***
— Михаил Витальевич, я же вам говорил уже раз пятьдесят, нет у нас денег на вашу эту интерактивную доску!.. Почему? А может потому, что вы, извините, нам их не выделяли уже последние пару лет? У нас школа на соплях держится, а вы мне о современных технологиях говорите. До свидания, подумайте над этим на досуге. А, забыл, он же у вас вечно длится, а работать только мы должны! Нахер идите, вот что! Боже! Вы тут откуда выросли? Проходите уже. Антон с глазами по пять копеек молча за головой вытаскивает все тело из-за тяжелой двери, входя в небольшую комнатку, судя по всему, в кабинет директора, потому что табличками на дверях вообще не пахло. Вернее, они были, но по наименованию это должен быть кабинет Английского языка. Правда, по пути он встретил раза два отвалившиеся части плитки со стен, и уже заметил, как невыносимо скрипят петли, так что, услышав лишь часть приятного разговора мужчины с, явно, кем-то выше, даже вопросов не оставил. — Та-а-ак, вы у меня… Шастун Антон Андреевич, так? — Он самый, — от парня так и валило легким презрением, ведь с директором этой школы он пересекается уже третий раз, и не менее созванивается, и то, что из раза в раз он уточняет его имя по бумажкам, его настораживало. Будто бы все эти разы были первыми, а Антон уже сомневался в своей вменяемости. — Вы извините ради бога за это, было за что мне так сказать. Просто накопилось, понимаете, такая ситуация… В общем, вы за ключом, правильно? — мужчина то потирал ладонью жесткую щетину, то упирался лбом в «домик» из рук, а в ответ послужил кивок. — Бл…! — в его бедное плечо, по ощущениям, Молния Маквин врезается на огромное скорости, оборачиваясь и врезаясь своим тревожно-торопящимся взглядом в его с явно не лучшими впечатлениями от произошедшего пересечения. — Можно поаккуратнее, школотрон!? Не видишь, что здесь люди ходят!? — резвый брюнет сразу же скрывается в тишине коридоров и, судя по звукам, на еще большей скорости мчит за угол. Позитивно его тут встретили, однако. Даже комплимент сделали, молодо выглядит, это хорошо. С таким настроем Антон помчал осматривать свои владения, уже предельно осторожно чтоб, долго ли до греха, еще подобных обитателей не встретить.***
Антон разворачивается к небольшому деревянному стеллажу, чтобы закинуть на него стопку полученных тетрадей, и внезапно его взгляд упирается в ярко-красную рамку, в которой красовалась фотография мужчины со своей женой и двумя улыбающимися детьми, сидящими на их плечах крепко сцепившись руками. Он пару десятков секунд изучает фото, но больше просто закусив губы зависает зрачками в одной точке где-то в районе мужского лба, а опомнившись, убирает ее в ящик и снова обращается к классу. Проведя всего навсего два урока он уже был выжат как лимон. Классы достались просто ужасные, оставалось надеяться только на то, что ему сегодня просто так повезло. Тут целых двадцать минут перемены. Удобно, однако! За прошлый перерыв Антон Андреевич уже начал облагораживать свой кабинет, в основном распихивая все лишнее и раскладывая собственные принадлежности в виде различных книг и неких личных вещей. На следующей же он решил посетить столовую, энергию восполнять, заодно, может, и с новым коллективом пообщаться. — Здравствуйте! — дождавшись наиболее подходящего момента, когда молодые люди немного замолкнут он, не особо церемонно ставит свою тарелку с макаронами за единственное свободное место, наблюдая за тем, как все троя обращают на него свое внимание. В мужчине, сидевшем прямо напротив него он узнал ту «Молнию Маквин», нежданно возникшего перед ним с самого утра. Из самого примечательного в его выраженной армянской внешности были классические широкие брови, карие глаза и резкие усы с красовавшейся кичкой на голове и выбритыми висками. По бокам от него сидели лысый паренек с очень ровной овальной головой и очками, все так же с усами. Ему почему-то не сказали, что сюда пропуск нужен! И третий новый коллега со смолянисто-черными волосами и небольшой спадающей челкой и очками (стилево), светло-голубыми глазами и россыпью родинок на щеке и части шеи, скрывающиеся за темно-синей рубашкой. — Я ваш новый коллега, новый историк. Антон. Слышал, что прошлый учитель погиб в нехороших обстоятельствах. Мне искренне жаль, и я очень надеюсь, что вы меня не возненавидите, — через несколько секунд неловкого молчания он не нашел ничего лучше, чем начать поедание своих макарон с сыром, поглядывая на остальных. — Что ж, приятно познакомиться. Я Дима, — на губах лысого статного мужчины, коим он все-таки решил его назвать, возникла легкая улыбка, а ниже протягивающаяся ладонь для рукопожатия. — Ты не думай, нам-то за что на тебя