Особое устройство

Голова болела и кружилась, чуть подташнивало. В сыром темном подвале воняло потом и махоркой. Под потолком зияло крохотное окно, но свет в камеру через него не попадал, тусклые лучи только подсвечивали толстые кирпичные стены. Щеки горели, болели плечи, подол юбки был задран до талии обнажая стройную ножку в капроновом чулке, по которому от колена уже ползла дорожка, придавая неряшливый вид. Русские его почти не били. Трясли за плечи и отвесили пару пощечин, и вот он уже час лежал пластом на плохо сколоченной лавке, едва дыша. Нет, нет! Сейчас он припоминал еще и пару падений. Точно, колено так и пострадало, он упал на пол, потом его больно схватили за руки и рванули вверх так, что плечи онемели. Захотелось повернуться, ноги неловко заскользили по дощатому полу ища опоры, и он со стоном опрокинулся на спину. Он не должен был попасться. Все было продумало до мелочей, даже ногти, некоторые из которых теперь были сломаны, он тщательно отрастил перед заданием. Ничто не могло его выдать. Из Германии во Францию он приехал на личной машине, никому не сообщая, под чужим именем заселился в пансион в крохотном городишке в сельской местности. В Турцию он прибыл уже в своем новом образе – красивая, стройная блондинка, мадемуазель Моро – дочь французского инженера и русской эмигрантки, которые бежали из Алжира, когда там разразилась война. Вся операция разрабатывалась больше месяца, еще в середине мая в Москве была завербована девушка во французском посольстве, которая порекомендовала мадемуазель Моро на службу. После того как в начале 1943 года фронт сдвинулся на запад и началась подготовка к высадке союзников во Франции, представительство в СССР активно искало сотрудников, говорящих на английском. Мадемуазель Моро на собеседовании в Анкаре показала не только хорошие знания английского, но и безупречный немецкий и незамедлительно получила дипломатические документы для приезда в Москву. Так французское посольство своими руками доставило главу шестого отдела службы Имперской безопасности Рейха Вальтера Шелленберга в столицу Советского Союза. Покачивая бедрами, он прошел через строй чекистов с милой улыбкой, заметил, как его проводили взглядом несколько серьезных людей в штатском, расставленных по всему вокзалу. И ушел. За пару часов растворился в пышущей летним теплом Москве. Его выдали духи. - Если бы не та балерина, бегающая за заграничным тряпьем, мы бы его упустили, товарищ Фитин! Берия нервным движением руки промокнул угол рта платком и уставился на виновато глядящего в пол подчиненного: - Вы куда смотрели?! Чем больше он злился, тем ощутимее проступал кавказский акцент: - Шестьдесят человек в охране, двадцать агентов, а он просто мимо прошел! Что это за позор?! Павел Михайлович покачал головой и попытался оправдаться: - Мы никак не ожидали что он будет с настоящим дипломатическим паспортом, да еще и в женском образе. Всех мужчин мы тщательно досмотрели. - Ладно – Лаврентий Павлович смягчил тон, встал из-за стола и заложил руки за спину: Я сам не ожидал. Ведь не отличишь! Девица и все! Он снял очки и достал платок будто собираясь протереть их, но задумался, вспомнив как пару часов назад в его кабинет приволокли стройную испуганную блондинку. Сероглазая француженка лепетала что-то в нос, и трогательно поджимала колени. Берия удивленно оглядел своих людей и возмущенно спросил: - Кто это?! Судоплатов протянул ему бумаги: - Изабель Моро, товарищ нарком! Она же – он запнулся и поправился: Он же Вальтер Шелленберг. - Что?! – Лаврентий Павлович медленно поднялся из-за стола и стал подходить к заплаканной девушке ища в ней хоть что то, что бы выдало в ее образе мужчину. Стоя уже на расстоянии полуметра, он все еще изумленно вглядывался в миловидное личико. Потом осторожно схватился пальцами за прядь немного вьющихся светлых волос и потянул на себя. Убедившись, что в его руке парик, он усмехнулся и самодовольно сказал разоблаченному немецкому разведчику: - Снявши голову по волосам не плачут. Да? Господин Шелленберг! Немец смотрел на него из-под густых приклеенных ресниц, слезы в его глазах тут же высохли от горящей ненависти, он встал ровно, высоко подняв голову. - Хорошо! – подытожил Лаврентий Павлович и кивнул Судоплатову: Расспросите хорошенько нашу красавицу зачем она к нам пожаловала. Вечером жду с отчетом. Когда Шелленберга увели, внутри у наркома появилось нехорошее ощущение, он запомнил молящий взгляд молодой девушки, и никак не мог