Кислота

      Лойд не помнил точно, сколько времени он уже сидел на холодном полу, опираясь спиной о стену и чувствуя легкое покалывание в затекающих конечностях. Опустив взгляд на темную макушку, покоившуюся на его плече, Лойд запустил пальцы в черные волосы, ненавязчиво поглаживая. Он не помнил, сколько просидел в обнимку с Рико на полу, но тот настойчиво не хотел отрываться от его тела и молча прижимался к нему, словно бродячий кот, нашедший к кому можно прижаться и согреться от вечного холода.       Легкая растерянность в затуманенном взгляде исчезла почти сразу, как появилась. Лойд ненавидел быть объебанным, но если Рико передавал ему половинку таблетки, то смело закидывал ее в рот, ощущая, как по траектории действия препарата во рту растекается онемение. Обычно в трипе прибывали вдвоем, и чаще всего Рико закидывался с десяток минут назад, желая ощутить действие наркотика быстрее. Таблетки были единственным, что разукрашивало тусклые стены Эвермора и добрая половина команды сидела на них, в то время как другие заливали тоску алкоголем, лишь бы забыть обо всем вокруг хотя бы на время опьянения.        Будучи в Воронах невозможно было остаться без вредных привычек. В то время как одни выдыхали едкий дым, другие забывались в сексе (причем не всегда добровольном). В общем-то, самая престижная команда экси на деле являлась настоящим притоном, а участники были сплошь переломанными куклами с подрезанными крыльями, запертые в золотых клетках, словно роскошь могла спасти от поглощающего уныния.       И как бы Лойд не ненавидел наркоту, стоило признать — мир в кислотных красках выглядел веселее и в то же время опаснее. Возможно это чувство появлялось из-за повышенной чувствительности во время трипа, или же так было на самом деле. Все же, в открытую никто обдолбанный не шлялся, ибо инстинкт самосохранения был, пожалуй, единственным, что отнять у Воронов было за гранью возможного. Хотя у Лойда он иногда напрочь отрубался когда он осознанно лез на рожон, в особенности против Тецудзи, от одного имени которого вся команда готова была чуть ли не замертво падать.       Проводя же ладонью по волосам Рико, Лойд невольно представлял ужас, который отобразился бы на лицах сокомандников, застань они их сейчас. Пожалуй, подобная картина для них означала бы лишь то, что пора вызывать себе людей в белых халатах и срочно, ибо быть подобного на яву точно не могло и это либо белочка, либо окончательное схождение с ума. Забавно. Они уже с полчаса обжимаются на полу, хотя могли бы вполне комфортно делать это, к примеру, на кровати, но тревожить Рико отчего-то не хотелось и даже дискомфорт от покалывающих конечностей уходил на второй план, когда Лойд, сосредоточившись, вновь ощущал теплое дыхание на своем плече, что означало, как минимум то, что никто не умер от передозировки. Хотя вряд ли экстази в небольшом количестве могли вызвать передоз. Хотя и врачом Лойд точно не был.       Он умел зашивать раны и без проблем вытаскивать пули как из чужого, так и своего тела. Знал, как правильно прижечь рану и сколько выпить, чтобы боль притупилась, но при этом не ощущать опьянение. Будучи в Эверморе научиться пришлось многому, так как к врачам пускали только в самом крайнем случае и чуть ли не под прицелом винтовки, дабы ни единого лишнего слова не слетело с губ. Не то, чтобы Вороны вообще когда-нибудь и кому-нибудь жаловались... Разве что самым близким, хотя у Воронов не было принято заводить друзей или нечто подобное. Многие старались следовать негласным правилам, в то время как Лойд клал на них огромный болт еще в первую неделю прибывания в Замке.        Как только нашелся общий язык с неприступным Рико, на этот же самый язык клались веселые таблетки, иначе отвлечься от происходящего вокруг было невозможным. Впрочем, к этому подключилась еще одна проблема; стены в Эверморе были буквально картонными и можно было услышать каждую сказанные соседями фразу и это жутко раздражало, как минимум по двум причинам. Во-первых — никакой личной жизни, во-вторых — в чужую личную жизнь можно было легко посвятиться не по своей воле. Так что если за стенкой происходило вообще что-угодно, то это было слышно и хотелось пойти вешаться от постоянных звуков вокруг.        Даже собственная комната не была безопасной, даже если твой сосед это устрашающий Король Воронов, перейти дорогу которому означало добровольно подписать себе смертный приговор. Хотя устрой они сколь угодно громкий разговор или еще что-то, то вряд-ли бы кто-то осмелился сказать что-то против, что не удивительно. Никто даже не смотрел косо, когда однажды ближе к ночи Лойд с Рико, закинувшись очередной дозой – Лойд и не помнил точно, что это была за дрянь, то ли ЛСД, то ли амфетамин – в один момент просто с грохотом оказались на полу. Лойд тогда отключился на несколько мгновений и помнил только то, как хватался руками за достаточно жесткий ковер, пока Рико буквально вдалбливал его в пол. Воспоминания о горящей пояснице на следующее утро до сих пор заставляли скривиться.        