Ночь в холодном поту

      Антон лежал в кровати в холодном поту, его блестящие от ужаса глаза были широко распахнуты. Он смотрел в казавшийся во тьме черным потолок, все еще тяжело дышал — кошмары, уже который день, не давали сомкнуть глаз. Рядом, справа, чувствовалось тепло — это лежала Марина, ее спина едва касалась руки Антона, но он чувствовал, как поднимается ее грудная клетка при вдохе. Он подстраивал под нее свое дыхание, это заземляло.       Но стоило только убрать руку — Антон хотел лечь на бок — как Марина тут же повернулось к нему. Ее глаза неожиданно были открыты, как всегда неестественно огромны, Антон бы даже сказал, что пробирающие до мурашек, особенно в этой полумгле спальни. На миг ему стало жутко. Казалось, Марина и не спала вовсе.       — Не спится? — ее хриплый голос совершенно не совпадал с хрупким, долговязым телом, будто говорил за нее кто-то другой. Антон сглотнул — во рту было сухо, а от попыток ответить горло скребло наждачкой. Интересно, что ее голос становился таким, как только она пыталась говорить тихо и ласково… Теперь ее хрип невольно ассоциировался с заботой.       — Кошмар. — Выдавил он из себя. Марина протянула руку к его лицу и погладила по щеке. Бешено бьющееся сердце немного успокоилось, глаза закрылись. Как она это делала? Ее прикосновения всегда успокаивали. — Не могу спать. В голове мысли, как стая мух. — Добавил он на выдохе.       Марина молчала какое-то время, продолжая поглаживать по щеке, и когда Антон уже не ждал последующего разговора, она вдруг сделала предложение.       — Хочешь я вытравлю всех мух? — Антон покосился на нее, находясь будто в легком трансе. В последнее время он часто в нем находился, даже во время сложных операций. — Я могу заставить замолчать все голоса в твоей голове. — Антон смотрел в ее непропорционально большие глаза на худом лице, тонул в них, как в тот день в бассейне. Он не мог не кивнуть ей, ведь давно позволил Марине держать под контролем свою жизнь. Сам он был не в состоянии даже поспать. Марина улыбнулась.       Антон сидел на краю кровати, босые ноги касались старинного, со временем потемневшего паркета, откуда-то бежал сквозняк, из-за которого ноги покрылись мурашками. Слышался шум воды из ванной, похоже Марина набирала воду. Она всегда часами сидела в воде, но знала, что сам Антон этого не любит. Почему тогда решила помочь так? Антон покачал головой, сейчас ему было без разницы. Свет от лампочки в ванной попадал в комнату, бегающая тень позволяла понять, что Марина ходила по ванной комнате, бог знает, чем занимаясь.       Антон посмотрел на пачку сигарет на тумбе, курить хотелось, но встать за сигаретами казалось непосильной задачей. Когда-то они все, втроем, вместе курили в ванной такими вот бесконечными ночами… И что теперь? Где они?       — Пойдем. — Антон вздрогнул и поднял глаза, Марина ждала его у входа в комнату. Он упустил момент, когда шум воды прекратился.       Антон поднялся, замер в раздумьях, и стянул с себя свою ночную, старую футболку. Все равно, похоже, в ванную лезть. Марина едва заметно улыбнулась, подошла и нежно взяла его за руку. Ее ладонь была сухая. Парадоксально, что постоянное плаванье сушило ее кожу.       Марина завела его в ванную, не отпуская руку, свет от лампочки немного слепил глаза, а провод, на котором она одиноко висела посреди потолка покрылся пылью. Антон взглянул в покоцанную ванну — она была пустая, он недоуменно обернулся на Марину. Она, улыбаясь, обняла его за талию и подтолкнула вперед, к раковине. Только теперь Антон заметил, что именно раковина была наполнена водой. Марины выглянула из-за его плеча, Антон увидел ее в облезшем зеркале.       — Стой так, не двигайся. — Ее голос действовал магически, вынуждая подчиняться. Она обошла его, вставая спереди и наклоняясь под раковину, ее волосы намокли, попав в воду. Когда она поднялась и посмотрела на Антона, то была похожа на призрак утопленницы, в этой своей полупрозрачной, старомодной ночной рубашке в пол. Марина поставила перед раковиной барный, мягкий табурет с их кухни. И как сразу его не заметил в углу ванной?       — Наклонись, ляг животом на стул. — Марина говорила с легкой улыбкой, иногда создавалось ощущение, что она держит его за ребенка, а ведь он врач, хирург, каждый день держит в своих руках ответственность за жизни людей. Но Антон подчинился. Было не удобно, Марина села на корточки перед ним и протянула от труб под раковиной веревки, что заставило Антона уставится на нее в полном недоумении — он совсем перестал понимать, что она хочет с ним сделать, но думать не было сил и он, по молчаливой просьбе, подал Марине свои руки — сначала одну, потом другу.       И только потом, повернувшись, понял — прем перед его лицом была раковина с водой, шея постепенно затекала, но опустить ее не в воду не представлялось возможным. В голове промелькнули моменты недавнего похода в бассейн. Его безуспешные попытки барахтаться, выплыть на поверхность были тщетны, он не мог вздохнуть, а парализующая новость заморозила мышцы — ноги не хотели двигаться. Может это было и правильно, ведь его теперь никогда не будет рядом. Ничего не будет как прежде.       Антон запаниковал, дыхание участилось, он дернул руками, но добился только того, что веревка впилась в запястья. Марина погладила его по голове.       — Что… — голос не подчинялся. — Что ты делаешь?..       — Тише, не дергайся так, дыши. — Она поцеловала его в макушку. Но тут все вдруг закружилось для Антона, перед глазами пошли пятна, он изо всех сил пытался выбраться, Марина отошла за спину. Ему стало плоха, а она не обращала внимания, не слушала — и это пугало больше всего. Вроде, он даже попытался ее пнуть, и после этого понял, что больше не может пошевелить ногами. Он чувствовал на них жесткую фактуру веревки, не понимая, примотала ли их Марина к табурету или еще куда. А главное — когда она это сделала.       — Марина! Все! — он пытался получить от нее какую-то реакцию, его трясло — он под водой, его слова не доходят до людей. Наконец, Марина встала и, он увидел ее в отражении, лицо не было озарено мягкой улыбкой, как обычно, оно было пустое и строгое. Антон замолчал.       — Я тебе помогу. — Почему-то от ее слов внутри свернулось отчаяние, глаза будто хотели намокнуть, тело колотило. — Я хоть раз тебя подводила? — она выдохнула, поцеловала его в спину, оглаживая выступающий позвоночник, подобралась рукой к голове.       Антон увидел в отражении ее глаза, а потом она больно схватила его за волосы и надавила на голову. Она явно заметила ужас, который окрасил лицо Антона, но все равно, не колеблясь погрузила его голову под воду.       Он пытался кричать, лицом чувствуя убегающий из легких воздух. Антон снова оказался в том дне, когда узнал, что его лучший друг умер. В отчаянии, он пытался сделать вдох, но был способен только глотать воду.       Когда все мысли уже начали покидать его, голову резко дернули вверх, вырывая из-под воды. Антон инстинктивно пытался дышать, но получалось только кашлять. Воздух казался морозным, а попадая внутрь рвал горло до боли. По лицу текли слезы, хотя разобрать было сложно, что именно из жидкостей это было.       Марина спокойно держала его голову, позволяя отдышаться, даже поглаживала за ухом.       — З-зачем… Ты это сделала? — голос дрожал, он немного оклемался и теперь чувствовал, как саднят его истертые веревкой руки. Марина молчала, продолжая поглаживать его шею, будто в попытке успокоить. — Отпусти… Пусти меня! Пусти! — каждое слово звучало все громче, вероятно, он сорвет голос. Кажется, у него начиналась истерика.       