Заклейменные

      Огни Термитника предостерегающе мерцают, запугивая обычных, нестабильных скрытым подтекстом своей безмятежности. Громкая музыка орет из каждого перекрестного бара, заставляя Йонаса брезгливо поморщится, и затушить сигарету о больничную пепельницу, созданную каким-то шутником из банки консервы.       Он держит в своей руке телефон, легко перелистывая новости. Палец взмахивает вверх, заставляя страницу перезагрузиться, когда на глаза попадается кричащий заголовок. Было бы понятно и привычно. Каждый пытается урвать читателя, но мелькает имя Приора, и парень настораживается, переходя по ссылке, чтобы тут же грязно выругаться, бросившись по коридору лечебницы, дабы отпроситься со смены.       "Сегодня на приеме Шарлотты Сарду было совершено злостное покушение на жизнь Приора. Иво Мартен жив благодаря усилиям его охранников. Телохранительница Лу Рид в тяжелом состоянии доставлена в больницу и сейчас в реанимации".       Ему срочно нужно попасть в центр.       Долго упрашивать отпустить пораньше не пришлось. Напарник за обещание прикрыть его, когда тот пойдет со своей пассией в клуб, согласился подежурить эту ночь за него. И теперь Бэр бежит к гадюшникам, сам же себя подгоняя. Проклятые журналюги расписали состояние Мартена едва ли не посекундно, поленившись хотя бы пару строк черкануть про Лу. И теперь он не знает, как быстро ему следует прилететь туда, чтобы в очередной раз вытащить девушку с задницы, в которую та сама себя загнала.       Прыгнув в первую попавшуюся машину, тот велит водиле ехать к центральной больнице, да побыстрее. А когда тот начинает бурчать с желанием рассказать ему, какие Чистые все гады, Бэр тихо, проникновенно клянётся, что если он сейчас же не заведет тачку, то сегодня утром найдут обезображенный труп, и это будет явно не пассажир этой колымаги.       Машина гудит, заводясь, и выезжает со стоянки клуба, чтобы направится на трассу, выводящую район на чистые улочки. Пока Йонас нервно стучит носком кроссовка по переднему сиденью, пытаясь успокоится. Он пытается себя убедить в силе Лу, в ее живучести и что она явно бы не отъехала на тот свет так рано. Но сердце все равно колотиться, грозя разорвать такую тесную для него клетку из костей и вырваться на свободу. Полететь певчей пташкой к своей хозяйке, оставив прошлого обладателя задыхаться от паники и пустоты внутри, чтобы быть всегда рядом с ней.       Ох, если бы оно смогло, сердце точно бы залезло к ней под кожу, нашло бы себе укромное местечко где - нибудь в ее теле, растворяясь, но сохраняя связь с никчемным предыдущим вместилищем, чтобы в случае беды отвести все раны на прошлую оболочку. Впитавшаяся в тело псионички сила хиллера пред второго ранга дала бы ей куда большую неуязвимость, чем просто бессмысленное болтание его отдельно от нее.       Устало ругнувшись от постоянно повторяющихся сожалений, парень требует таксиста прибавить еще скорости и высчитывает минуты, которые осталось ему преодолеть, прежде чем он увидит не родные неоновые вывески Термитника, а вылизанные до блеска таблички Центра.       Аккуратная парковка приветствует всех приезжих, когда Йонас прикладывает смартфон к счетчику, оплачивая поездку, и со всех ног взлетает по лестнице вверх, перепрыгивая сразу по две ступеньки, и втискивается прямо перед каким-то доходягой во вход, пролетая расстояние до регистрации на одном дыхании.       Молоденькая медсестра хочет привычно стрельнуть глазками в перспективного доктора, когда замечает его заполошный вид и вздрагивает, возвращаясь к рабочему состоянию, деловито открывая на экране список больных и интересуясь, кто ему нужен.       —Лу Рид - хрипит непослушное горло, не пропуская звуки более высокой тональности. — Куда ее положили, я приехал излечить. — Голубые глаза, подобно морю, волнами качаются в глазнице, перескакивая со строчки на строчке, пока девушка ищет пациентку и шокировано вздыхает.       —Мсье Бэр, а мадмуазель Рид только закончили лечить. — изящные ручки складываются на груди, когда та делится результатами анкеты. — Мсье Мартен, когда только привезли мадмуазель, сразу же вызвал трех хиллеров пред второго ранга. — Винные глаза прямо смотрят на Йонаса, пока та продолжает говорить. — Честно говоря, никто даже не думал, что девушка выживет. слишком много повреждений на ней было. Но мсье Приор приказал вертолетом вызвать хороших врачевателей, и девушку удалось спасти с минимальными повреждениями.       Облегченный вздох дымом, едким дымом клубится в горле, когда Бэр зацепляется за последнюю фразу.       —Минимальные последствия?—Недовольная складка появляется между светлыми бровями. — Так все же ранения не были до конца вылечены, Я правильно понял? — он выжидательно смотрит на девушку, и та неловко кивает ему.       —Вам в триста двадцать пятую палату, если хотите навестить мадмуазель, может, она услышит знакомый голос и вернется в сознание. Пока что она спит, так как организм пережил слишком большой стресс. —Медсестра, видимо сказав все, что хотела, разворачивается к компьютеру, теряя интерес, и Йонас так же считает разговор исчерпанным, уходит вверх по лестницам.       Лифт без проблем доставляет его на третий этаж и уже самостоятельно пройдя дольше по коридору, парень останавливается у двери, предварительно постучав о дерево костяшками пальцев. Минута проходит довольно быстро и так и не получив отклика, Хиллер заходит в комнату и смотрит на ожидаемую картину.       Безмятежность, с которой Лу спит на дорогущих простынях, предназначаемых для особых посетителей клиники, окутывает коконом спокойствия, а относительно пережитого нормальный цвет лица вселяет веру с лучшее.       Сурово глянув на одеяло, которым укрыта девушка, лекарь достает новые перчатки и кидает взгляд на медицинскую полочку, висящею рядом с кроватью, замечая на ней антисептик, которым он тщательно дезинфицирует руки, прежде чем откинуть одеяло и глянуть на тело.       Тонкая паутина новеньких шрамов опоясывает практически все тело, напоминая нити Арахны. Сетки расползаются на животе, мастерски выводя картографию ранений, заставляет сердце болезненно сжиматься, когда внимательный взгляд подмечает про себя, от чего произошла та или иная рана.       На животе белеют несколько бугристых точек, по которым парень в забытие аккуратно проводит пальцами. Впервые он готов помолится Единому за то, что в этот раз нападение было организованно крайне косыми стрелками. Несколько шрамов режут глаз в опасной близости от печени и селезенки, что было бы большой проблемой, но слава всем, этого не случилось.       Бэр закрывает обратно скульптурное тело легким одеялом и снимает перчатки, выкидывая их в мусорку, облегченно вздыхая, так как особо тяжелых ранений он не находит. Мозолистые пальцы в один миг накрывают глаза Лу нежным шелком, а Йонас привычно тянется к своей силе и дергает оставшиеся ссадины и шрамы на себя, ощущая, как в тело тысячами раскаленных игл врезается фантомная боль от чужих ранений. Это было привычно. Правильно.       В корне неверно было бы узнать, что Рид вылечили, как смогли, и уйти домой без проверки. А теперь, убедившись, что ничто не будет ей мешать, можно было уезжать и приехать к ней, когда она уже очнется.       Хиллер проходит мимо тумбочки и зацепляется взглядом за то, что, вероятно, не нужно было ему видеть. В красном месиве оборванных сухожилий, разорванного мяса и сломанных костей он с трудом признает Лу. Его милую Лу, которая сейчас спокойно спала в уютной постели, на зафиксированных фото больше похожа на жертву, маньяка, которая днями истязалась, но никак не то, что с ней сейчас.       В грудине беснуется ужас, гадко отплясывая доштормовое танго на одного по осколкам былых нервов, пока Йонас судорожно осматривает каждый миллиметр ее изуродованного тела. Синяки, счесанные в мясо руки, словно девушка держала ими превосходящее себя весом, и оно упорно съезжало, не намереваясь держаться на тренированных, вылитых в каленое железо.       Множественные переломы и рассечённая плоть в самых разных местах кричат о том, что выгрызть еще некоторое время жизни для проклятого Приора стало сложнейшим испытанием в жизни Лу.       