Мой грешный пастырь

Крокодайл стоял на балконе опираясь о загородку. Он курил сигару и пускал густой дым смотря на ночное небо, которое окутала весь город. Сэр монотонно смотрел куда то вдаль. В его глазах не было видны эмоции, но казалась, что в них отражается серьёзность и печаль. Когда Донкихот улетел, смысл проявлять эмоции отпала. Кому? Смысл если в его душе появилась огромная рана, которую он иногда расковыривал вспоминая Дофламинго и жалея, что так легко поддался страху за любимого человека считая, что из за их отношений блондина изгонят из поднебесной. Но ведь человек, который любит должен переживать за свою вторую половинку, Крокодайл же хотел, как лучше, он не хотел подвергать его риску. Но так до сих пор в душе больно и, как то колотится с особой чистотой сердце, когда брюнет прокручивает воспоминание, как несколько месяцев назад он ложно заявил, что якобы ненавидит Донкихота. Сэр до сих пор помнит выражение лица Дофламинго, как в тот момент его серьёзное лицо вздрагивает из за резкого отказа, как даже через яркие стёкла очков можно было увидеть, как его глаза резко потеряли блеск и потускнели от печали. В моменты прокручивания этого воспоминания резко у Крокодайла начинает неметь тело и в такие моменты он слышит только стук собственного сердца, что, как колокол чьи удары эхом разносится по всему телу и сознанию брюнета. Чувство опустошения поедало Сэра изнутри. Ему был не привычно находится одному в квартире, ведь он уже привык, что рядом вертится блондин, который пытается его заболтать по любой причине. Но сейчас как то стало без него… пусто, будто бы вторую половину оторвали. Крокодайлу стыдно признать самому себе, что он ждёт, что в один момент его кто то и неожиданно сзади обнимет, и до боли знакомый голос заговорит с ним. И всё снова станет, как раньше. Но чуда не происходила, он не слышал уже родной голос, Сэру некому было в тёплых объятиях, и в атмосфере безопасности рассказать о своих проблемах тому кто его поймёт - Дофламинго… Он улетел, а вместе с ним и всё, что связано с временем когда брюнет ощущал себя в какой то мере счастливым. Дни, а за ними и месяца проходили долго и мучительно, будто специально выводя Крокодайла, они заставляли его по долгу ковырять продолговатую, багровую рану на душе, заставляли испытывать стыд и вину перед Донкихотом, но за что? Брюнет хотел сделать всё, чтобы даже если блондин был зол на него за отказ остался среди своих близких. Сэр хотел, чтобы Дофламинго рано или поздно понял, что брюнет не хотел, чтобы Донкихота возненавидели собственная ,, семья ‘’ и вычеркнули его имя из истории небес, только потому что он не смог приказать сердцу не влюбляться в грешного пастыря. Но Крокодайла мучала недосказанность, в тот день ему будто что то перекрыло кислород и он не мог объяснить причину отказа. Ком в горле встал от понятия происходящего. Брюнет пытался заглушить внутреннюю боль с помощью беспорядочных связей с девушками лёгкого поведения. Но это было отрешенно, Крокодайл не наслаждался с ними, он не мог свободно показать свои крылья и хвост им, эти особенности его тела мог видеть только Дофламинго… опять, опять, опять! Все мысли забиты этим нахальным блондином, но Сэр и не желал расставаться с этими мыслями о ,, тупой птице’’. Крокодайл всегда на утро прогонял девушек, и с омерзением к самому себе осознавал, что он не заглушит утрату, если будет заниматься сексом с дешёвыми проститутками. Но почему то брюнет активно искал успокоение, но Донкихота рядом нет… он сам его прогнал пытаясь отгородить от чего то опасного. Оставалось лишь переступать через себя и в пьяном состоянии кидаться в объятия к женщине лёгкого поведения, которая потребует за свои услуги не мало денег. Кроме красивого тела и его кошелька с деньгами эти проститутки не могли увидеть в Сэре его душу, понять его и принять его таким каким он есть, с крыльями и хвостом, которые бы он показал только доверенному и родному человеку. - Дофламинго… - Крокодайл прошептал эти слова с