Надежда умирает последней

— Эй-эй, полегче, — изящная рука с ярко-красными ногтями зарылась в рыжие волосы, пока острые клыки в порыве страсти жадно впивались в бледную кожу, оставляя на ней новые следы укусов. Однако хватило одной только фразы, чтобы их обладатель остепенился, начал послушно и нежно прикасаться губами к ярко выраженным ключицам женщины, тыкаться носом в грудь, как котенок, чтобы ещё сильнее почувствовать аромат, пробуждающий в нем самые грязные, но одновременно самые сильные чувства и искренние помыслы, на которое только была способна его жалкая душонка. Он был готов стать кем угодно для этой женщины — крепкой опорой, интересным собеседником и хорошим любовником. Все, лишь бы она обратила на него хоть какое-то внимание, подарила улыбку и наградила ласковым словом. — Я люблю тебя, — хрипло прошептал юноша, подняв свои зелёные, как два изумруда, глаза, в которых блестел нездоровый огонёк слепой одержимости и надежды. Его взгляд встретился с опущенным взглядом женщины, на котором не было отражено ничего кроме скуки. — Я знаю, — безучастно ответила она и вздохнула, — Я это отлично знаю, Райто. Юноша прикусил губу, а затем привстал, положив ладони на чужие плечи. — В последнее время ты особенно задумчива, — начал он, — скажи, что я могу сделать, чтобы тебе было лучше? Тебя утомляет излишнее внимание дяди? Если так, то только скажи и я перережу ему глотку! Ты же знаешь, мне не в первой… Одно твоё слово и я… Его рыжие пряди упали на бегающие глаза, а пальцы сильно сжали плечи женщины. Уголки губ Корделии поднялись. Её позабавила глупая самоуверенность, будто этот совсем зелёный юноша убьет уже зрелого и опытного в сражениях вампира. — Рихтер вовсе не оказывает мне излишнее внимание, — подчеркнула она, — мне приятна его компания. Да и ты… Неуж то думаешь, что справишься с ним? Юноша замолк, будто обдумывал сказанное, а затем выдал — Если кто-то начнёт досаждать, я не посмотрю на силу, брошу вызов всякому и не важно — одержу победу или проиграю. Теперь женщина не смогла сдержаться и громко рассмеялась. Успокоившись, она вздохнула — Хорошо. Очень хорошо. Твои наивные глупости, — просто услада для ушей, — её изящная рука обхватила острый подбородок и притянула к себе, — ты это заслужил Мгновение и их губы скрепились страстным поцелуем, которым юноша уже мастерски овладел и теперь поддался вперед. Их языки переплетались, двигаясь в яростном танце. Может, в какой-то степени, несчастная женщина все же оставила в своём сердце место для него? Может ему ещё есть за что бороться и во что верить? Раньше чем обычно, Корделия разорвала поцелуй и бросила взгляд на рояль — Сыграй что-нибудь Райто проследил за её взглядом и перейдя комнату, сел за инструмент, положив свои бледные руки на клавиши. — Твоя любимая Тонкие пальцы забегали, наигрывая какую-то грустную мелодию. Периодически юноша поглядывал на возлюбленную. Женщина сидела, оперев руки о колени и о чем-то задумавшись. Взгляд её смотрел не на, а сквозь юношу, будто разум был не здесь и не с ним. Его руки на мгновение дрогнули, отчего нужная нота была сыграна с задержкой, но Корделия этого даже не заметила. Её губы поджались, а ярко зелёные глаза, утратив природный блеск, потускнели. Когда мелодия подошла к концу, женщина все ещё сидела в таком положении, пока юноша не окликнул её. Тогда она медленно встала и пошла прочь, тихо-тихо, что-то сказав себе, но Райто смог разобрать слова — Ты несправедлив ко мне, Карл. Если б только ты мог быть лишь моим. Деревянная дверь закрылась. Юноша так и не сказал ни слова, не пытался остановить и не попрощался. Его пальцы соскользнули с клавиш, голова опустилась, взгляд уставился в красный ковёр на полу. Он не был глуп и отлично понимал мысли и чувства этой женщины, однако, даже зная правду, все равно всякий раз предпочитал жестокой реальности сладкую и манящую иллюзию.