смириться с подлым обманом. До сих пор он был в смятении, но доклад Фитина принес страшные новости. Резидент в Германии с позывным «Юстас» отправил шифровку в которой сообщил, что при Шелленберге должен быть некий опасный предмет, возможно ампулы с сильнодействующим ядом, но обыски ничего не дали. Немец вообще отчаянно отрицал, что перевозит что-то. Берия обернулся и кивком пригласил Фитина присесть, сам расположился в кресле напротив и спросил: - Что это может быть, как вы считаете, Павел Михайлович? - Трудно сказать. Он делает вид, что не понимает, о чем мы его спрашиваем. - Он два дня провел в Москве, может быть уже избавился от посылки? - Мы допросили всех, кто с ним контактировал, ни одного неблагонадежного не выявили. Та завербованная девушка работала за деньги, ее уже арестовали, но ее задание было только пропихнуть подружку в посольство. - Почему Юстас решил, что он вез яд? И зачем? Фитин тяжело вздохнул: - Не просто яд, товарищ нарком! Один раз он уже болтался по Европе с двумя флаконами токсина ботулизма. Этим количеством можно было отравить всю питьевую воду в небольшом городе. Лаврентий Павлович испуганно приподнялся: - Что?! Немедленно прекращайте с ним миндальничать! Сломайте пальцы, выбейте зубы, но узнайте, где этот яд! Фитин поджал губы и явно не спешил исполнять приказ начальника: - Видите ли, товарищ нарком, во-первых, мы точно не знаем, что он привез, и привез ли вообще, а во-вторых, если мы его убьем или хотя бы покалечим, то немцам есть чем нам отплатить, у них тысячи военнопленных на оккупированных территориях. Наших людей, солдат, офицеров. Мы не можем так рисковать. - А что если, прямо сейчас к фронту едут вагоны с отравленным зерном? С отравленной мукой? Если завтра у нас целые полки умирать начнут, вы об этом подумали, товарищ Фитин?! – Берия разозлился и резко вскочил: Применяйте более действенные методы устрашения! Что бы к утру было хоть что-то! Он быстрым шагом подошел к столу и схватил графин с водой, на секунду замер и обернулся: - Все же вы правы, действовать нужно аккуратно. Оповестите армию о возможных провокациях. Запросите у Юстаса больше информации, что именно сюда отправили, что понадобился целый Шелленберг для доставки. Сомневаюсь, что это просто склянка с отравой. Фитин быстро встал и кивнул: - Разрешите выполнять? - Да – Лаврентий Павлович так и стоял, глубоко задумавшись, с графином в руке: Давайте. За месяц до этих событий. Поместье «Фушль» под Зальцбургом. Поместье Риббентропа. Красивые ножки путались в пушистом мехе песцового пледа, Вальтер полулежал в большом кожаном кресле со стаканом разбавленного виски небрежно держа его за край. Он был пьян и глупо хихикал, глядя на кривляющегося министра иностранных дел. В одной нижней рубашке, едва прикрывающей середину бедра Шелленберг жеманно потягивался и разрешал гостеприимному хозяину целовать себя в шею. - Ах, Вальтер! Вы словно райская гурия! – Риббентроп держал молодого разведчика за плечи жадно впиваясь губами в тонкую кожу. - Вы меня вызвали сюда, чтобы облизывать, обергруппенфюрер? – Вальтер заглянул в глаза дрожащему от желания министру и тут же отвернулся, избегая поцелуя в губы. - Я изложу вам все позже, мой дорогой, а пока давайте забудем о делах! – Риббентроп понял, что его гость недостаточно пьян для всех его планов и быстро подлил виски ему в стакан: Давайте выпьем! – он торжественно выпрямился и провозгласил: За нашу скорую и неминуемую победу, мой друг! В которой вы сыграете главную роль! - Что? – у Шелленберга стал заплетаться язык, но Йоахим все же заставил его сделать пару хороших глотков. - Все так, дорогой! Вы убьете одного из их маршалов! - Я?! – Вальтер пораженно округлил глаза: Я?! Что я буду? Как?! Министр радостно подхватил тощее тело, которое уже не держалось на ногах очень довольный тем, что теперь можно делать с ним что вздумается. Шелленберг повис на мужчине настойчиво пытаясь добиться от того подробностей про русских маршалов, но вдруг обнаружил себя в кровати. - Эй! Эй! Вы что это? Ну хватит! – он вяло сопротивлялся чужим рукам, шарящим по его телу. - Скажите, что вам нравиться, Вальтер! Скажите мне! Прикажите! Я готов! – Риббентроп тщательно целовал каждый изгиб молодого любовника, успевая тут же стягивать с себя брюки. - Дайте сигарету! Закурив, он внимательно посмотрел на присевшего рядом министра, провел тонкими пальцами по его щеке, крепко взял за шею сзади и пригнул седеющую голову к низу своего живота. - Ну так