Плюс на минус

— Было решено, что твоя казнь пройдет тайно. А? Юджи изумленно уставился на мужчину перед собой и дернулся, чтобы встать со стула. За спиной загрохотали цепи, и Итадори вернулся в изначальное положение, недоуменно оборачиваясь на закованные руки и дергая ими на пробу. Кандалы крепко удерживали его на месте. Он искренне не понимал, зачем он здесь, почему ему говорят про какую-то казнь и что за человек перед ним. Все расплывалось, у Юджи не получалось сосредоточить мутный взгляд на чем-то одном. Комната плыла, а лицо сидящего перед ним незнакомца не удавалось разглядеть. Итадори зажмурился, снова открыл глаза, сосредотачиваясь на происходящем вокруг. Легче не стало. — А вы…? — Годжо Сатору, учитель, ответственный за первогодок Технического колледжа магии! Кто? Юджи медленно сомкнул веки, надеясь, что все происходящее — дурной сон. Ну какая к черту магия? Воспоминания возвращались постепенно, словно лента какого-то плохого кинофильма. Последним, что запечатлелось в его памяти, оказался Годжо, тянущий к нему руку, а потом…а потом они оба здесь. И Итадори собираются казнить. Логическая связь ни в какую не хотела выстраиваться. Добродушный вид и легкая улыбка Сатору вселяли надежду, что смертный приговор — не более чем злая шутка. Правильно? Но судя по тому, что Годжо продолжил в красках расписывать, как прошел разговор со старейшинами (с кем?), это была совсем-совсем не она. Юджи не особо вслушивался в речь старшего, слишком погруженный в собственные разбегающиеся мысли, но от удара проклятого пальца об стену вздрогнул и резко повернул голову к вмятине на поверхности. И вот такую же штуку он съел…? Даже выглядит отвратительно. — Хм, он и вправду силен, — беззаботно пожав плечами, Годжо проследил за медленно упавшим с глухим стуком проклятым предметом. «Этот болван смел во мне сомневаться?», — голос эхом раздался сразу во всей черепной коробке, сдавливая виски. Это точно был не Сатору! Что за хрень происходит?! «Пацан, не время для истерики. Выпусти меня пообщаться с этим ничтожеством и я буду к тебе благосклонен.» Точно, Фушигуро-сан вроде упоминал что-то про одержимость каким-то духом, который, судя по всему, не будет сидеть молча. Голос его был, по ощущениям, везде и сразу, охватывал каждую клеточку тела и, без сомнения, ужасно действовал на натянутые до предела нервы. Что ж, ситуация точно неприятная. С ним могло разговаривать древнее проклятие. Да, а еще он уже практически труп. Кстати, из-за этого самого проклятия. Все правильно? Все происходящее заставляло Юджи чувствовать себя идиотом. «Ты и есть идиот», — словно читая мысли, отозвался чужой голос. Этого еще не хватало — в его голове мог копаться…как там сказал Годжо? Сукуна, так? «Ты не способен даже запомнить как меня зовут, сопляк? Слушай внимательно: я — Рёмен Сукуна, и лучше бы тебе больше не забывать это имя,» — почему он такой громкий, этот Рёмен Сукуна? Голова итак раскалывалась, а он своими гневными криками точно лучше не делал. — Помолчи, — недовольно буркнул на него Юджи и взглянул на замершего Годжо, — Извините, я не вам. Мой…сосед? говорит со мной. Сатору лишь расхохотался и приподнял повязку с глаз. — Что ж, тогда он не будет против, если я озвучу свое предложение! — Предложение? — Итадори весь засиял, подаваясь вперед и игнорируя натяжение грубых цепей. Все-таки этот странный Годжо поможет ему избежать кары? — Так уж вышло, что начальство согласно отсрочить твою казнь, — о, нет. Всего лишь отсрочить. Ну почему, почему все идет по худшему из худших сценариев? — Но у всего своя цена, Итадори-кун. Если хочешь временно сохранить себе жизнь, то ты поглотишь все двадцать пальцев Сукуны. Когда еще нам встретится такой замечательный сосуд? — Сатору принял такое выражение лица, будто глубоко задумался, — Конечно, если что-то пойдет не так, вас обоих немедленно убьют. Как тебе? Заманчиво, не думаешь? — Годжо все продолжал улыбаться, будто только что сообщил какую-то невероятно радостную новость. Да уж, действительно, от счастья хотелось побиться головой об вот эту замечательную каменную стену, которую несколько минут назад пробил проклятый палец. Очень заманчиво. Да какой тут может быть выбор вообще? Смерть сейчас или смерть через годик-два? И это еще если все сложится хорошо, и оставшиеся девятнадцать пальцев сейчас не хранятся у…кто вообще хранит это? Старший пристально посмотрел на Юджи, поднялся со своего стула и наклонился к сидящему пареньку, сдувая растрепанную челку с его глаз. — Я не уверен, что… — не успел Итадори закончить фразу, как Годжо бессовестно его перебил. — Ну и славно! — мужчина резко отстранился и радостно хлопнул в ладоши, начиная снимать печати и кандалы так, будто те ничего не весили. С грохотом цепи упали на пол, и только после этого Итадори ощутил, как сильно ему не хватало воздуха все это время, — Сейчас колледж владеет пятью пальцами плюс один, который ты уже поглотил. С тобой будет намного проще собрать их все. Сила, заключенная в проклятых предметах, будет стремиться вернуться к своему хозяину. Добро пожаловать, Итадори Юджи! Уж действительно, добро пожаловать. *** Сидя в своей комнате в общежитии Магического техникума, Юджи не мог понять, когда в его жизни что-то пошло не так. Со смерти дедушки? С момента вступления в кружок потустороннего? Да лучше бы в спорт пошел, сейчас бы не находился здесь и не выслушивал чужие бессмысленные и недовольные возгласы. «Пацан, ты чертов упрямец, немедленно выпусти меня! Твое жалкое тело никуда не годится, какой из тебя маг?! Отдай контроль, и я обещаю пощадить тебя!», — если бы Рёмен сейчас стоял рядом, то обязательно бы топнул ногой в завершение своей блестящей тирады. Он настолько откровенно пропускал в свои слова ярость, будто был уверен, что Итадори сам горел желанием удерживать его в себе. Да парень бы все отдал, чтобы избавиться от придурка. Тот оказался просто невыносим. Упертый, зацикленный на себе, жестокий засранец. Чертов Сукуна ел его мозг чайной ложечкой. По-другому Юджи это непрекращающееся ворчание охарактеризовать не мог. Серьезно, он столько нелестных слов в свой адрес не слышал никогда. Рёмен в его голове красочно описывал все известные ему способы убийства, ни капли не стесняясь (эта эмоция была абсолютно чужда проклятию) кошмарных подробностей. Юджи чувствовал себя главным героем в этом кровавом цирке — все свои сомнительные фантазии ублюдок транслировал на него, отдавая Итадори главную роль. Идеи у Двуликого не кончались, совсем наоборот, с каждым днем их становилось все больше и больше, одна страшнее другой. В момент Сукуне, видимо, наскучило, и он ненадолго затих. Это были лучшие полчаса за прошедшую неделю! После, Рёмен, набравшись сил и энергии, снова начал уже избитую тему. Это когда-нибудь закончится? «Мальчишка, я найду способ завладеть этой слабой оболочкой и уничтожить всех, кто тебе дорог.» Рёмен начинал сдавать позиции, переходя на пустые угрозы. Давно уже должен был понять, что Юджи не за кого переживать: родителей он не знал, дедушку совсем недавно забрала долгая и выматывающая болезнь, друзья… Уже очень давно никто не переступал грань «знакомых». Было ли дело в чересчур энергичной натуре Юджи или, может быть, в его навязчивости, он не знал. Так и за кого ему нужно было переживать? Только если за себя самого. Черт, голова и правда безумно болит. — Заткнись уже! Посиди тихо хотя бы часик! — в отчаянии взвыл Юджи и потянул себя за волосы. Ужасно, каждое слово Рёмена словно кувалдой колотило по истерзанному разуму. Итадори надеялся привыкнуть к этому, иначе, честное слово, он тронется умом в ближайшие недели, не дождавшись осуществления приговора. «Ты, ничтожество, как смеешь так со мной разговаривать?! Знай свое место, малолетний засранец, и тогда я подумаю над тем, как с тобой поступить.» Почему этот придурок вообще ведет себя так, будто весь мир ему должен? В самом деле, кто из них двоих сидит в заточении в чужом теле? Иногда удавалось отстраниться от воплей Рёмена, слыша лишь отголоски его речи. В такие редкие моменты у Итадори было время подумать о собственной судьбе. Вопрос будущей казни все еще волновал Юджи. Ему хотелось спасать людей, помогать им, но еще больше он желал жить. Поступить в нормальный университет, путешествовать, пробовать новые блюда, заводить новые знакомства. Наслаждаться каждым новым днем. В миг его всего этого лишили, оставив с беснующимся проклятием в голове. Возможно, он сам обрек себя на подобный исход, но так думать не хотелось. К черту всех этих магов, у Юджи еще столько неисполненных желаний. Должен же быть способ… Итадори разочарованно плюхнулся лицом в подушку. — Забудь обо всех своих желаниях, пацан, от вашего мира скоро останется один пепел, — в этот раз голос Сукуны звучал не внутри разума, а кожа на скуле натянулась, словно от улыбки. Не улыбки даже, а мерзенькой ухмылочки, если судить по характеру наглеца. — Какого хера?! — Юджи со всей силы ударил по клыкастому рту, расположившемуся у него под глазом, но тот уже исчез, словно и не было его. Итадори вскрикнул от силы собственного удара, потирая ушибленное место, — ты, придурок, больше не вылазь и сиди, где сидишь! В голове зазвучал низкий Рёменов смех, заставив Юджи поежиться и отвернуться от стоящего рядом с кроватью зеркала. На секунду ему померещилось совсем не свое лицо. *** Сукуна был силен уже с шестью пальцами, поглощенными Юджи. Даже не половина. Сам парень все отчетливее понимал, что даже с малой частью былой мощи засранец все равно опасен. Возможно, мир и вправду под угрозой, которую им всем пророчит Сукуна. Рёмен медленно, но верно брал контроль, и Итадори понимал, что к двадцатому пальцу он просто угаснет под влиянием проклятия. Итадори думал. Думал о своих шансах выжить. Теперь, помимо старейшин, которые спали и видели его смерть, поджав хвост от одного имени проклятия, заточенного в нем, Юджи нужно было сбежать от этого самого проклятия. Способа отделиться не существовало, если до сих пор никто его не применил. От того, кто, в прямом смысле, заперт в тебе, явно не спрятаться. Сукуна стал более внушительной проблемой, чем предполагалось изначально. В свою очередь, Рёмен тоже что-то задумал, не иначе. По другому молчание засранца Юджи объяснить не мог. Если пару месяцев назад такая тишина была поистине благословенной, то сейчас — устрашающей. Сукуна что-то планировал, что-то действительно кошмарное. Он придумывал ходы, наверняка много, запасные для запасных. Все должно работать как часы. Что он задумал? Этот вопрос не давал Юджи покоя. Он даже не рассматривал вариант, при котором Сукуна замолчал, потому что ему стало скучно или потому что Итадори ему надоел. Рёмен делал все таким образом, чтобы в будущем извлечь выгоду. Липкое тревожное чувство не отпускало Юджи, догоняя его по ночам. Ему снились кошмары, в которых он бесконечно падает в никуда, горит в адском пламени без возможности освободится от его обжигающих пут, тонет, ощущая, как легкие заполняет холодная соленая вода. Итадори знал, чьих это рук дело. Терпения с каждой ночью оставалось все меньше, как и часов спокойного полноценного сна, столь желаемого измотанным беспокойством организмом. Юджи уже забыл свое лицо без сиреневых