* * *
Клуб медленно заполнялся зрителями. На фоне участившихся случаев с бросанием в артистов чем попало охрана обыскивала каждого человека практически до нижнего белья. Сегодня, в отличие от предыдущих шоу, был аншлаг, и многие боялись не успеть зайти внутрь до начала, но охранники даже не думали ускоряться. Така сидел на коробке у лестницы, ведущей на сцену, и поглядывал на собирающихся людей через щёлочку между стэками. В гримёрке он не смог провести даже пяти минут — настолько тяжёлая атмосфера там царила. Вообще, ощущать практически осязаемую ненависть со стороны родных ему людей было невыносимо. Вдобавок к подавленности, Таку накрыл страх не справиться с голосом: возникший в горле ком душил его изнутри. И тревожность. Она поглощала целиком, заставляя Таку вздрагивать от любого шороха и параноидально всматриваться в лица зрителей. Вдруг кто-то из них смог пронести в зал оружие или просто что-то тяжёлое? Страх снова увидеть кого-то из группы мёртвым заглушал внутреннюю боль. Сегодня он будет внимательно следить за залом и не допустит, чтобы кто-то пострадал. Особенно учитывая, что это был их последний концерт. Ровно в семь свет в зале погас, а на сцене зажглись прожектора. Первым на сцену поднялся Томоя, за ним, выдержав несколько секунд, — Рёта, а следом и Тору. Все трое прошли мимо, сделав вид, что не замечают Таку. Хотя он и рассчитывал, что справится, но собраться было тяжелее, чем ему казалось. Вступление подходило к концу и, хлопнув себя по щекам, чтобы хоть немного прийти в чувство, Така взбежал по ступенькам на сцену. На этот раз неся всю тьму вместе с собой. Даже восторженные крики фанатов не смогли её изгнать: она липким слоем обволакивала всё тело, мешая дышать и двигаться. Первую же ноту Така взял фальшиво и, словив злобный взгляд Тору, нервно прокашлялся. Дальше он выровнялся, но голос всё равно местами предательски дрожал и звучал тоньше, чем обычно. Начали ныть перенапряжённые от стресса связки. Если так продолжится и дальше, он просто не сможет отработать всё выступление целиком. Отчаянно пытаясь вытащить на поверхность хоть что-то светлое, Така краем глаза уловил отличное от остальной толпы движение у самой сцены и подавился воздухом. «А, это охранники», — мысленно отругав себя, выдохнул он. Фанаты вообще не замечали никаких проблем и во всё горло орали вокальную партию за Таку. Сам он натужно улыбнулся и подбодрил толпу, собираясь с духом перед вторым куплетом. Звук нескольких тысяч голосов, скандирующих слова песни наизусть, всё же ослабил внутренний узел, и на этот раз Така въехал в начало идеально. Это придало ему немного уверенности, и даже стало легче дышать. Тёмная липкая дрянь всё ещё висела грузом на его плечах, но Така, балансируя между мрачной действительностью и миром, в котором сейчас находились все их фанаты, постепенно продирался наружу. Тревожность вынуждала его сжаться, замолчать и спрятаться, поэтому Така, подозрительно вглядываясь в беззаботные лица перед собой, продвигался с огромным трудом. И, возможно, поэтому он так и не заметил, как один из охранников вскинул ружье и выстрелил перед собой. От удара Така отлетел назад и упал навзничь. Он попытался подняться — скорее на автомате, — но тело его не слушалось. Он даже не смог приподнять голову и беспомощно лежал, захлёбываясь собственной кровью. Не было боли — лишь расцветающий тёмными пятнами высокий потолок и мысли, наполненные сожалением о том, что всё закончилось именно тогда, когда он всё понял. Гул толпы, доносившийся до ушей Таки, словно через вату, исчез. И картинка тоже замерла, погрузившись в плавающий свет в багрово-бурых тонах. Лишь секундой позже Така сообразил, что его веки рефлекторно закрылись из-за ярких прожекторов. Поэтому он немного удивился, когда посреди этой грязноватой пустоты возник человеческий силуэт, который стремительно приближался. Така почти сразу узнал своё видение из автобуса: строгий костюм, дрожащие очертания и безликий пронзительный взгляд. — Прекратите, — одними губами произнёс Така, и рука, потянувшаяся к нему, как и в прошлый раз, замерла в сантиметре от лица. — Я не хочу повторять это снова и гадать, кто умрёт следующим. — Тогда не повторяй. — У силуэта не было рта, но его голос раздался напрямую в голове. — Отпустите меня, — беззвучно попросил Така. — Разве не ты сам себя удерживаешь? — На этот раз голос прозвучал насмешливо и даже немного знакомо. — Что? — удивлённо переспросил Така. — Кто вы? Словно разлитые чернила, тьма пропитала края багрового холста и устремилась к центру. И всё же, прежде чем всё стало чёрным, Така успел рассмотреть своё собственное лицо.* * *