что там с русскими маршалами? – Вальтер приподнялся на локтях, грудь его еще тяжело колыхалась. Риббентроп, вытирая рот повалился на бок прижавшись щекой к трепетному бедру: - Дайте отдышаться! Ох! Вы что, все это время думали о русских маршалах? – пробормотал он обиженно. - Вместо вас сейчас я представлял Рокоссовского! – засмеялся Шелленберг. - Что ж! – удрученно пожал плечами Риббентроп: Ваше право, конечно. - Не делайте вид, обергруппенфюрер, что мы с вами в отношениях, и не надейтесь на взаимность от меня – Вальтер встал, хотя голова его еще не прояснилась и он слегка пошатывался, и прошелся по спальне голышом: Рассказывайте! - Вы жестокий человек! – воскликнул министр, но тут же сменил тон: Поэтому то вы и подойдете для этого задания идеально. Не знаю слышали ли вы, но русские устроили музей нашей техники в Москве. - Выставку трофейного оружия? Да, я слышал – Шелленберг говорил без интереса. - Ее посетит лично Сталин! – Риббентроп подошел к нему сзади взял под локти, прижимаясь посильней к крутому изгибу поясницы: И маршалы тоже. Жуков, Ворошилов. Вот к ним вы и подберетесь! - Зачем? - Что бы убить. Тут Вальтер вздрогнул и резко обернулся, но министр успокоил его: - Конечно не лично вы будете марать свои ручки в крови, но вы должны будете спланировать все на месте. - На месте? В Москве?! Как я вообще туда попаду сейчас? – разведчик стряхнул с себя назойливые мужские ладони: Черт знает что! Вы решили скормить меня НКВД?! - Вальтер! Вальтер! Вы справитесь! Разве псы с Лубянки смогут вас переиграть? И потом вы должны помнить о награде. Это конечно заинтересовало Шелленберга: - Награде? - Да! – потянул Риббентроп, опять прижимаясь к нему: Вы станете сильнее Кальтенбруннера, когда устраните одного из маршалов противника. Фюрер станет вас обожать. Вы получите невероятный авторитет в Германии! Алкоголь еще гнал кровь по телу и щеки Вальтера горели, проклятый австриец издевался над ним все время, и перспектива избавиться от ненавистного Кальтенбруннера была такой желанной. Но действовать под носом у чекистов! - Я все должен обдумать. Сейчас я ничего не буду отвечать. - Безусловно! Мой дорогой! Но знайте, времени немного. - Сколько? - Не больше месяца! - Но это так сложно! – Шелленберг возмущенно всплеснул руками. - У вас будет кое-что особенное с собой! – Риббентроп перешел на шепот, будто бы их подслушивали: Уникальная вещь! Наши инженеры изобрели писчую ручку, из которой можно выстрелить – он обнял Вальтера, но теперь тот сам прижимался к нему, чутко слушая каждое слово: И убить! Вы сможете ее надежно спрятать и никакой обыск вас не изобличит. Разведчик даже облизнулся от нетерпения.   19 июля 1943 Юстас – Алексу «Подтверждаю наличие у Бенжамина посылки. Предмет не больше писчего пера. По наличию яда информации пока не имею.» Фитин отложил донесение и стал озадаченно постукивать кончиками пальцев по столу. Перед ним сидели несколько сотрудников, которые ожидали какого-то решения от руководителя. Сказать было нечего. От безысходности, с тяжелым вздохом, Павел Михайлович спросил у единственной девушки за столом: - Зоя Михайловна, вы просмотрели его вещи? Женским, так сказать, взглядом? Что-то нашли? Та покачала головой: - Ничего. Если бы не тот флакон Шанели, зацепиться вообще не за что. - Может быть видели что-то навроде перьевой ручки? Чего-то похожего? Она с сожалением пожала плечами в ответ. Павел Михайлович не сильно стукнул кулаком по столу: - Что же это такое? Не может один человек обходить нас всех! Судоплатов дернул бровью и напомнил: - Лихачев доставил генератор. Фитин несколько раз задумчиво кивнул: - Больше ничего не остается. Пойдёмте. Шелленберг с тревогой следил как люди раскладывают перед ним провода, тянущиеся от большого аппарата с тумблерами. Он сразу узнал эту вещь. Это был генератор, с помощью него по человеческому телу прогоняли большие разряды тока. Так же он знал, что от таких пыток люди умирали. Никто не мог предугадать как отреагирует сердце на большой скачек напряжения, кто-то выдерживал большие мощности, кто-то испускал дух от пары разрядов. Загремел замок в камеру, и вошел Фитин. Вальтер тут же вскочил и закричал: - По какому праву вы так со мной обращаетесь?! – он указал на генератор: Собрались пытать меня этим?! А если я умру? Знаете, что тогда? Тысячи ваших людей отправят в газовые камеры! Павел Михайлович терпеливо выслушал немца и негромко сказал: - Вы сами нас вынуждаете. Передайте то, что у вас есть и мы устроим