Щенячья нежность

— Значит, завтра в час у океанариума? — Договорились, — прощебетал Се Лянь, улыбкой выдавая свою застенчивость, и чуть ли не взлетел вверх по лестнице, лишь бы скрыть залившиеся пунцовым щеки. Они познакомились с Сань Ланом – точнее говоря, с Хуа Ченом – в университете. Он был настоящим воплощением студента архитектурного факультета: мешки под глазами громче всяких слов отражали все бессонные ночи, которые юноша проводил над бесчисленными проектами по черчению, а по территории учебного кампуса он передвигался исключительно легкой рысью, загруженный тубусами и папками с материалами. И всё же Хуа Чен удивился, когда встретившийся ему в студенческой кофейне Се Лянь с первого раза смог угадать его специальность: «– У тебя ребро ладони перепачкано грифелем, – с улыбкой пояснил тот, неловко проводя рукой по волосам. – Меня, кстати, Се Лянь зовут. Будем друзьями?» Так незатейливо и началась их история. Казалось, словно они знали друг друга не первую жизнь. Сердце Се Ляня трепетало каждый раз, когда они случайно соприкасались руками, внутри расплывались мириады искр, когда он слышал такое тёплое, почти родное «гэгэ» поздней ночью через динамик телефона – ему так и не удалось помочь своему другу нормализовать режим сна. Вопрос о том, когда они всё же выйдут за установленную черту дружбы, оставался открытым на протяжении полутора лет, сквозь и полностью пропитанными взаимными смущёнными взглядами, неловким флиртом и самыми крепкими объятиями на свете. Всё решил случай: ядовитое чувство ревности, скопившееся в груди обжигающим комом, когда улыбка предназначается другому, крепко сцепленные пальцы и отчаянное «пожалуйста, будь со мной»… И теперь их ждало первое свидание. Се Ляня, никогда до этого ни с кем не встречавшегося, потряхивало с двойной силой. Дрожащими руками он перебирал всю свою одежду, пока за спиной не раздался усталый вздох. – Ты уже битый час выбираешь, в чём пойти, – Ши Цинсюань выхватил безразмерный свитер, в который вцепился его друг, и бесцеремонно швырнул его на кровать. – Хуа Чен чуть ли не хвостом виляет каждый раз, когда тебя видит. Приди хоть в мусорном мешке – ему понравится. – Ты ничего не понимаешь, – Се Лянь отчаянно осел на груду одежды, скопившуюся на полу. – Сань Лан замечательный! Это наше первое свидание, и я не хочу, чтобы он пожалел о своём выборе. Ши Цинсюань выслушивал самокопания своего влюбленного без памяти товарища со вчерашнего вечера. Он думал, что день, когда эти двое неоперившихся цыплят наконец-то сделают хоть небольшой шажок в сторону друг друга, станет самым счастливым в его жизни, но на деле он принёс ещё больше головной боли. Вчера Се Лянь погряз в уничижительных мыслях, воображая себя чуть ли не самым уродливым человеком на Земле. Была проведена долгая поучительная беседа, в ходе которой по полочкам были разложены все самые лучшие его качества, по большей части сопровождающиеся возмущенными криками их общих друзей: «Нет, ну ты себя-то хоть видел?!», но, кажется, безрезультатно. Поэтому Ши Цинсюаню не оставалось ничего, кроме зарыться в кучу одежды, ловко выцепляя оттуда нужный комплект. – Се Лянь, – мягко начал он, передавая тому белую рубашку с короткими рукавами и бежевые брюки. – Ты не менее замечательный, чем твой Сань Лан. Ты нравишься ему. Так что возьми себя в руки и одевайся наконец! Я уложу твои волосы. Конечно, Се Лянь по итогу безбожно опаздывал. Ши Цинсюань – безнадёжный помощник! И огромный фанат эпатажа. Практически всё драгоценное время ушло на пререкания с ним: «Нет, я не буду надевать полурасстёгнутую рубашку на первое свидание– В каком смысле я скучный? Я благоразумный!». Пришлось с боем отстаивать своё право выглядеть прилично, право не надевать прослушивающий жучок, якобы чтобы другу было спокойнее, право на адекватную укладку без перьев в волосах… Поэтому Се Лянь встретился Хуа Чену изрядно запыхавшимся – тому пришлось устроить настоящий спринт, чтобы не опоздать. – Гэгэ, – на лице Хуа Чена расплылась тёплая улыбка, когда он наконец встретил своего спутника. – Тебе не нужно было так спешить. Мне не сложно подождать. – Cань Лан, как я мог… В ответ Хуа Чен лишь по-лисьи сощурил глаза и подался вперёд, выбивая из Се Ляня прерывистый вдох. В голове пронеслась тысяча волнительных мыслей, но тот лишь ласково пригладил макушку своего парня. Он кратко пояснил, прежде чем направиться ко входу: – У тебя волосы растрепались. Пойдём, я уже купил билеты. Се Лянь не мог отойти от произошедшего. Чужая тёплая рука, ненадолго упокоившаяся на его голове, слишком сильно взволновала сердце. Даже такая мелочь ощущалась так, словно внутри разлилось топлёное молоко, дурманя мысли своей пряностью. Одно прикосновение превратило его в растопленный послушный пластилин, и лишь огромным усилием воли он удержался от того, чтобы не приластиться за этой изящной ладонью. Теперь юноша чувствовал себя настоящим дураком, пристыженно семеня за своим парнем. Неужели это нормально – вот так реагировать на незамысловатые прикосновения своего любимого?! Он был уверен, что Сань Лан забыл об этом сразу же, как убрал руку. Наверное, ему было бы чуть лучше, заметь он зардевшие кончики ушей Хуа Чена, и его подрагивающие сжатые кулаки.