ноткой грусти и печали. Он рискнул произнести его имя, за столько месяцев его думала стала такой потрёпанной, что сил бы хоть ещё один месяц каруселей состоящих из боли и недосказанности, и брюнет возможно сорвётся… брр не хочется даже думать, как он сорвётся. От этого осознания Сэр поёжился, от собственных мрачных мыслей, которые искажались до нельзя. « Кроки, если ты будешь в опасности или тебе будет плохо, а я буду далеко от тебя, то я даже на краю Земли услышу, как ты зовёшь меня по имени » - эту наивную и почти детскую фразу Дофламинго сказал брюнету, когда собирался улетать по делам на пару дней, а Крокодайл погружённый в свои мысли и с лёгкой усмешкой буркнул « А если со мной, что то случится, тупая птица? ». Тогда после фразы Донкихота Сэр пренебрежительно отвёл свой взгляд в сторону и вздохнул. Но может сейчас это поможет? - Чего тебе? - Брюнет на минуту вздрогнул. Родной до боли голос с ноткой хрипоты донёсся позади него. Крокодайл даже не верил в успех затеи, но это сработало. Сэр медленно и с осторожностью повернулся к прибывшему по его жалобному зову Дофламинго. Глазам Крокодайла предстал блондин, которого он потерял несколько месяцев назад. Но он поменялся, не было той нахальной ухмылки, что созерцала на лице Донкихота, и его крылья поменяли окрас, оно больше не были белоснежными, они были темными , как безлунная ночь. От Дофламинго брюнет сразу почувствовал другую энергию и даже не сказав и слова Сэр понял, что и отношение к его персоне поменялось. Крокодайл чувствовал от него в свою сторону нотки холода и отстранённости, будто бы оно знакомые, а не двоя влюблённых и один из них держит своё сердце под замком, а второй всячески пытается его открыть. Снова, нет только не это… Между ними нарастало опять тоже гнетущее напряжение, опять, но только уже Сэр был на месте Донкихота, и брюнет понял какого это. Блондин даже из под своих очков мог выжечь своим взором дыру в Крокодайле, пока тот пытался придти в себя и понять, что это не сон и перед ним стоит его родной человек, которого пришлось отстранить от себя. Дофламинго не прекращал смотреть на того, кто его бросил и ради чьего счастья он улетел, отстранился. Внутри блондина вспыхнули старые чувства, резко что то в его душе снова при виде Сэра стал зарождаться, тот маленький комочек счастья, который появляется при виде человека, которого любишь. Но помня, что Крокодайл заявил, что он его ненавидит Донкихот решил не показывать, что не смотря на то, что тот его ненавидит он рад его видеть. Нечего этому сухарю знать, как впервые дни Дофламинго изводил себя, думая какими поступками он согрешил перед Сэром, что тот его возненавидел? А ведь у Донкихота была надежда, ведь он видел и чувствовал, как брюнета хорошо рядом с ним, и что в итоге? На фоне появившегося стресса у него произошло оперение, которое длилась неделю и принесла за собой температуру и болезнь ханахаки. У ангелов его вида такое бывает, когда они испытывают нераздельную любовь, а последние продолжают любить объект, который их отверг. После неприятных изменений Дофламинго кашлял лепестками роз, тюльпанов и других видов декоративных растений, после приступа кашля он всегда засовывал лепестки себе в карман штанов, было стыдно признаться другим, что его отвергли. Но сменился окрас крыльев и характер у Донкихота стал, замкнутым, нелюдимым, иногда холодным и с нотками агрессии. Напряжение всей ситуации и долгой разлуки уже саднили душу тяжёлым грузом не только Крокодайла у, которого во время проснулась совесть и он подбирал слова для разговора. Но и самого Дофламинго, который разорвал тишину первым. - Я спросил, чего тебе надо? - лицо блондина было серьёзным, благо очки скрывали его взгляд, не то напряжение вышло бы за рамки дозволенного для нервной системы Сэра Крокодайл на минуту замешкался. Что говорить? Сразу признаваться, что тогда он отверг его, чтобы Донкихот не стал падшим ангелом? Но тогда Дофламинго если и начнёт с ним встречаться, то он перестанет ему доверять и будет