Далеко и глубоко

ОАЭ. Берег Персидского залива. Дубай. Отель Mandarin Oriental Jumeira. Ресторан Netsu by Ross Shonhan. Заведение, пропитанное роскошью, невероятной атмосферой, крайне приветливым персоналом и самое главное — невероятными аппетитными блюдами, за каждое из которых можно оставить челюсть прямо на столе. Шеф этого ресторана прекрасно чувствует ту грань изыска и тонкость вкуса, что сам инспектор Мишлен был крайне поражён сочетанием ингредиентов во многих представленных шедеврах. Не было и сомнений у друзей и знакомых, что Сергей получит ту самую долгожданную звезду. Можно было бы долго рассказывать о трудном пути, что прошёл этот человек и ради чего он работал упорно долгие годы, но история сейчас будет вестись о других людях, сидящих в этом просторном и светлом ресторане, поодаль друг от друга, ежеминутно перекидывающихся взглядами. Арсений Сергеевич Попов — 29 лет, бизнесмен. Владелец дома моды: создаёт гениальные образы для повседневной носки, разрабатывает новые технологии пошива ткани, участвует в выставках, где все его наряды оцениваются самой высокой оценкой от экспертов. Только по Москве у него десять бутиков, в каждый из которых он вложил не мало сил и средств — о каждом своём детище заботится, как о родном ребёнке, заграницей он также сам договаривается об аренде помещения, ищет местного дизайнера и бригаду рабочих, а не тащить с родины половину кампании, дабы не сильно эта вся затея ударяла по кошельку. Да, он любит всё контролировать. Да, он проверяет каждый косяк самолично, чтобы в дальнейшем ему не было стыдно за самого себя. Можно даже сказать, что он крайне дотошный молодой человек, любящий порядки в голове, на столе, в человеке. Кстати. Арсеньевское «кстати» сидит на другом конце ресторана и рассматривает представленные блюда в меню. Антон Андреевич Шастун — 30 лет, богатенький сыночек своего папаши, обеспеченный с самых его пелёнок. Стал владельцем заводов по производству автомобилей сразу же после смерти отца. Главный наследник как-никак. Сейчас находится в честно заработанном отпуске. Не один, естественно. Скажем так, без одного молодого человека у Шастуна бы ничего и не вышло. Не было бы спроса на его новую линейку представленных автомобилей. Какой бы мощности не была машина, а дизайн у неё играет далеко не последнюю роль. Девочки у «масиков» в автосалоне аккуратно указывают красивым пальчиком на машинку со словами: «Зай, смотри какая бибика! Зай, ну давай посмотрим!», и хлопают длинными наращёнными ресничками. Конечно же «масикам» не жалко лишнего миллиона на свою очередную силиконовую куколку. Существуют также просто мажоры, заходящие в салон с одним единственным заявлением: «I want it in gold». В таких случаях привозился эксклюзивный автомобиль, выпущенный в крайне эксклюзивном тираже. Уж что, но такие клиенты знали цену и себе, и автомобилю. — Excuse me! Can you come here? — Антон подзывает официанта, который в миг оказывается рядом и начинает записывать в свой блокнотик предстоящий заказ. — Wagyu truffle sukiyaki. Can you tell me more about it? —Sure. This dish is served with wagyu beef with a creamy truffle sauce and onsen egg. It is boiled at about 65 degrees for just a few minutes. Thanks to this method, the yolk remains liquid while the white is slightly cooked. A freshly cooked piece of meat is dipped in this mixture. The egg yolk tones down the tenderness and preserves the natural flavor of the already delicious beef. The wonderful combination of ingredients will give you and your tongue a heavenly delight, — официант в красках расписывает блюдо. Антон прекрасно понимает, что чем лучше парень расхвалит блюдо, тем больше будут его чаевые, так что Шастун не препятствует этому ошеломительному рассказу. — That’s perfect. And red wine