***
Лёгкими шагами мальчишка на вид лет восьми прогуливался по торговым улицам, всё дальше уходя от императорского городка Озираясь по сторонам, он рассматривал дома, встречающиеся на пути. Яркие, украшенные лентами они струились по улицам, словно праздничные флажки. И кругом, несмотря на поздний час, люди. Бродили, веселясь, дамы под зонтами с эскортом , с важным видом ходили бароны, заглядывающие на леди, смеясь, бегала ребятня. Пахло свежей выпечкой и кондитерскими изделиями, в более дальних закоулках жареным мясом. Празднование продолжалось и чувствовалось в каждом уголке. Не прошло и часа, как сам не заметя, он забрёл в район хонган .Постройки потускнели, пропала красочность и жизнь, пропитавшая торговые улицы. Стало тише, больше не было такого количества людей и улыбок. Праздник здесь давно закончился. Мальчишка шёл дальше, не обращая внимания на то, как далеко заходил. Его взору предстали старые, обвитые зелёными лиственными змеями, дома. Лужи растекались под ногами, он наступал на них, не страшась и не обращая никакого внимания. Звонко пища рядом с ногой пробежала худощавая крыса, одарив её мимолетным взглядом, мальчишка продолжил увлечённо рассматривать развалины. Смотря на них, он представлял, как много событий они пережили. Он поражался их стойкости. Развалины — воспоминания былых времён, несмотря на все трудности, смогли дожить до этих дней и таили в себе столько нерассказанных историй. Каждый из них мог поведать о таком, чего в книгах не было написано ещё ни разу. Мальчишка мечтал услышать всё, что они могли рассказать. Стоило уловить слуху хриплое дыхание, как он прекратил разглядывать дома и, наконец, заметил куклу. Он сидел на ящиках и с самого прихода мальчишки, следил за ним. Мальчишка наткнулся на злобный взгляд и предположил, что весь переулок находился во владениях куклы. В его глазах он был нарушителем, посмевшим вступить на чужие земли. Но мальчишка не испугался взгляда и подошёл к кукле ближе. То ли жалость к нему, то ли редкие встречи со сверстниками сподвигли на этот шаг, но он решил не просто подойти, но и заговорить. — Как тебя зовут? — уверенным голос спросил мальчишка, но в ответ получил молчание. — Ты не отвечаешь, потому что злишься, из-за того что я зашёл на твою территорию? Кукла молчала. Он смотрел всё таким же недовольным взглядом, но теперь мальчишка разглядел в нём что-то большее. Помимо злости, в глазах куклы таился огонёк непонимания. Словно она не могла понять и осознать, что ей говорили. — Ты меня не понимаешь? — вновь попробовал мальчишка, но огонёк наоборот разгорелся только сильнее. Мальчишка обречённо вздохнул, но решил не сдаваться. Он подумал, что кукла сирота, которую никто не обучил языку. Он уже встречал подобных детей, но часто проходил мимо, так как ему не позволялось разговаривать с крестьянами. А те дети и кукла не просто были крестьянами, они были бездомными . За короткий разговор с такими мальчишка бы получил наказание. Но сейчас он в любом случае будет наказан и зерно бамбука не прорастёт на поле пшеницы . Он продолжил пытаться хоть как-нибудь поговорить с куклой. — Я, — указательным пальцем показал на себя мальчишка. — Ся-ду? — по слогам проговорил он, показывая на ящик, лежавший чуть ниже того, на котором сидела кукла, и согнул колени, «садясь» на воздух. Его мини-представление развеселило куклу, чего та не показывая, лишь фыркнула. Мальчишка не был похож ни на взрослого человека, ни на таких же кукол в тех же одеяниях, что и он сам. Мальчишка в чистых, белоснежный одёжках имел добрую и легкую улыбку на губах. Его наряд состоял из рубашки с кармашком на груди, с вышитым