Инстинк охотника

Я замер посереди грязного проулка, открыл рот и стал судорожно ловить падающие капли воды. Дождь заливал мне глаза и одежду, и я вообще не понимал своей беспросветной тупости. Майкл, зачем ты гонишь этого парня по улицам уже битый час, а? Это ловушка, ты же понимаешь? Не будет мелкий уличный хулиган, даже самый борзый, бить витрину ювелирного магазина на глазах у патрульных полицейских. И смысл хватать побрякушки — в витринах всегда выставляют муляжи? Сейчас я это понимаю, а в тот момент даже не услышал предупреждающего окрика Чарльза. Напряжение, сковывавшее тело весь вечер, распрямилось в одном пружинном ударе адреналина. Я бросился в погоню, взял след, как гончая. Я гнал мальчишку, а тот уводил меня все дальше и дальше с освещенных центральных улиц в переплетение старых домов, железных лестниц и небольших скверов, вырастающих на твоем пути, как черт из табакерки. Это охота не гончей на лису, а леопарда на тупую псину. Полицейских постоянно предупреждают: в лунные дождливые ночи выходить из машин только в крайнем случае, выезжать с безопасных территорий, только если поступит вызов, угрожающий жизни. Татуировки никто толком не изучал, но в их ситуации веришь даже слухам. А слухи утверждают, что для наилучшего закрепления спор нужны луна, вода и пролитая кровь. И сегодня идеальная ночь, чтобы Татуировка потащила своего носителя размножаться. Особенно охотно Демоны Татуировки нападают на полицейских и бывших солдат. У нас уже заявлений тридцать о пропаже контрактников после командировок. А статистика по стране скоро заставит брать парней после войны под охрану. Хотя смысл, Синдикат тогда захватит две лакомые тушки вместо одной! — Эй! Я разгадал твой план! Я прекращаю! — я поднял руки и демонстративно двинулся к более освященному участку двора. Там можно завернуть за угол и драпать. Чарли точно следует за мной на машине. Подставил напарника. Тупая, тупая скотина! — Не-а, не пойдет, дядя. Он сидел на ветке пожухлого дерева, болтая ногами. Обнажен по пояс, а спертое украшение надето на шею и сверкает в свете луны поддельными алмазами. Я сглотнул сухим горлом, рассматривая его. Плохо, Майкл, все очень паршиво. Рисунок покрывает руки до локтей и, скорее всего, распространен по всей спине. Значит, это не недавно зараженный, а уже сформированный симбиот. Синдикат часто использует молодых симбиотов в качестве приманки: даже если схлестнешься с таким в драке, совесть не позволит грохнуть ребенка или подростка. Хоть и понимаешь мозгами, что от мальчишки в потертых дранных джинсах и старых грязных кроссовках там уже ни черта не осталось. — Мне тридцать пять, два боевых ранения, повреждено колено и проблемы с почками, — сейчас я обращался не к нему, а к чудищу у него на спине. — Слышала, Луэлинь, проблемы с почками. Тип порченый товар, да? Прибедняется. — Зато два боевых ранения и травма колена в драке. Настоящий воитель, — оно поднялось над его спиной вначале серебристой дымкой. Но быстро формировалось в японку, одетую только в полураспахнутое кимоно. В руках у нее два самурайских меча. Тело оплетают шелковые ленты. Классическая форма японской гравюры, большое изображение, холодное оружие плюс класс Душитель. У меня нет шансов. Я выхватил из-за пояса маленькую ракетницу и послал Чарли в воздух красный огонек. Убирайся. Это все, что я мог сказать ему в данной ситуации. Дядьке за шестьдесят, но может сдуру броситься меня спасать. Он не только не переживет нападения Душителя, но и в силу возраста не сможет пережить заражения активными спорами Татуировки. — А еще очень заботливый, — она оскалила острые клыки. — Такой человек поведет свой отряд. Прекрасный образец, нужно только уговорить. Я выхватил пистолет и направил в голову носителю. Конечно, я не из тех, кто убивает детей, но я трезво смотрю на эту паскудную жизнь и не собираюсь оставлять монстру, заманивающему людей в ловушку, право на существование. — Готов обсудить варианты, мадам. Вы меня покалечите, но и я не промахнусь, будьте уверены! — А мы тебе ничего делать не собираемся, — парень пожал плечами, — наша работа отвлечь, и все. Это делают другие, дядя. Удар чем-то огромным и ледяным в спину рассек мой мир пополам. Падая на