Dominus (Christian Moueix). That’s all. Thanks, — Антон закрывает меню, кивает в знак благодарности и отдаёт его официанту. Антураж этого места и правда восхищает. Пол, вымощенный паркетом из светлого дерева, гармонично смотрится с белой плиткой, сделанной под мрамор. Колонны, устремлённые под потолок в метров так семь — не меньше, в плитке серого цвета, но также, как и белая сделана под мрамор. Открытая кухня посреди зала, где готовят шикарные деликатесы умелые повара из Японии. Дабы запахи не смешивались сильно, кухня облагорожена стеклом, а наверху располагается огромная вытяжка, собирающая все запахи внутри этого бокса. По полупериметру от всей конструкции кухни поставлен барный стол, где каждый из гостей может выпить бутылочку сакэ с закусками. Как жаль, что из-за аллергии Антона на рис, он не может отведать освежающий алкогольный напиток, так кстати подходящий к его блюду. Антон сегодня просто восхитительно выглядит. Не только для окружающих, но и для Арсения. Его облегающий чёрный костюм, сшитый по личным меркам в мастерской Попова. Не будем углубляться в подробности, как именно проходило снятие мерок, но можно сказать точно, что закончилось оно минетом высшего разряда от самого владельца. Как каждый это помнит: Шастуна усадили в бархатное зелёное кресло, где основание спинки и ножки были выпилены мастером на заказ из красного дерева, его ноги медленно развели по сторонам, с него стянули штаны от костюма-тройки вместе с боксёрами, тёмная лохматая макушка Арсения, устроенная меж его коленей, и его припухшие губы (от самых сладких поцелуев на Земле) на члене, посасывающие яркую головку и доводящие до крышесносного оргазма. Арсений благодарен своему прекрасному мозгу, что тот надоумил его на замок в кабинете, чтобы никто из персонала и помощников не могли их побеспокоить. Но это тогда, а сейчас они делают вид, что их ничего не может связывать, кроме того, что внезапно их отпуска совпали, и страна, и город, и отель, и… Они в отношениях, в какой-то мере даже партнёры по бизнесам — Арсений любезно разработал дизайн формы для работников их салонов под руководством самого ген. директора, тем самым, став главным поставщиком и компаньоном, а Антон любезно подогнал ему одну из машин своего салона. Арсений пускает слюни весь вечер. И весь вечер не может себе позволить прикоснуться к такому алмазу. Бриллианту, как выразился бы сам Шастун — уж чего-чего, а в самолюбии он никому не уступит. Нарцисс. Хотя Попов предпочёл бы его называть Подснежником — такой же нежный, редкий, необыкновенный и потому что Антон недавно осветлил свои ласковые и трогательные завитки. Ну или Снежок… Об этом он поговорит с ним позже, а сейчас он всё также негодует. Просто представьте: вы оба любите друг друга, но не можете вместе провести вечер в одном из крутейших ресторанов. Арсений почти не вспыльчивый, но сердце сейчас точно кричит громче мозга. Его затыкает только подходящий к нему официант. — Good evening, sir. Can I take your order? — миловидный паренёк резво подскакивает к его столику и тараторит предложение, что Арсений не сразу понимает, что от него хотят. — Oh, yeah. Crab salad and grilled tiger prawns. — Maybe some wine? — Sure. Cloudy Bay, Sauvignon blanc. That’s all of it. — Crab salad and wine to serve at once? — мужчина понимает, что это его работа, но как же он достал. Почему сразу нельзя обо всё спросить и провалиться в туман? — Yeah. Thanks. Секунда за секундой. Минута за минутой. Ни смс-ки, ни какого намёка от Шастуна. Какая ж он… сука раздражительная. Ну не понимает Арсений, к чему здесь эта конспирация. Он настроен на скандал, Антон настроен на вкусный ужин. Вот Антону приносят бокал вина, а вслед за ним и его заказанное блюдо. Он берет осторожно бокал с красным напитком за хрустальную