Демон

Ночь-проводник, спрячь наши тени за облака, За облаками - нас не найдут, нас не изменят. Им не достать звезды руками!

Красивая белокурая женщина неполных сорока пяти лет сидела за столом в маленькой уютной комнатке в полуподвале разрушенного дома и плакала над письмом старшей дочери, закрыв лицо руками, прячась, стесняясь мира, который не видел её здесь, но которому она обещала больше не проливать попусту слёз и быть сильной ради детей. Конечно, Сандра Ланге предполагала, что это когда-нибудь случится, но новость всё же застала её врасплох, пронзила, как стрела. Скоро она станет бабушкой. С того страшного мая, когда её мир перевернулся, прошёл уже год. Сандра Ланге поразилась размаху, слаженности работы и конспирации сопротивления, когда оно вышло наружу после поражения её страны. Такое количество отчаянных и отважных людей из разных стран столько лет боролись с режимом, который она считала единственным возможным и самым надёжным. А она ничего не знала о них. Ей внушили, что их нет и быть не может. Она могла бы стать для них врагом, но эти люди спасают её и детей от унижения, возможно, от тюрьмы. Только потому что считают это правильным. Им очень быстро сделали чистые документы и отправили в Польшу. Теперь они - не вдова и дети офицера СС, а беженцы. Сандра занимает две полуподвальные комнаты вместе с двумя несовершеннолетними детьми, шьёт на дому, прилежно учит язык и старается не высовываться. О Кристе и Нормане такого сказать нельзя. Школу заканчивать они не собираются, ведут себя развязно и шепчутся о бегстве в Америку с этим чёртом Войцеком. Мать никак не может совладать с ними, ведь они считают себя взрослыми. Зачем им учить польский? Они скоро уедут, а английскому их научил отец. О бывшем муже, который пожертвовал больше, чем собой, самой памятью о себе, ради их свободы, Сандра старалась не думать. Её старший сын Алекс получил работу в крестьянском хозяйстве в Чехии, и недавно написал, что собирается жениться. Герман Шлезингер, тоже в Чехии, распыляет какие-то химикаты над полями с самолёта, а его жена, старшая дочь Сандры, Юлия, беременна. Сандра, выносившая четверых, мечтала написать дочери тысячи советов, как вести себя в первые месяцы, ведь это так важно. Как бороться с тошнотой и перепадами настроения. Она металась по комнатам, но так и не нашла ни ручки, ни карандаша. Чёртовы бунтующие дети выкинули всё, отказываясь учиться. Не в силах больше плакать, она принимается за уборку, хоть комнаты и без того всегда сверкают чистотой. Она подходит к шкафу с перекошенной дверцей, который хозяева разрушенного дома выкинули в подвал, и смотрит в потемневшее треснувшее зеркало. Как же она постарела за этот год! Чёртово зеркало! Она принялась дергать дверь, в приступе перфекционизма, пытаясь починить шкаф. Тот зловеще скрипнул и начал крениться на неё. - Войцек! - в ужасе крикнула Сандра. Она всегда чувствовала, когда это дьявольское отродье дома, даже когда не видела и не слышала его. Сильные руки вернули шкаф к стене, и Сандра с ужасом ощутила себя прижатой к горячему телу. - Что ж вы, фрау, творите, - голос отродья насмешливый, но глаза, светло-карие, медовые, такие, что должны бы быть мягкими и тёплыми, - мёртвые. Этот юный человек, ровесник её Нормана, глубоко внутри давно мёртв. Ничего светлого в нём не осталось. А может, и не было никогда. Жаль, что она не может вдолбить это своей шестнадцатилетней дочери, которая с первого взгляда по уши влюбилась в эту нечисть. Сандра собрала всю волю в кулак, чтобы подавить отвращение и не оттолкнуть, а поблагодарить отродье. Войцек - еврей. Но причина её неприязни вряд ли в том, что ей годами вколачивали в мозг ненависть, хоть большая часть её нового окружения, так же влюблённая в отродье, считает иначе. Участница коммунистического сопротивления Германии, София, что делала им документы, говорит, что будущее - за равноправием всех людей. Участник сопротивления Румынии, православный священник Григорий, который нашёл для них жильё, говорит, что все люди равны перед богом. Демон для них - Сандра, а не Войцек. - Что случилось, мама? - вслед за отродьем вбежала раскрасневшаяся Криста. У Сандры закружилась голова, она села на кровать, и неконтролируемые слёзы вновь