теней вокруг глаз. В очередную ночь, наполненную остаточной тьмой ночного кошмара, Итадори не выдержал, вновь проснувшись на мокрой от холодного пота простыне. Стрелки часов подходили к четырем утра, и Юджи не готов был снова в свой редкий выходной страдать от сонливости и перманентной усталости. Раздражение лилось через край, и он не выдержал: — Ублюдок, чего ж тебе все неймется-то, а?! — злобно зашипел Итадори, — Сначала ты безостановочно несешь бред, потом молчишь, как будто умер, а теперь что, кошмары?! Посиди хотя бы одну ночь тихо, поспи, я не знаю, найди развлечение и не трогай… — не успел Юджи договорить, как его поглотила холодная темнота. Ну почему его все время перебивают? Он падал. Бесконечно летел вниз, в пустоту. Прямо как в одном из десятка своих кошмаров. Ветер свистел в ушах. Итадори не мог выдавить из себя ни звука, словно захлебываясь кислородом. Его окружала лишь звенящая тишина и пробирающий до костей холод. Слишком много ощущений, слишком много темноты, просто слишком. Последним звуком, который зацепило его угасающее сознание, оказался оглушающий всплеск. Когда он открыл глаза, первой оказалась кровь. Море крови. Итадори посмотрел на свои ладони: они были в ней не просто испачканы, а залиты, переливаясь оттенками черного и красного в приглушенном свете. Он снова уснул? Это кошмар? Оглянувшись, Юджи увидел у себя за спиной гору из бычьих черепов и очертания огромных ребер, уходящих под самый верх и словно растворяющихся в сгущающейся тьме. — Что за ху- — Закрой рот, пока я не отрезал твой грязный язык. Ну конечно. Местечко уж точно соответствовало Сукуне: такое же мерзкое, темное и холодное. Юджи полностью развернулся на голос, сложил руки на груди и хмуро глянул исподлобья на Рёмена, восседающего на вершине горы из черепов. — Придурок, верни меня обратно и не… — прежде чем Итадори успел закончить, Сукуна в один прыжок оказался совсем рядом и схватил его за шею, приподнимая Юджи над лужей (никакое это оказалось не море, фу) крови. Даже недостаток кислорода не помешал Итадори рассмотреть пленника. Юноша ожидал увидеть уродливого монстра, не имеющего ничего общего с человеческой внешностью, ожидал чего-то наподобие огромных клыков, клешней или рогов, ожидал один из образов из своих кошмаров. Поэтому для Юджи большим удивлением стало увидеть свою копию, только, будто, более взрослую. Зачесанные назад розовые волосы, четкие линии татуировок, спускающиеся под широкий ворот белого свободного кимоно, четыре алых глаза, полыхающих адским пламенем, более острые и строгие черты лица и абсолютно иной голос стали различиями между тем, что Юджи каждый день видел в зеркале, и тем, что он мог лицезреть сейчас. — Знай свое место, мальчишка, — рука на шее сжалась сильнее, заставляя Юджи жадно глотать крохи доступного кислорода, — ты — мое развлечение. Когда я захвачу контроль над этим ничтожным телом, от тебя не останется ничего, я поглощу твою энергию так же, как поглощал энергию сильнейших шаманов тысячу лет назад. Ты сам выбрал этот путь, теперь не действуй мне на нервы, — каков наглец. И это Юджи-то действует ему на нервы? Итадори нахмурился и ногтями впился в удерживающую его руку. Воздуха катастрофически не хватало, и в глазах начало темнеть, — Ох, я передумал. Ты первый познаешь все прелести моего грядущего возвращения, — зловеще улыбнувшись, Сукуна откинул Юджи к основанию горы. Кости больно врезались в спину, оставляя на гладкой коже глубокие борозды и яркие гематомы. Парень глухо простонал от режущей боли и согнулся пополам. Ему потребовалось время, чтобы собрать расползающиеся мысли и понять, что говорит ему Сукуна. — Ты… Я найду способ избавиться от тебя раньше, — слабо прохрипел Итадори, ни капли не уверенный в своих словах. В самом деле, куда они теперь друг от друга денутся? Только если сам Сукуна знает способ их разъединить. Между ними повисла тишина, прерываемая тяжелым прерывистым дыханием Юджи и легким плеском крови под ногами Рёмена. — Знаю, — он хитро прищурился и принял самодовольный вид, — Пацан, я знаю то, чего не знает твой бесполезный учитель, то, что недоступно всем безмозглым старейшинам этой скучной эпохи. Вы, люди, с каждым годом только глупеете, — Рёмен подошел ближе и сверкнул глазами. Засранец копался в его голове и откровенно этим наслаждался, — Но какая разница? Намного проще переждать в этом хлипком теле и получить все пальцы без усилий, ты так не думаешь? Вы сами горите желанием собрать их, я лишь подсказываю направление, — Сукуна опустился рядом и когтистой рукой дернул подбородок Юджи вверх, смотря прямо в глаза, — Твоя счастливая и беззаботная жизнь окончилась тогда, когда ты своим маленьким мозгом принял решение спасти этих ничего не значащих людишек. Время пожинать плоды своих глупых поступков! — Рёмен рывком поднял Юджи на ноги, словно куклу, и двумя пальцами сжал щеки, — Давай, скажи что-нибудь! Мне интересно послушать твои бессмысленные пререкания, — Сукуна оскалился, обнажая клыки, и отпустил пошатывающегося парня, отступая немного вдаль. Как же больно. Спину жгло от рваных ран, из которых медленно вдоль позвоночника стекала тонкими горячими струями кровь. Каждый вдох отдавался режущим чувством в легких, сердце безудержно колотилось от волнения. Шумно выдохнув, Юджи злобно взглянул на стоящего в паре шагов Сукуну. Он был прав. Не существует способа самому выбраться из всего дерьма, в котором Итадори увяз за эти два месяца. Все вокруг видели в нем опасный эксперимент, бомбу замедленного действия, сосуд сильнейшего проклятия за всю историю существования магии. Никого не заботила судьба Юджи: Мегуми остерегался его, с опаской поглядывая на полосы под глазами — знак Сукуны, — Нобара презирала Рёмена и не рассматривала Итадори даже как товарища на миссиях, постоянно остро реагируя на подначки ублюдка, а Годжо-сенсей… Он будто развлекался. Знаете, как дети играют со спичками? Так и Сатору подтрунивал над Рёменом, выводя его из себя, раздразнивая с каждым днем все сильнее. Не хотелось давать Двуликому поводов гордиться своими словами, но по-другому Юджи не мог. Сукуна единственный озвучивал правду и не отрицал ее, единственный, кто объективно осознавал положение Итадори так, как этого не смог осознать сам парень. Судя по довольному оскалу, Сукуна уже успел узнать все, что хотел. Чертова телепатия. — Ха-ха! Скажи это вслух, мальчишка! Давай, если будешь вести себя хорошо, я даже подумаю о твоей дальнейшей судьбе, — Рёмен засиял, ожидая подтверждения собственным словам. Он был похож на павлина, распушившего собственный хвост. — Ты прав, — сжав зубы, выдавил из себя Юджи, не переставая взглядом метать молнии в Двуликого, и добавил, — мудак. Тот презрительно закатил глаза и непринужденным движением кисти притянул Итадори ближе, даже не притрагиваясь к нему. Рёмен крепко схватил его, практически не соображающего, за ворот футболки и прищурился, пристально разглядывая лицо Юджи. — Следи за речью, пацан, — уже не так восторженно заговорил Сукуна, — знай, что я держу в руках твою никчемную жизнь, а не шаманы, мечтающие о моей смерти. Теперь проваливай отсюда и наслаждайся последними крохами этого пресловутого спокойствия, — Двуликий оттолкнул его от себя, заставляя потерять равновесие. Юджи не почувствовал удара о кровь на полу, она будто поглотила его, затянула в свою пучину. Итадори позволил своему сознанию отключится, лишь бы избежать этого странного чувства невесомости. И снова эта кромешная темнота. *** Пробуждение было на удивление спокойным: этой ночью кошмары отступили. Как же давно ему ничего не снилось. Просыпаться от яркого летнего солнца, играюче проскальзывающего через щели в не до конца закрытые жалюзи, оказалось во сто крат приятнее всех последних недель вместе взятых. Неужели это все взаправду? И утренняя тишина, и солнце это дурацкое, слепящее не привыкшие к свету глаза, и легкость в теле, и, самое прекрасное, ясность ума. Юджи наконец-то чувствовал себя отдохнувшим. Сукуна в самом деле решил наградить его за те слова? Как милостиво с его стороны. И что это вообще такое было? Иллюзия? Вряд ли, слишком реально ощущались раны, оставленные Рёменом. Все окружающее пространство словно замерло во времени, но Юджи никогда не забудет свои испачканные кровью руки, громыхание черепов и запах меди. Б-р-р. У Сукуны, очевидно, отсутствовало чувство прекрасного, раз он даже себе любимому не создал чего-то посимпатичнее. Приподнявшись на локтях, Итадори прищурился, ладонью перекрывая назойливые лучи. В кое-то веки голова не гудела от непрекращающегося потока чужой речи: Сукуна затих. Юджи свесил ноги с края кровати и глянул в стоящее напротив нее высокое зеркало — отражение ничем от парня не отличалось. Поразительно, насколько они с Рёменом были разные, разделяя одну на двоих внешность. Итадори ладонями потер лицо и вернул взгляд на все то же зеркало. Ну почему из всех существующих проклятий он умудрился наткнуться на самого эгоцентричного придурка в мире? Кто вообще дал Рёмену право вот так небрежно швырять собственный сосуд? Подсознание все еще подкидывало остаточные импульсы от фантомных царапин на спине. Итадори провел по ней рукой — кожа оказалась гладкой и нетронутой. Да Двуликий должен если не лелеять Юджи, то как минимум не называть «глупцом», «мальчишкой» и прочими уничижительными словечками. Парень скривился: даже мысли о Сукуне заставляли закипать. Стоп. Стоп-стоп-стоп. Минуточку. В голове всплыла очень-очень значительная деталь их ночного диалога. Сукуна мог отделить себя от Итадори. И, судя по напыщенному, «бу-бу-бу, ты первый познаешь все ужасы моего возвращения, глупый ребенок», он мог сделать это так, чтобы не убить Юджи в процессе. Весь гнев как рукой сняло. Заново. Получается, Сукуна мог отделиться от него, сохранив при этом и тело, и душу Итадори? Он точно мог, но не хотел. Что-то внутри шептало о том, что Двуликий не врет. Рёмен ждал, пока Годжо и Юджи соберут все его пальцы, вернув ему изначальную силу. Засранец, ничего не делая, получит все, чего хочет, без каких-либо усилий, а Юджи просто станет жертвой обстоятельств? Нет-нет, с этим Итадори смириться не мог. Сукуна знал, что будет делать, и Юджи необходимо было разгадать, что именно. В чем суть его плана? Допустим, он благополучно сможет отделиться от Итадори. А дальше? Уничтожит мир? Каковы его цели и есть ли они вообще? Тем не менее, Юджи мог прямо сейчас пойти и рассказать сенсею, что Сукуне ничего не помешает выбраться на волю после получения своей полной силы. Как бы отреагировал Годжо? Возможно, он мог бы немедленно сообщить старейшинам эту информацию. О, нет, старикашки захотят сиюминутно привести приговор в действие, и даже Сатору не сможет им помешать. А если сенсей не скажет им? Это было бы еще ужаснее. Всю жизнь быть привязанным к нему общей тайной и терпеть уже не только Сукуну, но и учителя? Несмотря на уважение, испытываемое Итадори по отношению к сенсею, парень абсолютно не уверен, что сможет выдержать его непростой характер. Да и надежда однажды остаться в своем теле в одиночестве все еще теплилась в нем. Кому еще Юджи мог довериться и понадеяться на содействие? Фушигуро, Кугисаки и второгодки — точно нет. Итадори отталкивал их просто