Точка невозврата.

                   «Я себя ненавижу за то, что терзаю тебя.                   И тебя ненавижу за то, что прощаешь мне это.»                                     А. Пугачева. Они провели эту ночь вместе. И как же сильно удивился Филипп, не найдя будущую супругу рядом с собой, проснувшись. Но переживать он не стал. Потянулся, сбавляя дремоту, встал с кровати, быстро надел первый попавшийся свитер и брюки. Спустился в гостиную – Алла сидела на диване, о чем-то думая. - Доброе утро, солнышко мое, - он присел рядом и, приобняв ее, ласково чмокнул в щеку. - Доброе… - задумчиво ответила Пугачева. Настроение мрачное, тон тихий, задумчивый. Филипп невольно напрягся. - Что-то случилось? – уточнил мужчина, предчувствуя нечто неладное. - Филя… - она сделала глубокий вдох, пытаясь скрыть излишнее волнение, - Ты, пожалуйста, выслушай меня внимательно. Только не психуй. - Та-а-к, - протянул Филипп, убирая свою руку с ее плеча, - что случилось? Может, мне сразу накатить? – он попытался пошутить. Пугачева молча сняла помолвочное кольцо, что он ей подарил накануне и положила на прозрачную поверхность журнального столика, стоявшего перед ней. Фил нахмурился, не понимая ее намека. Сердце его больно перевернулось в груди, предчувствуя беду… - Я поняла, что… - Алла говорила сквозь нарастающие слезы тихо, старалась сохранять спокойствие в голосе, - я никогда не буду стоять на первом месте. Если не сцена, у тебя найдется что-то другое. А я так…не хочу. - О чем ты говоришь… - прошептал Фил, все еще поглядывая на снятое кольцо. Странная помесь вскипающего гнева, отчаяния и даже страха мгновенно испортили всю прелесть утра. Ему вдруг стало так больно, что впервые за много лет захотелось заплакать навзрыд, не пряча своих эмоций, но пока что Филипп держался, - Аллусь… - он немного прокашлялся, восстанавливая твердость в голосе. Крайне нелегко ему удавалось сохранять спокойствие, и от нервов, кажется, закружилась голова. Несмотря на это он сполз с дивана и присел прямо перед Аллой на колени, - Ты не хочешь быть моей женой?.. – Киркоров смотрел ей в глаза, пытаясь прочитать в них ответ. Но прима, словно смутившись, дернула головой, отвела взгляд в сторону. - Филя… я не могу так… - она все-таки заплакала и закрыла лицо руками, чтобы он не видел ее слез. Фил притянул ее правую руку к себе, поцеловал, все еще пытаясь держать эмоции под контролем, - Я люблю тебя. Очень. Благодарна тебе за все, что ты для меня сделал. Но не могу так. - Как «так»? - допытывался Фил, лаская ее руку и стараясь не повышать тон, - Объясни, я не понимаю. - Наверное, мы не сможем быть вместе. Не суждено… И оставаться в твоем доме после подобного я тоже не могу. Извини, но… я уеду. - Алл… - Филипп был подавлен, комом в горле встали слезы, которые все же потекли по щекам. - Я тебя искренне люблю, это правда. Именно поэтому дождалась, пока ты проснешься. Именно поэтому не ушла как раньше – ничего не объяснив. - Мы же все выяснили… - Фил смахнул слезы с щеки и встал с колен, наблюдая, как Алла, поднявшись с дивана, спешно собирает свою дамскую сумку, закидывая в нее телефон, кошелек и зарядку с документами, - Я же тебе сказал, что буду грамотно распределять свое время. - Это самообман, Филипп. Артист такого масштаба принадлежит только сцене. - Куда ты идешь? – не сдавался Киркоров, - Ответь мне. - Лучше, чтобы ты не знал. Я исчезну из твоей жизни и больше ты обо мне не услышишь. Закончив сборы, примадонна хотела выйти из гостиной, но он не позволил – вцепился в руку и смотрел на нее, не отпуская. - Я тебя никуда не пущу. Не хочешь за меня выходить, - он зажмурил глаза и прикусил губу, пытаясь спрятать обиду, - так и быть. Не надо себя заставлять. Но только не уходи. Не разбивай мою душу в осколки. - Прости… - тихо произнесла Алла и, вытащив свою руку из ослабевшей хватки, молча направилась в прихожую, на ходу стирая слезы. Киркоров вытер слезы ладонью, посмотрел ей вслед. Казалось, его заживо похоронили – убили, растоптав сердце. От ощущаемой во всех красках боли мир показался