Шэнь Цинцю и Ло Бинхэ отдыхали в их домике в Бамбуковой роще. На столике дымился чайничек с великолепным ароматным чаем, ради которого полудемон ездил на другой конец Китая, было разложено множество их любимых сладостей. В этот раз заклинатель вызвался помочь своему мужу с их приготовлением, несмотря на все протесты. Получилось у него, конечно, не так хорошо, как хотелось бы, но Бинхэ все равно выглядел невероятно счастливым. Они просто неторопливо беседовали, время от времени обмениваясь взаимным флиртом и шутками, когда внезапно полудемон задумался и замолчал.
— Бинхэ, ты в порядке? — взволнованно спросил Цинцю, аккуратно касаясь своими изящными пальцами тыльной стороны ладони мужа. От прикосновения тот вздрогнул и, подняв на любимого чуть блестящие глаза, сдавленно прошептал:
— Я не хочу снова расставаться с учителем.
Заклинатель замер, оторопев. Он ожидал услышать что угодно, кроме этого.
— Почему мы вообще должны расставаться, Бинхэ? — мягко спросил он, подсев ближе и обхватив его ладонь своей. — Мой милый черный лотос, я очень люблю тебя и не собирюсь никуда уходить. Или может… — мужчина почувствовал, как у него в животе закручивается липкий узел страха, — ты хочешь оставить этого учителя?..
— Нет! — Бинхэ выкрикнул это даже как-то слишком громко и поспешил исправиться, добавив чуть тише: — Ни за что, учитель, этот Бинхэ никогда не уйдет по собственной воле!
— И из-за чего тогда ты так переживаешь? — тут Шэнь окончательно запутался, хоть и почувствовал облегчение от слов мужа.
— Понимаете, я беспокоюсь о том, что произойдет в будущем, — осторожно начал младший. — В очень, как я надеюсь, далеком будущем. Когда мы… окажемся разлучены силами, которым не в силах противостоять. Когда кто-то из нас…
— Уйдет из жизни? — бесцветным голосом продолжил Цинцю, не глядя на ученика. Тот вздрогнул и рвано кивнул. Заклинатель издал тяжелый вздох и, отложив веер на стол, коснулся мягкой макушки мужа. — Я тоже думал над этим, Бинхэ. Этого учителя тоже очень беспокоит этот вопрос.
— И… что думает учитель? — негромко спросил полудемон.
— Мы с твоим шишу Шаном… ищем решение этой проблемы, — несколько туманно отозвался мужчина и наконец взглянул на любимого. Его глаза были полны любви и неприкрытого беспокойства. — Не волнуйся, Бинхэ. Отныне и впредь я всегда буду рядом. Этот учитель впредь больше никогда не покинет тебя.
Решением стала техника связи душ. Судя по тому, как много ругался Шан Цинхуа и как часто Шэнь Цинцю открыл и закрыл свой веер во время этого разговора, техника была действительно очень непростая, а главное — опасная.
— И почему я тогда просто удалил черновик с ее описанием? — причитал Цинхуа, схватившись за голову. — Пришлось все восстанавливать по памяти, и сейчас я вообще ни в чем не уверен!
— Успокойся, Самолет, — раздраженно выдохнул Цинцю, в очередной раз захлопнув веер. — Мы все проверили несколько раз. Она должна сработать.
— А если не сработает?!
Тут заклинатель уже не ответил. Вновь распахнув веер, он принялся яростно им обмахиваться.
— Хуже все равно не станет, — пробормотал он вполголоса.
— Не станет? — взвился Цинхуа. — Ты сможешь вернуться туда
один? После всего, через что мы прошли, ты
сможешь вернуться?!
Шэнь Цинцю отшатнулся от друга, словно тот залепил ему пощечину, и вскинул на него нечитаемый взгляд.
— Учитель… — напряженно позвал Бинхэ. По замершей фигуре Мобэя полудемон понял, что того тоже очень взволновал разговор их мужей. Заклинатели часто собирались вместе и говорили о многих вещах, которые самим демонам были непонятны. Но оба мужчины при этом выглядели такими счастливыми и раскованными, что те просто не считали необходимым спрашивать. Но сейчас… их обоих явно что-то испугало.
— Все в порядке, Бинхэ — остановил любую его мысль Шэнь и вновь обратился к другу. — Этого не произойдет.
— Как мы можем знать? — тряхнул головой Цинхуа. — Система молчит уже несколько лет — сюжетная арка ведь закончена! Мы не можем знать наверняка.
— Все будет в порядке, — уверенно произнес Цинцю, но голос его немного дрожал. — Мы все проверили. Техника должна сработать.
И Шан Цинхуа, и Шэнь Цинцю отказались что-либо объяснять из этого напряженного разговора. Все, чего смогли добиться демоны — подробного объяснения техники и уверенного
«все будет хорошо».