И она это понимала. Марина вновь надавила ему на голову, в этот раз она опускала его в воду медленно, давая надежду, что все же не поступит так больше с ним. Давая надежду, что это не повторится. — Нет! Марина, не надо… — шея напряглась, в страхе становясь каменной, но и это не спасло его — Антон вновь оказался под водой. Он не думал, что задыхаться больно. Когда Марина вытащила его на этот раз, он молчал, все еще кашляя и громко хватая ртом воздух. Но он больше не бился в панике, не кричал. Его, будто переключило. Истощение успокаивало, в некотором смысле. Марина позволила положить голову на ее ладонь, чтобы не пришлось опираться о жесткий край раковины — держать голову на весу сил больше не было.       Антон держал глаза закрытыми, когда почувствовал горячий язык на своем ухе, он вздрогнул — это было неожиданно. Дыхание Марины было горячее, учащенное, она слизывала воду с его уха, потом слегка прикусила мочку и сунула язык так глубоко, как только могла, кажется, что она хотела забраться Антону в мозг. Почему-то навернулись слезы.       Марина взволнованно на него взглянула, а потом улыбнулась той мягкой, непонятной улыбкой, которая так очаровала Антона в первую встречу. Она смахнула рукой его слезу и попробовала на вкус, слизывая с пальца.       — Соленые. Значит — ты горюешь… — она говорила по-настоящему обеспокоенно, будто бы не понимала, почему он это чувствует. Антон слышал ее сквозь толщу воды, словно так и остался головой в раковине. И больше никогда не сможет вдохнуть полной грудью.       — Не волнуйся, тебе будет так хорошо, что из твоих глаз польется сахарный сироп… — Марина зашла за его спину, прошлась языком по позвоночнику, спускаясь все ниже. Она стянула с него боксеры, сознательно оглаживая выступающие тазовые кости — за последние месяцы они стали похожи на осколки фарфора. Он сильно похудел.       Треснула ткань, Антон вздрогнул, Марина не стала утруждаться и отвязывать его ноги. Ее руги прошлись по бедрам и под коленями, успокаивая. Она сильно надавила на переход бедра к паху, явно желая нащупать пульс. Антон почувствовал ее язык на копчике, а когда она пошла дальше, не смог сдержать на выдохе стона. Она никогда этого не делала, а он никогда даже не думал. Вероятно, какие-то полгода назад, Антон был бы в восторге, но сейчас это действо было настолько контрастно нежно и контрастно в сравнении со всем происходящем, что хотелось плакать. В последние месяцы Марина была груба в сексе и Антона это вполне устраивало. Когда ее, почему-то холодный, язык проник внутрь, то Антон на невольном стоне сорвался в рыдание. Марина тут же поднялась, наклонилась к лицу, которое он так старался спрятать. Ее рука сильно сжала его возбужденный орган, а вторая… Его вновь опустили под воду. Вялые попытки высвободиться быстро прекратились. У него не осталось сил.       Когда ему позволили вдохнуть воздуха — по ощущениям спустя вечность — то рук Марины на себе он не чувствовал. Но, к удивлению, рыдания больше не рвались из груди, хотя в глазах были цветные пятна, но тут виной были не слезы — просто он не успел проморгаться. В ушах стучала кровь, и когда он пришел в себя, услышал, как Марина переставляет что-то у ванной.       Вскоре он почувствовал, как ему на спину полилась холодная жидкость, он вздрогнул, но по запаху понял — масло для душа. Пахло вербеной, Марина не мылась им — оказалось, что у нее аллергия.       — Зачем… — закончить вопрос не успел, понял сам — рука Марины размазала масло вниз, а два пальца скользнули внутрь. Сердце забилось сильнее. Он делал это раньше, но не с ней. И давно. Отвык от этого чувства, а вот Марина, кажется, точно знала, что и как делать, получалось у нее ловко. Да так, что она почти сразу нашла его простату и нещадно надавила. По ногам прошла судорога, но приятная, и Антон невольно дернул бедрами, не зная — податься назад или вперед?       Движения были ритмичны, Марина делала все молча, а вот он сам громко и тяжело дышал. Когда показалось, что еще немного и он превратиться и звездную пыль — Марина резко остановилась и громким хлюпом вытащила пальцы. Антон, тяжело дыша, с трудом повернул голову, пытаясь посмотреть на нее… И встретился с ее потемневшими, почти черными глазами, Марина сильно сжимала челюсти, скулы покрыл нездоровый, будто лихорадочный румянец, а губы были искусаны до крови. Он мог бы кончить сейчас, если бы она не успела пережать у основания его член, вызывая разочарованное скуление. И ее лицо было ликующим.       Перед взором встала пелена, но Антон видел, как Марина вновь взяла флакон с маслом, зайдя за его спину. Вскользь, он услышал шуршание, но не придал значения. Когда он почувствовал у своего ануса тупую, пластиковую крышку, то сильно дернулся, пытаясь уйти. Он видел ее и знал, что это было куда больше, чем два пальца. — Марина… — он дернулся еще раз. — Не нужно… — она коснулась его мокрых волос, утешающе шикнула и погладила по голове. Антон почувствовал, как его распирает изнутри, в груди зародилась паника. — Марина!       Он пожалел, что повысил голос — рука в волосах сильно сжалась и толкнула под воду — он и забыл, что прямо перед носом была эта жидкая угроза. Слыша только свое убегающее дыхание, Антон почувствовал, как Марина за раз втолкнула в него флакон с маслом. Он мог бы громко вскрикнуть сейчас, но все звуки поглощала вода.       Когда Марина вытащила его за волосы, позволяя отдышаться, Антон понял, что получится плохо — из-за того, как она быстро и жестко двигала рукой, каждый раз надавливая на простату, он просто не мог не вскрикивать на каждом толчке.       Из-за нехватки воздуха его нервы будто стали в сто раз чувствительнее, он вновь был на гране. Что-то упало на пол, через секунду, не почувствовав толчка, он понял — Марина выкинула флакон. Антон хотел повернуться, но его все еще держали за волосы и не позволили этого сделать. Он почувствовал, как в него входят теплые, теперь не сухие, пальцы Марины. Он не знал сколько, но чувствовал сильное натяжение, и понимал, что проникают все глубже. Она была внутри него.       — Целиком… — прошептала Марина ему на ухо. — А теперь смотри на меня. Только на меня… — она дернула его голову, заставляя посмотреть на нее через зеркало, при это проникая все глубже, глубже… Антон вновь увидел ее, ставшие черными, глаза. И вода перелилась через край. Кажется, он кричал, но себя не слышал. Чувствовал во рту вкус крови, но не понимал, откуда.       Оргазм был будто вечный, и возвращаться не хотелось. Антон приоткрыл глаза, темные пятна пропали, и он увидел бледное лицо Марины перед собой. Ее волосы упали в раковину, завиваясь от влаги. Она улыбалась, а из губы у нее текла струйка крови, каплями падая в воду. Она его целовала? Верно, он чувствовал вкус.       Через некоторое время она встала и отвязала его, помогая обессиленному телу встать. Марина обтерла его полотенцем и накинула чистую футболку.       В комнате было темно, из ванной больше не лился свет и глаза, наконец, сами собой слипались.       — Лучше? — услышал он тихий шепот. Было тепло. И сухо. Антон кивнул, беззвучно шевельнув губами. Марина искренне улыбнулась, ее глаза вновь стали голубыми. Антон почувствовал, как она взяла его за руку — почему-то возникло ощущение, что он в безопасности. Навсегда. Никто больше не потревожит. Даже мысли.       Наконец, он отключился. Ему ничего не слилось.