наличием Сукуны на периферии. Что ж, на этом все. Помощи было ждать не от кого. Но возможно… Юджи нахмурился. Мысль показалась ему дикой, неправильной и отталкивающей. А что еще делать, если над тобой висит лезвие гильотины? Итадори поднялся с кровати и нервно начал наматывать круги по комнате. Сукуна, даже запертый и лишенный части своих сил, держал в страхе сильнейших шаманов Японии. Ладно, только не сенсея, но это неважно. Может быть, они и думали, что все под контролем, что Рёмен будет немедленно ликвидирован при малейшей угрозе, но были очень далеки от правды. Что-то подсказывало Юджи, что Сукуна не допустит еще одного запечатывания. Не после того, как ощутил новую реальность и крохи долгожданной свободы. Только с помощью Двуликого можно было выпутаться из этого странного мира проклятий, шаманов и проклятой энергии. И Юджи был намерен воспользоваться этим, был намерен принести все необходимые жертвы. Даже если они будут неоправданными и ненужными. Вырисовывались проблемы: Сукуна, очевидно, не пойдет на поводу у своего сосуда. Скорее всего, даже слушать не станет. Не то чтобы Юджи сам горел желанием сотрудничать с тысячелетним злом во плоти (или пока не совсем), но иного выхода не существовало. Собственная судьба волновала его в большей степени. Еще одной проблемой стало то, что Итадори совсем ничего не знал о заключенном в нем ублюдке. Да, его зовут Рёмен Сукуна, Король Проклятий, Двуликий Призрак и еще варианты устрашающих прозвищ (Юджи не запомнил их все). Да, он сильнейшее существо прошлого тысячелетия. Да, он тот еще засранец, эго которого размерами превышает земной шар. На этом все. Нужно было больше информации, больше подробностей чужой прошлой жизни. Если Юджи хотел разгадать Сукуну и найти хотя бы крохотный рычажок давления на него, он должен был знать всё. Идти к ублюдку сразу не позволяла итак задетая чужими выходками гордость, поэтому необходимо было найти кого-то, кто мог помочь. И Юджи даже знал, к кому обратиться. *** — Годжо-сенсей! — Итадори, взмокший и тяжело дышащий после изнурительной тренировки, окликнул учителя, стремительно скрывшегося с поля сразу, как только последнее упражнение было закончено, — Подождите! Годжо развернулся, дожидаясь, пока парень поравняется с ним, и продолжил неторопливым шагом двигаться в сторону жилых корпусов. — Да, Юджи? — Сатору спустил круглые темные очки на нос, щурясь от полуденного солнца, и глянул на подопечного сверху вниз. — Сенсей, мне нужна ваша помощь, — отдышавшись, заговорил Итадори, — Только вы сможете. Годжо явно заинтересовался. Что за проблема такая, раз только он один мог ее решить? — Продолжай, — увлеченно протянул он и еще сильнее замедлил шаг. — Знаете, — легко начал Итадори, — я являюсь сосудом Сукуны уже третий месяц и до сих пор ничего о нем не знаю, — Сатору растянул губы в улыбке и опустил смешок, — Пожалуйста, не смейтесь надо мной! Это очень-очень серьезно, — Юджи умоляюще взглянул на сенсея, зная, как такой взгляд влияет на окружающих. Да, он умел быть милым. Учитель задумался, видимо, вспоминая информацию. Затем он весело ухмыльнулся и хихикнул. — Я был уверен, что он в красках расписывает тебе собственные заслуги тысячелетней давности, но раз ты спросил, — Сатору утянул ученика в тень раскидистого дерева и опустился на траву, хлопая по месту рядом, — то расскажу все, что знаю. Юджи сел по-турецки, разворачиваясь к учителю, готовый внимательно слушать и запоминать все, что необходимо. Выдержав паузу и вспомнив то, что хотел знать его дорогой ученик, Годжо неторопливо и деланно небрежно начал: — Двуликий — жестокий бог, который тысячу лет назад держал в страхе все человечество. На самом деле, Сукуна и сам человек — живая легенда. Никому не известно его прошлое до становления тем, кем он сейчас является. Когда магия только-только появилась в мире, множество шаманов пытались одолеть его, но безрезультатно. Знаешь почему? — не успел Юджи даже рта открыть, как Годжо махнул рукой, прерывая его и продолжая свой рассказ, — У него огромные запасы проклятой энергии, абсолютный рекорд, что позволяет ему, не напрягаясь, побеждать любых противников. А еще четыре руки, две из которых всегда свободны для формирования печатей, — Сатору притормозил, видя, как Юджи буквально завис, обрабатывая поток новой информации, — Вижу, что ты уже удивлен, но стоит упомянуть еще одну изюминку Двуликого. Угадаешь? Боги, что еще? — По глазам вижу, что нет. Помимо дополнительной пары рук, Рёмен имеет второй рот, который способен создать на любой части тела и с помощью которого может, не отрываясь от беседы с противником, говорить заклинания. Ах, должно быть, это так удобно! — Годжо беззаботно пожал плечами, будто сейчас описал прогноз погоды, а не того, кто потенциально мог уничтожить целые государства. Кого Юджи вообще в себе держит и, главный вопрос, как? Разве Сукуна, при всей своей мощи, не может выбраться из тела подростка? Итадори посмотрел на свои ладони, сжимая и разжимая кулаки. Способность удерживать в себе непобедимую машину для убийств можно было счесть личным достижением? Почему Рёмен не показался в своем истинном обличье тогда, в иллюзии? Почему сейчас молчит? Наверняка же все слышит. — Итадори-кун, отомри, ты в порядке? — сенсей пару раз щелкнул пальцами прямо перед лицом ушедшего в себя Юджи. Когда парень перевел на него растерянный взгляд, Годжо радостно ткнул его пальцем в кончик носа. Итадори недоуменно моргнул, немного отшатываясь от учителя. Ну и кто здесь еще ребенок? Тем не менее, интересующие Юджи вопросы еще не закончились. — Годжо-сенсей, как думаете, чего он хочет? Сатору отвел взгляд и подсел к Итадори поближе, будто желал рассказать какую-то страшную тайну. — Говорят, что он гедонист. У него не было целей, причин или мотивов, Сукуна жил ради битв и удовольствий. Возможно, он изменился, все-таки столько времени прошло, а может и нет, — Годжо закинул одну руку на плечи ученика и расслабленно продолжил, — Знаешь, скажу тебе по секрету, лучше бы твоему дорогому проклятию иметь конкретный мотив. Так мы сможем понять его и вовремя остановить. В ином же случае, никто, кроме него, не сумеет отследить закономерности в его идеях. Резонно. Мысли безумца — темный страшный лес для окружающих. Если Рёмен и вправду из таких, то разгадать его и найти точки воздействия будет практически невозможно. Кто не рискует, тот не пьет, так? Тем более, сейчас у Двуликого была прозрачная цель — обрести собственные силы и тело. С этим можно было работать. — Что насчет проклятых техник Сукуны? — то, что больше всего интересовало Итадори. Юджи знал немногие из приемов, но понимал, что все, что он видел в стенах колледжа, и рядом не стояло со способностями Рёмена. Годжо посерьезнел и отстранился от ученика, отсаживаясь к широкому стволу дерева, еще дальше от обжигающих лучей. — Прости, Итадори-кун, тут я тебе ничем помочь не могу, но позволь и мне спросить. К чему тебе эта информация? — вот этого и боялся Юджи. Сенсею явно не стоило знать о его истинных мотивах. Самое время взять себя в руки. С самым беззаботным видом парень ответил: — Ничего серьезного, если вы об этом! Просто, понимаете, Сукуна бесконечно говорит и говорит о том, какой он страшный и сильный! Мне всего-то захотелось узнать, не обманывает ли он меня, — как же глупо. Внутренне Юджи сокрушался: сейчас его точно поймают на такой неумелой лжи и все, пиши пропало. Но, на удивление, Годжо лишь мягко рассмеялся и ласково взъерошил волосы ученика. Пронесло? — Не представляю, как тебе тяжело, — Сатору поднялся с травы и протянул Юджи руку, предлагая повторить действие. Парень принял протянутую ладонь и встал на ноги, сразу двигаясь за сенсеем, — Итадори, помни, что Сукуна очень опасен даже с разделенной на части силой. Маги так и не смогли до конца уничтожить его тело, и поэтому сейчас есть риск его возвращения. Ты — единственный человек, возможно, во всем мире, способный удерживать Сукуну. Никто не знает, почему именно ты, и я был бы рад, если бы мы смогли освободить тебя от этого долга. Извини, Юджи, но пока способа сделать это не существует, — Годжо затормозил перед поворотом к учительскому корпусу и сверкнул лазурными глазами из-под стекол своих очков. Настроение сенсея менялось по щелчку пальцев, и в этот раз Сатору, видимо, решил не изменять себе, — Ладно, не будем о грустном! Завтра не опаздывай не тренировку, твои навыки управления проклятой энергией еще очень-очень далеки от идеала! — Итадори скривился. Ну кто вообще тренируется в такую адскую жару? Годжо уже развернулся по направлению к своей комнате, но Юджи напоследок окликнул его, не сумев сдержать любопытство: — Учитель, вы бы смогли победить Сукуну? В ответ Сатору замер и чуть повернул голову набок, сверкая легкой полуулыбкой. — Конечно, — и отвернулся, выкрикивая, — До завтра, Итадори-кун, — Сатору лениво махнул рукой и зашагал прочь. — До свидания, сенсей. Вы и вправду очень мне помогли, — не так радостно, как хотелось бы, ответил Юджи скорее самому себе и двинулся дальше, в сторону своей комнаты в общежитии. Ему явно было о чем подумать. *** Даже спустя пару дней мысли о вероятном облике Сукуны не отпускали Юджи. Как назло, Рёмен не подавал никаких признаков присутствия, отмалчиваясь где-то в глубинах разума. И где он, когда так нужен? А он и правда был нужен. Мир в любом случае не сможет спрятаться от его силы, тысячелетие сдерживаемой шаманами. И неважно, будет Юджи жив или нет. Дальше от него не зависело ровным счетом ничего. Кроме собственного благополучия. За эти два дня у Итадори было время изучить информацию самостоятельно. Сенсей очень помог, направив в верную сторону. В свободное время парень засиживался в библиотеке за ветхими томами книг, которым, по ощущениям, лет было столько же, сколько и Сукуне. Юджи нашел немного не то, что искал изначально, но, без сомнения, найденное могло сыграть ему на руку. Парень отбросил изначальный план, более…дипломатичный, если это можно так назвать, смирившись с мыслью, что одна его жизнь будет стоить тысячи чужих, и искал другие пути. Беспощадные, требующие жертв. Дальше следовало побеседовать с Рёменом. И Итадори искренне надеялся, что в этот раз его не будут использовать в качестве груши для битья. У засранца еще будет время помахать кулаками. Вечером, когда все уже давным-давно разошлись по своим комнатам, а то и вовсе видели десятый сон, Юджи запер дверь и слегка опустил жалюзи, перекрывая свет от луны, не прикрытой облаками. Ночь стояла ясная, звезды складывались в созвездия из маленьких искр. Диск луны ярким белым пятном выделялся на небе, привлекая внимание. Юджи загляделся на нее, прежде чем отойти от окна и сесть на уже развороченную кровать. — Сукуна? — в ответ — тишина, — Сукуна-а-а? Юджи все еще не чувствовал чужого присутствия. Сначала Рёмен, ни на секунду не затыкаясь, говорил всякий бред, потом и вовсе утянул к себе, а сейчас? Сейчас он играл в молчанку. Судя по всему, даже перестал наблюдать за жизнью Юджи и нагло лазить у него в голове, раз до сих пор никак не отреагировал на замысел Итадори. Сукуне бы точно не понравилось направление его мыслей. И как теперь с ним связаться? Юджи поднялся с кровати, подошел к зеркалу и