грязный асфальт, я только успел подумать, что тот, второй, намного крупнее и у него есть клещи или паучьи лапы. И чем же я заслужил интимную встречу с самими Баронами Синдиката? Я же простой полицейский. Заражение Татуировкой бывает двух типов: пассивное и агрессивное. При пассивном болезнь проявляется сама по себе, ты просто неделю валяешься с температурой, а потом обнаруживаешь на заднице крошечный рисунок бабочки и понимаешь, что твоя нормальная жизнь закончена. Но года три, пока бабочка растет, ты можешь контролировать споры. Учиться, ходить на работу. Только семью создавать нельзя. Потом пойдут тяжелые лекарства, на них еще можно протянуть с полгодика. А потом беги. Или тебя прикончат как монстра, угрожающего людям. При агрессивном заражении ты получаешь взрослые, разумные споры от другого носителя, формирование рисунка на всей спине может занять минуты, и Татуировка захватит твое сознание, чтобы выжить. Сбежать с места заражения, вступить в драку с собратом, сохранить твое тело от тебя самого, если захочешь застрелиться. Так что сейчас я висел на стене, вцепившись в нее когтями на паучьих лапах, растущих из спины. И безучастно рассматривал людей внизу, доедая свой пистолет. При падении я рассек бровь, и капли крови стекали по коже под форменную куртку. Мальчик и мужчина наблюдали за мной с восхищением. Старина Чарли — скорее скучающе и безучастно. Или с легкой завистью. — Настоящая черная вдова, с ума сойти! Вот это повезло! — мальчик захлопал в ладоши, как будто получил самый лучший подарок на день рождения. — Да, мистер Чарльз, мы очень вами довольны. Вы умеете радовать нас хорошими генами, — мужчина погладил паренька по волосам. Серебристый туман поднимался от их спин и блестел в каплях воды, переплетаясь в танце, недоступном человеческому пониманию. Чарльз мог бы сказать, что это отвратительно. Или прекрасно. В мире Татуировок отвратительное и прекрасное могли сливаться самым жутким способом. Он потер шею: в этом месте кожа всегда покалывала, когда носитель подходил ближе чем на три метра. Он мог их чувствовать, но по неизвестному закону этой собачьей жизни за все годы служения Синдикату он так и не смог заразиться. Естественное заражение обошло его стороной, а агрессивные взрослые споры просто на нем не приживались. Черт, государство могло бы создать из его крови какое-нибудь лекарство, но он запрещал себе даже думать об этом. Бароны могли читать мысли, а Синдикат очень быстро расправлялся со своими врагами. — Корбин, передай Черному Дракону: пропажа моих напарников скоро начнет вызывать подозрения. Не бывает исключительно хороших копов, которые каждые пару лет теряют молодняк. — Мы понимаем, мы позаботимся об этом. Не подскажите, как снять эту красоту? Чарльз посмотрел на то, что совсем недавно было Майклом. Отличный был парень, а значит, отличный будет монстр. Он давно заметил: чем достойнее был человек, тем сильнее и опаснее будет Демон Татуировки. Поэтому он всегда приглядывался к щенкам из Полицейской Академии. И просил лучших. Не для себя, конечно. Он малодушно внушал себе, что просит для нового человечества. И дураку ясно, что инопланетная гнусь давно победила во всех войнах, даже в тех, что люди не объявляли друг другу и ей. — Нефиг было давать ему такую сильную Татуировку, с его несознанкой разбирайтесь сами. Я проследил за тем, как Чарли уходит, и тут же спрыгнул вниз. Тот, кого назвали Корбином, ободряюще мне улыбнулся и протянул руку. Конечно, я ее пожал. Сейчас так надо. Им — для определения моего потенциала, и мне — ведь я должен выжить. Синдикат уверен: я быстро стану симбиотом, а не передвижными ножками для инопланетной заразы. Стану их верным слугой, утратив себя прежнего. Они заблуждаются: я не изменюсь, я сохраню себя. Ничто так не прочищает мозги людям и монстрам, как банальная жажда мести. Мне нужно совсем немного времени, мой друг и учитель. И я приду за тобой. Корбин улыбнулся, смотря, как глаза Новорожденного вспыхивают таким знакомым светом жажды первого убийства. Ничего, они все через это проходили. Совсем скоро этому парню станет наплевать на старину Чарльза и проблемы людей. Новая жизнь будет слишком интересной, чтобы обращать внимание на такие мелочи.