***

Несмотря ни на что, свидание проходило замечательно. В их маленькой «семье» произошло пополнение: Хуа Чен не смог удержаться перед пухлым тюленем из сувенирной лавки, круглые и сияющие глаза которого подозрительно напоминали ему… кое-кого определенного, и теперь ходил в обнимку с плюшевым другом, отказываясь расставаться с ним хотя бы на секунду. Се Лянь безудержно смеялся с такого детского поведения обычно сдержанного и внушающего ужас юноши, но в животе порхали бабочки, ведь увидеть такого Сань Лана позволено лишь ему одному. Он уже не помнил, когда улыбался до боли в скулах в последний раз. Наверное, если его попросят объяснить, что такое счастье, он назовёт этот день. В океанариуме играла спокойная музыка, приглушённое фиолетово-синее освещение помогало лучше рассмотреть морских обитателей, вальяжно плавающих повсюду – потолок, стены… Се Лянь наблюдал за торжеством природы с приоткрытым ртом, задрав голову крепче и стискивая ладонь Хуа Чена в своей. Они условились держаться за руки, чтобы не потеряться, дружно решив умолчать тот факт, что в будний день посетителей было не так уж и много. По крайней мере, они могли спокойно устроиться около большого рифа, неловко спрятав сцепленные руки за спинами, и никто не тревожил трепетную атмосферу. Они говорили тихо-тихо, только друг для друга, словно боялись побеспокоить мельтешащих за их спинами рыбок. Хуа Чен с улыбкой слушал рассказ Се Ляня о недавно прочитанной им книге и одновременно ласково поглаживал его ладонь своим большим пальцем. Кажется, тот так увлёкся рассказом, что не заметил этого нежного жеста, и юноша в красном наслаждался выдавшейся возможностью. – Сань Лан, посмотри! – Се Лянь внезапно прервал свой восторженный книжный монолог. – Какие красивые медузы! Недолго думая, он вскочил с места и потащил своего спутника за собой. На противоположной стороне аквариума собрались медузы необычайной красоты: их «купола» были в крапинку самых различных цветов, а длинные щупальца тянулись вниз на десятки сантиметров, переплетаясь друг с другом в изящном неторопливом танце. Но что самое главное – они светились! Се Лянь впервые видел светящихся медуз, и поэтому мог лишь с затаённым дыханием наблюдать за ними. Когда одна из медуз неуклюже стукнулась об стекло, он издал тихий смешок и повернулся в сторону Хуа Чена, чтобы проследить, точно ли он это увидел. – Сань Ла… Се Лянь запнулся на полуслове, когда заметил, что всё это время взгляд Хуа Чена был прикован к нему. Пока он любовался медузами, юноша пытался запечатлеть счастливое выражения лица своего возлюбленного на подкорке мозга. Его глаза так и отражали щенячью преданность, и Се Ляня будто прошибло током с головы до пят. Он густо зарделся, и слегка дрожащей свободной рукой обхватил подбородок Хуа Чена, поворачивая его лицо в сторону аквариума. – Не балуйся. – Я больше так не буду. Конечно, Хуа Чен не собирался сдерживать обещание. Се Лянь вернулся к наблюдению за медузами, но больше совершенно не мог о них думать. Внезапно все мысли свелись к стоящему рядом Сань Лану, с которым, на минуточку, они были на свидании. На первом свидании! Его мозг решил откинуть этот факт, стараясь уберечь сердце от слишком большого напряжения, но это сработало ненадолго. Се Лянь как никогда чётко ощущал тёплую нежную ладонь, сцепленную с ним, чувствовал чужое спокойное дыхание, а также приятный аромат его парфюма, отдающего сандалом. Теперь он хотел лишь украдкой посмотреть на выражение лица своего парня, наблюдающего за медузами, поэтому перевёл взгляд чуть левее, в надежде увидеть улыбку в отражении. Но вместо этого, к его удивлению, они пересеклись взглядами через стекло. Даже тогда, когда Се Лянь отвернул Хуа Чена от себя, тот продолжал смотреть только на него с легкой улыбкой. В его глазах игрались бесчисленные искры отражающихся светящихся медуз, и это по-настоящему волшебное зрелище заставило сердце Се Ляня подскочить прямо к горлу. «Я хочу его поцеловать» – пронеслось в голове. Наверное, стоило подумать дважды. Стоило, но ему не хотелось. Се Лянь развернулся на пятках и, не теряя ни минуты, потащил изрядно