<…>
— я запрашиваю полный медицинский отчёт о текущем состоянии Габриэля Рейеса. и его медицинскую карту. за весь период службы в Overwatch. по её глазам отчётливо было видно: откажет. откажет, потому что Гейб так просил. и поэтому Джек не стал дожидаться отказа. — доктор Циглер, это приказ. за прямое неподчинение полагался трибунал. и раньше к этому средству Джек предпочитал не прибегать. не стоит портить отношения с той, на чьём операционном столе можешь однажды оказаться. но сейчас на заверения и просьбы не было времени. перед Циглер можно извиниться позже. она же ангел. она простит. — Джек, не нужно, правда, — но она не была бы собой, если бы промолчала. — от этого нет лекарства, и поверь, я сделала все, что могла. и сделала бы еще больше, если бы знала средство. он не намеревался сдаваться так просто. шанс есть всегда. и выход — тоже. человечество нашло способ победить огромное количество болезней. значит, есть и на эту управа. первые симптомы — три года назад. состояние — стабильное. прогноз — от трех до семи лет. в карточках таких больных никогда не было назначений или рекомендаций. просто потому, что помочь здесь ничто не могло. эта дрянь появилась лет сорок назад. просто спонтанно возникла разом на нескольких континентах. и никто не мог понять, откуда и почему. всегда одинаковые симптомы — сначала боль в груди, потом приступы кашля, потом отхаркивание крови странными сгустками, которые один безумный поэт окрестил «лепестками роз». сравнение прижилось. и обрело уйму поклонников, обожествляющих болезнь. рисующих картины с людьми, выплевывающими на ладонь цветочные лепестки. находивших красоту в том, что унесло не одну жизнь. Джек в медленном, болезненном угасании красоты не видел. как и в необходимости хоронить друзей. прочерк в графе причины. — он не сказал, кто это? — нет. Джек по глазам видел: она не лгала. и не мог винить её за незнание. первый и единственное прорыв в исследованиях случился тогда, когда появление первых симптомов связали с осознанием безответной любви. и — не избавить от страданий, но продлить жизнь, — помогало лишь одно. убить того, кто стал причиной. Гейб знал об этом. и предпочёл принести в жертву себя. — Джек, я прошу тебя, не нужно… — спасибо за помощь, доктор Циглер. больше вопросов у меня нет. она сделала все, что могла. или искренне в это верила. но это уже неважно. она не была единственным специалистом в этом мире. это Джек знал точно.<.>
— …послушайте, я понимаю, какую работу вы проделали. и искренне сожалею. но я всего лишь полевой медик, а не маг. некоторые вещи нам неподвластны. сидящий напротив человек выглядел печальным и уставшим. кажется, ему действительно было жаль. но жалость не могла помочь Габриэлю. и он сам, видимо, тоже. — я готов предоставить в ваше распоряжение любые материалы и оборудование. профинансировать любой, даже самый рискованный шаг. вы моя последняя надежда. ради этого человека пришлось залезть в архивы Когтя. раскопать среди документов имя того, кому полагалось бы давно умереть. и найти его самого где-то на краю мира, в богом забытом городке. чтобы узнать, что все было напрасно. как и в десятках предыдущих встреч. — не все можно решить деньгами, коммандер. я бы очень хотел помочь, но как специалист я могу лишь порекомендовать хорошего психотерапевта. вам, чтобы справиться с утратой. ваш друг, кажется, уже принял свою судьбу. «и в этом и проблема», — хотелось крикнуть ему в лицо. в том, что Гейб смирился. если бы он не сдался, если встал бы плечом к плечу в этой борьбе, то, может, у них что-то бы и получилось. может, общей на двоих удачи хватило бы, чтобы найти способ. но Джек был один. и с каждым днем шансы на счастливый финал угасали. как и чужая жизнь. — спасибо за помощь, доктор Огюстен. надеюсь, вам повезёт больше, чем мне. усталый врач не ответил. Джек не мог его за это винить.<…>
это стало похоже на дряную актерскую игру. отвратительное шоу с ними в главных ролях. где оба притворяются. но в их притворство не верит никто. один раз увидев, Джек уже не мог забыть. многие вещи стали очевидными. и понятными. и странно было, как он раньше мог не замечать. то, как Габриэль хрипло дышит после тренировок. то, как он якобы невзначай прислоняется к стене. то, как часто кладёт руку на грудь в попытках немного унять боль, когда думает, что никто не видит. ничего особенного по отдельности. страшная картина целиком. — вы что, поругались? — спрашивает однажды Ана. настоящий снайпер. не упускает из виду мелочей. и её обмануть куда тяжелее, чем прочих. поэтому Джек молчит. у него не находится слов, чтобы выразить все. Гейб, наверное, тоже видит. но предпочитает сделать вид, что нет. нет покрасневших и опухших глаз Джека. нет стопки медицинских справочников на его столе. нет едва заметной дрожи в пальцах. и боли в его глазах тоже нет. Гейб просил не пытаться спасти его, и Джек старается. хотя бы внешне. то, что происходит по ночам, касается только его. — помиритесь уже, а то между вами как кошка пробежала, — ворчит Торбьорн, когда чинит оружие. Джек кусает внутреннюю сторону щеки, чтобы не сорваться. он не хотел этого слышать. даже не собирался. но так случилось, что проходя ночью по коридору, остановился у чужой двери. и не услышать глухой душераздирающий кашель было невозможно. дальнейшие события Джек помнил смутно. только навалившееся вдруг осознание: все. Габриэль умирает. ничего уже сделать нельзя. ему уже не помочь. все кончено. и себя. на полу. захлебывающегося собственными слезами. зажимающим рукой рот, чтобы не закричать. его лучший друг умирает на его глазах. а все усилия оказались бесплодными. ситуация из ночных кошмаров. только вот проснуться нельзя. и он не помнил, сколько времени прошло. сколько он просидел на полу. сколько слез выплакал и сколькими мыслями извел себя. прежде чем понял: не все. оставался последний шанс.<…>
— что ты с ним сделала?! в лабораторию Джек ворвался. едва ли не выбив дверь. раньше его обуревали эмоции. теперь осталась лишь одна. гнев. на ту, кому он доверил самое ценное. и кто это доверие не оправдал. и на себя. за то, что посмел довериться. сидящая за столом женщина даже не подняла головы. — я? спасла его, как вы и просили. что с ним сделали вы — совершенно другой вопрос. — ты превратила его в монстра. в чудовище! — я спасла его. её голос не дрогнул ни на миг. — это странная жизнь, но это жизнь. а не медленное умирание, на которое вы, коммандер Моррисон, его обрекли. Джеку показалось, что мир вокруг рушится. а стены лаборатории падают ему на голову. и женщина правильно истолковала его молчание. — о, так вы не знали? — она откровенно насмехалась, не собираясь скрывать. — неужели вы думали, что коммандер Рейес влюбился в какую-нибудь симпатичную медсестричку? не знала, что глава Overwatch столь наивен. собственный голос казался чужим. холодным. звучащим издалека. — что с ним теперь? — полное отсутствие эмоций. вы просили сохранить ему жизнь, а не чувства к вам. если бы слова могли убивать, Джек Моррисон давно истекал бы кровью. — и изменения в клеточном строении, но это детали. могу чем-то ещё помочь? слов не было. никаких. словами его ощущения описать было нельзя. только вот вдруг странной болью сдавило грудь. и захотелось раскашляться.