Наруто: Порочная Красная Спираль

Ярость. Неистовая ярость текла по его венам. Его глаза стремились выскочить из глаз, когда он давал всему волю. За такой короткий промежуток времени все превратилось из спасительного в неконтролируемое. Его худшие импульсы активизировались, и Учиха был наполовину готов сам отправиться на поле боя. Но он не смог. События были слишком сильно запутаны, и на поле боя были проблемы. Точнее, три большие проблемы. Он знал, что Мей Теруми - это проблема, в этом он не сомневался. С тех пор, как началась чистка, она была одним из трех первых имен в списке, и маленький Ягура старательно делал все, что только можно, кроме того, что сам охотился за этой женщиной. Выпускать Ягуру было слишком большим риском. Кири умели довольно хорошо переносить санби на разных хозяев. Очевидно, они подселили Треххвостого в чужого хозяина, намереваясь выпустить зверя на волю в определенной деревне. Бумаги и все следы были стерты, но знание жило в умах тех, кто знал. Все эти люди теперь были мятежниками, и он, через Ягуру, опустил клинки на их шеи. Мей Теруми вскоре последует за ним. Таков был его план. Ее самые верные сторонники были мертвы, ее войска поредели, и все шло по плану. Возможно, он даже завербует ее в Акацуки. Затем появился хозяин Шестихвостого. Возрожденный и сильный как никогда, ему даже не понадобилось использовать силу своего хвостатого зверя, чтобы противостоять войскам. Присутствие Утакаты дало Мей фигуру на доске, с которой у него не было ничего общего, кроме самого Ягуры. Ему хотелось, чтобы на этом его проблемы закончились. В течение последних семи или восьми месяцев с ними появлялся таинственный человек. Ниндзя, сильный и умелый, мастерски владеющий мечом, и единственное, что о нем было известно, это его имя: Акагами Араши. И то, как он двигался на поле боя, вполне оправдывало его имя. Он ослепил Ягуру на один глаз своим мечом, работая в тандеме с Мей Теруми и Джинчурики Шести Хвостов. Вокруг них царил хаос. Кровь и сталь заливали улицы Киригакуре, с каждым мгновением трупы падали как мухи. Тупик - вот как можно было описать эту ситуацию, только раздражающую. Он позволил Ягуре погрузиться в состояние носителя берсерка. Красный слой чакры, белые глаза, призрачный хвостатый зверь на грани превращения в самого зверя. И все же даже сейчас этого было недостаточно. Мей Тэруми была Кагэ во всех рангах, кроме звания, имела множество Кеккей Генкай, Утаката был шиноби, владеющим отвлекающими и убийственными пузырями, а Акагами Араши с его трижды проклятым мечом, который каким-то образом умудрялся рассекать летучий слой чакры, заставляя зверочеловека морщиться от боли. Ярость. Это была не только его собственная ярость. Жажда крови Ягуры всегда присутствовала в нем, и такое унижение должно было всколыхнуть что-то внутри спящего под заклинанием человека. Инстинкт убийцы, смешанный с чакрой хвостатого зверя. Он взорвался. Исчез берсерк, теперь стоял зверь. Титан, ходящий по земле. Непроницаемая шкура, способная выдержать самые жестокие дзюцу, и достаточно чакры, чтобы сравнять с землей деревню, в которой он находился. Киригакуре и так была в полном беспорядке, когда началось внезапное вторжение, теперь же это был беспорядок несравненный. Он управлял зверем, заставляя его уничтожать большое количество солдат, ранил Мей Теруми ударом, от которого та потеряла сознание, и Акагами Араши пришлось прекратить свои атаки, чтобы сохранить жизнь женщине. Теперь они были его. Он положит конец этой шараде, которая продолжалась уже достаточно долго. Как хищник добычу, он преследовал их, как Зверь, двигаясь с нереальной скоростью, его корабль крушил и сжигал все, к чему прикасался. Война имела свою цену, сопутствующие потери были неизбежны. И Обито Учиха не мог наплевать на Деревню, Скрытую в Тумане. Нет. Не тогда, когда они начали все это. Когда они преследовали Рин, когда они преследовали беспомощную девушку, преследовали ее до смерти. Было вполне уместно, чтобы Кири заплатил долг, который они ему задолжали. Долг перед ней. Несмотря на то, что Обито был далеко, он наслаждался моментом. Акагами Араши со своей маской слишком напоминал ему другого человека, человека, чьи руки были в крови той, которую он любил, и которую он никогда не мог простить. Мей Теруми тоже была там, без сознания и на взводе. Треххвостый открыл рот, его гортанный рев возвестил об их конце, и смертоносная, коварная чакра с самой глубокой ненавистью, которую он только мог собрать, сгустилась перед его лицом. Сфера росла. Больше. Больше. Еще больше. Сегодня Обито пришлось потратить больше всего чакры, но это того стоило. Воздух во всей деревне завибрировал, когда сфера выстрелила, уничтожая все, что попадало под удар, и в упор бросилась на Араши и Теруми. Они прижались спинами к стене, а перед ними возникла конструкция из чакры, достаточно злобная, чтобы не оставить от них даже пепла. Земля содрогнулась от продемонстрированной силы, ветер поднял в воздух тела, оторванные от земли. Инфраструктура на многие мили разлетелась вдребезги, дрожала и разрушалась от осадков взрыва. Киригакуре лежал в руинах и представлял собой огромный кратер. Все было кончено. Он победил. Настало время привести в бой Треххвостых и захватить Шестихвостого. Ища Утакату, Обито не мог найти никаких его следов. Он был там, на поле боя, мгновение назад. - Нет, - заключил