Riconciliazione / Примирение

Мокси всего-навсего вышел в магазин за пончиками. Был выходной, Милли утром чмокнула его в щеку и укатила на пару часов к подружке, а Блиц просаживал деньги на уроках верховой езды, так что, к счастью, не мог следить за личной жизнью своего подчинённого. И это было очень хорошо: узнай он, что Мокси хочет купить сладкого, посыпались бы шутки, про его фигуру, вернее, отсутствие таковой. Мокси раздражённо сжал кулаки. Он не жирный! Его можно назвать хоть опоссумом, но жирным — ни за что. И вообще, он взрослый имп, и может сам решить, хрустеть ему морковкой или вафлями. С такими обнадеживающими мыслями он свернул в глухой переулок, чтобы срезать дорогу. Но, пройдя пару метров, понял, что сделал это очень зря: сзади послышалось шевеление, и Мокси затылком почувствовал, как в него впились несколько угрожающих взглядов. Скорее всего, угрожающих смертью. Уж поверьте, если ты работаешь киллером, научишься замечать такие вещи. Бес никогда не выходил из дома без своего верного пистолета, но вытащить его ему не дали: сверху, с ближайшей крыши, послышался шорох, затем кто-то со стуком приземлился позади него, а следом в затылке демона взорвалась бомбочка с чистой болью, и все поглотила тьма.

***

«Ну что ж, меня куда-то ведут, значит, я все ещё жив», — думал Мокси, борясь с тошнотой после удара. Впрочем, гипотетическая шишка волновала его в последнюю очередь: очень хотелось бы узнать, где он. На голове был плотный мешок, в которых часто переносят муку и сахар, под ногами — холодный бетонный пол, а держали его с двух сторон… Имп принюхался и тут же скривился: кем бы ни были его похитители, они явно злоупотребляли шпротами. Стоп. Мокси похолодел. Колючий мешок (он готов был поспорить, что на нём нарисована улыбка), холодные склизкие руки похитителей, от которых несёт рыбой… О, Люцифер, неужели опять?! Не успел он додумать безрадостную мысль, как послышался скрип открывшейся двери, и его быстро втолкнули внутрь, буквально за секунду сорвав мешок. Мокси огляделся. Комната, в которой он оказался, напоминала заброшенный кабинет складского начальника: бетонные стены с отстающими кусками обоев, мутное оконце, кирпичная крошка на полу. Единственным источником света служила тусклая лампа, стоящая на массивном письменном столе — кажется, единственным целым предметом в комнате. Через пару секунд глаза импа привыкли к полумраку, и только тут он заметил темную фигуру, неподвижно стоящую около стола. — Ну здравствуй, Мокси. — От…сэр…ты?! Мокси не знал, как называть подошедшего к нему импа. Кримсон никак не изменился с их последней встречи (да и что могло измениться за два месяца?): все та же прямая спина, идеально отлаженный пиджак и холодный взгляд акулы, даром что он родился в кольце Гнева. «Отцом» его назвать язык не поворачивался, а «сэр»… Мокси уже не настолько боялся мафиози, что обращаться к нему так почтительно. — Зачем ты притащил меня сюда? — он скрестил руки на груди, решая перейти в атаку. Кримсон, до этого пристально вглядывавшийся в лицо сына, пожал плечами. — Хотел поговорить. — А позвонить не судьба? — У меня нет твоего номера, ты же сменил его, помнишь? — Мокси опешил, хоть виду не подал. Раньше такой тон разговора привел бы Кримсона в ярость, не говоря уже о воспоминаниях об уходе сына из Семьи. Что-то было не так, а если что-то не так с главой сильнейшего мафиозного клана в кольце Жадности, ничем хорошим разговор не закончится. — Ты мог прийти в офис Б.О.