лисом в форме кольца на ней и чёрные узкие штаны, подчёркивающие тонкость ног, всё было чисто и опрятно. В глазах куклы он не представлял угрозы. Лис на груди это доказывал. Кукла осторожно кивнула, и мальчишка сел, стараясь не разрушить конструкцию. Он повернулся к кукле лицом и, вновь указав на себе, медленно по буквам произнёс: — Н-а-т-а-н-и-э-ль, Натаниэль, — закончив, он указал уже на куклу, вопросительно на неё смотря. Кукла ответила тем же взглядом, но спустя пару секунд набрала воздух и впервые заговорила. — Э-н-д-р-ю, Эндрю, — хриплым от долгого молчания голосом произнесла кукла Эндрю. Мальчишка одобрительно кивнул и тогда Эндрю приободрился. — Эндрю, — с улыбкой повторил Натаниэль. -На-та-ни-эль, — по слогам и с меньшей улыбкой проговорил Эндрю. Улыбка Натаниэля стала ещё шире. С бо́льшим энтузиазмом он продолжил. Снова указав на себе, он растопырил пальцы на обеих руках перед глазами Эндрю, показывая цифру десять. Эндрю немного подумал и, загнув три пальца на одной руке, остальные так же широко поставив, показал их Натаниэлю. Тот в свою очередь вновь одобрительно кивнул. Мальчишка весело махал ногами в воздухе, погружаясь в раздумья. Он смог узнать имя и возраст куклы, чему был очень рад, но как общаться с ним дальше не знал. В тишине они просидели почти час. Эндрю смотрел на небо, изредка поглядывая на Натаниэля. Натаниэль в это время разглядывал, то здания, то Эндрю. Ему нравились черты лица куклы, они, казались, изящными. Слегка горбоватый курносый нос, тонкие губы, острые скулы и глаза, блестящие под лунным светом как Авиоры. Он сдерживал себя от порыва протереть рукавом рубашки запачкавшееся лицо. Невольно с его губ сорвалось: — Красивый, — тихо прошептал мальчишка, словно это была какая-то тайна. Эндрю нехотя опустил взгляд вниз и недоумевающе посмотрел на Натаниэля, тот осознав, что ляпнул, тут же закачал головой и принялся махать руками. -Нет, нет, ничего, просто мысли вслух, — он начал было оправдываться, но Эндрю уловив его жест, вновь обратил свой взор в звёздное небо. Натаниэль выдохнул. С покрасневшими щеками он неуверенно взглянул на звёзды. Он не мог понять, что за странное чувство возникло в груди, но отчего-то знал, что говорить такое не правильное, хоть и не понимал почему именно. Постаравшись отбросить это, Натаниэль вместо домов вместе с Эндрю стал глядеть на звёзды, вспоминая уроки астрономии.*
Уже дома, лёжа животом на твёрдом матрасе, Натаниэль осознал, что Эндрю знал, как произносится его имя, знал свой возраст и смог посчитать его на пальцах. Выходило, что его кто-то обучал, а значит, он должен был знать язык и уметь на нём говорить, но Натаниэля при этом он искренне не понимал. Напрягая свою память, мальчишка вспомнил, как Эндрю, смотря на звёзды, шевелил губами, тихо что-то проговаривая. Он тогда не смог понять, что именно и решил оставить это. Теперь же, сложив всё известное, Натаниэль пришёл к выводу, что Эндрю был родом из другой страны. Но количество вопросов только увеличилось. Мальчишка, обречённо вздохнул. Усилившаяся боль в спине, мешала думать, что на корню обрезало попытки найти ответы. Повернув голову набок, Натаниэль отбросил бесполезные попытки и постарался уснуть.***