полились из глаз. - Юлия... - с трудом произнесла она, и, видя страх в глазах дочери, поспешила закончить фразу, задыхаясь от рыданий, - Беременна. Криста с радостным визгом запрыгала на месте и в следующий миг бросилась на шею, но не матери, а Войцеку. Мать приставила Нормана следить за Кристой и Войцеком. Глупо, на его взгляд. Войцек - безжалостный головорез и боевик сопротивления. Конечно, Норман это знал. Но сейчас-то война закончилась. Если уж кому стоило бояться Войцека, так это нацистам недобитым и бандитам, а уж никак не Кристе. Наоборот, рядом с ним она максимально защищена. Об их взаимной любви Норман тоже знал, но ни на миг не сомневался в порядочности друга. Магия майского вечера стирает все следы ужасов войны. В полуразрушенных домах вновь открылись бары и магазины. Молодость, любовь и весна затмили все кошмары. Прошлый год казался далёким, как прошлый век. Трое юных людей шли праздновать совершеннолетие Нормана. Наконец-то! Теперь мать не сможет запретить ему уехать. Войцек тоже совершеннолетний, на насчёт Кристы они уговорят мать, он был уверен. Сама же Сандра Ланге почему-то наотрез отказывалась ехать в Америку. Еще немного, Войцек добудет денег, и они сбегут из этой разрухи и ада воспоминаний в новую жизнь, полную счастья и приключений. - Совершеннолетний я, а пиво заказали тебе, - смеётся Норман, глядя, как сестра, морщась, пробует напиток. - Не боись, братец, - Войцек улыбается ослепительно, - У меня не забалует. Я-то прослежу, чтоб не нажралась. Криста заливается смехом. На ней - новенькое модное синее платье в клеточку, чулочки, туфельки. Всё - подарки Войцека. При матери она заплела косы, а в баре распустила тёмно-рыжие густые волосы. Ведьма. Когда Нормана вовлекли в жаркий пьяный спор другие немцы, влюблённые ускользнули от его всевидящего ока. Войцек утащил Кристу под лестницу. Майский закат пробивался сквозь крошечное окошко, и его глаза горели янтарём в этом свете. Она поцеловала первой, вцепившись пальцами в его красивое лицо, в мягкие светлые кудри. Он ответил, нежно, сильно, прижимая её к себе, такую маленькую и хрупкую. Больше всего на свете она хотела отдаться ему, прямо здесь и сейчас. - Подожди, - шепнул он, словно прочтя её мысли, - Позже. Я кое-что тебе покажу. Доставив пьяного Нормана домой, они отправились бродить по ночному городу. Мёртвый город жил своей жизнью в лунном свете. Жизнь эта, несомненно, напугала бы Кристу, не будь рядом Войцека. Но, гуляя тёмными закоулками вместе с возлюбленным, она не боялась ничего. - Опа, Шандор не спит, - сказал Войцек, указывая на единственное светящееся окно в одном из полуразрушенных домов, - Денежки наши считает. - Кто это? - спросила Криста. - Да урод один, - Войцек сплюнул сквозь зубы, - Решил, что наши деньги на Америку ему принадлежат. Типа, он их выиграл. А договорённость наша как же? Что, может, зайдём? Они поднялись по раздолбанной грязной тёмной лестнице в комнату на чудом уцелевшем верхнем этаже. Криста не понимала, как её любимый тут что-то видит. Чтобы она не испортила туфельки и чулочки, он усадил её себе на спину. - Что бы с ним такое сделать? Как думаешь? - спросил Войцек. - Убить гада! - расхохоталась Криста, обнимая его сзади. - Как прикажешь, принцесса! Шандор оказался щуплым перепуганным человечком, который терялся на фоне широкого и пышущего здоровьем Войцека. Они застали его за сбором чемодана. Шкаф раскрыт, белье на полу. - Ах ты ж, сука! - Войцек, приплясывая, подошёл к нему, - Куда собрался на ночь глядя? - Я предупреждал тебя, Малиновский! - срывающимся голосом прокричал Шандор, - Если ты или твой немец придёте сюда, я вас... убью! Трясущейся рукой он медленно достал пистолет. Слишком медленно. Войцек впихнул Кристу в шкаф, закрыл дверцу, нырнул под руку Шандору, который так и не успел выстрелить. Что-то сверкнуло сталью из-под его рукава, и вот он уже в другом углу комнаты. Шандор не сразу осознал, что произошло. Сначала он выронил пистолет. Потом понял, что больше не может дышать. Сначала на его шее появилась красная полоса, а потом из перерезанного горла хлынули потоки крови. Неудачливый вор упал на пол и задёргался. Войцек же проделал обратный путь по комнате, прихватил чемодан, вытащил из шкафа Кристу, снова