С. — А ты бы меня пустил? — резонно возразил отец. — Пришлось работать проверенным методом. — Этот твой проверенный метод очень болезненный. — проворчал имп, машинально потирая все ещё ноющий затылок. Кримсон нахмурился. — Повернись. — Мокси не мог себе этого объяснить, но этот приказ прозвучал как просьба, и только поэтому он выполнил его почти без опаски. Мафиози несколько секунд разглядывал ссадину, прикрытую слипшимися от крови волосами; он стоял очень близко, так, что Мокси мог почувствовать его дыхание (ему показалось, или при каждом выдохе были слышны тихие хрипы?), но даже не прикоснулся к ране, будто опасаясь навредить. Наконец он отстранился и щёлкнул пальцами. — Алессио! — Да, босс? — обшарпанная дверь открылась, пропуская демона-акулу, знакомого Мокси с детства: самого верного телохранителя главы семьи Ноластнейм. — Кто провожал Мокса? — Базз, сэр, и еще парочка килек. — Превосходно. Доведи до их примитивных извилин, что я крайне недоволен их отношением к моему сыну. Затем выдай им обновку в виде бетонных сандалий и отправь исследовать подводную фауну. Все понял? — Разумеется, босс. — акула ухмыльнулся, обнажая острые, как бритва, клыки. — Сделаю все в лучшем виде, босс. Алессио отвесил поклон начальнику, а затем, с не меньшим почтением, его сыну, и исчез, аккуратно прикрыв дверь. — Вы были очень дружны в твоём детстве, ты помнишь? — на тонких губах мафиози промелькнула почти незаметная улыбка. — Ты вечно таскался за ним, выпрашивая «бабочку», чтобы поиграть. Мокси ошарашенно воззрился на отца. Он сам очень смутно помнил те времена — сколько ему лет было — четыре? пять? — а демон, которому всегда было на него плевать, говорит об этом с такой уверенностью, будто забыть эти моменты — тяжкое преступление. Имп перестал понимать, что тут вообще происходит. Ностальгирующий отец, который избавляется от шестёрок, посмевших навредить его сыну? Мир точно сошел с ума. — Я до сих пор не понимаю, зачем я здесь. Если ты снова хочешь женить меня на каком-нибудь озабоченном анчоусе, я… — Нет-нет, — Кримсон взмахом руки прервал тираду сына, — я действительно хочу просто поговорить. Я уже понял, что ты женат. Кстати, передай мое почтение своей благоверной, благодаря ей я пересмотрел свое отношение к женщинам, и признаю́, что некоторые из них могут быть весьма полезными. И я тут подумал: получается, мы с ней родственники, верно? Она мне приходится невесткой, если я не ошибаюсь. Мокси не знал, что на это ответить. Казалось бы, мафиози должен быть в ярости, что какая-то «всего лишь шлюха», как он тогда выразился, покрошила кучу его шестёрок, но нет, он говорит об этом вполне спокойно, да ещё и насчёт родственных уз рассуждает. Бред какой-то. Тем временем Кримсон отошёл к столу, аккуратно положил свою шляпу (его сын, кажется, ни разу не видел отца без нее) на более-менее чистый край и снова вернулся на середину комнаты, туда, где застыл Мокси с самого момента своего прихода. Правда, тут же отошёл к окну и повернулся к сыну спиной, делая вид, что ему очень интересен мутный серый пейзаж за мутным серым стеклом. — Знаешь, пришлось сильно постараться, чтобы вернуть особняк в прежний вид. — Ты имеешь в виду, убрать все эти разноцветные члены, которыми ты за каким-то чёртом украсил комнаты? — язвительно уточнил Мокси. Он не видел лица мафиози, но был уверен, что тот поморщился. Раньше, заметив у отца хоть малейший признак недовольства, имп постарался бы слиться с интерьером. Но странное поведение демона вдохнуло в него невиданную храбрость. — Во-первых, твоему боссу они явно пришлись по душе. Во-вторых, я правда была уверен, что вам, геям, такое нравится! Никто не просветил меня, что это не так, а сам я, к счастью, к этой братии не отношусь. — Ты хочешь сказать, что это был подарок мне? — недоверчиво спросил Мокси. Если задуматься, учитывая странное и извращённое представление его отца о демонах нетрадиционной ориентации, такое обустройство поместья действительно можно с натяжкой назвать добрым намерением. Было бы лучше, конечно, если бы босс мафии предварительно изучил тему, но все же… Кримсон дёрнул плечом и слегка повернулся к сыну. — Пожалуй. Но главное то, что я не хотел всего этого. Я рассчитывал на то, что ты согласишься на свадьбу с Чезом и мирно вернёшься в