тонкую ножку и немного раскачивает его из стороны в сторону. Стенки хрусталя омываются вином и постепенно сливаются обратно в общую массу. Его пальцы, окольцованные платиновыми перстнями, смотрятся, как очередное произведение искусства в Лувре, и Арсений точно сейчас залип на вальяжную позу молодого человека. В голове нет и приличной мысли. В голове, кажется, осталось одно единственное ничего. Ничего, кроме… Он подзывает официанта, просит, чтобы его блюда перенесли за столик того симпатичного мужчинки, засовывает себе в рот кусок королевской креветки, запивает смачным глотком вина под ахуевающий взгляд молодого человека, стоящего рядом, и направляется за дальний столик к своему ненаглядному модельной походкой «вышла за водкой». — Здравствуй, дорогой, — Попов выхватывает палочки «дорогого» во всех смыслах. — Давно не виделись! Скучал? — в наглую выхватывает самый жирненький кусочек мяса из тарелки, оставленный Шастуном «на потом», за что уже получает грозный взгляд в свой адрес, макает небрежно в желток и с особым причмокиванием начинает прожёвывать. — Ну что за ребёнок. Хоть бы немного во рту подержал, там же такой спектр вкусовой открывается, а ты… — Не перебивай. Объясни мне, пожалуйста, Снежочек, почему мы не можем сидеть вместе? Мы уже и так в России скрываемся от каждого человека, хоть на каплю похожего на репортёра, так ещё и сюда покупали разные рейсы, забронировали два разных номера в двух отелях по соседству, так ещё и ужинаем раздельно?! — Арсению не нравится. Арсению не нравится смотреть на самодовольное лицо Антона. Арсению не нравится смотреть на него такого красиво одетого. Но ему нравится смотреть на него такого красивого раздетого. Так. — Чего молчишь? — он снова берёт чужой бокал вина и выискивает чужой след от губ, чтобы прикоснуться к нему своими и отпить немного бордовой жидкости, приятно разливающейся по желудку, оставляя лишь фруктовые нотки на языке, — Вкусненькое, кстати. — Ты же сам был против, чтобы о нас кто-то знал. Или я не то говорю? — Шастун только отбирает свои палочки обратно и выискивает под грудой всего остального лапшу. — Но я же говорил это ради нашей безопасности. Я не хотел, чтобы поползли слухи о нас, а здесь до нас никому нет дела! Ну хотя бы в отеле! Я просто хочу провести с тобой время! Антон и так долго слушал это. Он знает, что Арсений не остынет просто так. Поэтому он складывает палочки вместе поверх тарелки кричит шефу, чтобы счёт прислали в его номер, хватает Арсения за руку и тянет за собой. Мимо них фоном пролетают ошарашенные взгляды посетителей и сотрудников, пока они быстрым шагом летят к ближайшему лифту, ведущему сразу к номеру Шастуна. Если можно было описать Антоном слово «роскошь», то вот он прям олицетворение его. Человек знает толк в отдыхе. Снять пентхаус на неделю за каких-то 100 тысяч долларов с личным выходом на панорамную террасу на крыше с личным бассейном и столовой, куда планируется в дальнейшем пригласить некоторых знакомых и хорошенечко оторваться. Да, он знает, что номер на неделю стоит, как половина острова, арендованного Настюшкой Опасность в тревел-шоу «Орёл и Решка» где-то на Ибице. И что? Отец при жизни ахуел бы, не иначе, ибо «за шо такие бабки, я тебя спрашиваю?», а здесь и возможность, и деньги — брызги, и красивый мужчина рядом. Антон весь полёт представлял, как они с Арсением стоят в обнимку на крыше, в махровых халатах, потягивая из общего бокала красное вино, и любуются заходящим за море солнцем, попутно ловя опьяневшие смазанные поцелуи друг друга. Но это потом. Через несколько десятков секунд дверь лифта отодвинется и бурчание Арсения усилится, а пока Шастун наслаждается его губами, которые он всё жаждал поцеловать. Конспирация — дело хорошее, и вот эта реакция мужчины на всё происходящее — ему