Более не в силах сдерживаться, Бэр выскакивает из ее комнаты и несется по коридору, заталкивая себя в кабинку, где его выворачивает наизнанку, и он не особо сопротивляется. Отвращение густым киселем накрывает с головой, когда он понимает одну истину. Даже ели бы он разменял свою жизнь на то, чтобы вытянуть как можно больше ранений из девичьего тела, он бы умер раньше, чем сделал так, чтобы Лу смогла после лечения полноценно жить, не утруждаясь больничными правилами, которые бы якорем безнадеги утаскивали ее в океан сожалений о потерянных возможностях.       Горько прикрывая глаза, он признается сам себе, что не может не испытывать к Иво Мартену самых противоречивых мыслей.       Девушка пострадала из-за него, это факт. Однако это был выбор самой Лу, и она знала, на что шла. Но и он же спас ее от неминучей смерти, которая бы наступила, не привези Приор Хиллеров. Он спас ее, и это было уже его решение. Это тоже факт, который нельзя оспорить. А еще факт, который нельзя оспорить - это то, что зная Лу, она бы даже истекая кровью, не приползла, чтобы он помог ей. А он, зная это, поклялся себе, что она будет в целости и сохранности. И он не смог его сдержать. Это тоже факт.       Устало вздохнув, Йонас склоняется над раковиной, ополаскивая лицо, и выходит из уборной с желанием вернуться в комнату псионички. Однако, подходя ближе, он замечает тихий шум и совершенно, невообразимо невоспитанно прислоняется ухом к двери, прислушиваясь к монологу.       —Как ты могла так безрассудно действовать, нахальная девчонка?— Тихий голос полон праведного возмущение, которое брызгало во все стороны, подобно маленьким пузырькам шампанского, шипит в вакууме комнаты. Тело стукает об пол, пока голос продолжает говорить.—       —Как бы я должен был жить, зная, что последним я увидел твое улыбающееся лицо, залитое кровавыми слезами, а после этого ты обрушила потолок. — Хиллер беззвучно открывает дверь и видит Иво Мартена, Приора инквизиции, смиренно сидящим на полу, в изножье кровати, и уткнувшимся в больничную ткань.        Мягкий голос растекается по комнате пряной медовухой, отравляя все стоящее по близости физически ощутимым сожалением, пока коленноприклоный мужчина крупно трясется, вываливая все свои переживания, которые изводят до сих пор стабильный разум в истоки бездны.        — Не могу, — он заполошно шепчет, словно пытаясь убедить самого себя. — Я столько раз видел смерть, сам становился его причиной, но никогда я не был столь близок к потере сознания от самой мысли, что я хоть раз еще увижу ту картину, которая была сегодня. Это выше моих сил, Лу. — Мужчина обессилено прислоняется к краю кровати, и ониксовые пряди занавешивают бледное лицо.       Внезапное осознание столь простой мысли, как то, что Приор, один из важнейших людей в Центре, вляпался так же, как и он, заставляет Йонаса вылететь с коридора, спешно несясь по полированным поворотам, и выбежать на балкон, отчаянно хохоча.       Злые слезы выступают на глаза, пока парень отмахивается от них, нервно закуривая сигарету и задумываясь над иронией.       Богатство и бедность, чистый и псионик, житель Центра и Тремитника. Отнимающий и дарующий жизнь. Это все эпитеты, которые идут строго параллельно, с разных сторон медали и никогда не должны встречаться вместе. Но Лу, как всегда, отрицает правила, не желая подчинятся, и с дерзкой усмешкой делает мешанину из строгих течений жизни.        Все эти противоречия она притягивала со страшной силой, и отталкивала, не менее яростно, не нуждаясь в чем-то более существенном, чем забыться на одну ночь с тем, кого потом встретишь максимум в очередном клубе, и вы разойдетесь, подобно кораблям в доштормовой пословице.       Несмотря на то, что она усиленно делала хаос в жизнях других, у нее все было на своем месте. Добрый начальник, у которого можно отпросится уйти пораньше. Хороший коллега, с которым было приятно работать. Социальная группа, которая заменяла семью и полностью закрывала потребность в общении. И сломать эту стену было невозможно ни с напором Термитовского воспитания, ни с Центральной хитростью.       Роли в ее жизни были прочно закреплены за нужными людьми без возможности изменений. И это стало приговором для двух сердец.