усадил её себе на плечи, бросился вниз по лестнице. - Ты смотри, что тут у этого урода есть, - пересчитав деньги во внутреннем дворе дома, он откинул кусок брезента. Криста так и открыла рот в восхищении. В лунном свете сверкал отполированными чёрными боками новенький мотоцикл. Она любит! Любит, любит, любит! Любит своего мужчину, который только что убил негодяя ради их благополучия. А ещё она ужасно любит мотоциклы. Войцек уложил чемодан в коляску, надежно накрыв его брезентом. Усадил Кристу позади себя, и они выехали на улицу. Сначала медленно, потом разгоняясь всё быстрее по мере отдаления от мёртвого города. Последние постройки перестали мелькать по сторонам, и вот они несутся по трассе, навстречу луне. Кристе кажется, что дорога уходит вверх, и они летят в лунном свете сказочной майской ночи, когда возможно всё. Она раскинула руки и издала победный клич. Она любит! Своего Войцека, эту ночь, эту жизнь. Они съехали с дороги и остановились на опушке леса. Никто не сможет увидеть их с дороги, а они прекрасно видят всё в лунном свете. Криста первая скинула платье. Следом полетела в траву одежда Войцека. Она до последнего не верила, что с ней здесь и сейчас происходит именно это. То, о чём она мечтала целый год. Почувствовав боль, она не издала ни звука, вцепившись пальцами в его спину. Сладкая, прекрасная боль. Надо перетерпеть. Не подать виду. Пусть больно, лишь бы только он не останавливался. Боль сменилась лёгким жжением, и всё её тело и разум окутало мягкое счастье. Словно она стала невесомой и взлетела. Словно они парят над верхушками равнодушных деревьев на фоне луны. Ведьма и её демон. А после, не желая отпускать свой кусочек счастья, она долго лежала, прижавшись к нему, глядя в медовые глаза, в которых проскакивали яркие оранжевые искры, когда он озорно улыбался ей, и жадно вдыхала его запах. Но ничто не может длиться вечно, даже волшебная ночь. Когда небо начало светлеть, они оделись и отправились в обратный путь. Высадив Кристу у дома, Войцек, не сказав ни слова, умчался в неизвестном направлении. Когда Криста на рассвете спустилась в полуподвал, мать тут же бросилась к ней. Снова не спала всю ночь за шитьём при свечах. Она осматривала дочь, молча вглядывалась в её сияющее лицо, ощупывала нарядное платье. Заметив на подоле капельки крови, вцепилась в её плечи и зашептала с ужасом в глазах: - Что случилось, милая? Он тебя изнасиловал, да? Эта тварь... Убью его! - Нет, мама! - Криста гордо вскинула голову, - Я так решила. Я согласилась. Я - женщина. Я сама решаю. Получив от матери оплеуху, молча и так же гордо, она забрала своё постельное белье и ушла спать в комнату Нормана. Сандра Ланге отрешённо рассматривала незамысловатые узоры на швейной машинке, что становились всё ярче в пробивающихся из окон под потолком первых лучах солнца нового дня. Она никогда не била детей. Никогда. Это было немыслимо. Рациональная её часть требовала вспомнить, какой была она сама в возрасте Кристы. О, она отлично помнит те времена, когда её страна в первый раз проиграла великую войну. Она помнит, как страшной и тёмной зимней ночью семнадцатилетняя опасно красивая Сандра Ланге лихо отплясывала на вечеринке по случаю конца света, одаривая лучезарными улыбками всех желающих. Тогда она тоже мечтала отдаться первому встречному. А что если Криста забеременеет? Вспомнив свой аборт, Сандра задохнулась от ужаса. Схватив сумочку, как была, в домашнем платье, выскочила на улицу. Как только откроется аптека, она купит всё необходимое, как учил покойный бывший муж, и, если понадобится, силой затолкает дочери в рот таблетки. Сандра поражалась внушаемости и мягкотелости Нормана. Не верилось даже, что это она родила и воспитала такого. Ещё вчера он насмерть ругался с ней, когда она запрещала брать Кристу с собой в Америку. Теперь, когда оказалось, что просто так их никуда не выпустят, и огромная сумма ушла на подкуп различных чиновников, стало ясно, что оставшиеся гроши никак не поделить на троих. И Войцек убедил Нормана оставить Кристу. Теперь Норман насмерть ругался уже не с матерью, а с сестрой. Надо ли говорить, что после принятия такого решения Войцек полностью прекратил общение с Кристой? А бедняжка по-прежнему пытается привлечь его