Семью. — Постой. — имп не верил своим ушам. — Разве ты не хотел просто получить его состояние? — И это тоже. — Кримсон кивнул. — Может, тебе будет интересно, но сейчас наше положение укрепилось, так что все хорошо. Но ещё… — тут он ненадолго замолчал, подбирая слова. Мокси задержал дыхание от странного волнения, скрутившегося в животе. — Больше, чем деньгам, я был бы рад, если бы ты остался в семье. Мокси сам не заметил, как приблизился к отцу. Без шляпы, с необычно задумчивым выражением лица, он выглядел не как жестокий босс мафии, а как уставший имп средних лет. Наверное, дело было в неверном свете грязного окна, но бесу показалось, что отец выглядит бледнее обычного; возможно, потому что раньше он никогда не говорил, что ценит его, а уж про любовь Мокси и вообще ни разу не слышал. Они стояли друг напротив друга, и бес вдруг заметил, что он уже выше отца; разница в росте оказалась всего в пару сантиметров, но Кримсону приходилось чуть задирать голову, чтобы взглянуть в лицо сына. Когда-то маленький Мокси смотрел на всесильного мафиози снизу вверх, а теперь Ноластнейм-старший вынужден делать то же самое. Осознание этого окончательно прогнало страх импа перед гневом отца. — Я знаю, в это сложно поверить. — каждое слово давалось демону с трудом. — Я никогда не говорил тебе этого, но моим самым горячим желанием всегда было услышать слова «дон Мокси Ноластнейм». Тогда я был бы спокоен за твое будущее. И, несмотря на влияние матери, думаю, у тебя получилось бы стать хорошим главой. Мокси никогда не видел на лице отца такой теплой улыбки; при этом было видно, что мафиози очень неловко так явно проявлять свои чувства, поэтому и улыбка вышла немного виноватой. Кримсон поднял руку, чтобы потрепать сына по голове, как делал в очень раннем детстве, но, будто сам испугавшись своей сентиментальности, остановился и просто смахнул несуществующие пылинки с пиджака Мокси. У того же мысли совсем перепутались: он всегда хотел одобрения отца, и теперь тот говорит, что из сына вышел бы толк; это было приятно, очень приятно. Но почему «несмотря на воспитание матери»? Мама никогда не отказывалась провести с сыном время, играла с ним, купала в ласке и уж точно не заставляла в восемь лет топить живых импов. Гордость от одобрения отца улетучилась, будто ее и не было. Мокси отодвинулся на пару шагов (на лице Кримсона промелькнула тень разочарования). — Мамино воспитание не повлияло на меня в худшую сторону. В отличие от твоего. — И чему же плохому я тебя научил? — поинтересовался мафиози. — Хмм, я даже не знаю… — Мокси сделал вид, что задумался. Те воспоминания навсегда отпечатались в его сознании и не раз приходили в кошмарах. — Например, стрелять по живым мишеням или отправлять на дно себе подобных. Ты хоть знаешь, сколько я ночей не спал после этого? Мне казалось, что изо всех углов на меня смотрят эти жуткие мешки с нарисованными улыбочками! Знаешь, каким был мой самый страшный кошмар? В нем ты испытывал новое ружье, только вместо тряпичной куклы был я; я пытался до тебя докричаться, попросить, чтобы ты не делал этого, а ты только улыбался! Я потом ещё много лет думал, что ты можешь и меня так же, как и тех, пришпилить к кресту и пристрелить, как в тире, если я буду тебе перечить! Это ты называешь хорошим воспитанием? — в конце Мокси уже почти кричал, вываливая на отца все свои страхи детства. В конце концов, кто виноват в его ночных кошмарах? А вот мама всегда была рядом, чтобы спеть колыбельную и утереть слезы. Кримсон стоял, будто каменная статуя. Мокси поднял на него гневный взгляд: пусть попробует теперь оправдаться! Если уж притащил его сюда, завел разговор о гордости, так пусть вспомнит все, что он делал много лет назад. Их глаза встретились и имп, сам не веря своим чувствам, увидел во взгляде отца…боль? Да, боль и тоску, застарелые и не истребимые. Ноластнейм-старший устало провел по