baby, I just wanna dance

      У него большие проблемы.              Все началось с простого, и это угнетает.              На потоке с ним учится один парень. С этого момента, наверное, понятна возможная причина проблем. И нет, не то чтобы он был каким-то особенным, обычный парень. Он не был популярен в универе, да и не выделялся особо.              Во всем виноваты гребанные стечения обстоятельств. И, возможно, он сам.              В один день Хенджин оставался после пар в штабе (он же такой молодец, старостой заделался, в активе группы состоит), чтобы подготовить мероприятие для старших курсов после экзаменов. Это должна быть небольшая вечеринка в одном из спортзалов, но, честно говоря, он сам не понимает, кто туда заявится. Алкоголь — нельзя, курить — тоже запрещено, разве так отдыхают после экзаменов, а тем более, если ещё и выпускных?              К сожалению, выбирать не ему. По идее, уже несколько минут назад ему обещали привести друга по несчастью — Джисона, который должен будет ему помогать с музыкой, колонками и прочими вещами, да только, вот, нет его.              Кисть, подпирающая голову, уже порядком затекла и побаливает, часы тикают прямо над ним, когда в дверь кто-то стучится, а после открывает её.              — Привет, — в проходе стоит, видимо, тот самый Джисон. Капюшон толстовки грозится вот-вот слететь с головы, открывая вид на тёмные волосы по подбородок, а руки засунуты в большой карман на уровне бёдер. — Меня просили помочь со звуко-установкой.              — Да, заходи, — он указал на стул с другой стороны парты. — Я Хенджин. Пока что таскать ничего не нужно, думаю, можно начать с плейлиста, а там уже разберёмся.              Через пару дней им-таки пришлось обустраивать спортзал под скучную тусовку. Они протащили пару настенных колонок, несколько парт, чтобы позже в суматохе не таскать их для напитков и перекусов, а также, чтобы обустроить место диджея.              Когда это случилось, Джисон подкручивал одну из колонок на стремянке, а Хёнджин стоял рядом и придерживал, потому что “ну его нахуй, я не доверяю этой штуковине, она здесь со времен строительства здания, придержи”. Тогда Хёнджин впервые увидел его в обычной футболке, которая, конечно, открывала вид на накачанные руки. Честно говоря, он ни разу не задумывался о внешнем виде однокурсника, ну, ходит и ладно в своём оверсайзе, что тут такого. Но сейчас снизу можно было заметить их в напряжении, отчего его мысли плыли в другом направлении. Кто же знал, что под худи и толстовками прячется такое?              И как раз в этот момент, стремянке было жизненно необходимо слегка подкоситься, чего Джисону хватило для потери равновесия. Сначала Хван испугался, выставляя руку в попытке задержать, а после пожалел, что все случилось не наоборот. От того, что ловить Джисону было бы легче, до того, что быть пойманным им с каждой миллисекундой становилось все привлекательнее. Но ситуация получилась хуже, потому что, мало того, у него не вышло нормально его поймать, так они ещё и вместе упали.              Хёнджин ещё никогда не испытывал настолько смешанных чувств стыда, смущения и очарования.              Но с тех дней прошло уже несколько месяцев, парни начали часто мимолетно общаться, — то на перерывах пересекутся, то по делам активов групп (оказалось, что Джисон тоже состоит в активе своей группы). И если старший всегда вёл себя относительно спокойно и достойно, то с Джисоном он терял равновесие. Иногда очень глупо заикаясь, а-то и совсем растяпой становился. И ему самому это вообще не нравилось.              Проблем создало ещё то, что они выпускной курс, а на выпуск нужна вечеринка, и не какая-то в спортзале, а нормальная, — как минимум с алкоголем. Поэтому в чате потока было бурное обсуждение идей на эту вечеринку, кто-то предлагал завалиться всей толпой (ага, больше ста человек) в клуб, кто-то предлагал караоке, как-то в шутку даже пролетело предложение похода в стрип-клуб, которое обсасывали только парни.              