пристально посмотрел себе в глаза, надеясь разглядеть хотя бы намек на то, что Рёмен его услышал. — Су-ку-на, — по слогам выговорил Юджи, — Я знаю, что ты, придурок, можешь слышать меня. В ответ стояла все такая же тяжелая тишина. Упрямый баран. Юджи отбросил всю свою заготовленную речь, вместо этого концентрируясь на чем угодно, кроме цели своего визита к Двуликому. Козыри стоило приберечь на потом. — Сукуна, я хочу с тобой поговорить, — и снова ничего. Итадори тяжело вздохнул, пододвинул стул на колесиках, стоящий возле рабочего стола, и сразу сел на него на случай, если Рёмен все-таки решит утянуть его в свою иллюзию, а не показаться в виде рта на щеке. Второй вариант был предпочтительнее. Не хотелось потом обнаружить самого себя на жестком полу с синяками или еще чем похуже. — Пожалуйста, Сукуна, мне необходимо с тобой поговорить, — ох, не хотел Юджи пускать в ход этот прием, но что еще делать? Засранец любит, когда ему потакают, а Итадори сейчас очень важна его сговорчивость. Внезапно парень почувствовал слабость во всем теле сразу, словно его начало лихорадить. Юджи ощущал, как вся комната закружилась вокруг него пестрым калейдоскопом. Он расслабил мышцы, позволяя утянуть себя в чертоги собственного разума. В этот раз Итадори не падал — в один момент он потерялся в пространстве, а в следующий уже стоял в этой мерзкой луже, увязший по щиколотку. Юджи снова осмотрелся. Тогда он не придал особого значения окружению, слишком шокированный и потерянный. Сейчас все было по-другому, и Итадори внимательнее обвел взглядом территорию. Почему он тогда не обратил особого внимания на огромные ребра сзади? Форменное безумие — жить внутри грудной клетки. Погодите-ка… Окей, Юджи точно не хочет думать об этом сейчас. У него есть дело поважнее. Итадори перевел взгляд на верхушку горы из черепов, высматривая чужой (на самом деле свой) силуэт, тут же цепляясь за белое пятно кимоно. Сукуна, закинув ногу на ногу, обманчиво скучающе смотрел на Юджи свысока. Вот мудак, наверняка же слушал его пустой зов и наслаждался плещущимся в нем отчаянием. Несмотря ни на что, Итадори лишь обманчиво-мягко улыбнулся и помахал рукой. — Я рад, что Его Величество все-таки снизошел до простых смертных, — язвительно выкрикнул он снизу. Рёмен скривился и внезапно пропал со своего места. Итадори почувствовал движение за спиной, а следом когтистый палец, упирающийся ему в горло, словно острие заточенного ножа. Парень резко пораженно выдохнул и вытянулся, пытаясь уйти от прикосновения, но Сукуна надавил лишь сильнее, оставляя неглубокий порез на нежной коже шеи, и отодвинул ладонь. — Я даже хотел похвалить тебя за твое крошечное и никчемное «пожалуйста», — Юджи попробовал сделать шаг вперед, но чужая рука переместилась на заднюю часть шеи, сжимая и не давая двинуться с места, — но ты продолжаешь меня разочаровывать. С чего Итадори вообще должен делать что-то так, чтобы этот приспособленец оставался доволен? — Я не придумал иного способа выманить тебя на разговор. Ты не откликался. Возможно, Юджи сам себе сейчас роет могилу. Раздражать Рёмена еще сильнее сейчас явно не стоило, но Итадори ничего не мог с собой поделать. Сукуна недовольно цокнул и все-таки убрал ладонь. Итадори тут же шумно выдохнул, неосознанно выдавая ему свое волнение. — Я не обязан появляться по первой твоей прихоти, наглец, — голос раздался прямо рядом с ухом, заставляя Юджи вздрогнуть. Зачем так близко? — Ладно, извиняюсь. Не мог бы ты отойти? Пожалуйста. Секундная пауза повисла между ними. — Кажется, тебе нужно было поговорить со мной, — Рёмен молчаливо принял неискренние извинения, но, тем не менее, не отодвинулся. — Мне нужна твоя помощь, — не стал тянуть Юджи. В ответ Двуликий не сдержал веселого, с издевкой, смешка. — Я знал, что ты наивен, мальчишка. Продолжай, — сладко протянул он, растягивая гласные. — А тебе может пригодиться моя, — Сукуна расхохотался. Звучало и вправду абсурдно, но Юджи обдумал все несколько раз, прежде чем оказаться здесь. Он не мог уйти отсюда без результата. Рёмен переместился на трон, оставляя Итадори внизу, и снова закинул ногу на ногу. Судя по всему, Юджи удалось заинтересовать Двуликого. Это можно было счесть маленькой победой. Итадори подошел чуть ближе к основанию горы, поднимая в руки бычий череп, пристально посмотрел в пустые глазницы, будто что-то прикидывая, и легко отбросил его в сторону. Рёмен молча пронаблюдал за ним, но ничего не сказал. — Я много думал, Сукуна, ты разве не слушал? Мне казалось, тебе известна каждая моя мысль. Двуликий ухмыльнулся, укладывая руку на подлокотник своего трона. — Твоя пресная жизнь лишена красок, а мысли скучны. С чего ты решил, что я постоянно за тобой слежу? Мое внимание надо заслужить. Вот оно как. Прекрасно, Двуликий по-настоящему не понимает, чего от него хочет Юджи. Парень хихикнул, прикрывая глаза и скрывая озорные смешинки в них. — Сукуна, я хочу заключить с тобой сковывающую клятву, — весело проговорил Итадори, сразу переходя к делу. Он ждал удара, ждал оскорбления, ждал, что очнется в своей спальне после этих слов. Вместо этого Юджи почувствовал, как неведомая сила тянет его вверх. Спустя мгновение он уже стоял на вешине, прямо перед массивным мрачным троном. Его обладатель восседал на нем с нечитаемым выражением лица, медленно постукивая пальцем по подлокотнику. Цок-цок-цок — чужой коготь царапал покрытие, а медленный угрожающий ритм не предвещал ничего хорошего. Итадори почувствовал, как по спине побежали противные мурашки, а позвоночник сковало холодом. От былого веселья не осталось и следа — лучше бы Рёмен злился. — Ты смеешь предлагать мне это? Ты, не знающий о законах магического мира ровным счетом ничего? — бесцветным голосом заговорил Сукуна. Чужая рука потянулась Юджи навстречу, заставляя его отшатнуться к краю. Парень с опаской взглянул на расстояние до земли и сделал шаг вправо, уклоняясь от касания. — Ты не дослушал! — стремительно выпалил Итадори, — Я могу предложить тебе неплохие условия! Несмотря на лепет Юджи, Сукуна все же дотянулся до ворота пижамной футболки, опрокидывая юношу к основанию трона. Итадори попытался подняться, но давление усилилось. В конечном итоге он расслабился и уставился в пустоту сверху, которая заменяла этому месту небо. — Выслушай меня, Сукуна. Я же сказал, что много думал, прежде чем прийти к тебе. Рёмен ослабил хватку, немного наклоняясь к лежащему парню. — Говори. У тебя одна попытка. И лучше бы твоим словам оказаться чем-то стоящим. Юджи состредоточил взгляд на Сукуне и, прочистив горло, начал: — Я думаю, что ты не знаешь, когда сможешь захватить контроль надо мной. Не вижу иных причин твоей медлительности. На первых пяти пальцах зудящее чувство подгоняло меня найти и поглотить их, и я уверен, что это твоя заслуга. Ты либо не знаешь, где кусочки твоей силы, либо по необъяснимым причинам тянешь время, — Итадори сделал глубокий вдох, решаясь на следующую фразу, — я прав…? Рёмен продолжил угрожающе молчать, убирая руку, удерживающую Юджи на земле. Парень незамедлительно поднялся. Смотреть на Сукуну сверху вниз оказалось необычно. — Дальше, — сказал, как отрезал, — ближе к сути, пацан. Иного подтверждения своим словам Итадори не требовалось. У Рёмена и правда что-то идет не по плану. — Я мог бы отдавать тебе контроль, — Сукуна нахмурился. Что сейчас не так? — Чего ты добиваешься, глупый ребенок? Не играй в игры, которые тебе не по зубам. Юджи на мгновение замолчал, не решаясь вслух произнести свое самое заветное желание, но в итоге произнес: — Я хочу сохранить себе жизнь. Сукуна удивленно хохотнул, переходя на громкий заливистый смех. Юджи сморщился. Смешно ему. — Пацан, ты, кажется, не понял! В любом случае тебя ждет смерть, не от моей руки, так от безмозглых старейшин! Какой ты человечный, сил нет! — Рёмен все продолжал хохотать, заставляя Итадори хмуриться сильнее, — Очаровательная картина! Дождавшись, когда Сукуна просмеется, Юджи продолжил, игнорируя его веселье: — Я буду беспрекословно соблюдать твой план, если ты оставишь меня в живых. Неважно, в чем его суть: уничтожь мир, убей всех, на кого падет твой взгляд, захвати власть, — мне неинтересно. Я уже сказал тебе, чего хочу, а обстоятельства не имеют значения, — на удивление, голос звучал твердо, а в янтарных глазах плескалась уверенность в собственных словах, — В тот момент, когда я проглотил твой палец, обратный отсчет пошел. Мне не хотелось бы стать разменной монетой в ваших проклятых штучках. Сукуна с серьезным выражением лица обвел Юджи глазами от макушки до пят. Сердце парня заколотилось сильнее, он не сомневался, что сейчас будет очень, очень больно. Но Двуликий лишь поднялся со своего места, щелкая пальцами. Итадори оказался внизу вместе с Сукуной. Ладно, Юджи был готов говорить одно и то же хоть сотню раз, лишь бы добиться своего. Рёмен сейчас наверняка оторвет ему пару конечностей ради удовлетворения своей садисткой натуры и отправит обратно в реальность. Итадори зажмурился, делая несколько маленьких шажков назад. — Стоять, — Рёмен схватил юношу за подол футболки, возвращая на место, — Говори свои условия. Чего? Юджи распахнул глаза и недоверчиво глянул на Сукуну. Неужели у него и вправду все идет не так гладко, как ему хотелось бы? — Пока живешь ты, живу и я, — на одном дыхании выпалил Итадори. Рёмен в ответ презрительно скривил губы. — Несносный ребенок, ты просишь слишком многого. Хочешь навсегда связать нас? — именно это и хотел сделать Юджи. В ином случае Двуликий наверняка найдет лазейку и изловчится обойти условия пакта. — Не хочу оставить тебе путей к нарушению сделки. Они в упор смотрели друг на друга, не отводя взгляд и не моргая. Итадори понимал, что предлагает форменное безумство. Стать зависимым от Сукуны? Да, пожалуйста. Сделать Рёмена зависимым от себя самого? Прекрасная идея. Юджи готов заплатить эту цену. Прошло, по ощущениям, несколько минут, прежде чем Двуликий расслабленно хищно ухмыльнулся. — Я думал, что у тебя совсем нет мозга, пацан. Я принимаю твои условия. Каждый раз, когда мне будет необходимо твое тело, я скажу «выполняй договор», — Сукуна небрежно дернул Итадори на себя, хватая за запястье. Цепи из проклятой энергии зазвенели вокруг них, скрепляя клятву, — Подчиняйся тому, что я говорю, и тогда, может быть, я не стану калечить твое хрупкое человеческое тельце. Убить не смогу, но больно сделать еще как сумею, — Рёмен оскалился, напоследок сильнее сжимая руку Юджи. Он недовольно зашипел и задергался, стараясь вырваться, но Сукуна даже не стал удерживать запястье, отпустил как ни в чем ни бывало и легко огладил поврежденное место. Хорошо. Самое сложное позади. Двуликий и вправду принял условия клятвы. От скуки ли или от безысходности — неизвестно. Юджи уже был готов стать пешкой в его игре. Лучше уж так, чем смерть. — Сейчас я верну тебя обратно, мальчишка. Не забудь про благодарность, когда придешь в себя. Ты хоть и можешь иногда выжать из себя более-менее неглупые мысли, но я почти слышу, как скрипит твой крошечный мозг. Юджи нахмурился и хотел было огрызнуться в ответ, но глаза уже закрылись, а сознание стало стремительно ускользать. Что ж, Сукуну и правда стоило поблагодарить. *** Грызла ли Итадори совесть? Возможно, но