Желания

Они сидели на диване, звук телевизора приглушен; Скалли расслабилась наконец после изматывающего, изнуряющего дня, который ей вряд ли удастся забыть. Впрочем, сколько у них уже было таких дней? И сколько ещё будет? Малдер, кажется, прочитал ее мысли. Он посмотрел на нее и сказал таким спокойным голосом, словно ничего и не случилось: — Хреновый был день. — Он поставил пустую бутылку из-под пива на столик перед ними. Когда они находились так близко друг к другу, Скалли обычно мыслями пребывала в очередном деле и даже не всегда она осознавала, что их личные границы нарушены. Случайные прикосновения стали казаться частью их профессионального взаимодействия, и она научилась их не замечать. Но сегодня было иначе. Сейчас в его темной квартире, где, кроме них, не было никого, Скалли сидела, почти касаясь его бедра бедром. Она чувствовала в воздухе напряжение, и ей хотелось что-то сделать, или сказать, чтобы это напряжение ушло. Ощущение было приятным и беспокоящим одновременно. Она вдруг поняла, что уже очень поздно, но ей совершенно не хочется уходить. Ей нравилось находиться к нему близко. Близко физически. Это желание было постоянным, и так же постоянно она старалась его не замечать. — Что ты чувствовал, когда Моделл управлял тобой? — спросила Скалли, думая лишь о том, испытывает ли Малдер то же самое, что она. — Какие у меня были чувства и мысли? Он задумался. Затем сказал: — Все желания, которые у меня возникали, казались моими собственными. Знаешь, что бы я ни сделал, я думал, что я сам принимаю решение. Может, если бы я не знал его намерения, я мог бы решить, что это я сам желаю твоей смерти. — Значит, ты не чувствовал никакого давления на себя? Малдер откинулся на спинку дивана. — Я чувствовал, — сказал он, — давление. И я сражался. С самим собой. Малдер нахмурился, а Скалли снова осознала, что уходить совсем не хочется. «А вдруг это тягучее желание находиться рядом не только мое?» Она взглянула на Малдера, думая, что он не смотрит на нее. Она ошиблась — в этот момент он ее изучал. — Как ты думаешь, — сказал он, поймав ее взгляд, — могут ли наши мысли и желания быть не нашими? — Конечно, мы постоянно находимся в информационной среде, которая влияет на нас. — Я имею в виду, когда наши желания совпадают с желанием другого человека, потому что этого хочет он, а не ты? — Почему ты так решил? — Ты сама была свидетелем, как мною управлял другой человек. Я знал, что я борюсь с ним, но боролся я со своим желанием. — Какая разница, чье это было желание? Если бы ты нажал на курок, то убил бы ты. Кто бы нами ни управлял, ответственность за наши поступки придется нести нам. «Записать это в отчет», — сделала себе мысленную пометку Скалли. Она вспомнила лекции по психологии, которые слушала в университете. Работе подсознания уделялось не так уж много внимания, но она запомнила — запомнила, что всё однажды сохраненное в подсознании может невидимо управлять человеком. Разве не это происходит с ними? Малдер, движимый подсознательным чувством вины, бежит за своей сестрой, которой наверняка давным-давно нет в живых. Но она? Почему она бежит за ним? И будет бежать всегда, как бы она ни убеждала себя в обратном. — Я понял сегодня, как мало я знаю о том, кто я и куда иду. Зачем это все? Почему я ищу Саманту, ведь я же знаю, что на самом деле она… Он замолчал. И Скалли тоже молчала. — Я чуть тебя не застрелил, Скалли… Малдер выдохнул. Затем притянул ее к себе и обнял. Трещал телевизор, двигались по экрану тени. Малдер продолжал ее обнимать, будто просил прощения за всё, что произошло сегодня. И Скалли было так хорошо, так хорошо с ним рядом. Может, для того они и вляпываются в очередные неприятности, чтобы в конце осознать, что они есть друг у друга? И когда Малдер отстранился, она поняла, что сегодня ночью не поедет домой, а ляжет спать на его диване. Очень скоро он уснул. Скалли же не могла уснуть. Она вспоминала отца. Когда она была ребенком, отец часто уходил в долгое плавание. Полгода длилось, как целая жизнь. И маленькая Дана ждала-ждала его. Если бы она могла побежать за ним.