Прощай, девочка солнце

И вот настал этот момент, Эдди - мысленно проговорил себе мистер Фримантл. Он медленно ступал по темным дубовым доскам, большего черного коттеджа, где сейчас собрались родственники самого художника. Руки его были за спиной, он умудрялся ровно чеканить шаги несмотря на правое больной бедро. За окном капал легкий дождик, небо было серым, а сам Фримантл был одет в черное, как и все здесь. Это был черный день, черная глава жизни Фримантла, которая, кажется, началась с той самой аварии и все не собиралась заканчиваться. Он хотел умереть, он не заслуживал жить. Пэм была права по всем критериям, когда кричала в трубку, что лучше бы он умер, что лучше бы ничего из всего того, что было после аварии не произошло. И это было правдой, и это был бы хороший конец истории. Но все вышло так, как не получилось бы даже в самом кошмарном сне. Эдгар поджал губы, глубоко в душе черный узел затянулся так сильно, что его уже никогда ничто не развяжет. Но время шло. Неминуемо шло. И наступал тот час, когда ему придется полностью похоронить свою дочь под сотнями футов земли. Дверь в маленькую комнату приоткрылась, а из нее показалась его старшая дочь - Мелинда. -Пап, пора, уже все собираются. -Да, конечно. Дочь ушла, а он еще пару минут смотрел в окно, и лишь потом вышел. Трава была зеленой, но это совершенно не украшало картину, дождь все еще шел, дул легкий ветер. Он ненавидел этот день больше всего в этой жизни, хотя, нет было еще одно, что в этой жизни он ненавидел еще больше - себя. Все выходили, все говорили, говорили, как была прекрасна его дочь, как им всем жаль. Когда выходит Пэм она даже не смотрит на него. Просто проходит рядом, сжимая губы в отвращении. Она была одета в черное платье, длинные черные волосы были собранны в пучок на голове. Глаза были такие пустые, такие безжизненные, что на секунду Фримантлу показалось, что даже в глазах Ребы жизни было больше, чем в глазах его бывшей жены. Он, честно сказать, даже особо и не запомнил речь Пэм. Чувство утраты, боли и вины вновь захлестнуло его. Так сильно, как, кажется, никогда. Он смотрел на эту уже пожилую даму, которая казалась ему все такой же прекрасной, как и в самый первый раз, как он увидел ее. Эдгар смотрел на нос Пэм, на глаза Пэм, на руки Пэм, на щеки, и с каждым разом находил знакомые черты, которые видел в Милинде, которые видел в Илзе... Он судорожно вздохнул, когда Пэм уже начала выходить со сцены, и когда она проходила аккурат рядом его, нашел лишь силы опустить голову вниз опирая ее на руку. В тот момент он понял, что плачет. Просто почувствовал влагу на левой руке, и понял это. -Моя дочь, моя девочка мертва. Все мы собрались здесь именно по этому случаю. Илзе... знаете, она была такой светлой, такой прекрасной. Всегда улыбалась, смеялась, она заслуживала быть счастливой, прожить жизнь полную любви и покоя. Но увы этого не произошло. Я все спрашиваю Господа за что? За что именно такую невинную и добрую даму он отнял у нас. Но ответа я так и не получил, и не получу уже, наверное, никогда. Я помню, как она родилась, как доктора акушеры впервые дали мне ее на руки. Помню ее еще красное милое личико, и удивленное большие глаза, в которых уже, кажется, был интерес ко всему в этом мире. Помню, как она впервые уснула у меня на руках, она была такой маленькой, такой хрупкой я все боялся ее случайно поранить. Помню ее первые шаги. Помню, как она выступала в садике, играя бравую пиратку. Помню, как она с улыбкой и смехом после этого спрашивала у меня, “Тебе понравилось, как я сыграла клутого пирата, Папуля?”. Я помню, как после аварии она не забывала и пыталась заботиться обо мне. Как всегда, старалась быть позитивной и сильной. - слезы уже давно текли из глаз Фримантла, но его голос уже начинал дрожать - И, если, Илзе, моя мисс булочка, ты меня слышишь, прошу прости, что все так получилось мне так жаль. Эдгар сошел со сцены, и сел вновь на свое место. Дальнейшие события он почти не помнил, он лишь помнил, что родственники вновь зашли в коттедж, они кушали, пили, поминали погибшую. Фримантл не хотел там находиться и в конце концов он ушел. Сел на крыльцо заднего входа коттеджа. И сидел, всматриваясь в красивый лесной пейзаж. Как вдруг входная дверь открылась, а за ней показалась Лин. -Привет, Папуль. -Привет, девочка моя. - он грустно улыбнулся, потом взглянул на место рядом с собой и похлопал в том же месте рукой. - Если хочешь, присаживайся. И Мелинда села рядом. Прошло пару минут до того, как старшая дочь прервала тишину. -Мне жаль, пап. -Мне тоже жаль, солнышко. -Я бы никогда не подумала, что первой покинет нас она - со вздохом сказала Лин. Если бы мне сказали, что первой уйдет она, я бы рассмеялась этому человеку в лицо. Потому что это глупость. Илзе была такой живой, самой яркой из нас. А еще она была твоей любимицей, папуль. Эдгар взглянул на Лин, он бы хотел возразить, сказать, что, конечно, нет он любил и любит их с Илзе одинаково. Но вдруг понял, глупо это будет. Лин не маленькая девочка у нее уже есть молодой человек, ей самой скоро строить семью и навряд ли ее заботит кого больше любит папа. Так что Эдгар, лишь сглотнул скопившуюся слюну в горле. И вновь наступила тишина, вскоре Мелинда пододвинулась к отцу, и слегка обняла его, а тот в ответ обнял ее. Ветер дул, а Лин в своем черном платье поежилась от него. Эдгар снял свой черный пиджак и накину на хрупкие плечи дочери. Совсем скоро Эдгар почувствовал влагу на своей белой рубашке, и обнял Лин покрепче, и сам того не замечая, заплакал. В этот момент все его мысли о смерти отошли на второй план. Он понял, что есть еще одна дочь, о которой все еще нужно заботиться, которую все так же нужно защищать. И он будет, несмотря ни на что, еще раз дочь он не потеряет, он клянется себе, что уж кого тут хоронить будут, так этого его Эдгара Фримантла, но никого более. -Я люблю тебя, пап. - заплаканным голосом сказа милли. -Я тоже люблю тебя. -И сколько раз? - развернувшись к нему лицом, и смотря красными полными слез глазами, но с улыбкой такой грустной, но такой детской, спросила Мелинда. -Миллион и один под подушкой. - тихо и устало ответил Папа, но в его голосе все равно была бесконечная любовь. И в этот момент, что Эдди, что Лин будто почувствовали Илли где-то рядом, вместе с ними улыбается, и говорит - “Я тоже люблю вас, ребята!”