Следующей ночью мальчишка снова сбежал. Ища тот переулок, он надеялся встретиться с Эндрю. Забежав в развилку между зданиями и чуть не поскользнувшись на луже, Натаниэль заметил Эндрю и, обрадовавшись, побежал к нему. В его руке был зажат плед из шерсти яка, окрашенной в тёмно-рыжий цвет, который с улыбкой на лице он протянул Эндрю — Держи! — радостно воскликнул Натаниэль. Эндрю не уверенно взял протянутую вещь и принялся её вертеть рассматривая. Он невесомо проводил большими пальцами по шерсти, наслаждаясь её мягкостью. Закончив осмотр, он посмотрел на мальчишку с вопросом в глазах. Натаниэль сделал вид, что накидывал плед себе на спину, и Эндрю повторил за ним. Натаниэль, спросив разрешение сесть рядом, точно так же как вчера, и получив согласие, уверенно уселся на ящике. Луна своим светом, заменяла солнце. Всё было хорошо видно, и Натаниэль смог различить, как приподнялись уголки губ Эндрю. Днём, сидя на уроках, Натаниэль переполнился решимостью научить Эндрю произношению слов на имперском языке. И сейчас, встретившись с ним, он стал это делать по вчерашней методике, показывая на вещи и проговаривая их название. В начале Эндрю не понимал, что от него хотят, но вскоре всё же стал повторять за мальчишкой. Натаниэль волновался, что Эндрю будет не интересно этим заниматься, но увидев и услышав, с каким старанием он проговаривал слова, успокоился и более воодушевлённо продолжил их объяснять. Начать решил с полюбившихся домов-развалин. Первым делом он указал на мох, растущий на нижних краях и заполняющий собой щели, далее на стены, потом на потрескавшиеся кирпичи, плющ, змей, окна и на многое другое, что составляло внешний облик воспоминаний. Закончив, Натаниэлю в голову пришла идея, он тут же спрыгнул с ящика и начал судорожно что-то искать. Эндрю провожал его недоумевающим взглядом и хотел было пойти следом, как Натаниэль резко развернулся к нему лицом, так что чуть не упал, и с гордостью показал длинную палку в руке. Эндрю закатил глаза и остался сидеть на ящиках. Натаниэль, продолжая держать палку в одной руке, подбежал к нему и другой рукой потянул край пледа, призывая Эндрю пойти за собой. Тот нехотя спрыгнул с вершины деревянной кучи и в более спокойным темпе, чем сам Натаниэль направился за ним. Они бродили по переулку минут пять, пока мальчишка не нашёл небольшое пространство с песком, вместо камней и не сел перед ним, похлопав рядом с собой. С недовольством Эндрю повторил за мальчишкой. Натаниэль, напряг свою память, вспоминая все уроки географии. В его голове всплыл старческий голос, а перед закрытыми глазами карта мира. Следуя указаниям учителя, он стал выводить палкой на песке страны, подписывая их. Он и представить не мог, что скучные занятия под нудный голос смогут ему пригодиться так скоро и в таком плане. А ведь раньше он всегда считал их бесполезными, сейчас же он был благодарен старику. Эндрю в это время тихо наблюдал за его движениями, не решаясь издать какой-либо звук. Закончил Натаниэль через десять минут. Он смог обозначить все материки, а подписать только крупные страны, из-за чего собой был недоволен и надеялся, что родом его друг был не из маленькой страны. Отложив палку, он посмотрел на Эндрю. -Это, — Натаниэль обвёл руками большой круг, а после раскинул их. — Унихадр, — взяв в руки палку, указал на империю, обозначенную на песке. -У-ни-ха-др, — проговорил Эндрю, и Натаниэль передал ему «указку». Эндрю принял её и стал глазами бегать по нарисованной карте. Спустя пару минут мальчишка понял, что Эндрю не знал географического положения своей страны и даже по названию найти не мог, так как не знал здешний алфавит. Тогда Натаниэль вновь взял палку и, показывая на страны, стал читать их названия. Если он вспоминал страну, которую не обозначил, то обводил какой-либо участок одного из материков, где она находилась, и называл её. — Аногия, Межгардия, Янады, Проглас Тут Эндрю кивнул. — Проглас? — Натаниэль повторил ещё раз, и Эндрю вновь кивнул. Натаниэль облегчённо выдохнул и, отбросив палку, лёг спиной на песок, не страшась