прям на руку. Арсений слишком податливый. Арсений слишком любим. Арсений слишком возбуждён. Арсений слишком «слишком». Заветный звук издаётся из динамика, и железная массивная дверь отворяется. Из неё всё также за руку ведут одного молодого человека в неизвестном для него направлении. И, о боже, но это была роковая ошибка — куда-то следовать за Антоном. В следующую минуту Антон выводит их на ту самую террасу, где забирает у Арсения телефон, ведёт аккуратно к стекольному забору на краю крыши и кидает его в бассейн под русский отборный мат. — Остудись, сладкий. Это тебе за испорченный ужин и за то, что съел самый вкусный кусочек мяса, — Шастун деловито встал поодаль, скрестив руки на груди и наблюдая за плещущимся телом и крайне недовольным лицом. — Шас-с-стун. Ты совсем берега попутал, козлина ты эдакая?! — Нет, кстати. Ахуел ты, прервав мой приём пищи. Ты же прекрасно знаешь, что еда для меня — больше, чем трапеза. Это целый ритуал! А ты в наглую слямзил у меня из-под носа… Вот как твой всратый напёрсток! Ты же без него ничего не начинаешь — он для тебя важен. Даже коробочку специальную тебе для него купил, не дай бог, чтоб не потерял. — Любимый, ты не за те ниточки дёргаешь. Напёрсток — это начало процесса создания прекрасного. Он воодушевляет, заставляет правильно настроиться на дальнейшую работу, войти в ритм. Ты начинаешь с маленького напёрсточка, а заканчиваешь изделием, что окупит всё твоё потраченное на него время. А вот твоё мясо! Только Антон не хочет спорить. Он и без пререканий знает, что то мясцо тоже было неким произведением искусства, в которое также вложили немало сил, денег и усердия. Он до сих пор ощущает тот прекрасный букет ароматов, пленящий его вкусовые сосочки. Но сейчас ему требуется изыск, который он будет столько, сколько потребует сам. Про дозволенность этого изыска и говорить нечего, он прямо здесь — плескается такой красивый в бассейне с двумя утонувшими мухами. Такая взъерошечка надутая и прелестная он. И Шастун встаёт на мокрый край плитки, нагибается к этому бурчащему дураку и чмокает в макушку. А Арсений и рад. Он утягивает за собой Антона, и тот падает со звонким шлепком в воду. Он падает под характерное бульканье и с таким же выныривает, ещё и с крайне недовольным лицом, отряхиваясь от воды. — Ах ты коза драная! — 2:1, солнце. И меня пока никто не драл. Предвещая твоё недовольное бульканье: здесь играет ключевое слово «пока», — и улыбается, утягивая в томный и чувственный поцелуй, на который сразу получает ответ. Глубина бассейна всего три метра, но этого достаточно, чтобы погрузиться вместе на дно. Если бы их снимали на камеру, а затем выводили на большой экран с крутым монтажом и плавной музыкой на фоне по типу: «I feel like I’m drowning — Two Feet», за такую картину бы точно получили приз зрительских симпатий. Длинная шевелюра Арсения сейчас больше походит на гриву чёрного льва, а белые завитки Антона на фоне фонаря, стоящего у бассейна, сейчас похожи на яркий нимб, обрамляющий его лик. Переход цвета из чёрного в белый вышел куда удачнее, чем у некоторых дам, что он встречает порой на улице, они вообще зачем-то осветляют корни и затемняют концы — зачем? Может, они косплеят Мартина из мультфильма «Мадагаскар»? Воздух в лёгких заканчивается, а желание прикасаться и целоваться только всё больше разгорается. Длинные пальцы Антона тянутся к пуговице чужих брюк. Она так легко выскальзывает из намокшей ткани, что освободить Арсения от брюк куда оказалось легче, чем предполагалось. Откровенно говоря, если бы Антону предложили все богатства на свете за такого горячего, податливого, похотливого, красивого, шикарного, умопомрачительного, волшебного, умного Арсения, то он бы просто послал их куда подальше и сгрёб Попова в свои объятия, только всё