обмен. Отправим вас домой и пальцем не тронем. - Я уже объяснил, что вам передали дезинформацию с целью меня убрать. Это проделки Кальтенбруннера. Он ненавидит меня и хочет так избавиться. Я умру ни за что! А следом множество ваших офицеров! Фитин и сам это понимал. У него не было ни единой зацепки. Юстас, который много лет работал рядом с Шелленбергом не давал ничего определенного. И даже хуже! Появилось подозрение, что в Германии произошел провал и теперь сообщения от резидента идут под диктовку гестапо. Если они попались на удочку и играют на руку Кальтенбруннеру, то это обернется катастрофой. И все же, Павел Михайлович отлично понимал, что если Юстас не провалился, то свою информацию он проверил и перепроверил. Пан или пропал. Фитин сел на стул и кивнул двум офицерам, те сразу взяли Шелленберга под руки и потащили к скамье. Тот взвился: - Ты свинья, Фитин! Подлая свинья! Когда ты был в Германии тебя никто не трогал. Я подошел и поздоровался с тобой. Пока его руки и ноги закрепляли кожаными браслетами, Шелленберг плевался угрозами, проклятиями и обвинениями. Во многом он был прав, будущий глава советской разведки действительно инкогнито приезжал в Берлин, о чем, конечно, стало известно гестапо. Однако, никаких провокаций предпринято не было, а на одном светском приеме Вальтер любезно подошел и вежливо поприветствовал его. Поэтому, теперь просто так пытать этого беднягу было немного жаль. Однако … - В то время, когда мы виделись, господин Шелленберг, не было войны – заметил Фитин: И мы не были тогда врагами. Вальтер притих, на большой палец его ноги присоединили один контакт, второй зажали на запястье. Аппарат протяжно запищал, накапливая импульс. Щелкнул тумблер и немца выгнуло, худое тело поднялось над лавкой опираясь только на пятки и затылок. Это продолжалось всего пару секунд, ток отключили, и он упал, тут же разразившись отчаянным плачем. Фитин поежился: - Вы знаете, чего мы хотим, Вальтер. Вы в силах все прекратить. - Грязный палач! Могли бы просто застрелить меня и не издеваться! Тумблер щелкнул, немец заскрежетал зубами – так сильно от напряжения сжались его челюсти. - И что? Все равно молчит? – Берия смотрел на Фитина пронзительным, прямым взглядом. - Не молчит, орет, угрожает, товарищ нарком. - Но по существу ничего? - Ничего. - Значит, это подтверждение дезы? Фитин отрицательно покачал головой: - Мы проверили резидента, провала нет, он настаивает на наличии посылки и утверждает, что это очень важно. - Что за дурак? – разозлился нарком: Мы сами соображает, что это важно. Не было бы важно, они бы главу разведки не подставили! Что у него за таблетки были, проверили? - Так точно, Лаврентий Павлович! Ничего особенного, препараты для печени, витамины, протеин. - Ладно, отдайте ему лекарства. Берия несколько раз прошелся по кабинету: - Нельзя просто так его отпустить, понимаете? Как мы будем выглядеть? Не смогли всей службой разобраться с одним юнцом! - Я понимаю, товарищ нарком – еле слышно отозвался разведчик. - Если понимаете, тогда, где результат?! – Берия злобно сорвал с носа пенсне: Идите, работайте! Фитин шел по коридору к своему кабинету, неустанно размышляя о Шелленберге. Найти бы хоть что-то! Простая ручка! Невозможно ее бесследно скрыть. Это не пленка, не маленькая записка, ее не спрячешь в рот, не зашьёшь в одежду, она обязана быть в его вещах. Только вот они уже полностью разобрали все что там было и ничего не нашли. Фотоаппарат в румянах, микропленки в набойке каблучка, диктофон, вмонтированный в футляр для очков – все, кроме той проклятой ручки. Он вдруг отвлекся от своих мыслей, потому что навстречу ему шагал Коротков с подносом еды. Павел Михайлович удивился: - Саша, это откуда ты? - От немца. Не ест ничего, как с утра поставили, так и не тронуто осталось. - Почему не ест? - Кто же его поймет? Обозлился, наверное. - Хорошо – Павел Михайлович поспешил дальше, но через пару шагов обернулся: Все равно приносите ему еду, рано или поздно сломается. - Так точно! – отозвался Александр. След на запястье был не яркий, похож на небольшой ожог или ссадину, но рука вся тряслась, и почти невозможно было сжать ее в кулак. А вот палец на ноге противно ныл и отходящие от него сухожилия тоже, боль концентрировалась в районе лодыжки, а выше нога была совершенно онемевшая. Вальтер негромко подвывал и перекатывался то на один бок, то на другой, стремясь уйти от болезненных ощущений в теле. Он то поднимался и недолго стоял согнувшись