Всегда второй, никогда не первый

Что ты? Туманное затмение под силой внезапного желания или просто чьи-то чары? Ситуация казалась нелепой шуткой злой судьбы, а Цинсюань, хоть и небожитель, был слишком слаб перед ней, чтоб противостоять. Когда это началось? Подобно болезни, что подхватываешь неожиданно, но она с остервенением пускает в твою душу корни, желая захватить каждую частичку как и тела, так и сознания. Эта болезнь - пожар, который невозможно затушить обычным глотком прохладной воды или каким-либо существующим лекарством. Хотелось спрятаться, закрыть уши руками и молиться, лишь бы ненужные чувства наконец отступили, перестали терзать бедную душу, но любовь порою слишком жестока, что даже божество падет под её ударом. Искатель цветов под кровавым дождем в первую встречу казался Цинсюаню галантным и статным. Своим видом он мог внушить величие, стоит только тому прищурить в лисьей манере глаза. О, беспорно, за таким демоном скрывалось много сил и опыта, поэтому, если бы Мастер Ветра решил по каким-то причинам вступить с ним в бой, то безусловно пал бы от столь интересного меча, висящего на поясе градоначальника. Первое впечатление себя оправдало, но за ним, с невероятной скоростью, пришли доныне незнакомые чувства, охватывающие почти все мысли несчастного божества. Хуа Чен казался соблазном в чистом своем виде. Алые одеяния, манящие взор и отдающие тихим шуршанием при каждом увереном шаге своего обладателя. Серебряные украшения, звенящие подобно дурману завлекали своим звучанием. Казалось невозможно найти минусы во внешности столь прекрасной, что мысль, попробовать описать ее на бумаге, ощущалась кощунством. Когда князь демонов проходил мимо, Ши Цинсюань чувствовал как по всей коже бегут будоражащие мурашки. Как же беспомощен был Мастер Ветра рядом с ним, так мог ли он просить сейчас о спасении или прощении? Только, мало, видимо, досталось небожителю внезапных чувств, раз Хуа Чен проявлял еще большую жестокость. Он показывал себя не только как ужасного демона из слухов, но и поистине уважаемой личностью. Его жестокость ни разу не являлась методом проявления забав или избавлением от скуки. То как мужчина проявлял заботу к Се Ляню поражало и, конечно, пленило. Такая нежность, пылкость и преданность не могли принадлежать обычному человеку. Этот факт не мог не затронуть даже случайного слушателя. Цинсюань впервые видел подобное, а интерес только подливал масла в бушующий огонь в собственной душе. Мысли теперь походили на рой озлобленных пчел, что собирались отобрать все спокойствие до единой капли. Они продолжали жалить, кусать, с каждым днем все больнее и больнее, а желанный крик так и ни разу не вырвался из груди небожителя. "Мог бы я быть на месте Его Высочества? " "Мог бы получить хоть каплю такой заботы в свою сторону? " "Мог ли бы мы?... " Конечно нет. Ничего из этого не являлось осуществимым ни сейчас, ни в будущем. Это ранило душу, вонзалось словно иголками в сердце, рвало и резало без передышки. А ведь мир оставался прежним. Цинсюань никто. Не друг, не товарищ, даже не тот, кто достоит хоть капли внимания в свою сторону. Все взгляды градоначальник дарил лишь Се Ляню, будто видел больше чем божество перед собой. Солнце, небо, весь смысл своей жизни, и этим смыслом никак не мог стать Мастер Ветра. Можно говорить о многих возможностях судьбы. Например, если бы это Цинсюань спас падающего мальчика или произнес те важные слова, то было бы в его сторону такое внимание? Однако размышления не изменят настоящего, поэтому следовало их оставить где-то позади себя. Всегда Ши Цинсюань, никогда Се Лянь. Всегда второй, никогда не первый. Это единственное, что мог унести с собой Мастер Ветра. И хоть сердце небожителя покрывалось многими шрамами от осознания собственной беспомощности и ненужности, но порою юноша все-таки ловил на себе внимательный взгляд князя демонов. Что за ним скрывалось? Невозможно узнать. Было ли в них презрение или же сожаление? Легкий интерес или случайность? Не уж то Хуа Чен раскрыл его секрет? Если да, то как? Страх неприятно холодил душу. Вдруг градоначальник примет чувства за оскорбление в свою сторону? Как смеет столь ничтожный Бог рассчитывать на что-то большее, чем кивок головы при очередной встрече? Хотя, сейчас смерть от рук настолько прекрасного демона казалась не иначе как спасением. В конце концов, у Цинсюаня не хватило бы смелости произнести все, что он держал в себе так долго. Поэтому ему пришлось закрыть эти чувства за огромной мысленной дверью и уйти. Словно ничего и не было. Словно... Это правильно? Это была трагедия одного божества, однако мир не высказал ни капли сочувствия или интереса к ней, продолжая идти своим чередом, пропуская все больше событий мимо Мастера Ветра. Ши Цинсюань потерял друга, брата, собственное звание, и пускай он продолжал улыбаться, даже его сердце, подобно тем потокам ветра, которыми он когда-то обладал, или вольным птицам, парящим в небе, не хотело возвращаться. Мысли все еще с некой тоской вырисовывали яркий образ Искателя цветов, находя в этом, хоть и небольшое, все же утешение. Внутреннее отчаяние съедало изнутри подобно яду, от которого не имелось противоядия. Цинсюань пал давным-давно и не желал спасения, он мечтал утонуть в чужом теплом взгляде, в красных водах и крепких объятиях человека, что никогда не был его. Это не его история, не его любовь, не его счастье. Ши лишь тень возможного, но несбыточного в деле. Всегда чужой, никогда не возлюбленный. Теперь бывший Мастер Ветра действительно был никем, затерявшись среди смертных. История запомнит небожителя пролившего вино, но не Ши Цинсюаня. С ним остались лишь собственные молитвы, направленные к тому, кто их никогда не услышит.