойстик в руках на весь вечер. — Ты же сказал, что бросаешь! Тэн щелкает крышкой зажигалки, облепленной вырвиглазными наклейками, и прячет ее в кармане школьных брюк. Он делает короткую затяжку, выпускает в весенний воздух тонкие струи дыма и усмехается, когда Лю пятится еще на два шага. — Расслабься, малыш. Это последняя. Все в его хитром взгляде говорит о том, что это ложь, которую не очень-то пытаются скрыть. Так, набросить сверху прозрачный шлейф пустых обещаний, чтобы ЯнЯн не приставал с постоянными жалобами, и продолжить поступать по-своему. — Ты говорил так еще на прошлой неделе! — Лю стягивает рюкзак с плеча и достает пачку лимонных леденцов — где-то прочитал, что запах цитруса хорошо перебивает табак. — И вообще, разве мы сюда не ключи искать пришли? Где ты их посеял? Тэн только мелодично смеется, а затем вытаскивает из другого кармана связку ключей с большим брелоком в виде кошачьей лапы. — Ты худший, — угрюмо заявляет ЯнЯн, отправляя в рот сразу два леденца. — Да ладно тебе, — наглая ухмылочка на секунду теряется в очередном облаке пахучего дыма. — По-другому ты бы со мной не пошел. Ну, хочешь, я их сейчас где-нибудь потеряю? Тэн раскручивает ключи на указательном пальце свободной руки и как бы невзначай отправляет всю связку в полет по заросшему травой небольшому участку за школой. Кошачья лапа приземляется рядом с маленьким желтым одуванчиком, распустившимся над полем затоптанных окурков как единственный проблеск надежды среди серого табачного царства. — Ты точно выпускник? — Лю закатывает глаза, чем забавляет Тэна еще больше. — Мне кажется, твое место в младшей школе с такими приколами. — Можешь спросить у своего братца, — в кошачьем взгляде мелькают дьявольские смешинки, когда ЯнЯн невольно дергается. — Биология как раз скоро закончится. — Прогульщик. — Наивный малыш. Лю чувствует, как теплеют уши от этого глупого прозвища, которое благодаря стараниям Тэна прилипло к нему так же сильно, как запах табака — к любимой куртке. Никакой он не малыш! Ну и что, что младше на два года? Даже Кун не так кичится своим положением старшего брата. Жаль, конечно, что только в этом отношении. Во всех остальных он мог бы сойти не то что за брата — с лихвой бы переплюнул и отца, и даже деда. Наверное, по критерию навязчивой опеки Кун уступал только матери. Узнай она, что ее сын — вообще-то, оба сына, — общаются с кем-то, кто может плохо на них повлиять (читать как: с Тэном, который светит татуировками с тринадцати лет, прокололом языка — с пятнадцати, а пахучими сигаретами, наверное, еще раньше), она точно перевела бы их в другую школу. А может быть, они бы снова переехали, как делали это уже пять раз. Такое развитие событий не устроило бы никого, поэтому Кун за последние три года превратился из лучшего друга, которому можно доверить все секреты, в адвоката, который вытянет из тебя все грехи до начала суда да еще и проповедь вдобавок обеспечит. В целом, его можно было понять и простить — ЯнЯн знал, что старший брат сможет отмазать его, если что случится, — но слушать сотню раз одни и те же лекции о вреде курения уже порядком надоело. — ЯнЯн, гляди! Тэн делает глубокую затяжку и выпускает одно за другим несколько ровных дымных колец, а затем смотрит на него с ехидной улыбочкой. — Круто, да? ЯнЯн подавляет в себе детское желание попросить Тэна сделать так еще раз и неодобрительно качает головой — так, как это обычно делает Кун. Сколько раз этому придурку надо повторить, чтобы он понял? Если в его черепной коробке есть место для понимания, конечно. Пока что ЯнЯн нашел там только тексты старых песен, нескончаемый запас издевательских шуточек и свалку рандомных фактов вроде «ты знал, что акула впадет в кому, если перевернется кверху брюхом?» ЯнЯн тысячу раз просил Тэна не курить, когда они гуляли или вот так бессмысленно зависали после уроков. И дело не в том, что Лю зануда или послушный младший брат — где-то в глубине души он и сам был бы не прочь разок попробовать, каковы на вкус его сигареты. Дело даже не в самом ЯнЯне… Хотя, если подумать, то, наверное, все-таки в нем. В том, как странно чешется ладонь, когда рука Тэна находится рядом; как легкие подводят при виде его улыбки и хитрых кошачьих глаз; как уши теплеют при каждом «малыш», сказанном как бы невзначай; как холодно становится, когда расстояние между ними больше сорока сантиметров. ЯнЯн ёжится, когда весенний ветерок скользит за воротник его легкой рубашки. Тэн, привалившийся спиной к кирпичной стене, выглядит теплым, как майское солнце. А может, как маленький одуванчик среди поля затоптанных