внимание, уверяя себя, что сейчас он просто очень занят. Ну что ж, иного исхода этого романа Сандра и не ожидала. Ничего. Пусть. Поплачет и забудет. Раз возомнила себя взрослой и решила не слушать маму - будь добра поучиться на своих ошибках. Странным было то, что Норман, который раньше стоял за сестру горой, тоже не обращает внимания на её страдания. Неужели влияние демона на него настолько велико?.. - Ну так иди и заработай деньги! - орала Криста, - Или это сделаю я! - Пойми, ты ещё слишком молода... - мямлил Норман. Он же не выживет в Америке. Дьявольское отродье бросит его точно так же, как бросил сейчас Кристу. А вернутся не позволит гордость. Её милый мягкий Норман погибнет в чужой стране в мирное время из-за своей глупости! Сандра Ланге сжала кулаки. На семейном ужине она вновь подняла тему Америки. - Норман, пойми! Здесь у нас есть хоть какие-то друзья. А там что? Думаешь, каждому приезжающему в Америку выдаётся мешок золота? Нет! Ты будешь совершенно один, нищий, голодный, без образования, гражданства, связей! Ты не выживешь, Норман! На глаза навернулись непрошенные слёзы. - Всё решено, мама, - Норман неестественно агрессивно стукнул кулаком по столу, показывая, кто в этом доме мужик, - Я же уступил, оставив тебе Кристу. Ты не будешь одна. Ах, значит он уступил... Сандра бессильно закрыла лицо руками. - Я тоже не буду один. Со мной Войцек, - он похлопал друга по плечу. - Норман... Он бросит тебя при первой же возможности. Неужели ты не понимаешь, не видишь?.. Он попользовался твоей сестрой и выбросил её. За ненадобностью. На помойку. Норман побагровел, а Войцек улыбнулся обаятельно, но в улыбке этой Сандра увидела лишь звериный оскал. Воздух в комнате загустел от исходящей от него опасности. Сандра впервые испугалась эту тварь по-настоящему. Осознав, что ещё слово - и зверёныш убьёт её, а сын не станет ему мешать, она замолчала. - Нет, мэм, - внезапно отчеканил Войцек по-английски, - Уверяю, ничего из перечисленного вами не произойдёт. Где-то в этот момент Криста выскочила на улицу и больше не появлялась дома. Сандра не провожала их на вокзал. Ей было очень больно от того, что последними услышанными от сына словами были проклятья в её адрес, но от шока она не могла двинуться с места. Потом работала при свечах, привычно выводя идеальные строчки под аккомпанемент рыданий. Только к утру она осознала, что Кристы до сих пор нет. Криста всю ночь и весь день бродила на автопилоте по мрачным улицам мёртвого города. В голове её не было мыслей. Думать о том, что её бросили самые дорогие люди: любимый и брат, было слишком больно. А ни о чём другом она думать не могла. Когда день уже клонился к закату, она бессознательно пошла тем же путём, что проделала вместе с Войцеком самой счастливой ночью её жизни. И вот, уродливой тёмной громадой перед ней возник дом, где был убит Шандор. В окнах верхнего этажа снова горел свет. Она зачем-то зашла во внутренний двор и села на скамейку. Мотоцикла больше не было. Вместо него, незаметно отделившись от стены, вышли из тьмы несколько фигур. Криста не видела лиц, но угрозу, исходящую от них, ощущала очень явно. - Эй, красавица, - насмешливо сказал один по-немецки, - Ты же шмара Малиновского? Криста открыла рот от ужаса, но закричать не смогла. - Молчи, мы знаем, что он свалил, - сказал другой голос, - Поэтому за его ублюдский поступок ответишь ты. “Беги, беги!” - отчаянно кричал внутренний голос, но Криста словно приросла к скамейке. Её скрутили и поволокли по грязной лестнице. Втащили в ту самую комнату. На полу - засохшая кровь. Выкрутили ей руки, бросили на перепачканную кровью кровать. Разорвали чулочки и нарядное синее платье. - Да что я вам сделала?! - наконец, смогла выкрикнуть Криста. - Ты - ничего, - усмехнулся первый голос, - А вот хахаль твой очень нехорошо поступил. Убил нашего человека, да ещё и украл наши деньги. Пеняй на себя, дорогая. Не нужно было связываться с этой мразью. С неё сорвали бельё, и сразу же кто-то из них вошёл в неё, резко, больно. Гораздо больнее, чем Войцек. Только лишь первый закончил, за неё принялся второй. Потом - третий. Потом Криста перестала считать. Перестала чувствовать боль. Всё тело онемело. Это конец. Вот так она и умрёт. Найдёт ли мама её