Такси.

Взяв электронную сигарету из кармана, юноша сделал тягу, а после с довольной ухмылкой выдохнул. Противный запах для некоторых, распостранился по кухне. Сделав ещё пару затяжек, таксист отложил сигарету, а после стал мыть руки. За день ещё нормально не ел, а значит уже самое время. Но для начала переодеться. Не хотелось, чтобы его одежда провонялась едой. Сняв футболку и закинув её в корзину с грчшным бельём, тот вошёл в комнату в одних лишь брюках. У Кэмпбелла большая большая, массивная грудь, два розовых сосочка, а на одном из них был пирсинг. На теле так же имелся пресс. А карие глаза лишь сильнее втягивали в себя. Схожие с самой сладкой карамелью, те даже напоминали какой-то молочный шоколад. Они были прекрасны. Внешность Нортона в принципе была идеальна, не учитывая разве что его ожога на лице. Крупный ожог возле глаза казался каким-то привлекательным. Обычно ожоги выглядят уррдливо, но только не в его случае. Сняв свои брюки и отбросив их на кровать, на теле были лишь облегающие боксеры, что не могли скрыть чужой стояк. Но дрочить было не в его планах. Точно не сейчас. Взяв домашние шорты, а так же футболку, он быстро натянул их. Уже схватив свой брюки и собираясь покинуть комнату, в постели кто-то начал яростно ёрзать. Жертва явно скоро проснётся. Чтобы сделать с ним? Облакотивлись на дверной проём и тонко выдохнув, стример откинул голову назад и томно выдохнул. Глядя в потолок и думая, идей не было. А что с ним собственно сделать? Максимум связать его, чтоб он не набедокурил. „Значит этим и займёмся,“–про себя сказал Нортон. Зайдя в команду, большую похожую на какой-то склад, тот откопал там изоленту. Взяв её и вернувшись вновь к своей так сказать новой "игрушке". Сев на чужие ноги, ведь такие было намного удобнее и проще, смуглые руки, покрытые такими же ожогами как и на лице, стали обматывать чужие запястья изолентой. Обматав запястья, до того дошло, ножницы он не взял. Раздражённо вздохнул, чужие зубы вцепились в эту чёрные, как мгла ночная ленту, а после стали рвать. Небрежно разорвав и заклеев рот, пришлось повернуться спиной к Де Россу. Перемотав и ноги тоже, дело было сделано. Встав с писателя, тот казалось точно вот-вот проснётся. Но пока он спит, у Кэмпбелла было время. Рука потянулась к брюками. Выйдя из спальни и закрыв за собой дверь, юноша закинул ленту вновь на склад. А сам зашёл в ванну. Положив брюки к остальным грязным вещам, кареглазыц неспеша потянулся к крему, который стоял на раковине. Специальный крем для ожогов, теперь ясно, почему они не так уродливый, как могли бы быть. Намазав им проблемные участки кожи и неспеша поставив тюбик на месте, пришло время готовить. Зайдя на кухню и достав из холодильника кусок мяса, у того не был не сил, не желания стараться что-то готовить, да и в принципе готовить. Одного стейка и салата хватит. Разогрев сковородку и налив туда масла, тот принялся готовить. Тем временем писатель неспешно открыл свой карие глаза. Вид у него был болезненный. Медленно прзодясь взглядом по комнате, память возвращалась, а о сознание заставлял впасть в ужас. Может он и хотел кричать, но лента на рту не даст ему это сделать. Подняв голову, руки и ноги тоже не дадут этого делать. Хотя в его случае лучше лежать тихо. Никто его не услышать, тут пусто. А так похититель сразу поймёт, что жертва уже не спит. Надо бежать. Чем быстрее тем лучше. Но куда и как? Слишком много мыслей и вопросов, голова писателя начинала болеть с ужасной силой. Сил совсем не было, а воспоминания о том лесу лишь делали хуже. Куда же ему деваться? Нос почуял вкусный запах мяса и овощей, что исходил из кухни. Живот неприятно заурчал. Ел он в последний раз в обед. Есть хотелось ужасно. Но не в том месте он, чтобы утолить свой голод или хотя бы жажду. Повернув голову в сторону, углы её казались острыми, может он сможет порвать ленту и таки сбежать, пока он не видит? С трудом сев на кровать и ощутив пол под ногами, юноша неуверенно встал и уже через один недошаг упал. Это точно привлечёт внимание. Он точно не встанет. Остаётся только одно-прятаться. Но куда?.. Под кроватью было место, куда мог он поместиться, да и одеяло могло скрыть того. Быстро закатившись туда, Орфей понимал, что его обнаружит. Типичное, логичное место. Но что ему ещё делать? Просто лежать посреди комнаты и ждать смерти? Даже пара секунд жизни не были лишними. Он не хотел умирать. Совсем не хотел. Ему хотелось жить, не уж то выбираться из "нижнего" слоя и суметь выжить было не достаточным? Было напрасным. Почему же всё так произошло? Чем же брюнет заслужил это всё? Зажмурив свои глаза, тот лишь молил бога, чтобы с ним всё было хорошо. Люди по своей натуре так интересны. Чуть ли не каждый атеист прибегает к боже помощи, когда ему плохо. Он так надеется, что этот кто поможет ему на небесах, но ведь он сам отрицает его существование или попросту не верит в него. Но стоит почуять опасность