шепот Рёмена в голове перекрывал любые ее попытки оформиться во что-то серьезное. Теперь, когда юноша имел с Двуликим контракт, между ними образовалось шаткое подобие перемирия. Сукуна перестал беспрерывно нести бред, а Юджи старательно собирал крупицы информации про утерянные пальцы. Иногда Итадори во сне оказывался во владениях Рёмена. В эти редкие моменты Двуликий рассказывал какие-то детали своего плана, не особо вдаваясь в подробности. Единственное, в чем Юджи был уверен наверняка — половина пальцев Сукуны была скрыта от хозяина. Кто-то нарочно собрал их вместе и хранил, пряча от чужих глаз. При всем своем могуществе Рёмен не мог уловить даже намека на их расположение. А еще загадочная слуга Сукуны — Урауме. Двуликий был уверен, что оставшиеся четыре пальца хранятся у нее. Рёмен не сомневался, что его верная подданная сама найдет своего хозяина. — Она единственная, кому можно было находиться рядом со мной тысячу лет назад, — однажды непринужденно сказал Сукуна и многозначительно посмотрел на Юджи, расположившегося на подлокотнике чужого трона. О, он никогда не забудет, как занял это место впервые и как больно было лететь с десятиметровой высоты. Уже потом, после нескольких таких падений, Двуликий стал просто-напросто игнорировать подобную наглость, — Цени место, которое занимаешь сейчас. Любой другой бы уже лежал ошметками у меня под ногами, — Юджи тогда поморщился, но благодарно кивнул. Днем, когда Итадори ходил на миссии с сенсеем и товарищами, Сукуна либо отмалчивался, либо перебрасывался с Юджи язвительными комментариями. «Этот белобрысый петух ведет себя еще хуже, чем ты.» «По-моему, ничего не ограничивает тебя прямо сейчас поменяться со мной и показать всем, кто тут лучший,» — весело отозвался Юджи в своих мыслях. Сукуна в ответ самодовольно хмыкнул. «Ха-ха! Ты сам сказал это!» Друзья с подозрением поглядывали на Итадори, когда он ни с того ни с сего начинал глупо улыбаться, сдерживая смех от абсурдных фразочек Рёмена. Если тот продолжит в таком духе, то их общий замысел быстро раскроют все, кому не лень. Единственное, что не давало Юджи покоя — слишком понимающие взгляды и фразочки сенсея. Может, он знал? Даже если так, то почему ничего не сделал? Итадори предпочел игнорировать проблему, скидывая все возможные последствия на Сукуну. Он здесь вроде как за главного. Жизнь текла своим чередом, месяц за месяцем, неумолимо приближая освобождение Двуликого. Сукуна несколько раз менялся с Юджи, чтобы в ночи пойти и уничтожить какое-нибудь мелкое проклятие. Это никак не помогало развеять его скуку, лишь больше раздражало и разочаровывало. Они оба зашли в тупик, ожидая исполнения чьего-то чужого плана. Люди (а может и нет), которым хватило наглости увести у Сукуны из-под носа его собственные пальцы, не должны были заставить себя долго ждать. Юджи все не мог понять одного: почему Рёмен согласился на безумные условия клятвы? Неужели понравилось, что Итадори занял его сторону и отказался от своих принципов? Когда-нибудь он надеялся узнать настоящую причину. «Пацан,» — начал Двуликий одним спокойным воскресным вечером, — «Либо ускоряйся, либо я прямо сейчас утяну тебя к себе.» Юджи стремительно выплюнул зубную пасту изо рта, умылся и пулей вылетел из ванной, плюхаясь на расправленную кровать и мокрыми волосами замачивая подушку. Проснуться с утра на холодном кафеле с разбитой в кровь головой не хотелось, поэтому намного более благоразумным решением было послушаться Сукуну. Уже не испытывая ни малейшего дискомфорта, Юджи оказался перед Двуликим, который неизменно занимал свой трон. Сукуна похлопал по подлокотнику, как бы приглашая занять привычное место. Итадори замер. Еще никогда до этого Рёмен сам не предлагал сесть рядом. — Чего замер? Немедленно сядь, не мозоль глаза, — Сукуна перехватил его под поясницей, притягивая к себе и практически заставляя сесть на предложенное место, — Я хочу с тобой поговорить. Только попробуй хоть раз меня перебить — вылетишь отсюда без языка. Юджи ошеломленно кивнул и поудобнее устроился на своем месте. — Я чувствую все свои пальцы. Те, кто посмели скрывать от меня мою собственную силу, наконец-то дали о себе знать. И, я уверен, Урауме где-то недалеко. Все оставшиеся четырнадцать пальцев сейчас находятся в городе, ближе к центру, и это не просто так. Завтра ты с утра отправишься в Токио и целый день проведешь там, чтобы не упустить ничего, — во время своей речи Сукуна легко поглаживал Юджи чуть ниже лопаток. Когда подобное случилось в первый раз, парень отпрянул, чувствуя, как по скулам расползается румянец, и замахнулся для удара, уверенный, что Двуликий хотел на него напасть. С каждым днем Итадори привыкал, убедившись, что эти прикосновения — лишь странная ласка со стороны Сукуны. В каком-то смысле Юджи даже мог его понять — за тысячу лет любой соскучится по человеческому теплу. Даже бессердечный Король Проклятий. Итадори заметил, что за то время, которое прошло после заключения клятвы, Сукуна очень сильно изменился. Только с Юджи. Рёмен многое ему прощал, практически перестал калечить, не исполнял свои кровавые обещания, касался. Итадори не мог остаться к этому равнодушным, хорошо? За всю свою жизнь он не получал столько ласки, сколько ему, даже если неосознанно, постоянно дарил Сукуна. Но подобное не умаляло факта, что они оба все еще грызлись и лупили друг друга, не жалея сил. Возможно, такой Сукуна нравился Юджи чуть больше, чем должен был. Если уж совсем выйти за рамки нормальности и сказать откровенно, то Итадори даже наслаждался чужими удивительно мягкими прикосновениями. Вот такими, как сейчас. — Пацан, ты слушаешь? Между прочим, я в достаточно хорошем настроении, чтобы разложить тебе все по полочкам. Прекрати летать в облаках! — упс, Юджи слишком увлекся. Он выпрямился, придавая своему виду важности, и закинул одну руку на спинку трона за плечи Сукуны. — Извини, я задумался. Не мог бы ты повторить? Рёмен кинул на него уничтожающий взгляд, но тем не менее, послушно повторил: — Возможно, тебе придется драться с противниками, которые тебе не по зубам, но ты сам решил беспрекословно следовать моему плану- — Которым ты со мной так и не поделился, — закатил глаза Юджи и выжидающе посмотрел на раздраженного Сукуну, — ох, еще раз извини, я перебил тебя. Продолжай, пожалуйста. Рука на спине на мгновение замерла, тут же продолжив круговые движения, а Сукуна шумно выдохнул и сжал зубы. — Несносный ребенок. Еще раз — и останешься не только без языка, но и без своей глупой головы! — Как скажешь. Что насчет твоего плана? Я должен что-то сделать? Рёмен, будто устало, потер глаза ладонью. — Просто иди в город и сражайся с теми, кто нападет на тебя. Я приведу нас к пальцам. А теперь проваливай отсюда, — Сукуна похлопал Юджи по лопаткам, сгоняя вниз, и щелкнул пальцами, привычно возвращая юношу обратно. Итадори не хотел цепляться к словам, но он не смог пропустить мимо ушей необычное «нас». Юджи хотел бы слышать это чаще. *** — Итадори-кун, ты куда? — о, нет. Нет-нет-нет. Только не Годжо-сенсей. — А-а-а, ха-ха, доброе утро, учитель! Я решил прогуляться в городе! Знаете, сегодня такой замечательный день, захотелось развеяться… — Юджи натянул на лицо улыбку, а руки в карманах формы техникума сжал в кулаки. «Что за бред ты несешь?!» — злобно зашипел Сукуна. «А что еще я могу ему сказать?!» — в ответ Рёмен промолчал. И что делать?! — Один? — Годжо осмотрелся, выискивая Фушигуро и Кугисаки, — А как же твои сенпаи? «Сукуна, черт возьми, что мне делать?!» — внешне стараясь сохранять спокойствие, Юджи пытался достучаться до Двуликого. — Ну, вы же знаете, технически я никогда не бываю один… — Итадори нервно взлохматил волосы, — Сегодня Сукуна удивительно тих, мне захотелось провести день в одиночестве, — Юджи пожал плечами и медленно попятился в сторону выхода с территории колледжа. Годжо быстро поравнялся с ним и закинул руку на плечи ученика. «Отодвинь от себя этого мерзкого болвана,» — наконец-то подал голос Сукуна, никак не помогая ситуации. «Чтобы отодвинуть его мне нужна убедительная причина! Которую поможешь мне придумать ты!» — если бы учитель знал, что сейчас происходит в голове Юджи, то немедленно бы увел обратно в комнату, и не видать им с Сукуной больше ни одного пальца. «Убери его от себя, сейчас же!» Юджи осторожно ушел из-под настойчиво тянущейся к нему руки и встал перед сенсеем. — Годжо-сенсей, вы что-то хотели? — нервно заламывая пальцы, спросил Итадори, — Если нет, могу я идти? Мое любимое кафе вот-вот откроется, не хочу попасть в очереди. «Пацан, он уже давно понял, что ты идешь в город не просто так. Разворачивайся и уходи, все равно он не станет тебя останавливать» — Нет, что ты, не смею тебя задерживать! — Сатору развернулся на пятках, скрываясь за углом общежития, напоследок обернувшись на застывшего Юджи. «Чего встал?» Итадори моргнул, начиная медленно двигаться к выходу. Дурное предчувствие с самого утра не давало ему покоя, а после встречи с сенсеем лишь усилилось. «Он все знает,» — Юджи резво перепрыгивал каменные ступени, спускаясь с холма. Ветер шелестел листьями деревьев, вспугивая сидящую на них живность, и дул парню в спину, как бы подгоняя идти вперед. «И что с того? Шевели ногами, мальчишка.» В городе было душно. Нагретые металлические панели высоток отдавали тепло, становясь огромной батареей. Люди прятались под кондиционерами торговых центров или под раскидистыми кронами деревьев в парках. Это был всего один день в скоротечной человеческой жизни. Юджи думал о том, что завтра этого всего может и не быть. Что все эти люди, проводящие время с друзьями, торопящиеся куда-то или спокойно отдыхающие сегодня, завтра могут не проснуться. Что-то сожалеющее еще жило в Юджи. А еще в нем жил ворчливый Король Проклятий, который не позволил нырнуть в пучину рассуждений о правильности своего выбора. «Что за уродец? Почему мы уже третий раз видим его лицо на этих огромных зданиях?» — никогда раньше Сукуна не интересовался нынешним временем. Он искренне не понимал, зачем нужны телевизоры и телефоны, в чем смысл банковских карт и нелестно отзывался о моде. Юджи притормозил и перевел взгляд на рекламный баннер, который изображал довольно симпатичного парня в одежде какого-то бренда. У Итадори никогда в жизни не повернулся бы язык назвать модель на фото «уродцем», даже учитывая, что наличие у Юджи чувства прекрасного можно было поставить под сомнение. «Это — реклама…» Рёмен перебил его: «Этот пацан здесь какое-то важное лицо? Людишки уже забыли, кому стоит поклоняться.» Юджи рассмеялся и отвернулся от фото. «Сукуна, это просто реклама, необходимая для продвижения товара, а парень на ней — модель. Никто ему не поклоняется, мало кто вообще знает, как его зовут,» — Итадори продолжил путь, широко улыбаясь. Иногда Сукуна умел быть забавным. В ответ Рёмен недовольно цыкнул и затих, вновь оживляясь, когда Юджи зашел в небольшую яркую кондитерскую. От обилия десертов разбегались глаза. «У меня рябит в глазах от этого кошмара,» — ворчливо отозвался Сукуна, — «Почему мы ходим по каким-то ужасным человеческим местам?» «Обещаю, тебе понравится,» — хихикнул Юджи, склонился к витрине и добавил, — «У тебя не может рябить в глазах.» Продавец