Смотря на эти безнадежные думы, Хенджин предложил собраться у него в загородном доме. Точнее, это дом его родителей, но они у него понимающие, с чем Хвану действительно повезло, так что с этим возни не было. Всё почти сразу согласились, на что он запоздало понял, что там будут все с потока. А это значит, что будет и Джисон.              Вот это. Это его бесило.              Из-за этого он за два — два! — часа до вечеринки нормально так сходил в душ, и уже минут пятнадцать бегал от шкафа к зеркалу и обратно, пытаясь подобрать наряд, пока голова сохнет естественным способом.              Так что да — у него были большие проблемы.              Уже где-то через полчаса должен подъехать курьер с пиццей, на которую он еле организовал одноклассников сброситься, а ещё ему нужно будет подготовить бар, освободить стол от посуды, из которой он ел, и докрасить, наконец, эту мразотную стрелку на левом глазу. Нет, ему совсем не везёт сегодня с этими стрелками!              Его выбор одежды остановился на тёмной блузе с надетой поверх портупеей и обтягивающих джинсах, в которых определённо станет неудобно, но парень в зеркале выглядел просто ахуенно, чтобы упустить такую возможность. Времени на выбор между обычным хвостиком и эффектом мокрых волос не оставалось, так что простенький вариант, наверное, не смутит. Сбалансирует его прикид, так сказать.              Хёнджин еле успел прибраться перед приходом первых людей, даже смог передохнуть пару минут до звонка в дверь. Со временем ему даже не приходилось самому открывать дверь, потому что это уже делали те, кто находился рядом с ней, что было удобно, так как он не знал, что сделает, когда на пороге окажется Хан. Его глупое волнение в сторону младшего было необъяснимо и абсолютно точно ему не нравилось, потому что он не привык чувствовать себя так, словно его недостаточно. Так что, стараясь убежать от этого чувства, он уже почти час крутится рядом с баром, пусть и не пьёт, как не в себя, но и выпивка всегда под рукой.              В какой-то момент черт его дёрнул посмотреть на толпу в зале, чтобы заметить Джисона. Смотря на него, спирает дыхание. Его руки были подняты вверх в воображаемых движениях в такт музыки, обтянутые полупрозрачными рукавами тёмной водолазки, гладкость которой переходила в тяжелого вида ремень и джинсы. От одного этого сочетания Хёнджина повело сильнее, чем от уже выпитого алкоголя, а когда он заметил кудряшки, свисающие на глаза и немного прилипшие ко лбу, захотелось на свежий воздух.              Он пялился, пялился и пялился, пока не понял, что его спалили. Тот самый Джисон смотрел ему прямо в глаза с наглой улыбкой, которую Хван сразу возненавидел всей своей душой. Тут он увидел, как рука его однокурсника подзывает к себе, и сердце сразу бухнуло куда-то вниз. Заставив себя, все-таки, собраться (он все ещё ненавидит свою реакцию на младшего), парень подходит к нему и сосредотачивается на попытке расслышать, что Джисон пытается ему сказать, еле перекрикивая музыку.              — Хэй! Я уже думал, что ты пропускаешь вечеринку, которая, буквально, у тебя дома! — с чертовски соблазнительной улыбкой, на которую глаза то и дело хотят клюнуть. Или губы. — Давай танцевать!              Хан притягивает его к себе за запястье, сразу начиная двигаться в ритм музыки, не отпуская то самое запястье. Это муки, потому что младший в танце проводит руками по своему телу, все ещё крепко держа руку Хенджина, словно провоцируя. И пока старший пребывает в, мягко говоря, шоке, он разворачивается к нему спиной, заводя руку перед собой, тем самым вплотную притягивая того к себе, и продолжает двигаться, опустив страдальческую кисть к себе на талию.              — Блять, — срывается с губ Хвана, когда бедра младшего проходятся плавными движениями в паре сантиметрах от его, дразня теплом. Он снова заставляет себя отмереть, чтобы слиться с ним в этом непонятном, — горячем, — танце.              