зло держать? А вот с учениками в этом плане могут возникнуть проблемы, любили они его сильно. Но ничего, ты, я вижу, парень заводной, быстро с ними коннект найдешь. — Я Арсений, — мужчина по правую руку тоже отложил вилку и улыбнулся, оголяя едва выступающие клыки наружу. — Как хорошо, что вы наконец нашлись. У меня класс—половина историю сдает, ни одного учителя в школе! Как катастрофа просто какая-то, все мозги прожужжали! — Ох, да наслышан уже. Чувствую, весело начнется неделька. С загадочным армянином он так и не успевает пообщаться, ведь через пару секунд звучит мерзкий звон, резво отскакивающий от стен и пола, проносясь по коридорам с бешенной скоростью. Напоследок он как-то с нотками презрения на него бросает глаза, прежде чем покинуть помещение и помчать на урок. Шастун же, распрощавшись с новыми знакомыми, неспеша убирает за собой тарелку и из внутренних порывов улыбается милой на вид поварихе, которая после обеденной перемены относила всю использованную утварь на мойку, да и выглядела немного уставшей. Почему-то, цепляло его это место с первого дня. Хоть это не самый лучший и презентабельный вариант его города, точнее, совсем не он. Какой-то искренностью веяло отсюда, и именно это привлекло его, ведь она чувствуется сразу. Поскольку у молодого педагога сейчас окно, он, с приподнятым настроением, отправился на поиски кофе, заодно голову проверить и развеяться.***
Как только он перешел за порог учреждения, сразу появился соблазн не спеша полной грудью вдохнуть свежий воздух, в котором витали запахи цветущих прибамбасов, как Антон их называл за то, что каждый божий год мучился от аллергиии на них. Его любимое время— конец зимы—начало весны. То капающее, влажное, поющее и цветущее время года его всегда погружало в необъяснимое транс, в котором хотелось задержаться надолго и не вылезать никогда. Даже воздух пах абсолютно иначе. Спустившись с крыльца он подметил за собой шорох, на что рефлекторно обернулся и столкнулся с ярко-голубым небом с черными облаками. Даже не отличил сначала от настоящего. Мужчина, стоявший в паре шагов от парня в темном твидовом распахнутом пальто мягко улыбнулся ему и сократил расстояние. — Налегке вы, смело, — оглядывает с ног до головы фигуру напротив и хмыкает историк, продолжая стоять как истукан в своем огромном пуховике и не сводя глаз с очей под темной оправой напротив, чуть ниже, уже замечая некую настороженность в Арсении в вопросительно приподнятых бровях. — Плюс два, — констатирует он. — Не против, если составлю вам компанию? — Очень даже за. — Давно в Петербурге? — нарушает тишину географ, как только оба переступают за калиту, огараживающую учебное заведение. После чего Антон с огромным интересом, замечая то же в собеседнике, вещает о своем нахождении здесь, из чего Попов узнает, что тот проживает в Северной столице всего пару месяцев, и то впопыхах, что за это время уже успел побывать в двух лицеях, где магическим образом «не срослось», решая не упоминать о лишних подробностях. — Решили все же понизить градус? — усмехается старший учитель, уже перенимая из рук бариста свой американо и антонов латте, передавая мужчине в руки, ощущая резкий холодок от чужих фаланг, чуть ли не дергаясь. — Боже! Еще на мое пальто в феврале охаете. Сами заморозились. Держите! — Арсений, перекладывая стакан с кофе роется в кармане и протягивает своему попутчику собственные кожаные перчатки. — Да не стоит, я о стакан погреюсь. — Надевайте-надевайте, нам заболевшие учителя не нужны, — перчатки он, все таки, надевает. — Я с этими обращениями на «вы» себя чувствую каким-то дохрена важным дядей, хотя это не так вовсе, — Антон делает несколько глотков согревающего напитка подряд и поворачивает голову на Арсения, разглядывая его утонченный профиль, шапочку на макушке, ровный нос, стеклянные, направленные вдаль глаза, резкие брови и… С-с-сука! Ну конечно! Любят столбы посреди улицы вырастать! В глазах на несколько секунд темнеет, а Шастун ощущает лишь задницу на проклятом льду, снег в трусах и саднящую боль не только у лба, но уже и в затылке. Далее теплые, чуть шершавые пальцы на запястье и затылке и рваное дыхание у макушки, а потом и громкий смех. — Как ты умудрился-то! — мотает головой все еще посмеивающийся Арсений, присев рядом с тем на корточки, все еще придерживая за локоть. — Извини, это правда было забавно. Как ты? — услышав короткое «да нормально вроде» они оба единовременно опускают глаза и обнаруживают, что все кофе из стакана историка оказалось на куртке, проникнув на рубашку и неприлично на брюки, после чего с нелепости Арсений смеется еще громче. Антон поддерживает его в этом, сам поражаясь своей грации.