за стойкой, хрупкая пожилая женщина, отложила в сторону журнал и вежливо поздоровалась, предлагая помощь в выборе. Юджи кивал на любую ее рекомендацию, наполняя пакет разноцветными моти, тайяки со всевозможными начинками и шоколадными маффинами. А почему бы и нет? Неизвестно, что Сукуна, сражаясь с проклятиями, сотворит с городом. Может быть, людей, которые будут готовить привычные человеческие сладости, и не останется вовсе. Юджи расплатился с женщиной и глянул на часы над кассой. Почти час дня. Вряд ли кто-то будет нападать сейчас. Итадори толкнул дверь, звеня колокольчиками над ней, и направился в парк. Уже распечатывая сладости в укромной тени огромного дуба, Юджи обратился к Сукуне: «Вылазь.» Рёмен долго не отзывался, пока парень шуршал пакетами и обертками. «Я не буду есть эту дрянь.» Итадори закатил глаза и надкусил моти. «Пожалуйста, Сукуна, просто попробуй.» Кожа на щеке натянулась, а Юджи широко улыбнулся, поднося к чужому рту другую сладость. Парень покорно держал в руке пироженое, пока Сукуна раздумывал. Итадори, не выдержав, нетерпеливо ткнул ему в губы сладкий крем. — Ужасно. Юджи широко улыбнулся, когда после своего недовольного комментария Сукуна все же надкусил сладость, нарочно цепляя пальцы Итадори. Тот тут же одернул руку, не позволяя сомкнуть клыки на коже. — Отвратительно. Я прикажу Урауме приготовить для тебя по-настоящему хороший десерт, — Юджи каждый раз поражало то, как спокойно Рёмен говорил о будущем, в котором были они оба. Хотя между ними и висела эта цепь сделки, связывающая их, Сукуна не перестал презрительно относится ко всему людскому роду. В самом деле, Юджи мог бы просто уйти после осуществления плана и продолжить жить, не подвергая себя опасности. Судя по всему, Рёмен не был намерен куда-то его отпускать, — Сопляк, куда ты собрался? Думаешь, так легко сбежишь? Не забывай, что твоя жизнь — моя жизнь. Было бы глупо отпускать на волю такого глупца, как ты. Тебя сцапает любое проклятие первого уровня, слабак. Юджи довольно ухмыльнулся. Сукуна что, будет вечность держать его рядом? Что ж, это, наверное, неплохо. Не можешь быть сильным — будь рядом с ним. — Я никуда не собираюсь, Сукуна, — Юджи прикрыл глаза, чувствуя, как теплый ветер обдувает лицо, и достал из пакета первую попавшуюся сладость, — Еще кусочек? — и поднес к чужим губам рыбку-тайяки с заварным кремом. *** — Сукуна, что за…? — ошеломленно пробормотал Итадори, стоя перед огромным пустырем посреди Токио. От Сибуи не осталось ничего. Последними его воспоминаниями были битва с Чосо и низкорослый проклятый дух. Тогда все тело было изрешечено сквозными ранами и порезами, которые сильно кровоточили и вымачивали итак мокрую форму. Юджи осмотрел себя — от полученных травм ничего не осталось. Ну, разве что, дыры и бурые пятна на одежде. Итадори помнил, как устало прислонился к стене после того, как услышал тихие шаги в конце коридора. А потом он сам отпустил контроль, уступая тело Сукуне. «Как тебе?» — самодовольно спросил тот. В Юджи ничего не отзывалось. Он удивительно спокойно принял ужасающую действительность. Итадори смотрел на сожженную дотла землю, наверняка обагренную кровью, и равнодушно думал о том, что был готов к чему-то подобному. Что был готов к разрушению, к хаосу, к смертям, инициируемых Сукуной. Был готов к тому, что Рёмена не остановить. Юджи вздохнул и отвернулся от выжженого пустыря, взлохмачивая челку. Вдалеке мелькнул светлый силуэт, торопливо приближающийся к парню. Подойдя почти вплотную, незнакомка взглянула на Итадори и низко поклонилась. Юджи удалось как следует ее рассмотреть: светлые волосы с красным пятном, будто растекающимся с затылка, бледная, практически прозрачная кожа. Она вся была какая-то эфемерная, словно призрак, словно галлюцинация измотанного разума. — Господин, — Юджи изумленно приоткрыл рот. Чего? Какой господин? — Ты кто такая? — девушка тут же разогнулась и презрительно посмотрела Итадори в глаза. И он вспомнил. Все встало на свои места, и Юджи молча уступил контроль Сукуне. Пусть сам общается со своими странными слугами. Урауме заметила татуировки, покрывшие тело сосуда, и сразу изменилась в лице. Весь ее вид выражал неприкрытое счастье, и она снова склонила голову. Юджи не мог не восхититься ее слепой преданностью и верностью, которую ей удалось сохранить даже спустя тысячелетие. — Для меня большая радость снова встретить вас, господин, — не поднимая головы, благоговейно прошептала Урауме. Сукуна, насколько мог ощущать Юджи, был очень доволен встречей со старой знакомой. Он кивком разрешил ей подняться. — У тебя есть то, что мне нужно? — Урауме с готовностью потянулась в складки своего одеяния, выуживая небольшой сверток и тут же его разворачивая. Внутри находились оставшиеся четыре пальца. Сукуна радостно улыбнулся. Осколки его души тянулись к нему и манили. Наконец-то он заполучил их все, — Ты никогда меня не разочаровывала, Урауме. Пока Рёмен был занят тем, что поглощал собственные пальцы, будто какой-то деликатес, слуга решилась задать тревоживший ее вопрос: — Почему ваш сосуд так легко уступил вам? Мне удалось узнать, что он полностью сдерживает вас внутри себя, — Урауме спрятала пустой сверток обратно. Сукуна в ответ расплылся в довольной улыбке и одним движением зачесал волосы назад. — Мы с моим дорогим сосудом заключили сковывающую клятву. Урауме округлила свои яркие глаза и недоверчиво посмотрела на Двуликого. Буквально на секунду она усомнилась в том, что перед ней сейчас тот Сукуна, которого она помнила, но этот непоколебимый взгляд Урауме бы узнала даже спустя бесчисленное количество лет. Сковывающая клятва? Ее господин никогда бы не соединил себя с каким-то обыкновенным бесполезным ребенком. Что в Юджи Итадори было такого особенного? — Клятва? — ужаснулась она. У нее в голове появилась догадка о том, что пацан мог предложить Двуликому. Неужели они и правда стали сотрудничать? На самом деле это…имело смысл. Но разве мальчишка не был на стороне магов? — Какое условие он поставил? — Пацан связал наши жизни. Пока жив один из нас — жив и второй, — Сукуна кинул гордый взгляд на сожженую землю и засунул руки в карманы, — Задумываясь о своем ответе сейчас, я понимаю, что засранец просил слишком многого. Но это неважно, пока он способен развеять мою скуку, — Рёмен прикрыл глаза и вспомнил ужасное поведение несносного ребенка. Он был невыносим: язвительный, грубый, громкий. Только когда он затихал под касаниями или внимательно ловил каждое слово Сукуны, становилось понятно, за что мальчишку так любят все вокруг. Итадори являл собой чистое очарование, когда переставал играть в инфантильного глупца. Двуликий никогда и никому не признается, что он не смог бы оставить Юджи Итадори после разъединения. Его тщеславная эгоистичная натура была намерена удерживать мальчишку рядом. Сам Юджи в полной мере не осознавал своих преимуществ, не понимал, что имеет над Сукуной власть. Он лишь интуитивно считывал его настроение и моменты, когда мог позволить себе опасный поступок или резкое слово, зная, что в ответ Рёмен лишь закатит глаза. Будто услышав мысли о себе, Итадори взволнованно залепетал откуда-то изнутри. «Сукуна? Я чувствую, будто что-то не так.» Двуликий и сам ощущал это: тело пацана с трудом удерживало в себе всю полученную силу. Та беспокойно билась внутри, не находя себе подходящего места. Она не принадлежала Итадори и стремилась вырваться наружу, разорвать чужую плоть, чтобы обрести собственную. Еще несколько минут, и мальчишку изнутри уничтожит эта неконтролируемая мощь. Сукуна выжидающе посмотрел на Урауме — насколько он помнил, Безбожный Ключ все еще был у нее. Та незамедлительно считала немую просьбу Двуликого, молча доставая артефакт. Сукуна крепко сжал рукоять Ключа, чувствуя, как правильно он резонирует со своим владельцем. Прекрасный проводник душ. Рёмен сконцентрировался на своей силе, циркулирующей по венам сосуда, начиная постепенно вытягивать ее с помощью артефакта. Душа мальчишки билась внутри, не желала отпускать, слишком привыкшая к постоянному существованию рядом с душой Сукуны. Они в прямом смысле переплелись друг с другом. Это могло стать большой проблемой. Двуликий нахмурился, приостанавливая процесс и меняясь с Итадори местами. Он надеялся закончить быстро и отправить пацана под присмотром Урауме восвояси, но все шло наперекосяк. С мальчишкой не могло быть по-другому. Собрать себя и сберечь при этом душу пацана изнутри было проще. Татуировки не сошли с тела Юджи, а сам он весь сжался, чуть пошатываясь. Кости гудели, словно по ним били сотнями маленьких молоточков, а внутренние органы сдавило под воздействием чужих манипуляций. Тело отвергало чужую разрушающую силу, но при этом не могло отпустить ее. Юджи глухо тяжело выдохнул от разрывающей его боли, руки и ноги слабели, не выдерживая нагрузки. «Держи оружие в руке, не смей отпускать,» — раздался изнутри голос, еще больше усугубляя ситуацию. Итадори послушно сжал артефакт дрожащей рукой так крепко, как только мог. Юджи хотелось кричать. Он умирает? «Ты не умираешь, идиот. Просто терпи,» — ворчал внутри Сукуна, занятый тем, что по крупицам собирал себя в чужом теле. Его сосуд оказался упрям даже сейчас. Итадори тяжело упал на колени, раздирая их в кровь. Безбожный Ключ в руке нагрелся из-за воздействия, добавляя в копилку кошмарных ощущений еще и боль от ожога. Непроизвольно из глаз брызнули жгучие слезы, как бы сильно Юджи не старался их сдержать. Сейчас он жалел, что согласился на это. Сейчас он думал, что лучше было бы сразу умереть от резкого разъединения, чем терпеть, как Двуликий манипулирует его душой, дабы извлечь собственную. Мысленно он умолял его ускориться. Человеческое тело не способно долго сопротивляться боли. Юджи был готов сдаться ей уже сейчас. Ничего хуже в своей жизни он не чувствовал и никогда не почувствует. Веки потяжелели, но Урауме подхватила его за плечи, не позволяя окончательно упасть, и ледяными ладонями похлопала по щекам. — Смотри на меня. Если потеряешь сознание — умрешь, слышишь? — Юджи расфокусированным взглядом обвел ее черты лица и медленно сморгнул набежавшие слезы. Ох, если закрыть глаза, то все закончится? Нет, нельзя. Осталось немного. Так ведь? Не для того он совершил невозможное, заключив с Сукуной сделку, чтобы оборвать обе их жизни разом. Итадори болезненно сморщился, когда его с новой силой стало выворачивать изнутри, с громким хрустом ломая кости. Юджи ощущал, как они своими острыми краями впиваются в ткани изнутри, разрывая их. Итадори старался сосредоточить колеблющееся сознание на образе перед собой, но Урауме расплывалась, ускользая от него. Внезапно конечности отпустила вся боль, сосредотачиваясь в груди. Юджи думал, что хуже быть не может. Сукуна крошил его ребра и разрывал мышцы, чтобы получить долгожданную свободу, и Итадори понял, что это предел. Что он не выдержит больше. Юджи хотел закричать, но голоса не было. Он свободной рукой потянулся к алому пятну, медленно расползающемуся от солнечного сплетения, но тут же отдернул ее, обжигаясь о что-то. Что-то, что оказалось душой Сукуны, медленно отделяющейся от Юджи. Она слегка горела холодным светом, освещая кровоточащие раны. Дышать не получалось. Если