ощущаться некий накал, будет недоверие и ячейка общество не протянет и год. А может продолжать скрывать все и сказать, что Сэр понял, что любит только его? Но это будет выглядеть, как в дешёвой комедии, будто брюнет, как на таящий блудный муж нагулялся и захотел вернулся у родному плечу, что Донкихот был готов подставить всегда, но может и сейчас готов? Крокодайл тяжело и безвыходно вздохнул. Даже если не удастся вернуть Дофламинго, то пусть хотя бы груз недосказанности упадёт с плеч брюнета , которые ещё бы чуть чуть и не выдержали бы давления тяжкого груза на них. Пришло время столкнуться лицом к лицу со своими чувствами, которые требуют, чтобы о них рассказали и может если получится и проявят. Потушив сигару, взгляд Крокодайла стал привычным для него, серьёзным и хладнокровным. Сейчас не тот уровень отношений, чтобы показывать все свои эмоции, вначале надо излить душу, а затем если гордость отступит, то можно и проявить пару эмоций. - Дофламинго, прости меня за тот день когда я сказал, что я якобы тебя ненавижу. Я боялся, что если ты начнёшь со мной отношения, то тебя изгонят из поднебесной сделав падшим ангелом. Я не хочу, чтобы из за наших отношений ты в один миг потерял близких, я знаю кого это быть не любимым семьей, ты сам знаешь - я сирота. Я не хотел, чтобы ради любви ко мне ты терял людей, которых знаешь всю свою сознательную жизнь, а меня ты знаешь меня всего 5 лет. Я люблю тебя, любил тогда и буду любить тебя, но я не хочу, чтобы моё эгоистичное желание быть с тобой всегда затронул тебя и подвергла твои родственные отношения опасности. Во время произношения твёрдой, но почти тихой речи Дофламинго молчал. Что то в нём смешалось, гнев, тоска, непонимание и … любовь? Как тогда несколько месяцев назад, а может это длилось и по сей день, просто Донкихот отложил любовь в далёкий ящик своего подсознания. А сейчас с каждым новым словом Сэра, он снова достаёт ту шкатулку в своём подсознании в, которой находится самое ценное - его любовь к Крокодайлу. Лицо блондина смягчилась, оно стало более жалостливым по отношению к брюнету. Дофламинго может даже старается смотреть с нежностью на Сэра, который кажется не выдержит и даст слабину эмоциям. Видя напряжения Крокодайла у Донкихота проснулось желание подойти и обнять его, чтобы он не напрягался, ведь люди слишком эмоциональные, даже такой, как Сэр. Пару раз у Дофламинго было желание прокашляться лепестками, но он сдерживал порывы, чтобы вникать в хриплый голос брюнета, который по ощущениям дрожал. Редко можно увидеть Крокодайла таким… можно сказать потерянным и на волоске, чтобы начать противоречить гордости и самим закопаться в объятия Донкихота, и не говоря и слова излить душу. - Если хочешь не верь мне, но я говорю правду, - подытожил Сэр с опаской смотря на Дофламинго, который кажется разжалобился и захотел поверить любимому человеку. Шаги ботинок звучали в ушах набатом, и Крокодайл почувствовал на своём теле того, чего ему долго не хватало. Грубые, но родные руки без лишних и давящих на душу слов обняли его, и Донкихот прижал его к себе. Брюнет оторопел, но он понял, что наконец то оказался в объятиях того, кого он по-прежнему любит и кого он ждал, переживал за него. Возможно раньше Сэр бы начал брыкаться и пытаться вырываться, но сейчас в нём, что то поменялось, переживание от потери близкого человека сыграли свою роль. Но Крокодайл сопротивлялся вяло и точнее для вида, когда Дофламинго прижал его ещё сильнее к своему телу, то брюнет поддался и сам охотно потянулся к блондин уткнувшись кончиком носа в твёрдую грудь Донкихота. Дофламинго крепче обнял Крокодайла и уткнулся лицом в волосы брюнета, вдыхая знакомый аромат сандалового дерева и табака. На мгновение он позволил себе забыть о миллионе проблем, которые преследовали Донкихота, и просто сосредоточился на тепле объятий Сэра. Ощущение было ошеломляющим и в то же время успокаивающим – было ощущение, будто я вернулся домой после долгого путешествия. Руки Дофламинго успокаивающе