перепуганного Хуа Чена за собой. Он растерянно следовал за ним, извиняясь на ходу: – Извини, извини меня, пожалуйста… Я всё понял, я не буду на тебя смотреть, только не злись, пожалуйста. Се Лянь молчал, но, когда завернул за особо укромный угол, выпустил руку Сань Лана из своей, схватился обеими руками за воротник его красной футболки и, крепко зажмурившись и встав на носочки… Поцеловал его. Сначала просто неловко мазнул губами по губам – он никогда не целовался и не знал, как делать это правильно. Но он был ведом адреналином, бурлившим в крови, и поэтому через мгновенье смял чужие губы. Хуа Чен был изрядно шокирован: он думал, что своим поведением рассердил своего возлюбленного, но тот принялся зацеловывать его? Совсем не ожидая подобной прыти, он глупо моргнул и отшатнулся на пару шагов назад, встречаясь спиной со стеной, но решил не упускать выпавший шанс. Руками он обвил стройную талию Се Ляня, пододвигая его ближе к себе. И, пускай между ними и был плюшевый тюлень, которого Хуа Чен так и не выпустил из рук, они сплелись друг с другом, чуть ли не сливаясь в одно целое. Се Лянь целовался так, словно последний раз в жизни, и Хуа Чен между поцелуями жарко выдохнул: – Не забывай дышать. От этого низкого шёпота спина Се Ляня покрылась мурашками, и он заметил, что и вправду волнительно задержал дыхание. Он последовал совету, и руками скользнул вверх к лицу своего возлюбленного, мягко оглаживая его щёки, и чуть успокоил свою прыть. Он ласкал его губы, проводил по ним языком, слегка прикусывал зубами. Хуа Чен решил углубить поцелуй, и в момент, когда он скользнул языком в чужой рот, Се Лянь издал тихий скулёж. От одного звука от самого же себя его словно водой окатило: он резко отпрянул от Сань Лана и отпрыгнул назад чуть ли не на метр. – Сань Лан! И-извини…! Извини, я не знаю, что на меня нашло. Кажется, я сошёл с ума… Он буравил взглядом пол, неловко поджимая горящие огнём губы и не решаясь посмотреть на Хуа Чена. Се Лянь представлял любую реакцию: гнев, обида, возмущение. Он поцеловал его без разрешения в неожиданном приступе страсти! Вряд ли бы хоть кому-то это понравилось. А как же романтика и нежность? Если после этого Сань Лан передумает встречаться с ним… Се Лянь поймёт. Он должен уважать желания своего партнёра, а не набрасываться на него, как оголодавшее животное. Однако Хуа Чен молчал слишком долго даже для оскорблённого человека. Собрав всю волю в кулак, Се Лянь поднял наполненный влагой взгляд, ожидая увидеть что угодно, но не остолбенение на чужом лице: Сань Лан стоял с приоткрытым ртом и пустыми глазами. Его волосы были растрёпаны, а ворот футболки сдвинулся влево, слегка оголяя его плечо, ведь Се Лянь слишком крепко в него вцепился. В этот момент их взгляды пересеклись, и какое-то время они глупо смотрели друг на друга, но Хуа Чен как по щелчку пальцев покраснел всем телом, казалось, ещё секунда, и из него польётся пар. Он медленно опустился спиной по стене, усаживаясь на корточки, и спрятал своё пылающее лицо в лежащем на коленях тюлене. Се Лянь перепугался не на шутку. Неужели он настолько зол?! Настолько, что это приносит невероятную боль? Он тут же подскочил ближе и также опустился ниже, стараясь заглянуть в чужое тщательно скрываемое лицо. – Сань Лан… Прости, Прости. Просто посмотри на меня, как я могу исправить свою вину? Я не хочу потерять тебя из-за своей минутной слабости. Сначала Хуа Чен молчал, но на последних словах напрягся всем телом. Се Лянь был готов заплакать, когда увидел уголки нахмуренных бровей своего партнера, но тот весьма своевременно поднял с коленей тюленя, хотя сам показываться отказался. Он развернул игрушку лицом к юноше в белом, и слегка подрагивающим голосом начал: – Абонент Сань Лан вне зоны доступа, – имитируя речь тюленя, Хуа Чен дёргал его за ласты, словно тот и вправду пытался объяснить непутёвому клиенту, что незачем звонить на один и тот же номер десятки раз. – Вы можете передать своё сообщение через меня, его секретаря. – Секре… таря…? – Се Лянь удивлённо хлопнул ресницами, но всё равно незамедлительно принял правила игры. Он чувствовал себя слишком