На самом деле, Лойду действительно было все равно, какие препараты глотать, если этого хотел Рико, потому что знал — у Мориямы нет цели сделать что-то выходящее за рамки даже под наркотой, и он свято следовал этим принципам, если они у него вообще были. К тому же цели подсесть на эту гадость тоже не было, так что таблетки попадали в рот достаточно редко (но метко) и только в тех случаях, если все было слишком уж паршиво.        Даже сейчас, глядя в рябящей перед глазами потолок и прижимая к себе Рико, Лойд думал лишь о том, как скоро картинка перед глазами перестанет «плыть» и пропадет онемение на кончиках пальцев. Сквозь громадный поток мыслей до него долетел обрывок фразы.        —...именно я?        Опустив голову и несколько раз моргнув, Лойд попытался понять смысл сказанного, но вскоре сдался, чуть растерянно переспрашивая.       — Я нихера не услышал. Что ты сказал?..        Ответ последовал незамедлительно. Лойд поразился тому, как складно Рико мог излагать мысли, в то время как в его голове бушевал настоящий ураган.       — Ты мог выбрать кого-угодно, но остановился на мне. Почему именно я?        Сказанные слишком уж умиротворенным тоном слова не хотели складываться воедино еще несколько секунд. Когда же до Лойда в полной мере дошло сказанное, он завис на десяток секунд, Рико же не торопил его с ответом.       Морияма был тем, кто мог дать ему все что-угодно кроме свободы. Он был больше всего изувечен руками собственной семьи, к которой так отчаянно стремился, ведь цепляться было больше не за что. Рико отличался от всех, кого Лойд знал раньше и проводить параллели упорно не получалось. Так почему именно он?..        Потому что рядом с ним было по-другому. Не как с Жаном или Кевином, нет. С Рико он не чувствовал того, что было рядом с ними. Если с Жаном уютно, с Кевином спокойно, то с Рико просто хорошо. Словно это именно тот человек, с которым хочется провести ближайшую вечность. Стоя плечом к плечу с Рико возникало ощущение того, что он находится дома. Даже рядом с матерью не было такого ощущения. Рико причинял боль всем вокруг и Лойд единственный, кто мог дотронуться до него, поговорить без обычного «король-слуга». Лойд видел его настоящего, знал целиком и полностью, помнил каждый шрам и каждую рассказанную историю из прошлого. Его не пугала жестокость Рико, как не пугал и он сам. Это было странно и в то же время это было по своему приятно. Вот почему.       — Потому что ты другой. И ты мне нравишься. Потому что я хочу находиться рядом и хочу знать все. Я знаю, что это может быть странно, но не хочу чтобы это закончилось. Хочу, чтобы было навсегда.        — У тебя есть Дэй и Моро, – все так же спокойно отвечает Рико.        Лойд честно не мог выделять кого-то из них на чужом фоне, но и отрицать того, что Морияма был чем-то более особенным и ценным не мог.       — Я клялся защищать их. Они мои друзья, – говорит Лойд, скользящий пальцами с затылка до шеи Рико, проводя по ней кончиками пальцев и слыша приглушенный вдох.       — Друзья дороже меня?        — Это так важно?       — Да.       Лойд задумался лишь на мгновение.       — Каждый из вас ценен. Если бы мне нужно было выбирать, я бы не выбрал вовсе, – совершенно честно отвечает он. — Не ставь меня перед выбором. Лучше ничего, чем это. — Пальцы аккуратно оглаживают шею, очерчивая еле ощутимые венки. Опустившись ниже, Лойд провел подушечками по выступающим позвонкам, после вновь вернувшись к волосам. — Если это не с тобой, то это – ничто. — Добавляет Лойд спустя некоторое время, продолжая перебирать темные короткие пряди.       — Я тебе нужен, – скорее констатирует, нежели спрашивает Рико, но Лойд все равно отвечает.       — Да. Больше всего на свете, – прикрывает глаза Янг, чувствуя, как Рико утыкается в его шею. От горячего дыхания на чувствительной коже по телу бегут мурашки.       — Больше свободы?.. – в голосе Рико слышится растерянность.       — Мне не нужна свобода без тебя.        Лойд готов поклясться, что Рико улыбается. Безумно довольно, словно чеширский кот.        — Мне тоже, – произносит Морияма, целуя его шею. — Бессмысленна та свобода, с которой ты несчастлив, – его голос опускается почти до шепота, когда Рико заканчивает фразу.        — В точку, – растягивает губы в довольной ухмылке Лойд, едва не мурча от удовольствия, когда Рико оставляет на его шее еще несколько поцелуев, обводя языком давно заживший шрам от удавки. Пальцы Лойда сжимаются на волосах Рико, чуть царапая, но тот не обращает на это внимания, продолжая ласкать нежную кожу.        Судорожно вдыхая, Лойд чувствует пальцы, обхватившие подбородок, после чего Рико привлекает его в затяжной поцелуй. Морияма играется с кончиком его языка, пальцами обводя шрамы, тянущиеся вдоль уголков губ. Лойду нравилось покалывание на губах и ощущения от поцелуев Рико. Когда же он водил пальцами вдоль шрамов, коленки сами собой начинали еле заметно подрагивать от скользящих прикосновений.        Спустя долгие десятки секунд Рико отстранился и, тяжело дыша, прислонился своим лбом ко лбу Лойда, прикрывая глаза. Наблюдая за едва подрагивающими ресницами, Лойд улыбнулся, чувствуя быстрое дыхание на своем лице. С ним он и хочет вырваться наружу, как вольная птица, томившаяся в клетке долгие годы и наконец глотнуть упоительной свободы.