Серебристый туровый автобус катил по шоссе, поблёскивая в лучах утреннего солнца. Мимо промелькнул щит «Добро пожаловать в Кливленд», а впереди показался подёрнутый дымкой размытый городской контур. — …открыл стрельбу в местном клубе, убив четырёх человек и тяжело ранив двоих, и был застрелен на месте офицером полиции. Сегодня очередная годовщина этого трагического события. Среди погибших был гитарист-виртуоз и один из основателей такой великой культовой группы, как… — Повеселее передачи не нашлось? — недовольно пробурчал Така, натянув на голову одеяло. Спросонья он мог дать фору любой ворчливой бабке. Тору, отхлебнув кофе, выключил звук телевизора, чем вызвал возмущённый вскрик Рёты: — Я смотрю, вообще-то! — Это твой способ расслабиться? — Удивлённо приподнял бровь Тору. — Просмотр передачи про поехавших фанатов, замочивших своих кумиров… — Интересно же… — пробубнил Рёта. Тору переглянулся с Такой, и тот отрицательно помотал головой. — Двое против одного, — подытожил Тору и выключил телевизор вообще. — Мы уже въехали в Кливленд, — сообщил свесившийся с верхней койки Томоя. — Жду не дождусь попробовать их еду! А вы знали, что в Кливленде каждый год проводят гастрономические фестивали?! Вдруг у меня получится увидеть самого Майкла Саймона… — Не забудь снять про это рилс, — произнёс Така. — Я, кстати, сам бы уже чего-нибудь поел… — Мы почти на месте, — подал голос менеджер. — Сейчас быстро заселимся, позавтракаем, и у нас интервью на местном телевидении. И правда, они остановились у отеля через десять-пятнадцать минут. Така и Тору скинули свои вещи и поспешили в ресторан внизу, где уже копались в меню Томоя с Рётой. Менеджер, успевший заказать себе кофе с панкейками, что-то читал в телефоне. — А вы заметили что-то странное? — неожиданно подал голос Рёта, оторвавшись от завтрака. Все, кроме Томои, вопросительно посмотрели на него. — Мори-чан ни разу не заглянул в свой телефон. — Рёта многозначительно поднял вверх указательный палец. — Ты говоришь так, словно это твоя заслуга, — хмыкнул Тору. — У Таки просто пока руки заняты. — Мори-чан не прикасался к телефону с момента пробуждения, — заявил тот. — Может, хватит обо мне в третьем лице говорить, я как бы тут сижу, — огрызнулся Така. — Мы просто привыкли, что твоё тело тут, а мозги в телефоне. Мы тебя так уже два месяца обсуждаем, — произнёс Томоя, и все засмеялись. — Не смейте больше обсуждать меня при мне! — возмутился Така и залепил Томое подзатыльник, чем вызвал лишь ещё один приступ хохота.* * *
— Чего вы боитесь больше всего? — Тараканов! Жужелиц! Вообще всяких жуков терпеть не могу! — выпалил первым Томоя. — Духов боюсь, — немного смущаясь, ответил следом Рёта и, заметив, как начали ухмыляться остальные участники, поспешно добавил: — Я видел духов, в том старом отеле в Ганновере! Знаете, как это было страшно? — Не стоило в баре мешать всё подряд, — хмыкнул Тору. — Я был трезвый, в отличие от вас, — Рёта сложил руки на груди. — Если бы вы не валялись в отключке, сами бы всё увидели. — В мире есть множество других более страшных — и при этом реальных — вещей, — при словах Тору Томоя согласно закивал. — Например, мафия. Думаю, что такая власть, такое влияние действительно пугающие. Не хотелось бы попасть в их поле зрения. Все вопросительно уставились на Таку. — Мой самый страшный кошмар, что однажды, когда я проснусь, вас не окажется в моей жизни, — признался тот. — Мне даже жутко просто представить жизнь, где я не в группе. Тору кивнул и с лёгкой улыбкой ободряюще похлопал Таку по плечу. — Вообще, если бы вдруг по каким-то причинам время повернуло вспять, я бы всё отдал, лишь бы снова собраться именно таким составом, — произнёс он. — У меня бывали периоды, когда я чувствовал себя очень уставшим, — заговорил Рёта. — Бывало так, что накрывала неуверенность и страх перед тем, как фанаты примут наш очередной новый альбом, но, когда нам по-настоящему пришлось сидеть дома, я начал ценить эти моменты. Нет ничего лучше, чем выступать и видеться с фанатами. — К тому же запираться дома не гарантирует вашу безопасность, — хмыкнул Така. — О, так ты тоже смотрел ту передачу?.. — начал было Рёта и прервался под строгим взглядом Тору. — Вообще, это нереально сложно учесть предпочтения тысяч людей, когда пишешь музыку, — произнёс Така. — Наша музыка, как бы она ни звучала, является, в первую очередь, нашим видением, тем, что внутри у нас, и что бы мы хотели рассказать. Извините, если это не то, чего кто-то из вас ожидал. Это не значит, что мы кого-то ненавидим, просто сейчас мы хотим показать именно это. Одна вещь всегда была, есть и будет неизменной: мы ценим и ждём с нетерпением наши встречи на концертах. Они дают нам вдохновение. — Многие песни реально пишутся во время туров, — добавил Тору. — Несмотря на то, что основными авторами являемся мы с Такой, в весь процесс производства — от демо до решения о включении песни на альбом — так или иначе вовлечена вся группа. — Но, чтобы увидеть нас настоящих, лучше всего прийти на наш концерт, — вставил Така. — Сегодня мы собираемся выложиться на полную, — заявил Томоя. — Хочу запечатлеть этот день в своих воспоминаниях, — отозвался следом Рёта. — Хотелось бы сделать эти пару часов лучшими за весь день для всех, кто будет на концерте, — произнёс Така. — Никто не знает, каким будет завтра, поэтому мы постараемся сегодня. Спасибо всем фанатам за поддержку, бесценные моменты и возможность заниматься любимым делом.* * *
Брошенный в номере телефон Таки медленно полз по тумбочке из-за приходящих уведомлений, пока не грохнулся на пол.