Taking What's Not Yours

В квартире стоит тишина. Лучи закатного солнца не способны издать и малейшего шума, зато на их фоне летающая по комнате пыль вдруг становится заметной. Удивительное свойство, пыль ведь по комнате летает почти всегда, но действительно видно её очень редко, а может чтобы видеть её чаще надо просто обращать внимание.. а может лучше Дане в комнате прибраться и за одно выкинуть из головы всякий бред. Уборка не была излюбленным занятием, но стоит отдать должное, наводить порядок – дело полезное. В собственном потоке мыслей бы навести порядок, но не получается избавиться от ненужных осколков обсессий вместе с осколками старой кружки, кружки не своей, но и совсем не чужой. Не так давно она упала и разбилась и вроде обычная кружка, и вроде просто разбилась и разбилась, какая разница. Большая разница, разбилась не просто, разбиваясь оставила ещё один глубокий порез где-то не снаружи, а внутри, в душе. Из раза в раз эти осколки оставляли царапины на сердце, хотя кружка и разбилась единожды. Единожды и навсегда, наверное. Тяжело давление в квартире, вовсе не атмосферное, давление вещей таких не своих, но и не совсем чужих. И давление это только подкреплялось, пусть и болотистой, но всё же почвой из назойливых мыслей. Интересно, а как там в чужой квартире? Там ведь тоже немало таких вещей, честное слово немало, Даня каждую помнит. Помнит точно, что среди многочисленных ваниных браслетиков есть один резиновый красненький, подаренный Даней взамен чёрного плетённого кожаного, который Даня с собой стащил неосознанно, скорее так, на память. Остальная часть большинства несвоих-нечужих вещей попала в его дом скорее по случайности: Ваня нередко забывал что-либо в его квартире, также и Даня у Вани в квартире оставлял вещи, иногда даже намеренно. И вернутся ли эти вещи владельцам или так и останутся в восьмидневном бардо, а может прибьются конкретно к одному из берегов совсем своих или совсем чужих. А совсем чужие вещи обычно в квартире не держат, собственно, поэтому вещи и пребывали в промежуточном состоянии, ну как Даня мог избавиться от зонта, благополучно забытого Ваней, под которым они вдвоём прятались от непогод. Ваня вообще дожди любил, а Поперечный – нет, вот и приходилось первому таскать за собой повсюду зонтик на всякий случай, а может он специально его у Дани и оставил, вряд-ли кто-то знает точно. Зато точно намерено Ваня отдал Дане одну из книжек с его полок и она до сих пор так и простояла среди немногочисленных книг и не была даже открыта, но к счастью или сожалению Ваня об этом не узнает, наверное. В любом случае Даня не хотел избавляться от вещей, как либо напоминающих ему о Ване. Ваня сликшом многое принёс в его серую скучную жизнь и оказалось она никогда не была серой, просто Даня не так смотрел. И весь этот вклад и кардинальные изменения в своей жизни Поперечный связал с присутствием в ней владельца всех не-своих-не-совсем-чужих вещей, но сделал это уже тогда когда вещи преобрели статус "не-своих-не-совсем-чужих " Только позже Даня стал ходить по разным выставкам и искать в инсталляциях смысл, хотя раньше считал, что все эти поиски дополнительных смыслов – пустяки и авторы обычно не закладывают того, что он надумывает, а иногда и вовсе имеют в виду совсем другое. Только позже и не без сторонней помощи Даня понял, что возможность по разному интерпретировать произведения это совсем не минус, а только большое достоинство. Жаль, что сликшом много времени понадобилось Дане, чтоб всё это осознать. Но пыль, умиротворённо витающая по комнате, подсказывала, что во всём нужно искать положительные стороны, главное ведь, что в конце концов Поперечный всё-таки понял и начал совершенствоваться. Эта пыль она всегда такая мудрая, кажется добилась всего чего хотела и плывёт по течению воздуха в комнате в абсолютной нирване, может оно на деле вовсе не так, но всем состоянием она показывала себя именно такой просветлённой и смотрящей на всё под другим углом и Даню невероятно восхищали эти её качества, так сильно восхищали, что он решил поскорее открыть окошко и отдалиться, чтоб не тяготить её сложноплетённую натуру своей аляповатостью. И вряд-ли Даня поймёт, что всем витьеватостям той личности, от которой он так спешил отстраниться, его многозначная простота необходима как воздух. Но по крайней мере надежды на то, что рыжего вспоминают там хотя бы разок, хотя бы при виде того красненького браслетика, если он вовсе не выброшен, оказались оправданы и даже более того, мыслей о Дане там больше, чем пыли, осевшей на книжных полках. А среди этих полок есть одна такая, на которой между книгами ничем незаполненная щель, разве что простенький плоский слой пыли не делает это расстояние тотально пустым. Беспокоит мысль не зря ли это пространство опустошено. Не зря. Закончив утомительную уборку, Данила потянется на полку за книгой. Должно быть сюжет действительно увлекательный, ведь столько всего об этой книге было ему рассказано и обещано рассказать ещё больше после того как он прочитает и расскажет о впечатлениях. И Даня подождёт когда ему расскажут ещё больше, а Ваня подождёт пока Даня прочитает и расскажет о впечатлениях. В любом случае между ними ничего такого не произошло, что помешало бы одному из них написать другому или наоброт. Номера, адреса – ничего не поменялось, совсем-совсем ничего-ничего. Даня: Вань, спишь? ²¹`⁴⁹ Ваня: Не, а случилось что-то? ²¹`⁵³ Даня: помнишь книжку ты мне дарил? ²¹`⁵⁴ Ваня: Ага, помню ²¹`⁵⁵ Даня: обсудим? ²¹`⁵⁵