виноватым, чтобы думать лишний раз. – Что ж… Тогда, мистер секретарь, передайте ему, пожалуйста, что я очень сожалею о содеянном, и готов искупить свою вину чем угодно. Руки, державшие тюленя под ластами, дёрнулись, он понимающе «кивнул» несколько раз и без лишних эмоций доложил: – Мой хозяин сказал, что вам незачем извиняться. Он не держит на вас зла и ему… гхм, понравилось. – Тогда почему он прячет от меня лицо? – Всё дело в том, что он… – «секретарь» замялся на несколько мучительных секунд, за которые Се Лянь успел придумать себе самые страшные сценарии. – Он… стесняется. Последнее слово было сказано сбивчивым шёпотом, и на секунду Се Лянь решил, что ему показалось. Но, словно прочитав его мысли, Хуа Чен наконец оторвал голову от коленей, и поднял на того потерянный взгляд. По его щекам разлился багровый румянец, а глаза напоминали потерянного щенка. Его ресницы волнующе трепетали, но он сумел выдавить из себя слабую улыбку. И приглушённый свет, и их уединённое расположение усиливало все ощущения в десять раз. Сердце юноши в белом, кажется, пропустило удар, и чувство вины наконец уступило своё место невероятному трепету где-то в животе. Там не летали бабочки, нет. По ощущениям внутри слоны проделывали кульбиты, переворачивая все внутренности. Он не удержался и протянул руку вперёд, ласково оглаживая чужую щёку. Хуа Чен преданно закрыл глаза и приластился к ладони, лишь бы чуть дольше улавливать её успокаивающее тепло. Они оба были слишком нерешительными. Пускай юноши и начали отношения, каждый из них всё никак не мог придумать, как подступиться ближе, перейти ту самую ограничивающую черту. И хоть их и тянуло друг к другу с самой первой встречи, они каждый день только и занимались, что подавляли плещущие изнутри чувства друг к другу. Хуа Чен думал, что слишком грубый, слишком резкий, слишком, слишком… Он боялся навредить Се Ляню своим тяжёлым характером, видя того настоящим олицетворением нежности. Се Лянь же, в свою сторону считал себя недостаточным. Недостаточно красивый, недостаточно интересный, недостаточно, недостаточно… Ну как он мог понравиться такому разностороннему человеку, который, входя в помещение, наполнял его своей невероятной энергетикой? Они были слишком глупы, не понимая, что идеально дополняют друг друга, словно не замечали, как Хуа Чен, прослывший несусветным грубияном, заметно смягчился, а Се Лянь, всегда ставивший других выше, научился больше ценить себя. Сейчас они сидели за тёмным углом и думали об одном и том же: как они счастливы находиться здесь рядом друг с другом. Но это продолжалось недолго, ведь совсем скоро послышались приближающиеся шаги, и юноши как по команде подскочили на ноги. Они испуганно переглянулись, и Хуа Чен, недолго думая, стиснул под мышкой своего «секретаря», пальцами окольцевал запястье Се Ляня и побежал что есть мочи, утягивая парня за собой. Непонятно, зачем они убегали, словно напакостившие школьники. По сути, достаточно было лишь привести друг друга в приличный вид, и ненавязчиво рассматривать окружение, словно они не сливались в страстном поцелуе несколько мгновений назад. Но Хуа Чен был так, так счастлив. Ему хотелось кричать от переполнявших его чувств, и он выливал всю свою энергию в этот бег. Се Лянь с трудом поспевал за ним, но ни капли не злился. Когда они наконец вывалились на улицу, он звонко рассмеялся. Ветер игриво развевал их волосы, послеполуденное солнце мазало лучами по открытой коже. Юноши бежали по улице, огибая прохожих, и смеялись без устали. Казалось бы, ничего смешного, но в их душах наконец расцвели колокольчики. Как здесь можно удержаться? Наступила весна. Казалось, они бежали бесконечно, но Хуа Чен внезапно остановился. Се Лянь чуть не влетел в него, но он с улыбкой придержал его за плечи, а затем с чувством крепко стиснул, выдыхая прямо на ухо: — Как же я рад, что мы есть друг друга. Отступили зимние холода, и наконец защебетали птицы. Се Лянь поднял взгляд на Хуа Чена, и у того на секунду сбилось дыхание. Его глаза — мириады звёзд, целые слияния бесконечных пленительных галактик. И все они сияют лишь для него одного.