27 сентября 2008 года.
«В один прекрасный день один очень умный человек сказал, что мне нужно вести дневник, записывать в него мысли и переживания, чтобы потом можно было всё перечитать и проанализировать. Впрочем, я не помню, насколько прекрасным был тот день, и, возможно, человек тот на самом деле и не очень умный, я не уверена, но у него есть диплом психиатра, что уже на один диплом о высшем образовании больше, чем у меня, поэтому моя мама ему поверила, и как человек, который является инициатором и спонсором моей психотерапии, она загорелась этой идеей и всячески её поощряет. Она даже купила мне ежедневник. Красивый, недатированный, линованный. В красном кожаном переплете. С золотым тиснением. Как и любое лечение, записи в дневнике должны носить систематический характер, иначе в них не будет смысла. По крайней мере, так думаю уже я, потому что а) мне хочется, что терапия подействовала; и б) потому что а что ещё мне остаётся делать? Я могу не помнить, с чего началось утро или что я ела на обед, но обязательно каждый день в шесть вечера я вспоминаю о том, что я должна открыть свой дневник и записать все мысли, которые приходят мне в голову. Даром только, что все эти мысли о тебе, как и день назад, как и неделю, или месяц, или полгода. А поскольку поговорить с собой я могу в любой момент, письменно теперь я буду разговаривать с тобой, я попытаюсь вспомнить всё, что привело меня в данный отрезок времени в то состояние, в котором я пребываю, и, возможно, это поможет понять, как мне наконец справиться с этим и продолжить жить дальше. Это тяжело, и я не уверена, получится ли у меня, но, наверное, стоит попытаться. Пора попытаться. Потому что прошло уже больше полугода, а я до сих пор не испытываю никакого облегчения и иногда начинаю задыхаться только от одной мысли о той ночи. Я так скучаю, Эдит. Ты просто не представляешь, как я скучаю! Так, стоп, всё, на сегодня достаточно.»Рэймонд Диксон.
Он оступился у самого подножия лестницы и упал бы, если бы не успел вцепиться в перила, корпус по инерции понесло вниз, и темноволосый молодой человек ощутил, как травмируются связки правой руки, пока он пытался удержаться на ногах и не влететь с разбега в комод. Обуздав опасный вираж и оказавшись на полу первого этажа, он, не сбавляя ходу, на всех парах пробежал мимо гостиной и столовой к двери, ведущей в подвал, распахнул её и пролетел вниз, перескакивая по несколько ступенек, как будто мгновение назад не он едва не свернул шею. Он остановился перед столом с инструментами, схватил в одну руку пилу, в другую молоток, и побежал обратно, вверх по лестнице, преодолевая её через ступеньку, пробежал мимо столовой и гостиной и взбежал вверх по следующей лестнице, пробежал коридор до родительской спальни, и потом дал дёру обратно, через весь коридор, вниз по лестнице, оступился у самого её подножия, выронил молоток, чтобы схватиться рукой за перила, и успел в самый последний момент, чувствуя, как ещё сильнее травмируются связки правой руки, выбросил пилу, забежал в кухню, схватил с сушилки по ножу в каждую руку и продолжил бег по кругу, пока на очередном неудачном вираже не впечатался со всего маху плечом в стену. И не проснулся, гулко вбирая ртом воздух. На часах было три по полуночи, в комнате темно и душно, по щекам темноволосого молодого человека текли слёзы, пока он дрожащими руками ощупывал прикроватную тумбочку в поисках бутылки с водой. Сев, он сделал несколько глотков и прислушался к сопению – на кровати в противоположной стороне помещения мирно спал его сосед по комнате. Поставив бутылку на место, Рэймонд Диксон, 21 года отроду, ныне студент коммьюнити колледжа, обучающийся по программе дизайна интерьера, с облегчение лёг обратно на подушку – сегодня ему удалось никого не разбудить, но когда он проснулся с криком посреди ночи впервые, родители были в паре секунд от вызова 911, и ему самому непонятным образом он умудрился отговорить их от совершения звонка. Ночные ужасы у взрослых встречаются куда реже, чем у детей, и если бы можно было, его близкие сделали бы всё возможное, чтобы избавить его от триггеров, которые их вызывают, но так уж вышло, что в данной конкретной ситуации никто был не в состоянии изменить того, что изначально их провоцирует – три месяца назад трагически погибла старшая сестра Рэймонда Эдит, и вместе с её кончиной к нему пришёл и страх собственной смерти, как будто он всенепременно должен последовать за ней, потому что они почти всегда всё делали вместе, пока были детьми. Чаще всего его приступы не сопровождаются сновидениями, обычно это просто ощущение первобытного животного ужаса, которое охватывает всё его существо настолько, что страх буквально вырывает своими острыми когтями из уютных