***
— Черт, и как ты это делаешь? Кэйя самодовольно прыскает в ладонь и вальяжно откидывается на спинку стула. — Я любовник Удачи. — Ну-ну, — разочаровано бормочет седовласый парень. Крепкие пальцы хватают бутылку ягодной настойки, наливают до краев, а после опрокидывают стопку прямо в рот. Он жмурится и раскрывает горящие от обжигающего пойла губы. Только один Барбатос ведал, как сильно тот ненавидел карты, но еще больше он ненавидел проигрывать. — Ты уверен, что хочешь продолжить? Боюсь, через пару-тройку партий мне придется тебя выволакивать на собственном горбу. Кэйя явно получал удовольствие от вида неопытного парнишки, что так усиленно и, к его сожалению, безуспешно пытался одолеть старшего хотя бы в одной партии. Любой другой бы давно заснул за такой игрой, ведь Аарон помимо того, что был полнейшим нулем в азартной игре, так еще и до ужаса упертым, прося реванша вновь и вновь. Потому твердо решив одержать победу хотя бы раз, Аарон стирает остатки алкоголя на губах тыльной стороной ладони и вновь начинает размешивать колоду. — Скажи, почему ты решил войти в отряд Феникса? — А? — слегка захмелевшие серые глаза парня устремляются на напротив сидящего парня. Он теряет концентрацию и сам не замечает того, как задумавшись, переводит взгляд на мимо проходящую симпатичную официантку. Аарон подпирает лицо рукой и нагло, совсем не свойственно ему, уставляется на уходящую в противоположную от их столика пятую точку девушки, — клиентоориентированности Рагнвиндрам не занимать. У них прекрасные сотрудники. Кэйя снисходительно качает головой из стороны в сторону и мягко улыбается, незаметно от своего друга сдирая кожу с кутикулы в кровь. — Ты не ответил на мой вопрос. — Ха, думал, ты не станешь переспрашивать, — Аарон безмолвно ухмыляется, раздосадовано поджимая губы, словно пойманный за мелкой пакостью ребенок, — ничего необычного. Я просто хочу заработать побольше денег. — На кой черт тебе столько денег? — Ну как же! — парень деланно возмущается, — хочу купить домик для Ба в Ли Юэ, она очень давно мечтала оказаться вновь на родине деда. Там ведь вся их семья. Ну, если быть точнее, вся родня деда. Знал бы ты ее судьбу… Бабушка росла сиротой, работала в поле и смогла окончить лишь пять классов, но она встретилась с моим дедом, а после переезда в Ли Юэ обрела все, о чем и мечтать даже не могла. Она очень скучает по тем временам. И по деду. По деду тоже скучает, скорбя. — Ты не рассказывал мне об этом, — задумался на мгновение Альберих, — Только каким образом ты собрался все это проворачивать? Ты несколько лет будешь служить в рядах армии Феникса, думаешь, Ба все это время будет сидеть и ждать твоего возвращения с новым домом? — О, я уже все продумал. Начальство будет отправлять мою зарплату и оклады прямо бабуле, она сама распорядится и оплатит за него, а с самим домом уже все решено. Я почти выкупил некогда их с дедом домик, осталась ровно половина, которую я смогу заработать уже спустя пару месяцев службы. С переездом помогут двоюродные братья из Ли Юэ. У меня с ними не такие уж и крепкие связи, но Ее там все ждут. Кэйя обеспокоен мечтательностью парня. Отряд Феникса славился самыми опасными и рисковыми миссиями. Собранные из каждого региона сотни солдат должны будут обучаться в нескольких ведущих армиях Тейвата. Туда отбираются лишь сильнейшие из сильнейших. И Аарон был таковым. По крайней мере, первый отбор в подготовительный отряд он точно прошел. Если бы Кэйя не знал, что возвращаются зачастую с этой службы половина, а то и меньше молодых воинов, он бы искренне порадовался за друга. Но что-то в глубине его души было настолько неспокойно, что почти разгоралось где-то внутри тяжелой злобой. Эта глупая затея с домом, безграничный авантюризм Аарона и его наивная опрометчивость заставляла Кэйю нервно перебирать холодные пальцы и выдавливать из себя эту тупую улыбку, что доводила его до легкой тошноты. Он мечтал о том, чтобы тот провалился в какую-нибудь яму, сломал ногу, оказался ослепленным на несколько дней взрывом электро слайма, слёг с какой-нибудь не смертельной хворью, только бы Аарон пропустил отбытие из Мондштата. — Я знаю о чем ты думаешь, — Аарон закуривает, предусмотрительно отложив карты в сторону, — я уже все решил. Меня здесь ничего не держит. Ба мой единственный родной человек, и ей осталось недолго. Потому хочу исполнить ее последнюю волю. А там дальше и самому можно уйти. — Что за лепет, — Кэйя хмурится, совсем не скрывая своего недовольства, — рассуждаешь, как старый дед на пороге смерти. Подработка в госпитале сделала из тебя депрессивной экзистенциальной соплей. — Соплей? — задумчиво повторяет Аарон, — мне нравится. Куда лучше дерьма или еще какой-либо биологической жидкости. — И много ли тебя называли подобным образом? — В юношестве довольно часто. Тебе ли не знать? Стоит только вспомнить нашего первого тренера по рукопашному бою. Кэйя не мог объяснить своих чувств в данный момент. Ведь Аарон не единственный из его друзей, который собирается вступить в этот проклятый отряд. С другими он не менее близок, чем с ним, но отчего-то сердце мечется только от