за свою или чужую жизнь, так те сразу же умоляют им помочь. Так и Орфи. Он никогда не верил в это, но сейчас ему ужасно хотелось верить в то что бог есть и что он ему поможет. Сбудутся ли его молитвы или быть может это последний его вздох. Скрип двери и полная тишина. Боясь двже вздохнуть, юноша тихонько лежал под кроватью. Боялся и конечностью пошевелить. Таксист медленно шагал по полу ища жертву. Словно играя в кошки мышки, где мышка это писатель, а кошка это Кэмпбелл, игра была не на жизнь, а на смерть. Резко дверь запохнулась. Пощадил? Ушёл? Неужели не нашёл? Неужели Бог и впрямь существует, не уж то он помог ему. Ещё чуть-чуть подождав в своём укрытие, тот вынурнул и увы. Бог оказался не на его стороне. Ствол пистолета был направлен прямо на него. Нортон играл с ним. Изначально знал где тот прячется, однако решил приучать того. Извести, внушить надежду, а после растоптать её. На чужом лице появилась ухмылка. Сердце бешено забилось. Это конец. Да. Это конец. Что же будет после смерти? Существует ли рай и ад? Есть ли то самое частилище? Или смерть это просто вечный сон. Это конец всего сущего, всего живого. А может после смерти он просто переродиться? Станет кем-то другим. Вот и пришло время узнать об этом. Как писателя, его это интересно давно. Убивая своих героев, он часто размышлял о смерти их. Только вот сам ничего не знал. Может быть это подарок судьбы? Теперь он будет знать. Но никогда не напишет. Уже смирившись с участью своей, оппонент всё никак не спускал курок. Не стрелял. Вновь водил вокруг да около. Хотел снова позаботиться над чужими чувствами. Глубился. Но было ли это так? На деле Кэмпбелл и не собирался убивать такую прелесть, да и просто застрелить его здесь и сейчас будет скучно. А реакция Орфея и вовсе не произвела впечатления. Серьёзно? Просто смирился? Не будет кричать и брыкаться? Смысл даровать смерть тому, кто и без того её хочет. На деле рука давно отвела ствол. Смотря своими карими глазами на жертву, что до сих пор жмурилась, ожидала громкого встерла и пули в лоб. Осознав, что выстрела ещё не было, тот неспеша открыл глаза. В углах можно было заметить слёзы. Горестнве слёзы страха. Убрав свой ствол на тумбочку, стимер взял чужую тушу и обтряхнув вновь положил на кровать. —Орать будешь? Чужая голова отрицательно поверталась. —Смотри мне.–сдёрнув резким движением руки изоленту, бедняжка заскулил от боли.—Есть будешь? Юноша молчал, то ли боялся, то ли стеснялся ответить. —Я тебе вопрос задал.–грубо сказал шатен, а после сжал чужую руку. —Я...–неловкая пауза прервала разговор и как только чужие уста уже хотели что-то сказать, тот сразу же продолжил.—Да, хочу...–Живот заурчал вновь, словно бы поддетверждая сказанное. Вновь взяв на руки того, юноши направились на кухню откуда и исходил запах. Посадив на стул "гостя", Нортон положил мясо на тарелки. Только вот чем есть Де Россу? Руки его связаны. Конечно, Нортон не собирался его развязывать. Просто порезал мясо им двоим, а потом стал кормить свою жертву с вилочки. Конечно писателю было противно. Унизительно и омерзительно. А что ему ещё оставалось делать? Умереть с голоду? Он был горд, но страх смерти и любовь к жизни брали своё. Поедая мясо с вилочки, жир стекающий с него пачкал чужое личико, на что улыбался стример, а после вытер салфеткой и продолжил кормить. —Тебе нравится?–глянув в самые оча спросил тот. Мясо было не до конца прожарено, соли вышло слишком много и в принципе это было не столь вкусно, но жаловаться не приходилось. Уже хоть что-то. Да и сказать нет нельзя. —Да.–неуверенно сказал младший. —Знал, что тебе понравится.–взяв кусочек мяса в рот, тот стал жевать попутно говоря.—Знаешь, я ещё не знаю что делать с тобой.–прожевав и взглотнув, бывший шахтёр глянул на измученного юношу.—Но ты мне нравишься. И зрителям тоже. Так что я оставлю тебя. Если будешь хорошим мальчиком то я даже не посмею и пальцем тебя тронуть. Кстати, не советую так далеко в лес убегать. Я и впрямь мог не найти тебя. А ты бы от туда не вышел. Умер бы там. Тебе повезло, но у тебя брюки белые. Тем не менее. Будь хорошим мальчиком, слушай меня и всё будет хорошо.–подвинувшись к тому и прислонив чужое ухо к себе, тот начал шептать на ухо.—Если тебе дороги твои конечности, конечно же. Проведя своим пальцем по чужому подбородку, тяжесть внизу давала к себе знать. —Знаешь, ты очень милый. Такое личико красивое. —... Пожалуйста, перестань. —Милый, ну как же я могу прекратить? Я не могу держать себя, пока рядом со мной такой милый мальчик. Позволь мне сделать нам приятно. Слёзы начали течь рекой. Было ясно, к чему ведёт Нортон. Он хотел его изнасиловать и о как этого не хотел бедняжка. Ему было страшно. Разве секс это не что-то, что создано дабы показать свою любовь? Сблизиться, совершить слияния тел этих грешных и людских. Быть может, он просто хочет показать любовь свою? Но разве для любви не нужно куча времени?