пополам, но так рука болела сильнее, тогда он ложился и боль перетекала в ногу, когда пропадало давление на ступню. Изловчившись, он смог упереться пострадавшей ножкой в стенку, и наконец успокоился. Он снова вспомнил свой провал. За два дня пришлось прокрутить в памяти каждую секунду. Эта глупая девица, которая выпрашивала у него чулки и перчатки. Полоумная тряпичница, которая собиралась взять аванс в театре, только бы набрать побольше импортных вещей. Сейчас ему хотелось задушить ее теми чулками. Знай он тогда чем ему обернуться несколько капель духов! - Неужели?! Неужели это Шанель?! Я только видела их в журнале! Я так мечтала хотя бы подойти к витрине! Ох! – хрупкая танцовщица в коротком шелковом платье с восхищением глядела на флакон духов, словно он был Священным Граалем. В СССР любой приезд иностранца открывал паломничество модниц, заполучить что-то из Франции, Италии, Германии было невероятной удачей. Вальтер смотрел на балерину с презрительной улыбкой, а та в ответ таращилась на него как голодная собака, прижимая к груди пару капроновых чулок. - Умоляю! – она уговаривала его через подругу переводчицу: Милая Изабель! Я вернусь уже вечером с любой суммой, какую вы назовете, только не отдавайте их никому другому! Эта дурочка так смешила его, что он благосклонно разрешил ей воспользоваться своими духами. Разве он мог предугадать, что в театре найдутся те, кто распознает легендарный аромат и начнет расспрашивать о том, кто в охваченной войной стране смог достать такую редкость? А потом в дверь постучали. Вальтер судорожно всхлипнул и застонал. Что было страшнее, когда его грузили в черный автомобиль или втащили в кабинет Берии? Или, когда он увидел кушетку с кожаными ремнями и генератор? Какой кошмар ожидает его еще? Как мало было времени. Его не хватило на то, чтобы продумать отход на допросе. Глупой самонадеянностью было исключать провал, теперь чекистам нечего скормить, чтобы спастись, нет ложного следа, по которому их можно повести, все что осталось это отрицание. «Так я скоро сломаюсь» - Шелленберг стал понимать очевидное: «Я должен что-то придумать, как-то убраться отсюда. У меня мало времени». Он ругал себя и от этого не мог сосредоточиться: «Почему я опять согласился на уговоры этого идиота?!». Риббентроп уже дважды организовывал для Вальтера абсурдные задания, одно было совершенно авантюрным, лишенным всякой надежды на успех, это было похищение герцога Виндзорского. Вернее, только лишь попытка. О реальном похищении, как оказалось, не могло быть и речи, но министр так был уверен в успехе что заразил своим азартом Вальтера, и он согласился. Но тогда был Гейдрих, который ни за что бы не оставил его в беде, а нынешний начальник РСХА Кальтенбруннер, узнав о его провале или смерти, от радости выжрет ящик шампанского. В коридоре раздались шаги, открылась дверь и снова явился мужчина с едой. Его звали Саша. Вальтер посмотрел на него и снова отвернулся. Коротков поставил поднос на стол и приблизился к нему: - Штандартенфюрер, я настоятельно советую вам поесть. Какой вам прок от голодовки? Кроме новых страданий она вам ничего не даст. Шелленберг и сам это отлично знал. Он дернул плечами выражая неудовольствие. Александр сочувственно хмыкнул и ушел. Еда хорошо пахла, она была похожа на домашнюю, блюда были не слишком изысканные, но Вальтер не ел уже два дня, все что попадало в его желудок это пригоршня таблеток два раза в день. По идее препараты содержали в себе все нужные вещества, но они не заполняли желудок, и эта наивная забота чекистов о нем стала новой степенью издевательств, хотя они вовсе этого не планировали. Лаврентий Павлович больше не мог ждать, он сам решил взяться за нациста. Немигающим, пронзительным взглядом, который заставлял пригибаться даже тех, кто не знал его имени, Берия смотрел на растрепанного Вальтера. Тот боялся пошевелиться и сидел, чуть опустив плечи, растерянно сжимая край подола своей юбки. - Так значит, мы зря вас истязаем? – голос наркома загремел в густой тишине кабинета: Мы идем по пути дезинформации, так? Ничего у вас нет? Услышав перевод, Вальтер старательно закивал. Берия встал и угрожающе стал наступать: - А тогда зачем вы сюда прибыли, господин Шелленберг?! - Я! – голос дрожал и звучал визгливо: Я должен был выяснить какие именно виды вооружений были захвачены. Заодно наладить связь. Но! Ваши люди уже арестовали моих резидентов. Нарком вопросительно посмотрел на Абакумова и тот утвердительно кивнул. - Что