Обито. Такой взрыв не мог убить Джинчурики. Судя по последнему отчету, полученному от Зецу, Утаката был шиноби, который, скорее всего, хорошо владел своими способностями, хотя и несколько бесцельно. Этот человек не любил использовать силы Зверя, и, судя по тому, что он видел во время войны, возможно, Джинчурики презирал Биджу за то, что тот лишил его шанса на нормальную жизнь. И тут Обито почувствовал боль. Язвительную, испепеляющую, режущую боль сзади. Она сжигала могучий панцирь. Повернувшись так быстро, как только мог, Обито нашел виновника, и первым его побуждением было искать гендзюцу. Это была не иллюзия. Конечно, это была та же чакра, которую, как он видел, генерировал Ягура, когда безумие овладевало им, но это... это было другое. Растянувшись на четвереньках, оно было размером примерно с высокого человека, его кожа была полностью красно-черной. Шесть хвостоподобных усиков выходили из его тела: два из плеч, два из копчика, два из боков ног. На конечностях были острые как бритва когти и ногти, на лице - белые костяные линии. Глаза были красные, окруженные белым, а вместо слабого контура пустых белых губ Обито увидел, что оно... улыбается. «Это что-то новенькое», - заметил он, наблюдая, как от его тела начинает исходить красный оттенок. Это определенно был Утаката, он знал это, но форма была такой, какой он никогда раньше не видел. Она казалась слишком устойчивой для берсерка, и в то же время угрожающая улыбка становилась все мрачнее с каждым шагом, который он делал по направлению к сосуду. Возможно, это было неполное превращение. Что-то среднее между безумным Джинчурики, охваченным яростью, и полной формой зверя, в которой находился Ягура. В любом случае, Обито приготовился выпустить чакровую бомбу один раз. Он достаточно силен, чтобы пережить это. Шестеро победили троих на бумаге, но достаточно хорошей схватки, чтобы утомить его, лучше быстрый телепорт и гендзюцу. Сфера выстрелила, попала точно в цель и... остановилась. Массивный шар чистой чакры остановился, и по земле протянулись линии. Утаката в этой форме сдерживал атаку и стоял на двух ногах. Он поднял гигантскую сферу своими когтистыми руками, и Обито увидел, как сверкнули белые глаза. Получеловек-полузверь Джинчурики рванул с места с бешеной скоростью, с которой ему было бы трудно справиться даже с его Шаринганом, и созданная им гигантская атака снова бросилась ему в лицо. Обито зажмурил глаза. Глаза зверя были его глазами, и вспышка, исходящая от него, была достаточно яркой, чтобы ослепить человека. Глаза жгло, и он медленно приспособил их к комнате, в которой находился. Снова воспользовавшись связью, он попытался увидеть то, что видел Ягура. Ничего, кроме красного. Красное повсюду. Зверя ударили прямо в лицо. Джинчурики был слеп, но через связь Обито все еще мог чувствовать и слышать. Он чувствовал, как Утаката в своем одичавшем состоянии бьет санби шестью хвостоподобными конечностями по морде, сдирая кожу и ломая зубы ударами, в которых кипела ярость. Он разжал челюсти и ударил по нёбу. Шесть хвостов вонзились в десны санби, глубоко вгрызаясь, а дикий Джинчурики отпрянул назад и выстрелил, как из рогатки, в горло Трехххвостого, его злобные когти рассекали плоть, проникая глубоко в брюхо зверя. В это время раздался знакомый звук чакры, собираемой с жестокими намерениями и в больших объемах. - Будь ты проклят, Утаката! - крикнул Обито, активируя Камуи. Пройдя через пустое пространство пустоты его визуального мастерства, его владений, где он был правителем, Учиха вышел через другие врата и тут же почувствовал, как его отбросило назад ужасным ветром, с огромной силой ударившим по его телу. Раздался взрыв чакры, слишком большой, слишком мощный, гораздо более ужасный, чем тот, который он высвободил, и снова он увидел красное. Взорвался огромный купол темно-красной чакры. Гораздо больший, чем тот, который он создал, он распространился, как лесной пожар, и начал пожирать всю деревню, темп не замедлялся. Обито пришлось снова активировать Камуи, неуязвимость его дзюцу заставила волну чистой разрушительной энергии пройти прямо через него. Он был недостаточно быстр. Дзюцу достало его, отняв руку и часть маски вместе с кусочками левой стороны лица. Это не заканчивалось. Волна за волной взрывы шли сериями, и время для его прозрачности истекало. Рискуя, Обито бросился в центр хаоса. Он больше не чувствовал своей связи с Ягурой. Он отказывался верить, что все так быстро пошло наперекосяк. Прибыв туда, где, по его предположению, произошел взрыв, он обнаружил, что смотрит на потерянную надежду. Трансформированный санби исчез. От него не осталось и следа, а сквозь жидкость анархии провалился Утаката в своей дикой, проклятой форме. Конечности исчезли, хвосты потускнели, а земля под ним рассыпалась, расплавленная земля вырывалась гейзерами, поглощая Шестихвостого Джинчурики. Он закрыл левый глаз, на секунду исчезнув из мира, а затем появился далеко за пределами деревни. Лава извергалась из глубин того, что когда-то было Киригакуре. Ад, огонь и сера остались вместо кровавого тумана, которым она была известна. Обито, лишившись глаза, смотрел на разрушающуюся, сгорающую дотла деревню и кричал. Сначала исчез Зецу. Потом погибли Кьюби Джинчурики. И вот теперь это. Еще два хвостатых зверя исчезли из мира. Он исчез в мире Камуи, крича как одержимый.