бы не Урауме, своими холодными ладонями удерживающая Итадори в сознании, он бы, наверное, уже умер. И Сукуна вместе с ним. Интересно, он знал, что будет так больно? Если да, то Юджи обязательно выскажет ему, какой он на самом деле мудак. Итадори не понял, когда все закончилось. Зияющая дыра в его груди никуда не делась. Стоящая рядом Урауме положила свою руку ему на лоб, медленно стягивая края рваной раны, но ошеломленное сознание все еще импульсами посылало боль по всему телу. Кровь единым потоком стекала на землю, пачкала итак грязную одежду. Юджи медленно закрыл глаза, и, будто сквозь толщу воды, услышал твердое «отойди», а потом женская рука с его головы исчезла, сменяясь бóльшей ладонью Сукуны. Тот в одно мгновение соединил все разорванные ткани, восстановил поврежденные органы и срастил поломанные практически в крошку кости. В легкие снова хлынул кислород, кровь с прежней скоростью стала циркулировать по венам, чужие татуировки полностью сошли с тела, и Юджи резко распахнул глаза, закашливаясь и роняя Безбожный Ключ. Тот звякнул, ударясь о камень, впрочем, тут же поднятый заботливой Урауме. Юджи не знал, с чего начать. Думать получалось плохо. Даже если его тело в мгновение ока восстановили, разум все еще не мог смириться с недавно пережитой травмой. Итадори собрал немногие доступные ему мысли в кучу и сфокусировал взгляд на…о. Ого. Наверное, он сказал это вслух, если судить по озадаченному взгляду сидящего перед ним Сукуны, который все еще держал руку у него на лбу. Двуликий выглядел невероятно и, несомненно, даже внешне соответствовал своей репутации. Четыре руки, каждая из которых окольцована несколькими иссиня-черными татуировками, острые углы челюсти и скул, четыре глаза, пара из которых осталась привычной формы, но светло-серого цвета, почти прозрачного, а вторая — расположенная вертикально на полумаске из плоти. Волосы привычно зачесаны назад, разве что теперь оттенком темнее, чем у самого Итадори. Юджи не должен был восхищаться им, все-таки он — ночной кошмар любого шамана, но! Но он не мог не признаться самому себе, что тот был по-особенному красив. И Юджи все-таки был далеко не любым шаманом. Чужая рука опустилась на щеку, легко похлопывая. — Пацан, пялишься, — Сукуна поднялся с земли, не отрывая от Юджи взгляда. С высоты его теперешнего роста пацан казался совсем крошечным. Итадори, не до конца уверенный в том, что ноги его не подведут, уцепился за одну из рук Сукуны, поднялся с земли, удерживая себя с помощью нее, и неуклюже качнулся вперед, выглядывая из-за Рёмена. Урауме молча наблюдала за ними, ожидающая дальнейших действий. Двуликий дернул рукой, пытаясь скинуть с себя Юджи, но тот лишь крепче вцепился в нее, не желая отпускать. Итадори свободной ладонью стер подсыхающие соленые дорожки с глаз. — Кто-нибудь объяснит, какого черта сейчас произошло? — сипло спросил он, выжидающе смотря то на Сукуну, то на Урауме. Те в ответ переглянулись, а Рёмен и вовсе закатил глаза, свысока глядя на Итадори. — Конечно, я понял, что ты, ублюдок, только что отделился от меня, можешь так не смотреть! — Юджи недовольно впился ногтями в его руку сильнее, — Но будь любезен объяснить, почему я чуть не умер. Может, у Итадори и получилось бы выстроить связь между всеми событиями и прийти к какому-то однозначному выводу, но его мозг ужасно тормозил от пережитого стресса и Сукуны рядом. Юджи не мог отвести от него глаз. — Ты сам в этом виноват. Твоя упрямая душа вцепилась в мою и не позволяла распутать этот ужасный узел. Будь благодарен, что я оказался достаточно терпелив для того, чтобы не разорвать все твое тело, а зацепил лишь грудную клетку, — Рёмен поудобнее перехватил практически висящего на нем Юджи, который ошарашенно и недоверчиво на него посмотрел. Если это было правдой…- Ты смеешь сомневаться в моих словах? — нет, засранец больше не мог читать его мысли, но разглядеть сомневающийся взгляд на лице Итадори было не сложно, — Я сломаю тебя так же легко, как и вылечил, наглец, — Сукуна уже потянулся к нему одной из свободных рук. — Стой-стой-стой-стой-стой! — Юджи вытянул ладони вперед, пытаясь остановить Рёмена, — Я всего-то хотел поблагодарить тебя, убери руки! — его проигнорировали, продолжив несерьезные попытки добраться до лица, — Агх, Сукуна, спасибо! Я очень благодарен, что ты спас мою жизнь, клянусь! Рёмен остановился, широко улыбаясь и передавая Юджи Урауме. Они отшатнулись друг от друга и удивленно уставились на потягивающегося Сукуну. Тот сжал и разжал пальцы (уже свои, не мумифицированные обрубки), размял плечевые суставы и шейные позвонки, и только потом обратил внимание на Итадори и слугу. — Господин, я должна пойти с вами. Сукуна недовольно цыкнул и указал на Юджи: — Просто следи за ним. Идите куда-нибудь, где нет шаманов, и подождите, пока я не разберусь со всеми букашками, которые будут мешаться под ногами, — Рёмен вытянул руку, в которую Урауме тут же вложила Безбожный Ключ, и, напоследок кинув на Юджи лукавый взгляд, растворился в ночи. Урауме кивнула сама себе и долгим взглядом посмотрела на Итадори, будто видела в первый раз. Под ее изучающим взором Юджи чувствовал себя маленьким мальчиком, которого вот-вот отчитают. Он осмотрел сам себя, зная, что выглядит ужасно: то, что раньше было формой техникума, висело на нем рваными тряпками, вымоченными в его собственной крови, волосы спутались и теперь торчали в разные стороны. Юджи подумал, что было бы неплохо сейчас принять горячую ванну. Урауме наконец-то развернулась и двинулась в сторону уцелевшей части города. Юджи догнал ее и молча последовал рядом. Он надеялся, что это все ненадолго. Возможно, Итадори даже не успеет заскучать по Сукуне. Но неважно. У Юджи потом будет все время мира рядом с ним. *** Вода звонко журчала, разбиваясь о камни, пока Итадори неторопливо прогуливался по саду, возвращаясь во дворец. Весна в этом году выдалась очень теплая, солнечные лучи прогревали землю, подмерзшую после зимы. Все свое свободное время, которого у него теперь было хоть отбавляй, Юджи проводил в прекрасном саду, с каждым днем расцветающим и преображающимся после холодов. Обилие хвойных деревьев придавало этому месту живой вид даже зимой, но сейчас, когда на голых ветках только-только начали зарождаться молодые листья, оно выглядело по-особенному завораживающим. Водная гладь прудов отражала высокое безоблачное небо, блестела на солнце и переливалась множеством цветов, когда ветер создавал на ней рябь. Вдалеке выглядывали массивные крыши резиденции, оттеняя природную красоту золотыми росписями и вычурными карнизами, но Юджи уже не впечатлялся ими. За зиму успел налюбоваться. Иногда ему на пути встречались редкие горничные, незаметными тенями проскальзывающие в помещения для слуг, стоящих в отдалении от основного здания. Юджи никогда не видел их внутри дворца, но комнаты всегда содержались в чистоте и порядке. Урауме не могла уследить за всей территорией в одиночку, поэтому отбирала себе в помощники самых тихих и старательных работников, которые не тревожили ни одного обитателя дворца, будь то хозяин или его редкие гости. Или Юджи, который себя не считал ни тем ни другим. Он не знал, какова его роль в новом ужасном мире, созданным Сукуной. Япония потонула в хаосе, который Рёмен сдерживал, не распуская за пределы границ. Его влияние стремительно распространялось все дальше по стране, во дворец постоянно приезжали проклятия, желающие поднести дары Двуликому. Юджи забавлялся, наблюдая, как Рёмен в привычной для себя манере распускал свой павлиний хвост и свысока смотрел на каждого прибывшего. Людям и магам пришлось несладко. Те, кто не подчинялись и не принимали власть Сукуны, становились жертвами изголодавшихся по крови проклятий. Некоторые, оказавшиеся чуть более гибкими и находчивыми, примкнули к сильным мира сего, но такая жизнь не была свободной. Человечество пало, слабо трепыхаясь в попытке избавиться от угнетателей. История тысячелетней давности повторилась с одним лишь отличием — теперь никто не мог противостоять Двуликому. Годжо все еще был запечатан в тюремном царстве. Сукуна сразу избавился от проклятий, которые стали инициаторами событий в Сибуе, но оставил заключенного Сатору себе, храня в одном из помещений дворца. Даже Юджи с Урауме не знали, куда он поместил пленника. Итадори было очень любопытно поглядеть, как выглядит настоящее тюремное царство, поэтому он тайком пытался его найти, но поиски не увенчались успехом. Юджи быстро оставил эту затею, найдя себе новые, более интересные увлечения. Итадори был практически уверен, что Фушигуро и Кугисаки сейчас живы и активно борются за свою и чужую свободу. Уцелевшие шаманы поднимали восстания в разных концах страны, и Юджи ни капли не сомневался, что его бывшие товарищи подвергали себя опасности, безрассудно растрачивая проклятую энергию на противников, которых им не победить. Должно быть, его давние знакомые думают, что он уже больше полугода мертв. Что ж, у Юджи не было стремления доказывать кому-то обратное. Он практически не покидал дворец и его окрестности, предпочитая коротать часы за уходом за садом, тренировками или беседами с Сукуной, пока тот находился в резиденции. Юджи помнит, как Рёмен пропал на долгие сутки после Сибуи, уничтожая все на своем пути и являя миру свое величие. Вернулся он чересчур довольным, с заляпанным кровью Безбожным ключом. Стоит ли говорить, что Итадори заждался его? За это время они с Урауме, на удивление, успели поладить. Она, убедившись, что Юджи безоговорочно предан Сукуне, рассказывала ему истории из прошлого и помогала устроиться в огромном дворце. Юджи жил неплохо, даже, наверное, замечательно. Он ни в чем не нуждался, как раз наоборот, купался в роскоши, не занимаясь ничем обременяющим. Единственное, что не давало ему покоя — собственное место в этой жестокой реальности. Юджи не знал, какую роль играет. Итадори не подходил под какие-то шаблоны. Он был человеком, но проклятия боялись его так же, как боялись Сукуну и Урауме (после того, как Рёмен разрубил напополам одно слишком смелое проклятие, позволившее себе посмеяться над Юджи в его присутствии). Он был шаманом и при этом жил под крылом врага всего человечества, пользовался его вниманием и благосклонностью. Его жизнь — сплошные противоречия. Юджи взбежал по ступенькам к парадному входу во дворец, толкнул массивную дверь, шагая внутрь и запирая ее за собой с громким хлопком, и скинул с плеч хаори[1], оставаясь в белой юкате[2], расшитой золотистыми узорами. Обувь отправилась туда же, куда и верхняя одежда, и Итадори двинулся вглубь бесконечных коридоров дворца, направляясь к центральному залу. Насколько он помнил, Сукуна сейчас пребывал дома, не занятый гостями или своими важными делами. Все-таки Годжо-сенсей не ошибся насчет него. Рёмен жил и живет сейчас, не отказывая себе ни в чем. Единственное, что добавил бы Юджи, это то, что Сукуна наслаждался данной самому себе властью. Его тщеславию не было границ. Во дворце стояла нерушимая тишина. Даже собственное дыхание в ней казалось Итадори громким. Расписные стены коридоров и комнат выглядели волшебно. Первое время Юджи не решался прикасаться тут к чему-то, боясь сломать эту хрупкую красоту, пережившую