вы готовы сделать, чтобы я вам поверил? Вальтер ссутулился еще сильнее и сжал коленки, немного помолчав, произнес еле слышно: - Что … что угодно! - Что это значит?! – глаза Берии вспыхнули негодованием: Что угодно? Если я прикажу сейчас тебе лечь на диван?! – увидев, как пленник снова закивал, он опешил и обратился к наблюдающим за допросом сотрудникам: Это что такое?! Фитин тоже стал с тревогой осматривать перепуганного нациста: - Может он перевод не понял? - Хм! – Лаврентий Павлович хитро прищурился, взял стул и поставил на середину кабинета, уселся на него неотрывно глядя на дрожащего Шелленберга и крикнул: Ползи сюда! Всех поразил этот приказ, люди стали переглядываться между собой. Вальтер пару секунд колебался, но потом стал медленно тянуться вниз, опустив ладони на паркет он сполз на пол и ненадолго замер. Его голова покачивалась, показывая сильную внутреннюю борьбу, но он старательно переставлял руки и коленки, почти механически двигаясь вперед. Взгляд его был опущен и сосредоточен на собственных пальцах. Коротков пихнул Фитина коленом под столом, взглядом выражая несогласие с происходящим. Судоплатов сидел отвернувшись, Деканозов упер лоб в кулаки, по вздувшейся на виске вене было ясно, что он тоже в ярости. Один Абакумов со зловещей улыбкой наблюдал за унижением немца. Вальтер дополз до колен наркома и с трудом заставил себя поднять взгляд на него. - Что?! Все еще готов делать что угодно? Что молчишь? - Потом вы отпустите меня? – он едва смог подавить рыдания пока говорил это. - Отпущу! – заверил его Лаврентий Павлович и расставил ноги пошире: Давай! Фитин сжал кулаки, он никак не мог поверить, что дойдет до такого. Разве советский человек может так поступать?! Его пробирало негодование и злость, и он чувствовал, что скоро это все переполнит его, и он потеряет контроль над собой. Терпеть было уже невыносимо. Вальтер, тем временем, дрожащими ручками взялся за бляху на ремне и осторожно отстегнул ее. Берия терпел какое-то время и ждал, но когда немец расстегнул пуговицы на его ширинке, не выдержал и вскочил: - Дурак что ли?! – он судорожно стал приводит одежду в порядок и возмущаться: Ты что?! Фитин с облегчением выдохнул, у него даже немного голова закружилась после того, как все напряжение спало. Шелленберг так и остался сидеть на полу хлопая глазами и недоумевая что произошло. Берия широким шагом проследовал за свой стол и будто спрятался за ним: - Невероятно! – он точно был потрясен: Значит так, товарищи! Забирайте его и отправляйте домой. Готовьте обмен немедленно! Что бы я больше его не видел! Коротков с готовностью подбежал к немцу и стал его поднимать: - Идем, идем! Вместе с Судоплатовым они моментально выволокли Шелленберга из кабинета. Фитин догнал их в коридоре: - Я уже испугался! Думал, что нарком не шутит. - У меня чуть ноги не отнялись – признался Судоплатов: Не знал куда деваться. - Хорошая проверка – Коротков улыбался через силу: Тут уже нечем крыть будет, если он на такое согласен, значит взять с него нечего. - Ты тоже думаешь, что больше нет смысла его допрашивать? – Павел Михайлович остановил Александра взяв его за плечо. Тот уверенно кивнул. - Что ж – Фитин задумчиво пялился на стену пока его коллеги отводили немца в камеру, а как только они вернулись, он пригласил их пойти в свой кабинет, и попутно задал обоим неожиданный вопрос: Тогда объясните мне, друзья, для чего Исаеву было нам толкать эту дезу? Можете мне ответить?! Ни одного пустого сообщения за все эти годы от него не было, не то, что откровенной дезинформации и тут он решил над нами подшутить? Так выходит?! Во время войны! По-вашему, он идиот или сумасшедший? - А ты не думаешь, Павел Михайлович, что он просто не смог проверить и перестраховался? – Судоплатов говорил твердо и с азартом: Мы ведь сами вначале думали, что он сюда приехал травить кого-то. Ты не допускаешь мысли, что Исаев подумал так же? - Допускаю, Павел Анатольевич! Вполне! Но вы согласитесь оба, что версия со связью сырая! Он выдумал ее недавно. Он отлично знал, что резидентов арестовали, и просто притворился. - Ну хорошо! – Коротков упер ладони в бока: Но мы проверили вдоль и поперек! Ничего! У нас нет версий, Павел Михайлович. Услышав это Фитин устало опустился в кресло и свесил руки с колен, обреченно глядя в пол. - Знаете, давайте я схожу покормлю его, а потом вернусь и мы еще раз подумаем. Александр уже направился к двери, но его остановил тихий вопрос начальника: - Почему он не