нереальным, словно дурной сон. Но, увы, это явь. У него был выбор – либо позволить ей уйти, либо же… - Я тебя никуда не отпущу! – мгновенно подлетев к женщине, он загородил ей выход, - Алл, давай обсудим! – пытался безуспешно достучаться до ее сердца, сознания, совести – до чего угодно. Но прима была непреклонна. - Пусти… Если любишь – отпусти меня… - тихо попросила она его. И на удивление – ее и собственное, Киркоров отошел в сторону. Алла вышла из дома. Направилась к водителю, который с ней поздоровался, попросила отвезти ее в отель. Водитель, полностью подчиняющийся Филиппу, замешкался, глядя на вышедшего из дома босса. - Я запрещаю ее куда-либо везти! – громко крикнул Киркоров, - Запрещаю! Уволю! – он едва ли не топал ногами, стоя на крыльце и грозя несчастному водителю, который находился меж двух огней. Пугачева пошла пешком… Когда понял, что ее не остановить, спустился с крыльца и от отчаяния принялся дубасить ногами сугробы, рыча как раненый зверь. Зачерпнул горсть снега, бросил на свое лицо, пытаясь хотя бы в буквальном смысле остудить свой гнев. - Вези ее… - когда к нему подошел водитель, произнес он все-таки, - Вези, куда она попросит. Не хватало еще, что бы она до отеля пешком шла… - он не сдался, просто отпустил ситуацию, видя четкое намерение несостоявшейся супруги уехать. Водитель кивнул и, сев за руль, на машине нагнал Пугачеву, которая едва успела дойти до ворот дома. Остановился, вышел из авто, открыл дверь, что-то объяснил. Прима села в Майбах, и водитель отвез ее в неизвестном направлении. Наблюдая эту сцену, Киркоров от бессилия плюхнулся в сугроб. Сдаваться он не собирался. Помесь злости и обиды бушевала в душе. Она ведь снова, пусть и не хотела, но вытерла об него ноги. Филипп сидел на диване в гостиной, где недавно состоялся непродолжительный диалог, вертел в правой руке обручальное кольцо, что-то на нем разглядывая. Когда водитель вернулся, сразу отчитался боссу: - Куда ты ее отвез? - В «Балчуг», Филипп Бедросович. Фил хмыкнул. «Балчуг»… То место, с которого начался его развод и личный ад, длившийся двадцать лет. Тогда не хватило ни сил, ни мудрости вернуть любимую женщину. Теперь дело обстояло иначе. - Пошел вон, - грубо, но тихо произнес Фил, и водитель поспешил оставить своего босса, видя, что он не в настроении. Рано утром Филипп приехал. Без звонка, без предупреждения, но с цветами. Ему надо было поговорить. Алла открыла дверь, не ожидая увидеть гостя, хотя в глубине души знала, что он придет. - Надо поговорить, - не церемонясь, он зашел на порог и бросил букет роз на банкетку у входа. - О чем? – Алла заметно занервничала. Взгляд бегал то на него, то на цветы, то на дверь – кажется, она настолько хотела избежать разговора, что готова была даже сбежать. - Ты меня любишь? – без какой-либо подготовки, с ходу, спросил болгарин. Глаза его красные, вспухшие от ночных слез и переживаний. Но в них также горит любовь. - Филь… - Я вопрос задал – ты меня любишь? – тон его стал громче, жестче, настойчивее, когда Фил заметил ее бегающий взгляд, будто она не знала, что ответить. - Люблю. – тихо, но твердо ответила Пугачева, отчего-то пряча свой взгляд. - Тогда сейчас же возвращаешься со мной. Я все сказал, - он распахнул входную дверь, ожидая, что она выйдет, но прима лишь заплакала. Не мешкая, Филипп подхватил ее на руки, небрежно перекинув через плечо. Алла сопротивлялась, брыкалась, колотила кулаками его спину. И ей, и Филу было глубоко плевать, увидят ли их прохожие, и тем более, что они скажут. Женщина все еще пыталась вырваться, когда увидела, что Киркоров несет ее вглубь комнаты, а вовсе не из номера, как она думала изначально: - Пусти! Пусти! Сам не зная почему, он плюхнул ее на кровать и навис над ней, зажав руки женщины мертвой хваткой над ее головой. - Ненавижу, - процедил Фил сквозь зубы, - ты мне всю душу, всю жизнь сломала… - свободная рука рванула ее кофту так, что та затрещала и порвалась, оголяя женщину. Он впился грубым властным поцелуем в ее шею, оставляя бордовый засос. Алла сопротивлялась, почувствовав на себе