Словно издеваясь, Джисон притягивает его голову за волосы, заставляя его шипеть, чтобы прокричать в ухо о “смене обстановки”. Сначала парень не совсем понял, о чем он, потому что был слишком занят усмирением своего воображения, подкидывающего не те картинки. Получалось плохо.              — О чем ты?              — Ну, знаешь, — в его глазах можно было абсолютно точно увидеть бегающих чертят. — Где можно было бы уединиться.              О. Теперь он, кажется, понял.              Блять. Ахуеть.              Окей, ладно.              — Пойдём, — теперь его очередь тянуть младшего за запястье.              Спешно поднимаясь на второй этаж, Хёнджин проводит его в свою комнату, заранее запирая дверь (это вам не дешёвый ромком, окей?). Его тут же прижимают к двери, всегда смотря точно в глаза. Господи, когда он стал таким?              — Скажи мне, что ты не настолько пьян, чтобы слепо отдаться? — на этот вопрос Хван глупо моргнул.              — Нет, не настолько, — такой ответ порадовал Джисона.              — Прекрасно.              Просунув колено между его ног, он за волосы притянул его к себе, ловя поцелуем. Он резкий, нетерпеливый и слегка неуклюжий, потому что Хёнджин все ещё заторможено реагирует на все. В его голове плохо укладывается все, что происходит этим вечером, скорее походя на сон, чем на что-то более реальное. Оторвавшись от него, младший указал на кровать и приподнял бровь, словно спрашивая, хочет ли он. Ответ один — да. Он и сам не понимал, что именно из-за этого и волновался, — чтобы понравиться настолько.              Хван молча падает спиной на кровать, замечая заминку Хана. А?              — Извини, я не собираюсь в судорожном горячем порыве спохватиться смазки и презерватива, — разведя руки, довольно очевидно произнес.              — А, да. Точно. Довольно логично, ммм, — неловко. — Сзади тебя шкафчик, — Джисон быстро разбирается где что, бросая все на кровать рядом с Хёнджином.              Спустя пару минут его руки побывали будто везде, а губы, что сейчас были на шее, постепенно спускаются ниже, когда Хёнджин задыхается. Он лежит уже без верха, хвостик на голове давно растрепался, а сейчас волосы рассыпались по подушке, которые до этого были заботливо распутаны Ханом. Пока старший вдруг задумывается о том, как было мило с его стороны позаботиться о такой мелочи, губы Джисона обхватывают его сосок, и его выворачивает. Пальцы глупо зарываются ему в волосы, пока в мыслях только обожемойкакжеприятно. Хёнджин никогда не замечал за собой такой чувствительности, но последнее время он уже ничему не удивляется.              Джисон уже спускается поцелуями к животу, а руками расстегивает его ремень, и Хван понимает, что Хан все ещё одет. Он хочет уже потянуться снять с него водолазку, только дыхание спирает, а сердце заходится, когда Джисон сжимает его член через трусы, проводя слегка вверх-вниз. Голова совсем кружится, а запястье опускается на глаза, только сейчас смущаясь от всего происходящего. Он чувствует, как тот оттягивает резинку трусов, далее совсем их снимая, и дует на головку, заставляя его содрогнуться. Несколько секунд ничего не происходит, и Хенджин уже приподнимает голову, чтобы посмотреть, что не так, когда как раз в этот момент, парень снова ухмыляется и опускается.              — Твою мать. — Хёнджин, кажется, видит звёзды, выдыхая тихий стон.              В ушах пульсирует, добавляя музыке, что ебашит на первом этаже, забавный эффект, глаза жмурятся так сильно, что начинают болеть.              Если бы он знал, чем закончится эта ночь, он бы уже давно закатил эту гребанную вечеринку.              Повторяя мучительно медленные движения вверх-вниз, помогая рукой, и к концу засасывая головку так, что Хёнджин начинает извиваться на кровати, другой Джисон открывает смазку, выдавливая на пальцы и растирая. Не прекращая манипуляции ртом, он начинает растягивать его, замечая лёгкость проникновения. Он отрывается от члена старшего с довольно постыдным (для Хвана) чпоком:              — Ты что, готовился? — немного играя бровями. — И кого ты представлял, пока растягивал себя, м?              