ест? Он обернулся: - Понятия не имею, Павел Михайлович, я уговаривал, но никак. Отказывается. Фитин немного склонил голову, потом встал, на лице его отобразились сосредоточенные размышления. Будто догадка вилась вокруг него, но он никак не мог уловить ее шлейф. Он медленно подошел к Короткову и снова спросил, будто бы не слышал первого ответа: - А почему он не ест? Тот пожал плечами. Судоплатов напомнил: - Он только таблетки свои глотает. - Я должен спросить кое-что! – Павел Михайлович внезапно оживился и подбежал к телефону. Ему ответили: - Военный госпиталь, Гусев слушает! - Говорит Фитин! Окажите мне помощь пожалуйста! - Безусловно, товарищ комиссар! Что от меня требуется?  - Если человек принимает таблетки вместо еды, для чего это может быть? - Не ест совсем? - Совсем. Только вода и таблетки. Но эти таблетки по составу заменяют все нужные питательные вещества. Как думаете? - У этого человека были операции на кишечнике? - Нет. - Тогда, вы меня уж извините, больше никакой пользы от такой терапии нет. - И тем не менее, вы мне очень помогли! - Служу Советскому Союзу! - Спасибо! Фитин положил трубку. Судоплатов и Кротков переглянулись. - Что? – Павел Михайлович вопросительно поднял брови: Не догадываетесь где ручка? Приведи-ка, Саша, мне его в медпункт! Александр недоуменно пожал плечами: - Как скажете, сейчас доставлю. «Каким же идиотом я буду, если сейчас ошибаюсь!» - эта мысль полностью заполнила черепную коробку Фитина и казалось, что голова вот-вот собирается лопнуть. Конечно, он сомневался. Очень сомневался. Но не мог не проверить, лучше корить себя за глупость, чем за преступление перед Родиной, когда он узнает, что Шелленберг уйдет от него и выполнит то, что собирался. «Лучше так» — это единственная мысль, что его успокаивала. Когда привели Вальтера его уверенность почти вовсе пропала, но он уже сделал все ставки и не мог отступить. Стараясь звучать как можно тверже, Фитин приказал немцу раздеться. Тот нерешительно присел на кушетку и подчиняться не спешил. - Вы меня слышите? – Павел Михайлович скрестил руки на груди. - Ваш начальник отпустил меня, вы не можете продолжать надо мной издеваться – Шелленберг вцепился в край кушетки немного подавшись вперед словно готовясь удрать. - Я знаю почему вам нельзя есть, Вальтер, вы больше не сможете нам врать – Фитин по-доброму улыбнулся и взял со столика резиновые перчатки. Такой скорости от тщедушного немца никто не ожидал, он, словно кошка, одним прыжком оказался в другой стороне кабинета и успел схватиться за ручку окна, не сразу заметив, что оно зарешечено. Судоплатов сгреб его в охапку и потащил к кушетке. Поднялся страшный шум, Вальтер визжал и пинался, опрокидывая все до чего дотягивался. А потом пустил в ход свои зубки. Пока чекисты смогли прижать его вчетвером и накинуть на его голову полотенце, покусанными оказались все присутствующие, включая фельдшера. - Ладно! – Павел Михайлович сокрушенно оглядел следы зубов на ладони и принялся натягивать перчатку. Подол юбки задрали до самых плеч, Шелленберг продолжал выть и попадать коленом по окружающим. Нужно было собраться. Фитин аккуратно стал стягивать с него трусы, за что незамедлительно получил пару хороших пинков. Товарищи внимательно следили за происходящим, все еще до конца не осознавая, в чем состоял план начальника, а скорее всего не верили в то, что наблюдают. Плотная, теплая ягодица приятно уместилась в ладони, Павел Михайлович аккуратно оттянул ее, от чего дыхание Шелленберга сбилось и стало более глубоким. Он явно прислушивался к ощущениям. От увиденного к Фитину вернулись сомнения, место, в которое по его догадкам была спрятана ручка, явно не подходило по размерам, он раздосадовано цыкнул и все же решил не отступать. Не влезал даже палец. Никак. Он не поднимал головы, но отчетливо чувствовал, что коллеги смотрят на него как на болвана. - Вам нужен вазелин, товарищ комиссар! – наконец пришел на помощь фельдшер. Палец скользнул внутрь на одну фалангу и его сдавило горячими мышцами, приложив еще усилие удалось, наконец, проникнуть дальше. Фитин поворачивал руку пытаясь что-то обнаружить. Вальтер вдруг обмяк и стал выгибать поясницу, напряжение мышц стало слабее. - Помогите мне! – Фитин подхватил его под живот и с помощью товарищей поставил немца на четвереньки. Он больше не сопротивлялся и не кричал, напротив, юноша расставил ноги и послушно терпел все манипуляции. - Что то есть! – палец задел нечто металлическое и Фитина бросило в