объятий сна, чтобы он смог убедиться, что в данный момент всё в порядке, и ничего бояться не стоит. Иногда страх силен настолько, что он будит себя собственными криками, порой в попытке убежать от него он в буквальном смысле выбегает из сна и собственной кровати, и тогда останавливает его дверь или стена. Чаще всего сон приходит практически сразу после приступа, и наутро Рэй порой может даже не вспомнить, что что-то с ним ночью происходило. Но зато в привычку вошло проверять перед сном, что дверь в комнату надёжно заперта, желательно – на ключ. Мама предлагала сыну помощь психологов или, если будет нужно, психиатров, но он решительно отказался. Пока что ему не хотелось делиться ни своей болью, ни своими переживаниями с кем-то, кто никогда не знал Эдит, как будто, если все вокруг узнают, что её не стало, это станет правдой. А он всё ещё не мог с некоторыми законами бытия смириться. Слишком многое изменилось за последние три месяца, и порой Рэю казалось, что его голова горит, когда он пытается осознать всё происходящее, а иногда – что он смотрит сам на себя со стороны, и он никак не мог определиться, что он должен испытывать за просмотром этого несомненно грустного, но в какой-то мере интригующего шоу. Но притупление эмоций тоже было частью процесса прощания с близким человеком, поэтому он среди самого себя в данном вопросе пропагандировал смирение. В последний раз бросив взгляд на экран заряжающегося телефона, молодой человек закутался поплотнее в одеяло, его бил лёгкий озноб, несмотря на то, что сентябрь в Юте выдался тёплым, и уже через пару мгновений снова заснул глубоким сном без сновидений. Наутро будильник оповестил о начале дня в половине седьмого, его соседу Хантеру нужно было на работу, а самому Рэймонду – закончить до полудня проект. Оба были невыспавшимися и уставшими от учёбы и работы уже не первую неделю, но когда у тебя есть цель, ради её достижения ты готов пахать на износ. - Я тебя сегодня не разбудил? – вместе пожелания доброго утра проговорил Рэй, изучая тёмный потолок их комнаты в общежитии при колледже, когда услышал, что его сосед зашевелился на соседней койке. - Разбудил, но ты справился со всем сам, поэтому я решил не вставать. - Прости. - Нашёл за что извиняться, я всё понимаю, правда. Тебе сегодня на работу надо? - Да, во вторую смену, буду дома вечером после одиннадцати. Они полежали некоторое время в тишине, слушая как пробуждается кампус за окном: кто-то подметал дорожку, слышались голоса, о чём они говорили было не разобрать, пару раз пролаяла собака – она тут было вместо петуха. - Если захочешь поговорить – я могу послушать, – наконец подал голос Хантер. - Спасибо, но пока не хочу, мне нужно пережить это внутри себя, понимаешь? - Честно? Нет. Я даже представить не могу, что ты чувствуешь, но я рядом, и вряд ли тебя оставлю – с моим предыдущим соседом по комнате не было за весь прошедший год и вполовину так весело, как за один месяц с тобой. - Повезёт какой-нибудь девчонке с тобой, ты такой понимающий, – с налётом сарказма проворковал Рэймонд, слушая сдавленный хохот, потягивающегося парня, и пытаясь заставить себя хотя бы начать думать мысль о том, чтобы встать с кровати. - Пока что со мной повезло только тебе, – отбрасывая одеяло, парировал тот. – Я в душ, пока братва не выпустила всю горячую воду, – и, схватив полотенце и пакет с банными принадлежностями, он покинул комнату. Рэймонд был знаком с Хантером чуть больше месяца, и пока не мог назвать его своим другом, потому что чтобы родилась дружба, нужно было общаться с людьми, а из Рэя собеседник сейчас был не очень, ведь по большей части молодой человек тратил всё своё время на учёбу, работы и попытки учиться жить заново, делая маленькие шаги в направлении принятия случившегося. Три месяца назад, когда Эдит не стало, совершенно внезапно оказалось, что всё, чем он видел своё будущее, не имело ровным счётом никакого смысла, и вовсе не потому, что в нём никогда не будет её, хотя и поэтому тоже, а потому что все его выборы начали резко казаться ему бессмысленными в разрезе огромности этого мира и того, какое влияние он хотел бы на него оказывать. Не прошло и недели после её похорон, как он забрал свои документы из Университета Пенсильвании, поступление в который семья праздновала всё лето 2005-ого, тем более, что учиться на бакалавра ему оставался всего год, и подал их в небольшой коммьюнити колледж в городе Огден, штат Юта, на факультет архитектуры, обучение в котором он взялся оплачивать самостоятельно, чтобы не стать обузой бюджету родителей. Сказать, что родители были в шоке от решения сына, – ничего не сказать, они переживали потрясение за потрясением, и Рэймонд ясно помнит, в какую истерику впала мать, когда узнала о