испачкать белую рубашку. Выяснить страну Эндрю оказалась намного сложнее, чем он думал. Сам же Эндрю вопросительно смотрел на мальчишку. Натаниэль, почувствовав на себе взгляд, лишь махнул рукой. Он продолжал смотреть на небо, радуясь своей маленькой победе. До сильных ветров они просидели там же, рядом с песком, не возвращаясь ящикам. Натаниэль продолжил обучать Эндрю словам, перейдя на их окружение: палку, небо, песок, звёзды, луну и даже попытался объяснить Авиор. В этом он так увлёкся, что даже рассказал историю сорняка, хотя Эндрю наверняка ничего не понял. Но при этом он не остановил Натаниэля, а спокойно и даже заинтересованно слушал.*
Засыпал Натаниэль вновь на животе, на том же матрасе, и в том же холоде, но теперь с довольной улыбкой на лице и теплом внутри.***
Следующим днём Натаниэль в перерыве между занятиями сходил в библиотеку. Гуляя между стеллажей полных различными книгами, он искал одну единственную полку, отказываясь просить помощи у других. Он боялся, что об Эндрю и его общении с ним узнают. За короткое время это стало чем-то личным, чем-то, чем он был не готов делиться, чем-то особенным и по-своему важным. Это стало их с Эндрю секретом. И если об Эндрю узнают, то всё это пропадёт. Он снова окажется один. В тёплой комнате, на мягком матрасе, но с ледяной пустотой внутри. Натаниэль отбросил эти мысли и продолжил искать. Потратив около тридцати минут на поиске, он всё же смог отыскать нужную полку. На ней стояли всевозможные словари, но Натаниэлю необходим был только один, который он сразу же взял. Им оказалась объёмная книга весом равным трём килограммам. До занятий оставалось совсем немного времени. Натаниэль, как можно быстрее вместе со словарём в руках дошёл до своей комнаты, где его и спрятал. Ночью, перед тем как сбежать, Натаниэль пробрался в прачечную и стащил с сушилки белую простынь. Следом он направился на кухню, где украл коробок спичек, пару наливных яблок и несколько сладких, вязких крупных красных ягод, растущих только в империи. Вернувшись к себе в комнату, Натаниэль сложил в простынь всё украденное с кухни, свечку в подсвечнике, стоящую у него в комнате и словарь, после чего завязал белую ткань и подошёл к окну. Когда Натаниэль зашёл в переулок, его уже ждал Эндрю. Он всё так же сидел на ящиках, ноги его были поджаты, а тело было укутано в подаренный плед. Эндрю прослеживал действия Натаниэля заинтересованным взглядом. Когда из котомки разносился шум, он сводил брови, сильнее напрягая слух. Натаниэль с облегчением поставил простыню на землю и потянулся. Плечи и спина ныли от столь длинной дороги со слишком тяжёлым грузом для маленького тельца. Натаниэль промычал и, наконец, осознал, насколько правдива была когда-то услышанная им пословица: «Тележка с горкой кроликов в конце пути в пять дней — это тележка наполненная валунами» . Хотя он совсем был не рад этому. Стоило рукам отпустить груз, как лёгкость распространилась по всему телу, а подтягивание помогло ей быстрее это сделать. Вместо сморщенного в напряжение лба и поджатых от прикладываемых усилий губ, на лице Натаниэля заиграла расслабленная и самодовольная улыбка. Мальчишка развязал узелок. Эндрю наклонился вниз, придерживаясь двумя руками за ящик, и внимательно стал разглядывать наполнение. Натаниэль поднял руки полные ягод и протянул их Эндрю. Тот недоверчиво смотрел на них минуты две, но всё же голод взял своё и, взяв одну, сделал небольшой укус. Следом последовал второй, третий, четвёртый. Рука Эндрю потянулась за ещё одной. За пару минут все ягоды были съедены. Натаниэль, смотря на довольного Эндрю, глаза которого блестели сильнее