окурков. Хочется сорвать и спрятать в рукаве, только вот стебель обязательно оставит на ткани пятна, которые не отмоешь даже хозяйственным мылом и белизной. Тэн делает последнюю затяжку и выдыхает медленно, словно прощаясь с каждым атомом выкуренной сигареты. Он перекатывает окурок между пальцами с облезшим черным лаком на ногтях и бросает его в сторону заросшей урны. Конечно, промахивается. — Я всё. Он проходит по траве, подбирает с земли связку ключей и сует ее обратно в карман. Затем, немного подумав, срывает одуванчик. — Пойдем? Он поворачивается к ЯнЯну с неизменной расслабленной улыбкой, которая обычно растягивается на его лице после парочки выкуренных сигарет. Тэн говорит, что они для него нечто вроде медитации: помогают сконцентрироваться на дыхании и забыть обо всем другом на какое-то время. ЯнЯн не знает, о каком «другом» Ли хочет забыть — тот не очень любит распространяться о своих проблемах, — но свежий шрам на носу, которого вчера там точно не было, уже о многом может сказать. — Без меня не мог покурить? — ворчит Лю, набрасывая рюкзак обратно на плечо. — Ты же знаешь, Кун снова будет злиться. — Не мог, — соглашается Тэн. — С тобой мне как-то спокойнее. Лучи майского солнца теряются в спутанных осветленных волосах, стекают по щекам медовым сиропом и капают на ослабленный черный галстук. Тэн крутит в руках цветочный стебелек, пробегает пальцами по желтым лепесткам и молчит, когда встречается взглядом с ЯнЯном. Лю чувствует, как ладони снова начинают зудеть. Он перекатывает кислые леденцы языком и не двигается с места. — Напомни мне, почему я все еще с тобой общаюсь? Солнечный зайчик прыгает на темную радужку и рассыпается фейерверком смешинок. Тэн перестает мучить одуванчик и склоняет голову набок. — Потому что ты меня любишь. ЯнЯн слышит, как сердце с силой врезается в ребра, пуская трещины по костям и резонируя в грудной клетке. — Ага, мечтай, — он небрежно отмахивается и закатывает глаза, чувствуя, как пульсирует кровь в каждом сосуде, стремительно поднимаясь к лицу. — Пошли уже, сейчас звонок будет. ЯнЯн отворачивается, подставляя разгорающиеся щеки весеннему ветру, и шагает к углу здания, цепляя кроссовками тонкий вьюн. Краем уха он ловит шелест травы под ногами Тэна, который идет немного позади. — Эй, малыш? — Ну что еще? Лю оборачивается с недовольной миной, но тут же роняет старательно вылепленную маску раздражения — она с треском разбивается о каменную школьную дорожку, — когда едва не сталкивается с веснушчатым носом Тэна. Тот стоит слишком близко и смотрит слишком проницательно. И вообще, такой Тэн — с вьющимися волосами, небрежно расстегнутой рубашкой, поцелованный весенним солнцем и пахнущий дорогими сигаретами — это слишком. ЯнЯн неловко сглатывает и нервно хихикает, отступая к стене. — Чего тебе? Похоже, смущение на его лице читается слишком отчетливо. Тэн расплывается в довольной ухмылке и шагает вперед, снова сокращая расстояние между ними. ЯнЯн чувствует спиной холодный кирпич и невольно задерживает дыхание. Тэн стоит перед ним — все еще отдающий теплом, спокойствием и табачным дымом. Только вот его глаза блестят тем самым сигнальным огнем, который предупреждает: «Ничего хорошего не жди». Но ЯнЯн, кажется, наоборот ждет слишком многого: привычные кадры из сопливых дорам с приклеенными поверх персонажей их с Тэном лицами проносятся перед глазами за считанные мгновения. Актер с широко улыбающейся веснушчатой маской смотрит неотрывно, аккуратно цепляет его пальцы левой рукой, правой мягко проводя по волосам, и шепчет что-то неразборчивое. Его слова тонут в нарастающей романтической мелодии, а откуда-то сверху начинают падать лепестки сакуры, кружась в весеннем воздухе все медленнее с каждой секундой. Нарисованный Тэн заправляет прядь ему за ухо и плавно приближается к губам. ЯнЯн чувствует себя последним идиотом, когда послушно прикрывает глаза, ожидая чего-то. Сердце учащает ритм, заглушая все вокруг, когда горячее дыхание опаляет его кожу... — Дай конфетку. Воздух ледяной волной прокатывается по трахее, заливая легкие. Киношная картинка исчезает, но лицо Тэна остается неизменным: та же насмешливая улыбка, искорки в глазах и одуванчиковое поле на щеках. Его рука с облезшим черным лаком на ногтях покоится на кирпиче рядом с головой ЯнЯна, а вовсе не скользит между его пальцами, вместо романтической мелодии раздается визгливый школьный звонок, да и никакой сакуры вокруг не наблюдается — только молодые зеленые листья посаженных сто лет назад деревьев. Лю разочарованно поджимает губы, мысленно выстраивая последовательность событий последних