том, что он сделал. Но поделать она ничего не могла, ему уже был 21 год, и за все принятые решения он теперь нёс полную ответственность самостоятельно. А ему хотелось оказаться как можно дальше от той сытой и устроенной жизни, которой он жил, хоть он и поступил в университет Лиги Плюща сам, и несколько стипендий на обучение также получил самостоятельно, и оказаться как можно ближе к своей сестре, в необузданности её природы, в уверенности своих действий, в непоколебимости решений. Сомневался ли он, что на самом деле не следует за своими амбициями, а попросту бунтует ради бунта? Конечно, сомневался. Хотелось ли ему рискнуть всем, чтобы попытаться стать тем, кем он в тайне мечтал? Конечно, хотелось и не хотелось одновременно. Ему было страшно потерять всё, что он имел, его жизнь была расписана на ближайшие годы: он должен был получить диплом бакалавра, начать работать вместе с отцом в «Кларенс и Бомонд», и ещё три года потратить на получение степени магистра юриспруденции. Но если если до этого его только слегка грызла мысль, а что было бы, пойди он учиться на архитектора, то после смерти сестры как будто очевидным стало, что адвокатом он счастлив не будет. И у него, по словам матери, «снесло все шестерёнки», а по его собственному разумению «наконец отросли яйца». Поэтому лёжа сейчас под толстым одеялом в маленькой комнате общежития, которую он делил с малознакомым юношей, который, к тому же, был на два года его младше, Рэй неумолимо думал о том, что как всегда в этой жизни, Эдит давала ему пинок в правильном направлении лучше кого бы то ни было. И он жалел, что у сестры не получится увидеть, какие классные дома он будет проектировать для людей, и что ему никогда не придётся поработать с ней, это было бы самой волшебной из возможных вещей – проектировать дома для интерьеров с созданной ею мебелью. Сморгнув мысли о сестре, далёком доме и счастливом детстве, Рэймонд Диксон наконец скинул одеяло и поднялся с кровати, чтобы начать очередной день своей жизни с ещё пока горячего душа.Карен Диксон.
Встать в шесть утра, умыться, сделать лёгкий макияж, надеть чистое платье, поверх него – фартук, запустить кофеварку, приготовиться завтрак, встретить мужа в семь утра будничным «привет», подать ему завтрак, посмотреть как он ест, пожелать ему хорошего дня. Стараться не думать о том, когда он в последний раз целовал её, уходя на работу. Убрать со стола, помыть посуду, замариновать мясо, протереть кухню, помыть все полы в доме, пропылесосить диваны, постирать скопившуюся одежду и бельё, сходить за продуктами, покормить Арни и Берту у круглосуточного. Стараться не ловить на ходу косые взгляды соседей и знакомых и не слышать сочувственные плохо прикрытые ладошками шёпотки. Вернуться домой, не вспомнить о том, что забыла пообедать, начать готовить ужин как минимум из двух блюд и десерта, не вспомнить о том, что замариновала мясо, салат – обязательно, на гарнир углеводы. Стараться не готовить два дня подряд фруктовое желе, оно имеет тенденцию быстро надоедать всем домашним. Кроме Эдит. Вспомнить, как дочь любила заменять все приёмы пищи фруктовыми желе и заговорщицки улыбалась, уверяя, что с ним у неё всегда будет достаточно энергии для всех проектов в её жизни, и очень здоровые суставы. Полчаса прорыдать в её комнате. Перебрать все её вещи, перестирать грязные и запылившиеся, протереть всю мебель и красиво расставить на кровати плюшевые игрушки. Проветрить и закрыть дверь в её комнату. Стараться не начать рыдать снова. Написать сыну что-нибудь отвлечённое и не имеющее смысловой важности и эмоциональной ценности. Пойти в ванну и умыть лицо, закончить готовить ужин, встретить мужа, пока он раздевается и моет руки – накрыть на стол, посмотреть как он ест, убрать со стола, помыть всю посуду, разложить остатки еды по контейнерам и убрать их в холодильник. Стараться не думать о том, когда он в последний раз целовал её, приходя с работы. Пока он смотрит что-то по телевизору, попытаться почитать книгу или заняться рукоделием, но вместо этого в шумной пустоте своей головы прокручивать миллион вопросов о том, почему он не интересуется, как прошёл её день, и почему он не рассказывает ей о том, как прошёл день его. Отправить мужа спать, лелея надежду, что ему захочется сегодня прикоснуться к ней как к женщине. Понять тщетность своих чаяний, осознать, что весь день ничего не ела, открыть бутылку вина, вскрыть новую пачку сигарет, вспомнить про замаринованное мясо и зажарить его. Сидеть в кухне при свете уличного фонаря, пить, курить, есть и плакать. Смыть остатки несмытого слезами макияжа, принять душ, надеть пижаму, лечь спать рядом с мужем, под вторым одеялом. Встать в шесть утра и всё механически повторить с минимальными изменениями.