обычно, гордился собой. Он решил, что и в последующие разы будет приносить, что-либо перекусить, так как его друг выглядел слишком худым. Как с ягодами было покончено, Натаниэль поманил Эндрю вниз, тот спрыгнул и сел рядом. Натаниэль зажёг свечу, поставил подсвечник на камни и, раскрыв книгу, стал искать нужные слова. Он перелистывал страницы, пока Эндрю заинтересовано следил за ним. Находя нужное слово, Натаниэль старался произнести его на языке Эндрю, и заодно указывал на него пальцем в словаре. Спустя пару минут он всё же смог составить вопрос. - Изучать. Языки. Унихадр. Проглас. Да. Нет? Эндрю замолчал. Натаниэль успел было подумать, что сказал что-то не то, как Эндрю повернул книгу к себе ближе и тихим голосом ответил: — Да. Лицо Натаниэля вмиг засияло. — Еда. Понравиться? — Вкусно. — Я. Радоваться. Приносить. Потом? — Да. Натаниэль вспомнил, что с собой принёс ещё яблоки и, взяв одно, протянул его Эндрю. — Ты. Голодать? — он посмотрел на яблоко в своих руках, а после на Эндрю. — Тебе. Ты брать. Эндрю принял его и, откусив немного, спустя пару секунд ответил. - Я. Благодарить. Таким способом они проговорили до полного тушения свечи. Натаниэль не хотел уходить и оставлять Эндрю одного, но не мог поступить по-другому. Напрягая глаза в темноте, Натаниэль прочёл. — Я вернуться. Завтра. Сейчас. Я откланиваться. Книга. Продолжать. Быть. Здесь. Дома смотря на пустой потрескавшийся потолок, Натаниэль гордился собой как никогда прежде, и никакая боль не могла ему помешать.***
С этого дня при каждой встречи они учились разговаривать друг с другом. С помощью словаря медленно рассказывали о себе или о своей стране, говорили обо всём, о чём только могли. Разговоры обычно не были наполнены большим количеством информации, поиски отнимали много времени, но, тем не менее, они ценили и любили каждый из них. Когда не хватало слов, передавали мысли движениями, мимикой и взглядами. Луна была единственным свидетелем, ни одна встреча не проходила без неё и без её «лучей». Как время близилось к рассвету, Натаниэль прятал словарь в один из ящиков, и с тоской на сердце возвращался во дворец. За всё время он так и не узнал, куда Эндрю уходил после их встреч, но когда бы он ни зашёл ночью в переулок, его друг уже сидел там: на горе ящиков, как и в первую встречу, только на куклу он больше не был похож. Но долго так продолжаться не могло, света луны не хватало, а свечи таяли слишком быстро. Натан мог бы заметить их пропажу, и тогда начались бы допросы, это не то, чего хотел Натаниэль. Пришлось искать компромисс. В районе хонган не было ни одного фонарного освящения, но зато Натаниэль знал одно место на пристани идеально им подходившее. В следующую их встречу, спустя два дня Натаниэль заговорил первым. — Здесь. Закончить. Перейти. Поменять. Прекращать нет. Я знать. Ты следовать. Я вести. Завтра. Забирать — тут Натаниэль указал на словарь. - Встречаться. Здесь. Ты согласиться? — Да. Согласиться. Находиться? — Море. Корабли. Торговля. — Понять. Ждать. — Благодарить. Животное. Любить? Эндрю задумался и показал на вышитую лису. С этой встречи Натаниэль ушёл со словарём, который позже спрятал в кустах, посаженных у дворца.*
