diversity

— слышала, у тебя напарник будет! Ангела поморщилась — после ночной смены в реанимационном блоке поспать удалось всего несколько часов, и теперь громогласный голос товарища, казалось, ввинчивался прямо в мозг, минуя прочие бесполезные преграды. какой идиот вообще решил, что отправить взвод новобранцев в горячую точку — отличная идея? то, что осталось от большинства, не было смысла даже пытаться рассортировать; меньшинство приходилось собирать буквально по кускам, доктора и медсестры сбивались с ног, жертвуя едой и сном, лишь бы успеть, рук катастрофически не хватало… и только потом до неё дошло, что Райнхардт имел в виду. — и тебе доброе утро, Вильгельм, — дежурная улыбка вышла блеклой, но это было лучше, чем ничего. — если это очередной свежеиспеченный выпускник, мечтающий о романтике военного госпиталя, то можешь сразу передать руководству, что я отказываюсь. как бы ни было обидно разрушать юношеские мечты, у нас тут не та обстановка, чтобы кого-то обучать. — бери выше! — обиженно пробасил рыцарь, ненавидевший, когда кто-то не дослушивал его пламенные речи до конца. — говорят, настоящий гений, профессионал в области генетики. правда… — мужчина смущённо поскреб в затылке, — ни слова я про эту область не понял… смешок сдержать не удалось. уж больно забавную картинку мигом нарисовало воображение: огромный, закованный в доспехи Райнхардт, пытающийся прочитать что-нибудь вроде «дезоксирибонуклеиновой кислоты». но, отсмеявшись, до женщины вдруг дошло: помощник! ещё одни умелые руки, которые помогут держать под контролем творящийся хаос! лишний час, а то и два сна! бог определено существует, и с настоящего момента он официально лучший друг Ангелы Циглер. — уже успел с ним познакомиться? и как? — лично не видел, но… — и эта пауза женщине очень не понравилась, — …по слухам, персона своеобразная. даже Рейеса проняло. а вот это было серьёзным тревожным звоночком. Габриэль Рейес одинаково мрачно и индифферентно относился ко всем, кто не был членом его отряда, самой Циглер или Джеком Моррисоном. впрочем, о возможном дурном характере будущего коллеги долго переживать не хотелось. в отличие от итогов грядущего отчёта перед руководством. — значит, можешь пожелать мне удачи. в крайнем случае, запрошу перевод, будете без меня эту кашу расхлебывать, — и, сжав покрепче папку с документами, цокая каблучками, она направилась в кабинет. чем быстрее, тем лучше. хорошего там все равно невозможно ни сказать, ни услышать. но мысли о новом коллеге не отпускали. весь день в разных уголках базы то и слышалось» «…доктор О’Доран…», «…спорные и революционные методы…», «страшно до жути!», «…заинтересован в сотрудничестве с доктором Циглер», и тому подобные шепотки. последнее беспокоило больше всего. не один новобранец предпринимал попытку позвать Ангелу на свидание, и добрая половина отказывалась принимать мягкий, но решительный отказ. не хватало ей ещё надменного гордеца, убежденного в своей правоте! такой уж точно не отстанет просто так. на отданной ей визитке гордо значилось «доктор М.О’Доран, генетик», и больше ничего. об имени, видимо, необходимо было догадываться самостоятельно — или он решил, что известен настолько, что даже распоследний идиот должен знать, как его зовут? сноб, да и только. все это ни капли не улучшало настроение, и обратно в лазарет Ангела шла, как на плаху. точнее, бежала, потому что поступил сигнал об ещё одном раненом — слишком тяжёлом, чтобы им могли заняться другие специалисты. она надеялась, что новый коллега будет где угодно — подписывать бумаги, общаться с начальством, да хоть обедать; она надеялась, что успеет первой. но опоздала. доктор О’Доран уже был там. высокий, почти болезненно худой, заключенный в белоснежный халат, шапочку, маску и перчатки — только глаза и было видно. и под этим взглядом, пронзительным, будто рентген, Ангеле вдруг стало неожиданно неуютно. а казалось, готова ко всему! — что случилось? — движения отточены до автоматизма, начнёшь думать — и ошибёшься: облачиться в тот же «наряд», вымыть и обработать руки, надеть перчатки. и приготовиться увидеть очередную гору мяса, которую предстоит собрать обратно в что-то более-менее похожее на человека. — противопехотная мина. шансы есть, но мало. вся надежда только на умелые руки доктора Циглер. а вот голос у него оказался не подстать внешности — мягкий, вкрадчивый, чуть насмешливый. таким только и успокаивать пациентов… или делать комплименты наивным медсестричкам. Ангела замешкалась на мгновение и тут же себя обругала: речь шла о жизни человека. а она тут время на всякую ерунду тратит. но, каким бы невыносимым доктор О’Доран ни был, специалистом он оказался действительно первоклассным. словно бы без слов угадывал, с чем и как именно нужно помочь. залюбоваться можно было на движения изящных кистей. порой Ангела ловила на себе внимательный, изучающий взгляд и тут же отворачивалась, чувствуя, как краснеют кончики ушей. вот поэтому ей и не нравилось работать с мужчинами. одни лишние мысли. мешающие работать. а потом, когда операция была закончена, пациента увезли в реанимационный блок, и оба врача смогли облегчённо выдохнуть — удалось! — доктор О’Доран вновь обратился к ней. чего и стоило опасаться. — доктор Циглер, ваш профессионализм, бесспорно, поражает. и обсуждать с Вами рабочий процесс увлекательно, однако мне бы хотелось продолжить обсуждение в менее формальной обстановке. как насчет послезавтра в шесть? да, определённо стоило этого ожидать. как хорошо, что ответ давно заготовлен, не нужно и думать, как отказать… но каков нахал! так и лучится уверенностью, что Ангела согласится! …но интересно, как его все-таки зовут? Майкл? Маркус? — благодарю, но нет. мое кредо — никаких отношений на рабочем месте, хватит с меня мужчин, — отмахнулась она, избавляясь от халата. этому правилу она следовала неукоснительно, так же, как и клятве Гиппократа, и отказываться от него ради одного гордеца вовсе не собиралась. но вместо ожидаемых попыток переубедить она вдруг услышала искренний смех. — что ж, именно поэтому я и предлагаю Вам разнообразие. тонкие, изящные пальцы подцепили края маски, и Ангела почувствовала, что краснеет. да, называть доктора О’Доран гордецом и снобом было в корне неправильно. высокая, почти болезненно худая женщина смотрела на неё с усмешкой. будто знала, что теперь у Ангелы нет причин отказать. — но… на визитке же было сказано… — да, все правильно. доктор Мойра О’Доран, генетик. так что, доктор Циглер, послезавтра в шесть? сказать «нет» теперь было выше её сил.