Два долбаёба

Однажды, в далёком тридесятом царстве жили-были Дэд и Маньяк, у которых всегда были самые сумасшедшие идеи из всех возможных. На этот раз выдумщиком стал Дэд. Он заявил: - Эй, чувак, а давай я тебя расуячу? Не на куски, а просто расхуячу. Кристиансен повернул голову, удивившись этой просьбе. Но стоило помнить что Пелле - это, Пелле, и он никогда не стеснялся самоповреждению, а сейчас, кажется, ему надоело это практиковать на себе и он решил опробовать садисткие игрули на другом человеке. Но это не проблема, ведь Маньяка хлебом не корми – дай себя резануть разок другой. — Внезапно… – говорит он, покидывая пиво — Но я думаю что не сильно я и против. Вопрос: до какого слоя и чем ты меня хуячить будешь? А то я тебя знаю, как ты на сцене можешь резать себя чуть ли не в мясо бутылкой колы… – и хмыкает на последок, вспоминая тот случай. А на тот момент было вообще не смешно. — Ножиком до жира. - Краткость - сестра таланта, о чём Пелле и знает. Он стал представлять эти прекрасные раны, из которых красиво вытекает кровь, в которых виднеются предыдущие слои. Конечно, Дэд был бы очень даже не против дорезать до костей. Но почему-то он решил пожалеть своего товарища. У Маньяка в голове тоже стали мелькать эти картины маслом, и выглядело всё это весьма… Интригующе. Он никогда не резался с кем-то, только при ком-то, что имеет очень весомую разницу. Скоро испытает этот невиданный ранее опыт. Вместе ведь веселее, так? — Знаешь… Я немного прихерел, конечно, но куда я денусь - с усмешкой сказал он — Чего решил именно со мной? До этого момента они особо в таком плане не сближались ( С Пелле в любом плане тяжело сближаться ). Конечно, оба видели кто как режется на сцене, но это другое вообще. Это будет ещё более интимно и добавится не слабая игра в доминирование и подчинение. Дэд громко расхохотался, как типичный злодей из мультиков. Дома куча ножей, выбор очень сложный. Любимого собутыльника не жалко кромсать любым приспособлением, даже битым стеклом или куском пластмассы. Но Пелле предпочёл классику и взял самый обычный кухонный нож. Он провёл оружием по руке, чтобы проверить, хорошо ли наточен нож. Этот недостаточно. Так парень проверил ещё несколько ножей, пока не нашёл устрашающего вида топорик. Разумеется, парень не собирается никому отрезать конечности, хотя было бы тоже неплохо. Кажись, сегодня Маньяк ответа на свой вопрос не получит, и вряд-ли когда-нибудь уже вообще. Обычное дело для Пера, что уж тут сказать. Он из тех кто хрен ответит, хотя в детстве секреты таить не умел ничьи. — А-а… - Маньяк хотел прокомментировать наипрекраснейший выбор Пелле но тут же пробормотал тихое — Ладно, спорить не буду - сказал он, громко хмыкнув напоследок. — Ну что, какую часть шрамировать будем? - Пелле посмеялся, после чего соблазнительно облизнул клинок, представляя вкус крови на языке. Он настолько хорошо знал вкус, что даже почувствовал его... или нет? Дэд, как Ебанько из сказки "Морозко", успел порезать себе язык. Но это его ничуть не напрягло. Дэд резким движением схватил Маньяка за руку и приставил топорик. Он стал прицеливаться, будто бы собрался отрубить руку. Однако он просто полоснул клинком по коже. Но не до жира, что совершенно не понравилось Пелле. Поэтому он порезал по тому же месту ещё раз. И ещё. Кажется, он зашёл глубже, чем до жира. Рана выглядит как вкусный кусок торта, политый вишнёвым сиропом. Кровь медленно начала растекаться. горячая, такая горячая. Грудь Маньяка вздымается, адреналин сам собой поднимается, но не протестует. Он спустя долгое время чувствует себя в своей тарелке. Глаза бегают по новой ране. Шрам, должно быть, будет заметен даже слепому и, вероятно, самым памятным из всех. — Ахуеть… - глубоко вздыхает он. Маньяк думает, что Мертвец наверняка учился так глубоко резать на животных. Что ж, теперь его талант раскрывается в полной мере. Со взглядом хищника, пронзающим Маньяка в каждую клеточку тела, Дэд стал наносить вторую рану. Кровь начинает капать на пол и создавать неповторимую и очень красивую картину. На секунду Пелле даже подумал о том, чтобы нарисовать какую-нибудь ахинею кровью и продать за дорого. Тут Маньяк уже непроизвольно замычал, рука не много не мало начала дёргаться, но парень старался держать её на месте. В остальном между ними царила тишина и для каждого воспринималась по-своему. Для Маньяка она удушающая и напряжённая, а для Дэда спокойная и приятная. Третий порез. Пелле мог бы делать это целыми днями. Медленно рука Маньяка превращается в лапу тигра. Особенно похожа будет, когда раны станут шрамами. Четвёртый порез вышел до фасции. Дэд борется с желанием порезать до кости. Маньяк шипит, пока клинок болезненно впивался в него. Выходит много сползающих капель, - тяжелых, щекочущих. В комнате были слышны лишь сиплые вздохи, смешанные с жалобными всхлипами. Было больней обычного, так далеко зайти это надо ещё постараться, но в этом и сок. Кристиансен посмотрел на своего нового садюгу и узрел такое дикое возбуждение, что по телу пробежали мурашки. Дэд решает сделать такой же порез рядом, потом отрезать кусок плоти от Маньяка. Он сделал такой же порез и уже начал срезать плоть, как мясник с туши свиньи. Кажется, маньяком должен быть Пелле, а не сам Маньяк. Кусок Мяса Натянутый На Кожу ( то есть Кристиансен ) лихорадочно дёрнулся и вскрикивает уже не в силах сдерживаться. А ведь этот крик можно было бы впихнуть в песню, но микрофона поблизости увы не было. — Блять! Когда… Когда мы закончим? - пробормотал он на эмоциях. Пелле очень жутко засмеялся. Он отрезал мясо и засунул в рот Кристиансену. - На этом можем и закончить. - Продолжает ужасно улыбаться Дэд. Эта улыбка будет сниться Маньяку в кошмарах.