лицу рукой и как-то весь осунулся; казалось, что за время тирады сына он постарел на десяток лет. — Я…не знал, что на тебя это так сильно повлияет. — глухо проговорил он. — Я хотел, чтобы из тебя вырос настоящий имп, настоящий мафиози. Мир — это не волшебная сказка, Мокси, где все проблемы решаются по щелчку пальцев. Я мечтал, что однажды ты займешь мое место, станешь главой Семьи. Как бы ты смог управлять кланом с такой жалостливостью и желанием всех простить? Что бы ты делал, когда поймал бы банду ублюдков из другого района, которые планировали покушение на тебя и твоих родных? Погрозил им пальцем и отпустил? Враги должны тебя бояться, Мокси, а чтобы этого добиться, нельзя быть неженкой и мямлей. Как бы ты выжил в Аду, не умея стрелять, не зная, что делать с предателями и врагами? Твоя мама говорила, что я слишком строг к тебе, но в этой жестокой жизни тебе и не такое встретится, и я хотел, чтобы ты был готов к этому. И тебе это пригодилось, верно? Я слышал о твоей работе в Б.О.С., и ты неплохо справляешься с ролью киллера. — Как бы то ни было, мне было восемь, сэр! — старое, привычное почтительное обращение к отцу само выпрыгнуло из памяти беса. Кримсон дернулся, будто его ударили. — Ты прав… Да, прав, Мокс. — он отвел взгляд. — Признаю, я…я забыл, что ты всего лишь ребенок. Я слишком увлекся мыслями о твоём будущем. Ты имеешь полное право злиться на меня, я это понимаю. Я… кхм…я был не лучшим отцом, и уже не смогу это исправить. Прости меня за это. — последние слова прозвучали так тихо, что имп еле расслышал их. Пару минут в комнате царила оглушающая тишина. Мокси глядел на отца, будто увидел его впервые. Он извинился. В это было невозможно поверить, этого не могло быть просто потому что этого не могло быть никогда. Имп не знал, каким образом его отец пришел к этим выводам, что на него повлияло, что он изменил всем своим убеждениям (а, может, и не изменил? Может, он искренне желал добра сыну, просто не понимал, что делает все неправильно?), но факт оставался фактом: даже в полутьме было видно раскаяние, написанное на лице мафиози. Мокси хотел что-то сказать, возможно, что-то, чего он никогда не говорил отцу из-за страха, но на ум ничего не шло. Он признался себе, что сейчас они могут наладить отношения. Пусть не сразу, но они могут стать ближе. Однако было одно обстоятельство, которое он не мог забыть. Он почти открыл рот, как Кримсон, до этого направившийся к столу, нарочито небрежно бросил (правда, дрогнувший голос выдал его волнение): — Если тебе неприятно называть меня отцом, ты знаешь мое имя. Используй его. — Сложно обращаться по имени к бесу, который заживо утопил твою мать. Кримсон, до этого рывшийся в ящиках стола, удивлено поднял глаза на сына: — О чем ты говоришь? Я не виновен в ее смерти. — Неужели? — пришла пора Мокси разглядывать окно: смотреть на отца не хотелось. — Помнишь день, когда я утопил своего первого импа?.. -… Он, кстати, готовил заговор против нас. В случае его удачи и ты, и твоя мать, лишились бы жизни. Но да, я помню этот день. Ты был таким забавным и милым в этом спасательном жилете… Мокси прервал неожиданный поток ностальгии: — Неважно. Тогда, в воде, я видел ее туфельку — из той пары, которую она больше всего любила! Ты так же спилил ей рога и нарисовал улыбку на мешке? На сколько узлов ты завязал ее хвост вокруг камня? — Я не убивал ее. — сказано это было таким тоном, что Мокси прервался на полуслове и удивлённо воззрился на отца. Лицо того скрывала тень, но по голосу можно было понять, что те воспоминания мучают его до сих пор. С трудом он тихо продолжил: — L'ho amata.