А поехали в Берлин?

–Миша, а поехали вместе в Берлин! - Наверное это последняя фраза, которую Михаэль ожидал услышать от Димы посреди рабочего дня. Они оба определённо устали, работы навалилось вагон и ещё маленькая тележка. Даже вместе они не успевали это все разгребать, начиная от подписей бумаг заканчивая неполадками на предприятии и, порой, даже непривычно крупными. И поэтому оба были выжаты как лимоны, что банально опускались руки и все, о чем только можно было мечтать, укладывая головы на мягкую подушку – отдых. А какой отдых любил Штокхаузен? Возможно сидеть дома и ничего не делать, не чувствовать вины за то, что ты вот так бездельничаешь и тебя ничего не заботит. Может посмотреть фильм. Может отлежаться рядом с Сеченовым. Да, ему бы этого хватило сполна.. Вот только он не учёл, что его мужчина – заядлый любитель изучать другие страны. Не столько для отдыха, сколько для вдохновения на свои новые творения и идеи для создания новых проектов, а так же усовершенствования старых. Поэтому, когда они оба смогли отхватить себе неделю отпуска, поставив за главного какое-то доверенное лицо после Штокхаузена, по крайней мере по своей работоспособности, Дима тут же принялся искать куда бы им съездить. Вот только как из всех вариантов он пришёл к Берлину, в который Михаэль, понадеялся, больше никогда не ступить своей ногой? –Ох, это... очень необычный выбор, Дим. Может просто съездим на какое-нибудь отечественное море? Ты и я...- он заранее знал, что это бесполезно, ведь у его академика уже горят глаза. –Ни одно море не сравниться с германской инженерией! Да, определённые события пошатнули отношения.. Но Германия отныне в составе СССР, думаю не за что боятся! Всё таки немцы были не хуже нас по изобретениям. Я об этом говорю как профессионал о профессионалах! Давай съездим.. Тем более, я уверен, ты ещё что-то помнишь, может и мне покажешь? - А Михаэль помнил. Михаэль помнил, как нёсся в страхе по улицам, как только увидел горы трупов с коричневыми пятнами. Помнил, как надолго отключился в машине после того, как и сам заразился чумой. Помнил, как последнее что хотелось – выжить. И сейчас все мысли мешались в голове, он готов был кричать даже на того, кто ему дорог, что он больше не ступит на границы родной страны ни ногой, так как единственные воспоминания, которые остались о ней – ужаснейшие. Но сделав глубокий вдох, Штокхаузен разжал кулаки, которые в любой момент могли просто разорвать ткань брюк, и выдохнул. –Дим, пойми меня правильно... Все что меня связывает с Берлином – это бесконечные тревожные мысли о прошлом, я просто не хочу.. - на плечи укладываются мягкие руки и он мгновенно замолкает. Дыхание возлюбленного прямо над ухом. Немец расслабляется, как только пальцы начинают разминать его. Голова падает на одно плечо Дмитрия, веки закрываются и все мысли, что тёмным клубком запутались в голове, вдруг затуманились, забылись.. –Я все понимаю, милый. - спокойный голос обволакивал, а мягкий поцелуй за ушком всегда был козырем в рукаве. –Тебе нужно было сказать об этом с самого начала. Извини. - Кажется тема была закрыта. Но через день, через два Михаэль уже жалел о своем выборе. «Я буду вечно прятаться от постыдного прошлого» – именно такое решение было принято на грани смерти. Но он больше не Йозеф Гольденцвайг, он совсем иной человек. Возможно все такой же хитрый, возможно все такой же лживый, но он – человек. А человеку свойственно принимать и отпускать прошлое. Может и Штокхаузену пора? –Поехали в Берлин. - на третий день после их разговора о поездке, от заявления на всю кухню, Дмитрий уронил деревянную лопатку в сковородку и тут же отодвинул её с горячей плиты на ту, что не включена. Выключил огонь и повернулся на немца. Ему не послышалось? –Миш, но ты же... - однако Михаэль знал, что он хочет сказать и перебил. –Дим, я не хочу мучительно страдать от этого всю свою жизнь. Мне нужно было время в размере нескольких лет, чтобы осознать то, что прошлое – есть прошлое, но кажется твоё предложение наконец подтолкнуло меня ещё на то, что всегда тревожиться от этого будет хуже для меня же.. Поехали. Хочу взглянуть страху в лицо. - и Михаэль горд. Горд за то, что вечно скрывая свою трусливость он кому-то её открывает. Хотя Дима – не кто-то. Он близкий. Он любимый. Ему он хочет доверить всё своё нутро, однако что-то будет колоть очень больно, поэтому некоторые скелеты останутся в шкафу... Но даже милосердной, пусть и слегка лицемерной, матери он не доверял так, как своему Сеченову. Решение было принято довольно быстро, Дмитрий не стал ни отговаривать, ни ярко реагировать. Просто кивнул и мягко улыбнулся. Уже на следующий день они ехали на поезде и как только перед глазами показались знакомые местности – стало не по себе. Сглотнул тяжёлый ком в горле и потянулся к теплой руке. Сжал с такой силой, будто намеревался сломать, хотя академик виду не подал, продолжал спокойно читать книгу, периодически поправляя дужку очков. Дорога была недолгая, но в отличие от возлюбленного, который успел и почитать, и поспать, и поесть, Миша почти не двигался с места, казалось, даже дышать старался ровно, не сбиваясь. Но вот милый голос девушки сообщает о прибытие. Ноги стали словно бетонными, подняться было тяжело, однако его довольно быстро перехватил Сеченов, забирая под локоть и утаскивая с собой на выход, да побыстрее. Ветер ударил в лицо, а перед глазами знакомый Главный вокзал Берлина, с которого они побыстрее вышли на шумные улицы. Знакомые немецкие речи рядом он уловил почти сразу, но первое, о чем подумал: «Тут так красиво». Кажется в мыслях отпечатался только разрушенный город, который, как казалось, уже обречён. Но за весь прогресс СССР он не просто был восстановлен, а приукрасился и стал выглядеть не хуже великой Москвы! Дима взял Штокхаузена за руку и спрятал их "замок" в свой карман. По глазам легко можно было увидеть его волнение, но кажется Миша... улыбался. Почему так хорошо? Почему нет тревоги? Город выглядит так волшебно, но Михаэль знал, что будь он тут один – восхищение было бы секундным. Может, потому что он чувствует теплую руку в своем кармане и нежный взгляд, чувствует пальцы, которые начинают аккуратно почесывать кудри? Да. Вероятнее главным волшебником в его настрое остаётся он – Дима. –Знаешь, Дим, без тебя все было бы куда хуже.. - голос перешёл на громкий шёпот, хотя даже если бы Михаэль говорил очень тихо, Дмитрий бы его услышал. Так же улыбнулся и также спрятал бы непослушную прядь за ухо. –Пойдём в номер, родной. А потом выйдем пройдемся. Может хочешь посмотреть что-то первым делом? - –А пойдем к Бранденбургским воротам, очень хочу посмотреть заменили ли нацистские флаги на советские! - Сеченов кинул задорный смех, и довольно быстрым шагом они направились к своему отелю, кажется обсуждая все, что только взбредёт в голову. И Михаэлю было так хорошо...