минут, и наконец доходит до вопроса Тэна. — У меня нет. Это последние. Ложь на вкус такая же кислая, как два лимонных леденца, которые никак не могут раствориться до конца. ЯнЯн чувствует, как привычно сводит язык, и отправляет их к другой щеке, невольно морщась. — Врешь. Вру, мысленно соглашается Лю. Соглашается – потому что понимает, что Тэн уже видит его насквозь. Мысленно – потому что все еще хочет сохранить те капли собственного достоинства, что Ли пока не успел выпить, приправив своими гадкими шуточками, сладкими прозвищами и этими невозможными темными глазами. А, ну и густым запахом табака, конечно же. — Отвали, — ЯнЯн хочет оттолкнуть Тэна, прячась за колкими словечками. — От тебя сигаретами разит, придурок. Не втягивай меня в это снова. Брат из меня душу вытрясет… Но Тэн реагирует быстрее: он уверенно кладет ладонь свободной руки ему на грудь и возвращает обратно к стене. Ловкая кисть за пару секунд переползает выше, обхватывая подбородок горячими пальцами. Запах табака ударяет в нос с новой силой. — Братец не учил тебя, что врать и хамить старшим нехорошо? Темные глаза сверкают опасными искорками — так, словно ЯнЯн не успел отбежать на достаточное расстояние, запуская фейерверк, и парочка огоньков лизнула его кожу. Он удивленно распахивает глаза и давится вздохом, когда Ли приподнимает его голову и снова улыбается в привычной игривой манере. — Расслабься, малыш, — ЯнЯн чувствует острое дежавю от этого пренебрежительного тона, — я не обижаюсь. Если ты не хочешь делиться конфетками, что ж… Тэн притягивает его ближе и наклоняется к самому лицу, чтобы прошептать едва слышно: — Тогда я сам возьму. ЯнЯн не успевает среагировать, когда чужие губы — горячие и на удивление мягкие — в одно мгновение накрывают его, перекрывая доступ кислороду. Пальцы по собственному желанию хватаются за серую спортивную кофту, наброшенную поверх школьной рубашки, и застывают там, не желая двигаться. ЯнЯну бы сейчас оттолкнуть его, неловко рассмеяться и обратить все в шутку или просто убежать со всех ног, пока они не превратились в желейные палочки. Но он только крепко жмурится и жмется ближе, вызывая у Тэна самодовольный смешок. Глупое сердце разбивает грудную клетку вдребезги. Несмотря на свой угрожающий тон, целует Ли неожиданно нежно и аккуратно. Его губы почти невесомо мажут по чувствительной коже, и только на жалкий миг ЯнЯн позволяет себе отвлечься, чтобы осознать, что ладони Тэна переместились на его щеки. Они теплые, как майское полуденное солнце, и Лю чувствует, как маленький одуванчик в его сердце распускает лепестки в ответ на эти ласки. ЯнЯн крупно вздрагивает, когда Ли дразнящим движением проводит языком по его нижней губе, но не отстраняется. Он думает ровно одну секунду, прежде чем медленно раскрыть губы, позволяя Тэну делать все, что вздумается. Ждать долго не приходится. Горький привкус табака мешается с лимонным соком от почти растаявших леденцов. Ли действует чуть более напористо, отыскивая кислый шарик, и размазывает его вкус по языку ЯнЯна, прежде чем ловким движением забрать его. Он жмется к губам Лю еще раз и отстраняется с победной улыбкой. ЯнЯн дышит глубоко и быстро, пытаясь привести мысли в порядок, но выходит, честно говоря, не очень. На периферии сознания он все еще чувствует ладони Тэна на своих горящих щеках — возможно, это солнечный ожог? — и почти растворившийся запах сигарет, что наверняка въелся не только в его одежду, но и в голову, легкие и сердце. И это объяснить будет гораздо тяжелее. — Спасибо, малыш. Тэн насмешливо сверкает своими солнечными зайчиками, показательно стуча украденным леденцом по задней стороне зубов, и выглядит таким довольным, что ЯнЯну хочется врезать ему как следует. Ну, или еще раз поцеловать. Но вместо желанных губ он чувствует нечто совершенно другое: Ли достает сорванный одуванчик из кармана кофты и коротко щекочет кончик его носа лепестками. ЯнЯн морщится и наклоняет голову, прячась от цветочной атаки. — Забавный ты, — тихо произносит Тэн. Он заправляет прядь отросших волос ЯнЯна за ухо, а затем одним ловким движением вплетает в них стебель одуванчика. — Пойдем, — пальцы скользят по руке Лю, цепляясь замком вокруг его ладони, — звонок уже был. Кун тебя потеряет. ЯнЯн только согласно кивает и позволяет Тэну вести себя за ручку, совсем как маленького ребенка. Он украдкой проводит кончиками пальцев по губам, все еще чувствуя горький вкус сигарет, смешивающийся в странный коктейль с кислыми леденцами и сладкими следами первого поцелуя. Что ж, в этот раз не получится отмазаться тем, что он просто стоял рядом.