Это был несчастный случай. Мы поссорились, снова из-за твоего воспитания. Она сказала, что если бы знала, что я буду делать из нашего ребенка машину для убийств, никогда бы не вышла за меня. Я разозлился и ответил, что лучше бы тебе вовсе не иметь матери, чем из-за нее становиться тряпкой и трусом. Не говори ничего, ладно? Я знаю, что это ужасно, и я не должен был говорить ей такого. Поверь мне на слово, не было ни одного дня, чтобы я не клял себя за эти слова. Она выскочила из дома, не взяв охрану. Тогда наше положение было шатким, так что никому из нас не стоило выходить одному на улицу. Я отправился за ней и нагнал ее у остановки. Мы снова поругались, я схватил ее за руку и дёрнул на себя, чтобы вернуть домой, но она резко вырвалась, и… — тут он замолчал и сглотнул. — Машинально она отступила назад, зацепилась за поребрик и упала головой на угол железной скамьи. Я пытался ей помочь, правда пытался, но там уже ничего нельзя было сделать. Я знаю, что я виноват. Если бы я не… Ох, да что теперь… Он махнул рукой и, достав из ящика стола коробку сигар, принялся нервно вскрывать ее. Мокси молчал. Так вот что тогда произошло… Это был действительно несчастный случай. Как бы ни странно это было признавать, но его отец, если и был виновен в смерти жены, то только косвенно. Это не очень оправдывало его в глазах сына, но он мог поверить в то, что Кримсон действительно сожалеет о том, что тогда случилось. — А туфли? — наконец подал голос имп. Мафиози ответил все так же глухо: — После ее с… После того, как ее не стало, я хотел забыть об этом, о своих словах и всем прочем. Я не смог выбросить ее вещи на помойку, отдать тоже было некому. — И ты выкинул их в реку? — Да. Я надеялся, что они навсегда останутся там, что наши кислотные воды постепенно растворят их. Но, видимо, что-то все же осталось. Ты все эти годы думал, что я убил ее, верно? — И боялся, что ты сможешь сделать то же самое со мной. — Я бы никогда так с тобой не поступил, Мокси. Я знаю, я плохой отец, который сумел чуть не до смерти запугать своего сына. Я думал, что дети должны бояться родителей, что это помогает воспитанию, но… У нее получилось вырастить тебя намного лучше, чем я смог бы. Просто знай, что если бы мне выпал шанс вернуть все обратно, у тебя было бы лучшее детство, которое только возможно. — Почему ты завел этот разговор? — спросил Мокси. — Почему ты столько лет не думал об этом, а сейчас вдруг рассказываешь все? Что случилось? Кримсон в этот момент нервно щёлкал именной зажигалкой, пытаясь запалить сигару. Только он затянулся, и хотел уже что-то ответить, как вдруг побледнел, подавился и разразился хриплым лающим кашлем. Вот тут Мокси уже испугался. Демон кашлял так, будто хотел выплюнуть свои лёгкие. — Отец? — от волнения Мокси забыл обо всех других обращениях. Он подбежал к мафиози и похлопал его по спине (больше ничего на ум не шло). — Да что с тобой сегодня? — Все…кхха-кха… в порядке, Мокс. — просипел тот, пытаясь отдышаться. — Просто…кх…подавился. Только через пару минут он смог отдышаться. — Dio porco, oh, stronzo! . Да, я в порядке. — он затушил сигару прямо о стол. В голове у Мокси зашевелились нехорошие подозрения, которые он пока не мог облечь в слова. Кримсон не был злостным курильщиком, но часто говаривал, что лучше курить и давиться, чем переводить хорошие сигары. Он мягко высвободился из хватки сына (тот, сам не заметив, вцепился в локоть отца) и прошел к окну, сцепил руки за спиной и покачался с пятки на носок. В душу Мокси начинал вползать липкий страх: так отец делал только в минуты крайнего волнения. — Да, теперь о деле. Оох… — он зарылся рукой в жёсткие седые волосы. — Дело в том, что… Я скоро увижусь с con il mio amore . — Что? — Мокси быстро подошёл к нему вплотную и схватил за плечи, окончательно наплевав на все границы, выстроенные между ними. — Что ты такое говоришь?! Ты что, ты… — К сожалению, участие в стрелках не самое безопасное занятие. Кто ж знал, что у того чертового гибрида ядовитые когти… В общем, акулий корпистрис. Мокси сначала подумал, что это какая-то шутка. Да нет, не шутка, этот демон никогда не слыл юмористом. Просто