целую эпоху. Дворец явно был построен для какого-то императора, поэтому сначала Итадори ощущал, будто живет в музее. Со временем он привык, смело исследуя комнаты и этажи и любуясь творениями древних художников. Деревянный пол поскрипывал под босыми ногами, не давая Юджи шанса тихо и незаметно перемещаться по дворцу. Он толкнул дверь в центральный зал, где Сукуна обычно проводил свободное время. В этот раз Рёмен стоял у окна спиной к Итадори, задумчиво наблюдая за цветущим садом. Обожаемые Юджи татуировки сейчас были скрыты под светлым косодэ[3]. В повседневной жизни Сукуна обвешивал себя вычурными тряпками, не нарушая традиций тысячелетней давности. Юджи закатывал глаза и настойчиво лез руками под бесконечные дорогущие шелка, чтобы обвести любимые узоры кончиками пальцев. Он не знал, что происходило между ним и Сукуной. Юджи нравились его холодные глаза, его голос, который он раньше терпеть не мог, его жесты, его тело. Итадори нравился он весь. Любил ли Юджи его? Ни в коем случае. К этому ублюдку невозможно было ощущать столь трогательное чувство. Может быть, легкая, кружащая голову влюбленность, граничащая с симпатией, благодарность и больная привязанность составляли безумный коктейль его отношения к Двуликому, но среди всего этого точно не могло быть любви. Юджи наслаждался тем, что среди всех проклятий, ползающих у Сукуны в ногах и пытающихся льстить, чтобы занять местечко поближе к огню, только лишь он один, человек, смог заполучить его ласку и привязанность. Его не интересовало, что сам Двуликий испытывает к нему. Было достаточно того, что он проводил свободные часы вместе с Юджи, позволял свободно выходить за пределы дворца и, конечно, подпускал настолько близко к себе, насколько это вообще было возможно. Итадори никогда не забудет, как одной зимней ночью он не мог уснуть от пробирающего до костей холода. Ветер завывал за стенами дворца, не давая доскам как следует нагреться. Юджи ворочался, кутался в одеяла, поджимал под себя озябшие ступни и тяжело вздыхал. Глупая идея внезапно посетила его голову, когда он уже совсем отчаялся. Юджи тогда взял одеяла и покинул свою холодную комнату. В коридорах было еще хуже: Итадори отморозил ноги, пока шел к своей цели. Он замер перед нужной ему дверью, в итоге тихо отпирая ее и нерешительно заглядывая внутрь. Лунный свет освещал комнату, отражаясь в зеркалах, и мягкими пятнами ложился на фигуру Рёмена в центре большого белоснежного футона. Юджи тенью проскользнул внутрь и запер за собой дверь. Здесь было теплее, совсем чуть-чуть, но лучше, чем в собственной комнате и, тем более, в коридоре. Юджи удивило, что Сукуне необходим сон точно так же, как и любому смертному. Когда они делили тело Итадори, то Рёмен донимал его круглосуточно и беспощадно, а теперь…вот. Юджи представить себе не мог, что Двуликий окажется любителем валяться в постели до обеда, поэтому, когда случайно узнал это от всезнающей Урауме, не смог сдержать смешок. Немыслимо. Итадори несмело обошел футон с разбросанными рядом подушками. Он никогда раньше не приходил спать к Сукуне, но отчаянные времена требовали отчаянных мер. Юджи, если быть честным, безумно волновался. Откуда ему знать, как отреагирует Рёмен на его смелый поступок? Удивительно, что он до сих пор не проснулся, почувствовав присутствие еще одного человека в своих покоях. Юджи вдохнул, выдохнул, аккуратно опустил принесенное одеяло на пол и подполз к Сукуне поближе. Он был теплым. Даже горячим (кстати, во всех смыслах). Итадори дрогнул от контраста температур и внаглую прижался вплотную. Конечно, Рёмен проснулся. Он напрягся, тут же отодвигая Юджи от себя, и медленно моргнул, хмурясь. — Бессовестный мальчишка, — хриплым, сонным голосом начал он, — проваливай, пока я не открутил твою безмозглую голову, — Сукуна отодвинул его на самый край футона и перевернулся на спину, — Кто разрешал тебе сюда заходить? Судя по тому, что Юджи все еще был цел и невредим, можно было с уверенностью утверждать, что Рёмен не злился. Итадори подполз к нему под руку, накрываясь одеялом. За окном все еще завывал ветер, а древние деревянные дворцы не предполагали сложную отопительную систему. — Тут холодно. Даже в темноте Юджи сумел разглядеть чужой скептический взгляд. Сукуна не стал снова его отталкивать, лишь равнодушно закрыл глаза. — Наглец. В ту ночь Юджи спалось так крепко, как не спалось за все время его пребывания во дворце. Он пришел снова на следующую ночь. И на следующую после нее. И на все последующие тоже. Дошло до того, что он совсем перестал ночевать в своей комнате. Засыпать и просыпаться рядом с кем-то оказалось…приятно. По утрам он неизменно выпутывался из кольца чужих рук, если просыпался раньше. Позже не получалось. Сукуна считал, что, раз проснулся он, то время просыпаться и Итадори. Юджи вынырнул из собственных воспоминаний, подходя к Сукуне и выглядывая в сад, захвативший чужое внимание. Двуликий перевел на него взгляд, рассматривая от макушки до пят. — Что? — Юджи от такого пристального внимания почувствовал себя бабочкой, за крылышки наколотой под стеклом энтомолога. — Урауме заставила тебя нормально одеться? — Итадори скривился от возмущения. Он всегда хорошо выглядел! Другое дело, что Сукуна отвергал одежду европейского образца и сам не вылезал из хакама[4], кимоно и косодэ. Юджи всегда недовольно передразнивал его язвительные комментарии и демонстративно поправлял край свободной футболки или толстовки. Но сейчас, когда вот-вот должна была начать цвести сакура, хотелось соответствовать весеннему настроению. Юджи не был против традиционных одежд, но с ними всегда было столько возни. Со временем он стал лояльнее к этому относится, выделяя для себя юкаты. С ними было проще всего — легкие, свободные, не требующие тщательного внимания во время носки. — Я всегда нормально одеваюсь, — и, отвечая на заданный вопрос, — Нет, она меня не заставляла, — Юджи недовольно сложил руки на груди и перевел взгляд на чудесный вид из окна. Сукуна лишь оторвался от созерцания сада и прошел к своему трону, хватая Юджи за рукав и утягивая за собой. Он последовал за ним, занимая свое привычное место на левом подлокотнике и дождался, когда Рёмен сядет следом. Что-то не менялось даже практически год спустя. Юджи всегда вспоминал, как они начинали, и улыбался, понимая, куда он их привел. Думал ли Сукуна когда-нибудь о том, что позволит человеку находиться настолько близко? — У тебя от улыбки сейчас лицо треснет. И правда, Юджи даже не заметил, как начал широко улыбаться от накативших воспоминаний. — Вспоминаю, каким мудаком ты был в самом начале, — не то чтобы сейчас что-то изменилось. — Это заставляет тебя так светиться? Думаю, что могу напомнить тебе былое, — Сукуна оскалился и неприятно сжал чужой бок. Юджи поморщился и вцепился в его руку, отодвигая от себя. — Ты ужасен. — Тебе нравится, — и что? Это не повод оставлять на нем синяки от пустяковых касаний. — Продолжай так думать, — Юджи завел руку ему за шею для опоры, отодвигая воротник и ногтями слегка царапая кожу в отместку за оставленные ссадины. Тем более, Итадори был уверен, что за подобные пакости ему грозит лишь предупредительный взгляд. Он кончиками пальцев провел по оцарапанному месту да так и оставил ладонь на шее. Сукуна лишь кинул на него беглый взгляд и снова повернул голову к окну, погружаясь глубоко в свои мысли. Они сидели в тягучем молчании, совсем рядом друг с другом. Солнечные лучи затопили комнату, нагревая деревянные полы и отскакивая от стен длинными бликами. Тихо шелестела природа за окном, ветер легкими порывами задувал в комнату, заставляя шелк их одежд мягко шелестеть. Юджи прикрыл глаза и уже полностью облокотился на плечо не возражающего Сукуны. Итадори вдруг понял, что хочет навсегда остаться в этом моменте. Как было бы прекрасно, если бы время замерло прямо сейчас. — Итадори. — М? — не открывая глаз, не сразу отозвался он. — Почему ты здесь? — Юджи поднял голову и недоуменно взглянул на Сукуну. Это что за вопросы такие? Он на мгновение подумал, что все-таки задремал. Что значит «здесь»? Здесь и сейчас? Здесь во дворце? Здесь, а не где-то далеко? Сукуна, увидев тяжелый мыслительный процесс Юджи, недовольно закатил глаза, — Раздражаешь. Оглянись вокруг. Мир рушится из-за меня. Ты мог бы сбежать, найти своих безмозглых друзей, убить себя или- — С тобой все нормально? — ошарашенно поинтересовался Юджи. Он искренне не понимал, почему Сукуна спрашивает его о таких глупых вещах. Сначала сам держит рядом, а теперь все, можешь идти? Итадори свободной рукой протер глаза, думая, что точно заснул, — Ты же сам оставил меня рядом с собой. Клятва, все такое, «тебя сразу убьют», — передразнил он Сукуну, делая псевдо-серьезное лицо. — Я был уверен, что ты сбежишь. Нет, Юджи точно спит. Вся ситуация вдруг стала какой-то нереальной. Ну зачем ему сбегать? Там, за стенами дворца, толпы проклятий наслаждались хаосом и были не прочь испить теплой человеческой крови. Юджи мог бы дать им отпор, но зачем, если здесь он так хорошо проводит время. Ему и правда нравилась его жизнь. Он и не думал о чем-то наподобие этого, когда искал в себе решимость связаться с Сукуной ради банального выживания. — Ты сейчас серьезно? Зачем мне сбегать? Я прекрасно себя чувствую здесь. В самом деле, его жизнь стала сказкой. Что бы с ним стало, если бы он все-таки выбрал иную сторону? Даже думать об этом не хотелось. Юджи вдруг вспомнил свою давнюю мысль о том, что он готов стать пешкой в игре Сукуны. Он стал оружием, он не оставил от Сибуи ни кирпичика. Выполнил то, что должен был. Юджи добровольно отдал себя в руки Рёмена. Итадори понял, что тогда, между жизнью и смертью, он перестал быть той маленькой фигуркой, роль которой была отдана ему изначально. Дойдя до края, пешка стала ферзём. Стала свободной. Юджи свою свободу получил даже как-то слишком легко. Возможно, они с Сукуной были обречены на подобный исход? Ведь на вершине одиноко. Оказалось, что Сукуна не против компании. Юджи улыбнулся. Кажется, он наконец-то нашел ответ на свой вопрос. Он нашел свое место. — Сукуна, — тот в упор смотрел на затихший сад, не обращая на Итадори внимания. Видимо, успел много раз пожалеть о своих словах. Юджи положил ладони ему на скулы и повернул его голову к себе, смотря прямо в глаза, — Даже не думай от меня избавиться, придурок. Он не знал, хотел ли его ударить или все-таки поцеловать. Сукуна позволил ему оставить руки на своем лице и прикрыл глаза. Сегодня он был удивительно меланхоличен и рассеян. Что-то для себя решив, Рёмен отодвинул ладони Юджи от себя, поднимаясь с трона. Он встал прямо перед окном, закрывая собой солнечный свет, и через плечо кинул на Итадори, успевшего перебраться на чужое место, беглый взгляд. — А ты не вздумай сбежать, сопляк. Юджи лишь с ногами залез на сиденье, закатывая глаза. Куда он от него денется? Между ними тянулась нить клятвы, создавая нерушимую связь, но, положа руку на сердце, она не была решающей причиной остаться. Юджи сам выбрал Сукуну, и выбор этот хоть и разрушил жизни тысячи людей и целое государство, но стал единственно правильным. Вечность рука об руку с Королем проклятий? Что ж, звучит ужасно. Юджи никогда от этого не откажется.