Бинхэ очень хотелось в это верить. Как и Мобэю.
Шэнь Цинцю ушел первым. К тому времени Шан Цинхуа уже умер — постоянные переработки и плохие условия жизни в самом начале оказали куда большее воздействие на его и без того слабое здоровье, — и Мобэй-цзюнь отправился вслед за ним. Сам Цинцю стал постепенно терять свои силы, и они вдвоем скрылись от мира заклинателей, поселившись в уютном домике где-то в тихом уголке Китая. Цинцю слабел с каждым днем, и в конце концов даже долго обмахиваться веером, как он любил, стало для него сложной задачей. Бинхэ старался делать все, чтобы его муж не испытывал трудностей ни в чем и, пряча слезы за улыбкой, наполнял последние дни любимого счастьем и уютом. Они проводили все время вместе, посвящая себя друг другу целиком и полностью, и их дни были наполнены только спокойствием и безмерной любовью.
Они стали часто сидеть на веранде. Бинхэ клал голову на колени мужа, и тот, ласково перебирая его густые и шелковистые пряди, иногда посмеивался над своими теперь серебристыми и ломкими волосами. В такие моменты полудемон не мог сдерживать слез, и те, которые он не успевал смахнуть рукавом, падали на прекрасное ханьфу заклинателя. Младший лишь надеялся, что это останется в тайне от учителя.
А Цинцю в такие моменты шептал ему всякие милые и смущающие глупости, говорил, как он счастлив и влюблен, расхваливал Бинхэ, словно тот снова был наивным подростком, и много-много целовал его везде, куда мог дотянуться.
Конечно, Шэнь Цинцю знал, как тяжело его мужу. В конце концов, он никогда не был дураком.
Потом Бинхэ садился рядом и, нежно приобняв возлюбленного, бережно укладывал на свое плечо. Они сидели в тишине, соприкоснувшись телами и слыша дыхание друг друга. Полудемон вслушивался в тяжелые, судорожные вдохи возлюбленного, и молился, чтобы тот был с ним еще хотя бы чуть-чуть дольше.
Когда солнце окончательно скрывалось за горизонтом, Ло Бинхэ тихо звал Цинцю, частенько уходящего в свои мысли. Заклинатель непременно слегка вздрагивал и, посылая полный нежности взгляд, улыбался и смеющимся шепотом говорил:
— Мой милый лотос такой заботливый. Этому Шэню невероятно повезло иметь такого замечательного мужа.
В один из таких дней Бинхэ, как обычно, позвал своего возлюбленного, но тот не ответил. Его все еще теплая рука безвольным грузом выпала из его дрогнувшей ладони. За горизонтом скрылся последний луч солнца.
Ло Бинхэ просидел, обнимая холодеющее тело своего мужа, до самого рассвета. Все это возвращало его в воспоминания многолетней давности, когда в течении пяти лет он пытался вернуть душу учителя.
Но сейчас все по-другому. Сейчас он знал, что нужно делать.
Техника, которую разработали Шан Цинхуа и Шэнь Цинцю, представляла собой магический круг, который заполнялся странными и непонятными символами. Символы связывали души двух людей, а потому могли быть написаны лишь их кровью. Бинхэ хотелось кричать от отчаяния, когда он оставлял тонкий надрез на хрупкой руке любимого.
Закончив необходимые приготовления, полудемон вместе с Цинцю на руках опустился в центр круга. Надписи вспыхнули ярким светом. Парень зажмурился и ещё крепче прижал к себе родное тело.
«Отныне и впредь, я всегда буду рядом».
«Учитель больше никогда не покинет тебя».
* * *
Судьба неизменно сталкивала их в каждой жизни. Император и его верный советник, кузнец и художник, полководец и государственный чиновник, служитель церкви и еретик, изобретатель и фотограф — они неизменно находили друг друга, пусть обстоятельства, время и они сами неизменно менялись.
Проблемой стали прошлые воспоминания — в каждой из жизней они были лишь у кого-то одного. Ко второму они возвращались постепенно, напоминая сказочные сны, тем быстрее, чем чаще они виделись. Или резко и внезапно, обрушиваясь головной болью и жутким осознанием, если кто-то из них умирал.
Порой они проживали спокойную и мирную жизнь — как крестьяне, мелкие торговцы, обычные провинциалы и горожане, и каждая из этих жизней была наполнена романтичными встречами и мелкими бытовыми разногласиями.
Но случалось и так, что их встречи состояли из разногласий, боли и отчаяния от невозможности быть вместе.
Во времена Средневековой Англии Ло Бинхэ был инквизитором. Самолично осудив лекаря Шэня по доносу завистливого соседа, он сжег его на костре, своими руками бросив факел в гору соломы. Когда тишину прорезал жуткий крик, а дышать стало невозможно из-за гари и дыма, в голову мужчины хлынули воспоминания.