пот. Зацепить предмет никак не удавалось. Тогда он стал понемногу вводить сразу два пальца. Это было сложнее, Вальтер как-то страдальчески заскулил, но не тронулся с места. На предмете оказалась эластичная оболочка с трудом удалось ухватить ее и потянуть. Это все было очень не просто, через перчатку он плохо чувствовал пальцами, а из-за вазелина все было скользким. Вальтер странно дышал и подавался навстречу его руке, но Фитин не обращал на это внимания. Стало получаться, он что-то вытянул из горячего мокрого тела, это были три презерватива вложенные друг в друга, внутрь которых вложили то, что следовало спрятать. В момент, когда ручка почти была извлечена с Вальтером что-то случилось, он изогнулся, по телу его прошла дрожь и вырвалась наружу с протяжным стоном. Он рухнул на живот сбивчиво дыша и немного всхлипывая. Воцарилась тишина. Мужчины сосредоточенно смотрели на стены, отчаянно боясь встретиться взглядом друг с другом. Что произошло каждый из них, конечно, понимал, но все делали вид, что не понимают. Павел Михайлович сразу отошел к рукомойнику и стал распаковывать находку, остальные испуганно поглядывали на немца и тут же отводили глаза. Вальтер пришел в себя, стянул с головы полотенце и сел на кушетке подогнув под себя ноги. Осмотрев испачканную собственной поллюцией юбку, он разочарованно вздохнул и стал смотреть на краснеющих чекистов, которые по-прежнему отчаянно интересовались окружающими стенами и потолком. - Что это? Как это работает? – Фитин протянул Шелленбергу ручку. Тот зевнул: - Это стреляет. - Стреляет? Так, Саша. – заметив, что товарищ еще пребывает в прострации, Павел Михайлович повысил голос: Саша! Отнеси это к нашим инженерам, пусть посмотрят – и тут же усмехнулся ему вдогонку: Где мы ее достали сообщать им не обязательно. - Ну что?! – начальник советской разведки навис над своим немецким коллегой: Теперь не хотите ничего рассказать? - Я есть хочу! – Вальтер капризно надул губки. - Вот и молодец! – Фитин ласково потрепал его голове взлохматив блестящие каштановые волосы. Потом подбоченился, расправил плечи, они с Судоплатовым посмотрели друг на друга и оба разразились громким смехом. 22 июня 1943. Берлин. Кабинет Гиммлера. Риббентроп с нежностью поглядывал на сидящего напротив Шелленберга, рядом с которым стоял верный помощник фон Штирлиц. Гиммлер прохаживался по кабинету явно взволнованный и останавливался только у бюста фюрера. Скоро он смог собраться с мыслями и вкрадчиво заговорил: - Я даже сейчас не могу примириться с тем, что вы выдумали, господин Риббентроп. Как вы могли?! Отправить Шелленберга одного в Россию! Что за глупые авантюры? – он горячился и речь его немного сбивалась: Вы хоть соображаете, что ему пришлось там пережить? - Полагаю, что бедного Вальтера немного смогло утешить новое звание, не так ли? Министр хитро подмигнул молодому разведчику, которой кокетливо повел плечами хвастаясь нашивкой оберфюрера на воротничке. - Нам пришлось выдать тридцать русских офицеров, чтобы его вернуть в Рейх! – Гиммлер уселся за стол и недовольно сложил руки на груди. - Этого даже мало! – Риббентроп вальяжно закинул ногу на ногу: Он стоит сотни их офицеров! Штандартенфюрер Штирлиц, разве я не прав? - Вы безусловно правы, обергруппенфюрер! – тот с готовностью его поддержал. Вальтер таинственно улыбнулся. Гиммлер покачал головой: - Я разве говорю, что вы не правы? Проблема в том, что он оттуда мог и вовсе не вернуться! И вообще! – он немного подался вперед, возмущенно сверкая глазами: Почему вы проводите какие то операции, используя моих людей, в обход меня?! - Рейхсфюрер, я, конечно, понимаю ваше возмущение, однако, секретность была связана с тем, что в операции должно было применяться некое особое устройство … - Да в задницу ваше устройство! – Гиммер резко встал и щелкая каблуками прошел за спину Риббентропа. Внезапно он обнаружил, что его гости отворачиваются, давясь от смеха и возмутился: - В чем дело?! Я что-то смешное говорю?! – взглянув на то, как у Вальтера стыдливо зарумянились щечки, рейхсфюрер немного стушевался и продолжил говорить твердо и спокойно: Отныне и впредь. Я запрещаю привлекать к подобным авантюрам моих сотрудников без моей санкции. Тем более высший офицерский состав! Он отошел к окну и заложил руки за спину: - Форменная глупость все эти заигрывания с русскими! Прекращайте любые провокации с их разведкой, нужно признать уже, что они сильнее нас. Штирлиц незаметно ухмыльнулся и утвердительно кивнул.