погладили спину Крокодайла, когда он прошептал: - Не ненавидь меня, - ели слышно прошептал блондин стараясь зарыться в тёмные, как его собственные крылья волосы. Голос блондина был нежным, но в нем был намек на собственничество. Он не хотел делить Крокодайла с кем-либо еще, особенно с мыслью о том, что потеряет его навсегда. Внутри Сэра всё сжалось, возникли смешенные чувства, будто Дофламинго по-прежнему боится, что он его ненавидит. Брюнет посмотрел на расслабившегося Донкихота, на его лице не было злости или ухмылки на всё лицо, по лицу Дофламинго можно даже сказать, что он устал и просто хочет наслаждаться объятиями закрывая своими крыльями Крокодайла от мира. Брюнет всхлипнул сам того от себя не ожидая. Он прижался Донкихоту так будто бы он потерянный котёнок, который наконец то узнал о человеческой любви, и постарался зарыться своим кончиком носа в грудь блондина, чтоб наверняка. Чтобы снова чувствовать любовь и безопасность с этим человеком, Крокодайл доверяет этой ,, тупой птице’’. У брюнета отпало желание говорить что либо. Они молча обнимались под ночным небом и не смогли выдавить и слова из себя, но их действия говорили сами за себя. Сэр почувствовал на своих губах горячее дыхание Донкихота. Дальше Крокодайл закрыл глаза наслаждаясь глубоким и желанным поцелуем. Брюнет чувствовал, как язык блондина находится в его рте, но он наслаждался этим. Он получал удовольствие от того, что любимый человек теперь рядом с ним, и теперь время точно сможет излечить душевные раны. Дофламинго углубил поцелуй, вложив в него все свои эмоции. Его руки блуждали по спине Крокодайла, прослеживая каждый изгиб и изгиб его позвоночника. Он потерялся в ощущении мягких губ Сэра на своих, вкус табака, смешанный с оттенком сандалового дерева, задержался на его языке. Для него время остановилось, и единственное, что имело значение в мире, — это тепло человека, которого он держал в своих объятиях. Их губы на мгновение разомкнулись, когда Крокодайл задохнулся, но вскоре они снова поцеловались, на этот раз более нежно. Дофламинго защитно обнял брюнета, прижимая его ближе к груди. Некоторое время они оставались такими, погруженные в свои мысли и эмоции. Ночью их страсть продолжала гореть ярко, а движения становились более синхронизированными. Дофламинго наслаждался каждым моментом, наслаждаясь ощущением того, что снова оказался так близко к Сэру. Их тела двигались в совершенной гармонии, словно два танцора в медленном и чувственном танго. Жара в комнате была почти удушающей, и единственным звуком, который можно было услышать, были тихие стоны и вздохи, сорвавшиеся с их губ. Партнёры вошли во вкус, их тела двигались друг другу навстречу, будто так и надо. От жара и стонов, наполнивших комнату, кружилась голова, всё плыло. Страсть и жар дурманили его голову не хуже вина, он не пристойно и много стонал пока Дофламинго приносил ему похотливое удовольствие. Брюнет смутно помнил, где он, что он и почему он, собственно, занимается чем-то до одури приятным с Донкихотом. Осталось лишь безрассудно трепетное желание слиться воедино, притянуть к себе за шею, поцеловать, провести языком по контуру губ и облизнуться, сподвигая на ещё более тесный контакт, на умопомрачительные мини-взрывы в голове от надвигающегося оргазма. Когда ранний утренний свет начал просачиваться сквозь шторы, Дофламинго с любовью посмотрел на Крокодайла, который спал на его груди. Донкихот знал, что им предстоит столкнуться с трудностями, но был полон решимости встретить их вместе со своим возлюбленным Сэром рядом с ним. На данный момент он был доволен тем, что просто обнимал его и наслаждался последствиями их страсти. Взгляд Дофламинго смягчился, когда он посмотрел на Крокодайла. Он сделает все возможное, чтобы обезопасить его, даже если для этого придется пожертвовать собственной жизнью. - Я всегда буду любить тебя, Кроки, — прошептал он в ответ, его голос был полон эмоций. Он нежно поцеловал Крокодайла в лоб, молча пообещав всегда быть рядом с ним.