Великую французскую революцию Шэнь Цинцю встретил в аристократическом платье. Когда в его поместье ворвались пылающие жаждой отмщения революционеры он вытащил ружье. Один из них умирал на его руках со слабой улыбкой и тихим шепотом «Прости, что не нашел тебя раньше…»
Ха, жизнь действительно забавная штука. Но даже сотня лет боли стоила одного дня искреннего счастья.
* * *
— Все свободны! Не забудьте подготовиться к контрольной работе по теме…
Шэнь Цинцю вздохнул. После слов «все свободны» можно было и не продолжать — вряд ли хоть кто-то из студентов услышал то, что он говорил. Он преподавал в этом вузе уже три года, и за это время он успел полностью освоиться в этой роли. После стольких прожитых жизней было весьма неожиданно открыть глаза в своем старом теле, и пока Шэнь Цинцю пытался связаться с Шан Цинхуа, с которым они непременно сталкивались в каждой жизни, он чуть не разревелся от страха, что все произошедшее — лишь плод его разыгравшегося воображения.
Через пару невероятно долгих минут после отправки краткого комментария «Не хватает веера, чтоб дать себе по лбу или автору по голове» под последней вышедшей главой «Пути гордого бессмертного демона» личные сообщения Шэнь Юаня оказались завалены плачущими смайликами и причитающими сообщения. Они обменялись номерами телефонов, и следующие полтора часа позорно хлюпали носами от облегчения и радости.
Шэнь Цинцю тяжело вздохнул, вспоминая этот момент. Тогда он был уверен, что встреча с Бинхэ не за горами, но вот шел уже третий год, а его очаровательный лотос все еще не появился. Шан Цинхуа встретил Мобэя практически сразу после возвращения, и изо всех старался подбадривать своего страдающего друга.
— Ну чего ты? — спрашивал он, будто не зная причины, когда Шэнь опрокидывал в себя третий стакан подряд. — Опять напьешься, а мне тебя домой везти! Я ему все выскажу, пусть только появится на горизонте! И где его только носит?
— Не смей обижать моего лотоса! — возмутился тот, вскидываясь на друга. Тот выставил руки в защитном жесте.
— Ладно-ладно. Его, правда, тут даже нет, чтобы я его ругал.
— Официант! — Цинцю стукнул стаканом по стойке. — Повторите. Дважды.
— Ох, братец Огурец, нельзя же так. Такими темпами ты от рака печени помрешь раньше, чем увидишь его лицо.
— Хочу напиться.
— Да ты уже в дрова! Сам же завтра от похмелья страдать будешь! И не говори, что я тебя не предупреждал.
«
Проверю тетради дома», — подумал Шэнь, нервно поглядывая в окно. Собирались тучи, и ему не нравилась перспектива промокнуть — зонтик он забыл, понадеявшись на ошибку синоптиков.
От торопливых сборов его отвлек чей-то неловкий кашель рядом с учительским столом.
— Вы что-то хотели? — решил не тянуть Цинцю, бросив вопрос и не отвлекаясь от сбора тетрадей.
— Учитель Шэнь, я хотел уточнить по поводу контрольной работы.
Руки мужчины замерли в воздухе, не донеся тетради до сумки. Все тело заледенело, и только сердце заполошно билось где-то в горле. С трудом повернув голову на одеревеневшей шее, Шэнь Цинцю тут же столкнулся с пронзительным и чистым взглядом прекрасных обсидиановых глаз.
— Ло… Бинхэ? — язык едва слушался ошарашенного донельзя учителя. Парень рассмеялся, и о небо, этот смех стал бальзамом на истосковавшуюся душу.
— Учитель запомнил? Этот ученик почтет за честь!
Тетради с громким шелестом рассыпались по полу. Этот звук вывел Шэнь Цинцю из транса, и он тут же присел на пол. Пока мужчина трясущимися пальцами пытался ухватить хотя бы пару тетрадей, самый прекрасный парень на свете собрал их все и аккуратной стопкой положил на стол.
— Кхм, спасибо за помощь, Бинхэ, — поразительно, как Шэнь смог произнести это не дрогнувшим голосом и подняться с пола с давно забытой грацией. И пока мозг судорожно придумывал что делать, глаза жадно всматривались в родной облик.
— Учитель, вы хорошо себя чувствуете? — обеспокоенно спросил парень. Пресвятые небожители, его муж (пока еще нет, противно напоминает внутренний голос) такой заботливый!
— Все в порядке, не беспокойся, — отмахивается Цинцю и мягко улыбается.
— Я мог бы проводить вас до дома! — божечки, неужели покраснел? Он такой очаровательный! — Если, конечно, учитель не против.
Шэнь Цинцю не настолько дурак, чтобы отказываться от такой прекрасной возможности.
— Конечно, Бинхэ.
Он ведь так сильно скучал.