больше прижимая его к себе с приторной фразой «ни путю» на арсеньевское «апути». Шастун готов молиться на того, кто вообще придумал это сочетание отращённых тёмных волос и голубых глаз, обрамленных чёрными, как смоль длинными ресницами — поистине лисий взгляд, в котором проваливаешься с каждой прожитой мгновением секундой. Антон чувствует, как его губы сильнее кусают, и тянет Арсения наверх за глотком воздуха. Пиздец. Он никогда бы не смог подумать, что будет дрочить кому-то в бассейне на крыше пятизвёздочного отеля в Дубае. Он не думал, что будет так крыть. Потому что сейчас не хочется мягких перин, воздушных подушек или горячего душа. На данный момент хочется Арсения здесь и сейчас. В любой позе, в любом виде. Смысла особо не было подниматься. Воздух в лёгких кончается всё равно. Антон и думал, что настолько жаден до поцелуев. Или это играет роль осознания другой страны, или то, что их здесь не увидит никто, не сможет помешать и прервать от самых интересных моментов. Но факт остаётся фактом — Арсений сегодня выйдет, а лучше сказать — выползет, из спальни точно разукрашенным и разморённый так, что сил останется только на туалет и стакан воды. Арсения прижимают к бортику и снимают с него пиджак, отлетающий сразу куда-то вдаль в виде мокрого неопознанного комка, за который потом Антон получит пиздов по самые его уши. Раздирает белую рубашку до разлетевшихся пуговиц в разные стороны, и это выглядит пиздец как горячо. Голая вздымающаяся накаченная грудь с набухшими тёмными сосками, украшенная недавними порывами страсти на рабочем месте одного из. Это хочется лизать, кусать, ласкать и трогать. Ладно, трогать Арсения хочется всегда и везде. Он сам по себе невероятно «трогательный». От каждого прикосновения к нему плохорошо. Просто сам он такой притягательный, манящий и желанный, что устоять и не ущипнуть за какое-нибудь мягкое местечко, пока никто не видит — считается главным упущением всего дня. Рубашка с трудом снимается с влажного тела, оголяя крепкие мышцы, и летит вслед за пиджаком таким же неописуемым мокрым комом. Нет никакого смысла быть сейчас деликатным педантом, сейчас есть смысл только трахать — и не важно чем: пальцами, языком, членом или игрушками (Антон уверен, что Арсений хоть какую-то приблуду точно взял. Попов и без экспериментов? Ха). Их движения хаотичны. Они будто подростки, обжимающиеся за школой или под лестницей во время уроков. Арсений не знает куда себя деть. Он цепляется руками за бортик бассейна и стоит у него на носочках в туфлях, пока к нему прижимаются стояком вплотную к заднице. Он настолько разгорячён, что в воде становится душно. Отбивает лёгкие рука на его члене. Антон дрочит ему рвано, без какого-то определённого ритма, как сам любит делать мужчине. Сейчас в голове отдаёт гулкими ударами фраза: «Здесь никто не помешает, и никто за нами не будет следить». Он подобен маленькому мальчику, которому купили долгожданную машинку на радиоуправлении, и сейчас он сидит и крутит её, и лапает, и проверяет как двигаются колёсики, и как работает движок, какие она может совершать трюки и насколько крутой полицейский разворот с ней можно прогнать на плитке. И правда. Арсений и правда та самая машинка из детства, которой управляй как хочешь, только батарейки меняй изредка, а то сдохнет. Из своих туманных мыслей Антона выбивает чужой гортанный стон и оттопыренная резко задница прямо в пах. Белёсая жидкость отдельными каплями всплывает рядом с ними (Антон сразу вспоминает ту сцену из Солтбёрна в ванне и покрывается табуном мурашек. Он, конечно, ебанутый, но не настолько). А тяжёлое дыхание и котячья довольная ухмылка Арсения дают понять, что батарейка у него явно будет заряжена ещё на всю следующую ночь. Антон будет тонуть в этом человеке, до тех пор, пока дозволено.