мыслей о том, что и как будет с ним — Аароном. Не хотелось лишаться компании этого человека ни на миг. Присутствия. Смеха. Аарон всегда знал, что спросить и что ответить, как поступить и что сделать. Он был началом и концом всего, за что бы ни взялся. Его сила и бесконечная вера в других людей зажигала огонь в каждом, кого коснулся его взгляд. Некоторые с иронией называли его святым, недалекие — лицемером, а кто-то с благодарностью в глазах своим сыном или внуком. Он часто проводил время в госпитале. Медицинские знания позволяли ему заботиться о стариках в должной степени, он умел находить язык даже с самым тяжелым из пациентов. Яркий, живой, мудрый, добросердечный и такой смелый — таким был Аарон Витте. Поначалу их общения Кэйя ловил себя на мысли, что завидует его талантам, силе и наивной всепрощающей улыбке, но зависть сменилась на совершенно иные, совсем новые чувства. Такого не испытывают к друзьям, коллегам или брату по оружию. Иногда Кэйя позволял в своих мыслях немного больше обычного, и тогда, лишь на мгновение, он понимал, что открывает в этом человеке того, кого ему всегда не хватало. Исходящие со стороны Витте безусловная поддержка и опора, а в ответ Кэйя отплачивал в равной степени тем же самым, порой натыкаясь на… Любовь? Мог ли Кэйя назвать те чувства, испытываемые к Аарону любовью? Но ведь любовь бывает разной. Любовь к матери, к женщине, к брату или сестре. Кэйя не мог подобрать определенного описания к своим мыслям и чувствам, направленных к другу. Возможно, он был просто благодарен за все, что тот для него делал. Возможно, он видел в этом что-то другое. В этот вечер Кэйя не придет ни к единому заключению, Аарон напьется, одержав победу в картах лишь раз, а потом откажется от предложения Кэйи провести его с паба до дома. Он оттолкнет Альбериха с пьяной улыбкой, приговаривая, чтобы тот сам скорее шел домой, ведь завтра у того утренний патруль, а потом медленно исчезнет в ночной дымке, еле передвигая ногами. Это была их последняя встреча, которую Кэйя помнил как вчера.***
Очнувшись от воспоминаний, он поймет, что пьяный старик давно свернул за угол впереди стоящего дома, а он так и остался стоять, точно вкопанный посреди безлюдной улицы. Один лишь рыжий кот дает о себе знать, переворачиваясь в жухлой листве. Он не может поверить услышанному. Почти восемь лет. Восемь лет, как они виделись. Без единой весточки, письма или хотя бы непрямого доказательства того, что он еще жив. За эти годы столько всего поменялось. Кэйя чувствовал внутренние изменения, ведь, казалось, события в Мондштате лились рекой. Смерть Крепуса, затянувшийся на несколько лет конфликт с братом, проклятая путешественница, свалившаяся на весь Мондштат словно снег в июле, и получение звания Капитана кавалерии. Столько всего произошло. Но неизменно было одно — он продолжал ждать Его. Почти потеряв надежду на встречу. Переживания за жизнь друга, стискивающие сердце мужчины, затихали лишь в редкие моменты, когда на его пути оказывался проблеск настоящей и полноценной жизни. Но то были лишь случайные, выбившиеся из общей серой и жестокой массы событий, лучи света. Мысли о седовласом, невысоком и улыбчивом парне не покидали его. Сколько бы раз Альберих ни пытался их искоренить, раскромсать, сжечь, погубить — тщетно. Он был единственным, в ком Кэйя нуждался. Следующий день он провел за очередной миссией от Джинн. На границе с Ли Юэ было замечено несколько сомнительных лагерей, которые в ходе небольшого расследования оказались кучей работорговцев, держащих путь к Мондштату. Кэйя, вместе с выделенным для него отрядом, справился с ними до ужаса быстро, чтобы к закату привезти их прямо в лапы рыцарей. На этот раз Альберих не стал вникать в дальнейшую судьбу преступников, что для некоторых его коллег тогда показалось странным, ведь капитан кавалерии никогда не оставляет дело не законченным, даже когда его обязанности заканчивались куда раньше, чем, к примеру, захват и перевозка преступников. Он наскоро отчитывается перед Джинн и распрощавшись с ней, разворачивается в сторону выхода из ее кабинета, как из-за спины слышится тихий, но не лишенный твердости женский голос: — Фениксы вернулись. Кэйя застывает лишь на мгновение, чтобы сделать короткий вдох и развернуться с едва заметной улыбкой. — Я рад. Джинн выгибает светлую бровь в немом удивлении. Она выдерживает паузу, прежде, чем вновь заговорить. — Хочешь увидеть списки выживших? — Нет, — сердце пропускает удар, но на его лице располагалась полная беззаботность, которой мог бы позавидовать даже самый умелый актер, — доброй ночи, Джинн. Кэйя покидает Штаб Ордо Фавониус с едва подрагивающими руками и не находит решения лучше, чтобы избавиться от легкой тревоги, как пойти в излюбленную Долю Ангелов.«Хочешь увидеть списки выживших?»
Аарон жив. Теперь он точно знал. Иначе бы Джинн сказала об этом напрямую. Но то, что сейчас творилось внутри капитана не было радостью. Бессильная тревога и саднящие черепную коробку мысли лишь набирали обороты по пути в бар. Он едва ли справлялся с собственными эмоциями. И заглушить их всех могла лишь Полуденная смерть.