Хёнджин буквально слышит эту, такое ощущение, весь вечер не сходящую улыбку.              — Ладно, пусть это будет твоим маленьким грязным секретом, — и он снова опускается, одновременно с этим вставляя два пальца, толкаясь глубже.              Когда он нащупывает тот самый комок нервов, из-за которого Хенджна выгнуло в спине от легчайшего прикосновения, Джисон специально снова всасывает его головку, одновременно давя на простату так, что Хёнджин кричит.              — Блять, Джисон! — его ноги зарываются в одеяло, а в уголках глаз скапливаются слезинки от сверхстимуляции. — Я сейчас-              И Хан выбирает именно этот момент, чтобы вытащить пальцы, слегка сжимая член у основания, вызывая этим разочарованный стон.              — Сука, ты так жесток, я был так близко, — его дыхание и сердце, словно бешеные, руки тянутся к глазам, вытереть слёзы.              — Я не мог позволить тебе так быстро кончить, малыш, — это обращение бьёт прямо в солнечное сплетение.              Впрочем, в следующий момент все его внимание обращается на подкачанный пресс, когда тот снимает водолазку, а после тянется к ремню.              — Давай я, — Хенджин резко садится, перехватывая бляшку слегка трясущимися руками. Джисон уже хотел было его отговорить, но подумал, что раз хочет сам, — пусть. В голове пролетело “чем бы дитя не тешилось”, но после вспомнил, что тот старше, из-за чего на лице появилась нежная улыбка.              С горем пополам, старший смог расстегнуть ремень и стянуть джинсы, видя небольшое пятно предэякулята и проводя по нему, чем заставил Хана закусить губу и резко выдохнуть. Не выдержав его завороженного взгляда, Джисон потянул за подбородок вверх, целуя его развязно и грязно, слегка прикусывая, после чего легко его толкает обратно на кровать, так, чтобы Хенджин, если захотел, мог спокойно снова сесть, но он этого не делает. Лишь ждёт, пока младший снимет трусы и сядет к нему.              Он разрывает упаковку и достает презерватив, надевая его, пока Хёнджин все ещё завороженно наблюдает за его манипуляциями.              — Эй, ты в порядке?              — Я? — кажется, он даже и не замечал своего взгляда. — Да. Всё хорошо.              Тогда Джисон подкладывает подушку ему под поясницу и пристраивается, поглаживая бедро, немного успокаивая. Он подставляет головку ко входу, слегка давит и шипит, пока Хёнджин часто дышит. Мимолетное “все хорошо?” и на согласие он входит до конца, давая немного времени привыкнуть, а после начиная двигаться.              Он снова тянется до сосков, сначала пальцами, а после проводя по нему языком, обхватывает ртом, от чего Хёнджин начинает скулить и выгибаться, лишь бы быть ближе. В какой-то момент Джисон находит правильный угол и попадает прямо по простате, вызывая у старшего сладкий стон, его рука снова в джисоновых волосах, сжимается в кулак. Целуя Хёнджина, он начинает ускоряться, ловя ртом его стоны и деля с ним один воздух на двоих.              Из-за битов через стены не слышно глухих шлепков, но парень прекрасно считывает каждый скулеж старшего между стонами. Хан отстраняется, одной рукой лаская головку, а второй массируя пах, буквально разрушая Хёнджина под собой, когда он беззвучно выгибается и кончает, закатив глаза, через пару толчков кончая следом.              Кажется, Хёнджин отрубился на пару минут, потому что когда он открывает глаза, он уже более-менее чистый, лежит накрытый одеялом, а Джисон лежит рядом с ним полуодетый и расчесывает слегка влажные волосы Хвана. И следующее, что он слышит, это:              — У тебя такие красивые и длинные пальцы, — Джисон медленно перебирал чужие костяшки, а после ухмыльнулся и дерзко заглянул в сонные и довольные глаза старшего. — Хочешь найти им хорошее применение в следующий раз?              Чёртов Хан Джисон.