какая-то ошибка. Его отец, глава сильнейшего мафиозного клана, босс с сотнями подчиненных, Кримсон Ноластнейм, не может умереть вот так! Об этом даже думать было страшно. Мокси боялся своего отца, но и втайне восхищался им, его несгибаемостью, деловой хваткой, хитростью… Казалось, он будет в жизни своего сына всегда, пусть и не в роли доброго наставника, а, скорее, жёсткого учителя, но сегодня имп уже понял, что такие вот уроки, пусть и начались слишком рано, все же помогли ему. По крайней мере, он мог постоять за себя в драках. И сейчас — такая новость. Может, это какое-нибудь недоразумение? Да, конечно, это так: врачи постоянно ошибаются. — Ты уверен? Это точно неправда, у нас каждый второй врач диплом в переходе купил! — Поверь, я не тороплюсь на тот свет. Я проверил несколько раз. Что имеем, то имеем. А имеем мы то, что эта жизнь меня знатно поимела. — попытался пошутить Кримсон. — И ты поэтому?.. — Мокси старался держаться, но голос всё-таки предательски сорвался. — Когда тебе дают от силы три месяца, начинаешь многое осмысливать, Мокс. Я жалею лишь о том, что опоздал с извинениями. — Лучше поздно, чем никогда, верно? — в горле уже стоял комок, перед глазами все плыло, но улыбку отца он различил. — Именно так. Правда, я задержался лет на двадцать. Это было уже слишком. Пусть босс мафии, пусть топил врагов, пусть использовал их как мишени, чтобы нагнать страху на другие кланы. Пусть, но это был его отец. Ну почему они смогли сблизиться только сейчас?! Мокси хлюпнул носом раз, другой и уткнулся отцу в грудь. На спину тут же легли крепкие руки и прижали к себе. Имп слышал туду-туду-туду — бешено бьющееся сердце. И оно скоро должно замереть… Слезы накатили с новой силой, полосатый пиджак, пахнущий одеколоном и сигарами, промок, руки судорожно сжались на плечах отца, будто он мог в любую секунду исчезнуть. — Прости, пап… — на этом обращении Кримсон на мгновение напрягся, но тут же расслабился и лишь сильнее притянул сына к себе. — Ты говорил, что настоящие мафиози не плачут, а я… — Ты не мафиози, Мокс. — бес почувствовал, что отец мягко гладит его по волосам, как когда-то в детстве, когда он был доволен им. — Но это совсем не важно. Он отстранился, все ещё держа сына за плечи, и с явной гордостью оглядел его с ног до головы. — Ты намного лучше меня, Мокси. Мне жаль, что я испортил тебе всю жизнь, и мне жаль, что сделал все ещё хуже с этой идиотской свадьбой. Но, знаешь, ты стал таким, каким и должен быть настоящий имп. Это тебе говорю я, а мое слово чего-то да стоит. Capito?. — Sì, padre. . Мокси вытер остатки слез и последний раз шмыгнул носом. Он был уверен, что глаза Кримсона блестели чуть ярче обычного. — Кто будет главой Семьи, когда ты…после тебя? — Алессио. Он сможет удержать клан на плаву. Ха-ха, ты понял каламбур? — Кримсон хлопнул сына по плечу. — Я уже расписал все в завещании. Кстати, тебе отходит половина нашего состояния. Вторая останется на поддержание Семьи. Ты не вернёшься, да? — Мокси покачал головой. — Что ж… Наверное, оно и к лучшему. Не хочу, чтобы ты жил в постоянной борьбе за место под солнцем. Мокси кивнул и попытался улыбнуться. — Думаю, тебе стоит идти. Милдред наверняка уже переворачивает Имп Сити вверх дном в поисках своего дорогого мужа. Мои парни довезут тебя на вертолете, доставка лучше, чем у Люцифера. — Чем больше тут стою, тем меньше хочется уходить. — признался Мокси. Кримсон только усмехнулся. — Вот поэтому нужно уйти быстрее. Он чуть привстал и поцеловал сына в щеку. Значит, все, прощай, больше не увидимся. Имп только сжал покрепче зубы: нельзя прощаться со слезами, и, не оглядываясь, направился к выходу. Он задержался буквально на секунду, взявшись за ручку, но тут же упрямо мотнул головой и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь. И только поэтому не услышал тихие слова: — Un grande demone è uscito da te, Ragazzo mio.