Утром следующего дня он был словно на иголках. Волнение и страх охватили всё тело после первого же занятия. Натаниэль боялся, что того места больше не окажется, что оно станет тем же, что и развалины. Таким же воспоминанием. Он постарался выбросить эти глупые мысли, но картина перед глазами не хотела уходить. Проломанные доски, выбитый фонарь, потонувший корабль, сломанная лодка и он один посреди этого закончившегося хауса и всё это окружало взбудораженное море, крупными и порывистыми волнами, ломающее хлипкие опоры. Дрожь пробежала по коже. До встречи с Эндрю он разодрал заусенцы почти на всех пальцах. Перед тем, как сбежать Натаниэль переоделся в припрятанную заранее одежду. Она была похожа на обычную крестьянскую и состояла из запачкавшейся льняной рубахе, широких штанов и деревянных сандалях на ногах. Ступни Натаниэля отвыкли от такой обувки, вследствие чего дорога до пирса заняла больше времени, чем он предполагал. Припрятав в укромном месте вещи, мальчишка налегке пошёл к Эндрю. Натаниэль не мог пойти к нему, не удостоверившись в сохранности места. Когда Натаниэль зашёл в переулок, Эндрю уже стоял обёрнутый в плед. Натаниэль как никогда был благодарен тому, что шкура была окрашена в тёмно-рыжий. Он не стал ещё ближе подходить к Эндрю. Лишь позвал его за собой махами кисти и направился обратно к пристани. Подходил к тому месту Натаниэль с замиранием сердца. Он боялся того, что скажет о нём его друг. Но как оказалось, зря переживал. Стоило им усесться под старым фонарным столбом и более сильным светом луны, как первое, что прочёл Эндрю, было: — Нравиться. Место. Натаниэль засиял. С тех пор все встречи проходили только там.***
Малый уголок пристани был освящён горением старого огня и одарен яркостью луны. Здесь она была видна лучше всего. Рядом покачивалась рыбацкая лодка с соломенной шляпой внутри, чуть дальше стоял заброшенный полностью пустой корабль. Он был обчищен людьми разного статуса ещё пару лет назад. Каждый желал урвать частичку легенды. И кругом закрытые ящики, огораживающие этот уголок от всей остальной пристани. В гладкой воде отражались звёзды. Золотые пятна выглядели, словно крохотные рыбки, поймать которых не составит труда. Щуплый паренёк, обёрнутый в один из самых дорогих пледов, сидел, прижавшись спиной к чёрному фонарному столбу, краска с которого почти полностью обсыпалась. Ноги были прижаты к груди, а перед ними лежала запачкавшаяся и потрёпанная книга. Руки сложены на коленях, а взгляд направлен вдаль на бескрайнее море. Солнце медленно поднималось, окрашивая небо в алый. — Море. Любить. — Причина. Имеется? — Тихо. Спокойно. Дом. Кукла посмотрела чуть выше на небо. Солнечные лучи почти коснулись лодки. — Корабль. Звезда. Центр. Авиор. Рука мальчишки лет десяти указывала на звёзды. Кукла слушала, притаив дыхания. Там он никогда не видел таких больших созвездий. Кукла закрыла глаза и прислушалась к голосу моря. Розы начали распускаться. -Ты грустить? Я хотеть помочь. — Я скучать. — Причина — ты один? -Да. -Я быть рядом. Всегда. Подаренная улыбка наполнила грудь теплом. — Кукла нет один. Я и кукла. Кукла нет бросать. Неужели он был похож на куклу? — Я ценить кукла. Ты нет один. Я суметь заменить семья. Да, он больше не брошенная кукла. Его не бросали. Никогда.*
Каждый шаг отдавался болью в сердце, каждая волна страхом в душе.***
Натаниэль был благодарен другу за их встречу и дружбу. Он никогда не чувствовал себя настолько живым и счастливым. Идя, чуть ли не бежав, к Эндрю, Натаниэль продумывал, чем сегодня сможет поделиться и о каких созвездиях расскажет. А самое главное, что он сам услышит в ответ. Какие истории, факты или просто мнения. Да даже если Эндрю будет молчать и реагировать без слов, Натаниэль всё равно будет счастлив. Но в его жизни всему хорошему всегда приходил конец. Придя, на пристань и не увидев ничего: ни пледа, ни словаря, ни Эндрю, сердце Натаниэля разлетелось на частицы. С того дня он больше не видел Эндрю, но каждый взгляд брошенный на Авиоры приносил почти физическую боль, а каждый взгляд на звёзды вынуждал отвернуться.