слишком сильное и явное давление в моральном плане. - Пусти! – она поняла, что Филипп словно обезумел от злости и отчаяния. Поняла, чего он хочет, когда поцелуи превратились в страстное и жадное наказание, и испугалась, - Филя, не надо! – но его ласка, пусть и грубая, превратилась в легкие укусы, он демонстрировал таким образом свою власть над ней. И под всеми его действиями скрывалась глубокая душевная боль, которую она снова нанесла, буквально доведя его до края. Аллу триггернуло – она вдруг вспомнила ситуацию с челкастым, который также, вопреки ее желанию, давил, уничтожая морально, отчего она затряслась – от боли воспоминания и страха сразу. Рукой Киркоров сжал сквозь бюстгальтер ее грудь, и Алла буквально завизжала, не справившись с эмоциями и нахлынувшим воспоминанием, хотя больно от прикосновения Фила ей не было. И этот визг влился в его уши, словно отрезвляя. Филипп остановился… Глубоко и часто дыша посмотрел ей в глаза. Увидел в расширенных зрачках свое взъерошенное отражение. И…заплакал, словно ребенок, рухнув рядом с ней на постель… - Что ты делаешь?.. Зачем?.. – сдерживаемая боль вылилась наружу. Он рыдал, не в силах остановиться, - Зачем надо мной издеваешься? Я же люблю тебя! – Фил так разорался от переизбытка эмоций, что, казалось, не слышал ничего вокруг, - Дура! – вылилось у него во вновь накопленном гневе. - Филя… - Алла сама плакала, ей было жаль и его, и себя. Все же она любила Филиппа, и прекрасно понимала, что своей неосознанной манипуляцией причинила ему страшную боль. - Извини... – постепенно успокаиваясь, Фил помнил ее пронзительный визг, который все еще стоял в его ушах, - я тебя напугал. – певец встал с постели и, обойдя ее, подошел к женщине, которая присела на край кровати, - все нормально?.. – спросил он, взяв ее руку. - Я вспомнила ситуацию почти тридцатилетней давности… Испугалась, что ты… - Что я поступлю как Челобанов, да? – догадался Филипп, - Нет. Потому что я люблю тебя. Но ты снова разбиваешь мою душу. Я стану циником скоро, Алл. – ухмыльнулся Фил, стирая ее слезы с щеки. Пугачева прижала его к себе, обнимая. И не заметила, как рефлекторно начала целовать, чтобы утешить. Не заметила, как легкие поцелуи превратились в долгие любовные, полные самых разнообразных чувств – от боли до глубокой любви: - Прости меня… Прости… - шептала она, прерывая поцелуи. Это была точка невозврата. Именно в этот момент прима осознала, насколько Филипп ей дорог – она, как и он, не могла без него жить. И ненавидела себя за то, что еще вчера сказала ему. Испугалась, что не примет ее снова – ни в свое сердце, ни в свою душу, ни даже в свой дом. - Лучше убей меня! – он снова повалил ее на постель, но уже нежно целуя. В его действиях не было и намека на грубость, - Только не мучай. Это слишком тяжело, Алл. Мне не по силам эта тяжесть разлуки с тобой. - Пожалуйста, прости меня… — это единственное, что женщина смогла ответить, затягивая его с каждым разом все более глубокие поцелуи и более страстные ласки… - Ты поедешь со мной домой? Ты любишь меня? – все еще целуя, спросил Фил. И видел в ее глазах четкий положительный ответ, который хотел, чтобы был озвучен, - не издевайся. Ответь. - Да! – Алла впилась в его пухлые губы поцелуем, - Люблю! Очень люблю! – она так целовала его, что все сомнения рассеялись. Филипп простил ей все – потому что любил. Достав из кармана брюк помолвочное кольцо, надел ей на палец: - Ты выйдешь за меня?.. - Да!.. Эта бессмысленная, глупая и жестокая попытка убежать от собственного счастья не увенчалась успехом. Сердце, бившееся в груди ради этой глубокой и одновременно мучительной любви все же не позволяло поступить так, как Пугачевой казалось правильным буквально сутки назад, не позволяло жить без Филиппа или снова попытаться вычеркнуть из жизни. Он простил ее, только сейчас осознавая, насколько сильно любит. Ему удалось вернуть любимую женщину из пресловутого «Балчуга», удалось избежать повторения ада. Из отеля они поехали вместе, выйдя через черный вход инкогнито. Поженились. И больше никогда не разлучались.