тело? Как она там? Ищет ли её? Мамочка... До угасающего сознания Кристы донёсся гул. Налёт с воздуха. Надо найти укрытие. Но она не может встать. Нет, это всего лишь звук мотора автомобиля. Тяжёлый грузовик въехал во двор. - Барон уже здесь, пошли, - скомандовал первый голос. Криста с удивлением обнаружила, что из комнаты вышли все. Не догадались оставить с ней часового. Может, решили, что она уже мертва? Приложив нечеловеческие усилия, она встала, натянула порванное платье и, шажок за шажком, начала пробираться к выходу. Онемение постепенно проходило, но вместе с этим возвращалась боль. Превозмогая её, она как можно тише открыла вторую дверь и вышла на парадную лестницу. Путь ей преградила балка обрушившегося потолочного перекрытия. Надо лезть. Потому что по чёрной лестнице нельзя. Там её поджидают бандиты. Преодолев балку, она, казалось, потеряла остаток сил. Надо идти. Они будут её искать и сразу же найдут здесь. Шажок за шажком. Криста преодолела парадную дверь и пошла обратно, к дому, к маме, стараясь держаться стен и темноты. Сандра Ланге металась по знакомым, к которым могла пойти Криста. Потом принялась за тех, к кому она никак не могла пойти. Потом лихорадочно и хаотично носилась по улицам, забегая в каждый магазин и бар. Наконец, вернулась домой, где всё ещё не было Кристы. Выбегала на улицу каждый раз, когда её казалось, что кто-то прошёл мимо окна. Рациональная часть её сознания говорила, что Криста, скорее всего, проникла на корабль зайцем, и она больше её не увидит. Но нерациональное материнское сердце чуяло, что дочь где-то здесь, и она в беде. Так настала вторая ночь без Кристы. Не зная, что она ещё может сделать, Сандра принялась за работу, и так и уснула за швейной машинкой. Из забытья её вырвал голос, который она уже отчаялась услышать. - Мамочка... Прости меня... Ты была права... Это сон? Нет. То, что увидела Сандра Ланге, было ужасно. Криста, не в силах больше стоять, упала и скатилась по ступенькам в руки матери. Платье разорвано и пропитано кровью. Её били. Пытали. Насиловали. Наказывали. Как же Сандра сейчас мечтала вернуться в их берлинскую квартиру с ванной и душем. Только от той квартиры остались одни перекрытия, а в этой каморке нет ни водопровода, ни электричества. Сандра таскала вёдра с водой с колонки во дворе, поила дочь, натирала докрасна её тоненькое изувеченное тело, уничтожая всю скверну. Потом пришла очередь лекарств. Криста безропотно приняла все таблетки, что дала её мать. Заставила себя поесть. Сандра вынесла во двор и сожгла там окровавленное платье и прочие вещи, подаренные Войцеком. Натянула на дочь жёлтое платье, что сшила ей на лето. Ещё пару дней назад Криста фыркала, какое же оно немодное. Сейчас же молча приняла подарок. Сандра уложила дочь в свою кровать и сама устроилась рядом. Ну и что теперь? Идти в полицию? Ну уж нет! Полиция сразу раскроет её настоящую личность. Не для этого стирал себя из истории её несчастный проклятый бывший муж. Нужно к врачу, конечно. Но не сейчас. Сейчас нужно отдохнуть и перестать трястись от страха. Прижала к себе дочь так, словно боялась, что она исчезнет, если отпустить. Как же красива её Криста. Белоснежная кожа, как у куколки. Острый носик. А глаза чёрные-чёрные, как бездонные пропасти. Такой же неестественной неземной красотой был когда-то в молодости красив доктор Гюнтер Мартин Бауэр. Как же Криста похожа на своего отца. Глядя в это личико, Сандра никогда его не забудет. Его самоотверженность. Его жертву. Его любовь. А Криста неожиданно твёрдо взглянула ей в глаза и ответила на её вопрос: - Мы должны срочно уехать отсюда, мамочка. Иначе они найдут и убьют меня. - Конечно, солнышко, - обрадовалась возникшему решению Сандра, - Уедем завтра же. В Чехию. Поближе к твоим брату и сестре. И там - сразу к врачу. Юлия посоветует, к какому лучше. Наверняка, она знает. Криста больше ничего не говорила. Тихо уснула прижавшись к матери. И Сандра баюкала её, как когда-то баюкала маленький комочек жизни внутри себя. С такой же смесью любви и страха, как во время бессонных ночей в больнице, когда она не знала, выживет ли её малютка, когда молилась за её здоровье, будучи убеждённой атеисткой. Она больше никому не позволит навредить своей Кристе.