***
Кинн не собирался следить за Поршем. Во-первых, у Терапаньякуна не так много свободного времени, чтобы заниматься какой-то ерундой. Во-вторых, Порш уже не его. Он честно не собирался, но, мать его, собственный интерес начал медленно сводить с ума. Утро понедельника только началось, а на столе Кинна уже оказался сваренный крепкий кофе, который Порш поставил перед ним, когда тот проснулся и спустился вниз. — Ты не обязан этого делать. Я больше не твой начальник. — Пей молча, — бросает телохранитель и под неоднозначный взгляд Кинна уходит к себе в корпус. Кинну же остаётся только осмотреть чашку со всех сторон, понять, что тот ничем не отравлен, и немного отпить, сразу же удивившись, насколько прокачался скилл Порша за такой короткий промежуток времени. С его увольнения в охрану Кхуна Порш реально начал меняться в лучшую сторону. Как минимум начал исправно посещать тренировки. Кинну не требовалось много времени, чтобы узнать, где сейчас находится Порш. Потому что он был буквально везде. Кинн идёт в спортивный зал — Киттисават уже там на тренировке ног. Кинн идёт на стрельбище — Китиссават уже десять раз продырявил мишень. Кинн идёт поплавать и размять затекшие мышцы — телохранитель уже заканчивает тренировку. И нет, Терапаньякун не верит в случайности. Но тут он уже готов был полностью поверить во все, что угодно. Кинн идёт к Чану, который как раз стоит с графиком тренировок. — Какой график у Порша? — Два через два, господин. Что-то не так? — интересуется Чан, когда видит удивленный вид Главы семьи. — Он не вылазит из тренировочных залов, — отвечает мужчина, закусив щеку изнутри. Он забирает планшет, находит нужную фамилию и пару раз моргает. И правда. Все как сказал Глава охраны. Тогда какого хуя они постоянно пересекаются в этом огромном доме? Буквально всегда и везде Порш оказывается рядом с Кинном, будто пытается заполучить его внимание обратно. — Никто не запрещает им находиться на тренировках постоянно. Главное, чтобы они не мешали их основной работе, — отчитался Чан, поглядывая на пыхтящих новеньких. — Да, — задумчиво кивнул Анакинн. — Ты прав. И он ушел. Вернувшись в свою комнату, мужчина снова заметил белую чашку кофе и кучку документов рядом. Позже Чан приносит планшет с отчетом для своего босса, где черным по белому написано, что показатели Порша выросли в несколько раз, и он готов снова вернуться в ряды активных телохранителей и выезжать на деловые сделки. — Как такое возможно? — нахмурился мужчина. Глава охраны лишь непринужденно пожал плечами и, засунув руки в карманы, отвернулся от босса к окну. Кинн же фыркнул и отодвинул от себя устройство, отказываясь воспринимать ту информацию, которую прочитал. Ему все равно. Честно. И даже душа почти не ноет. Спустя месяц такого поведения Китисавата терпение Кинна окончательно сходит на нет, и он вызывает телохранителя к себе в комнату. Тот, как обычно, заходит с гордым видом и даже не удосуживается сесть в кресло. — Почему последнее время я так часто сталкиваюсь с тобой? — Это не я с тобой сталкиваюсь, а ты со мной, — небрежно бросает Порш, чем сводит Кинна с ума. — У меня существует собственный график. — Который ты постоянно нарушаешь! — вспылил мужчина и резко поднялся со своего места, ударяя кулаками по столу. — Неужели ещё злишься на то, что я тебя заменил на Кена? — хмыкнул он. — Много чести, господин Кинн, — подняв брови вверх, возразил Китисават. Порш бросал ему очевидный вызов. Все внизу скручивало нетерпеливым узлом от такого поведения телохранителя, и Анакинн чувствовал себя в аду. Он неторопливо обошел стол и встал прямо перед барменом, расправляя плечи и напрягая грудь. Вена на его лбу вздулась, а фарфоровая кожа покрылась слабым румянцем. — Не я первый начал так себя вести, — сжав челюсть, бросил Порш, смотря в потемневшие глаза мужчины. — Холодно и безразлично к тому, с кем провел ночь. Или мой отказ ударил по твоему самолюбию? Телохранитель оказался как никогда прав. Слова Порша били по сердцу Кинна, словно раскалённый тонкий хлыст. Каждый раз распарывая и обжигая все глубже, Китисават старался ранить мафиози так же, как тот поступил с ним. Рука, схватившая за волосы на затылке, привела в чувство. Порш весело улыбнулся разъяренному Кинну. Его явно забавляла вся ситуация. — Почему ты такой холодный, Кинн. Что случилось, м? — Потому что ты слишком близко, — почти в губы прошептал ему Анакинн, продолжая сжимать волосы у корней. — И мне это не нравится, — раскрыв руку, он сделал пару шагов назад. — Никто не просил тебя трахать меня всю ночь аукциона, — растерянно ответил ему Порш и поправил свою форму, затягивая галстук на шее. — Это было твое желание, гребанный мудак. — О котором я сразу же пожалел! — перекрикнул парня мафиози и увидел, как в глазах телохранителя проскользнула мимолётная, но четкая боль. Вдохнув полную грудь воздуха, Порш выпрямился и сглотнул вязкий ком, вставший в горле. Хрупкие нити его души расходились прямо под слова Терапаньякуна. — Отлично, — безэмоционально сказал Китисават. — Не зовите меня без весомой причины, господин Кинн. Я больше не ваш телохранитель. И ползать перед вами не намерен. Порш поспешил покинуть кабинет Кинна. Он не ждал, что тот рванет за ним или постарается остановить. Выбежав в коридор, Китисават подошёл к окну и дёрнул ручку, чтобы открыть створку на себя и впустить свежий воздух в душное помещение. Дрожащими руками парень нащупал пачку сигарет в кармане, и, забив на рабочий регламент, поджёг фитиль, следом делая затяжку, впуская ядовитый дым глубоко в легкие. Кинн же остаётся посреди своей комнаты, продолжая сжимать и разжимать руки. Он разворачивается, хватает стакан наполненный виски и, сделав несколько глотков, швыряет посуду в ближайшую стенку, следом переворачивая стол и все находящееся на нем. Сердце, давно покрытое коркой льда, ноет в груди и рвется в коридор. Туда, где находится его весна с именем Порш Патчая Китисават. Но Кинн останавливает себя. Напоминает, что дал слово никому не открываться и не влюбляться. Он падает на колени среди всего беспорядка, и нечаянно распарывает ладонь об осколок стекла. Плюнув на это, Анакинн прикрывает глаза и старается больше не думать об ушедшем.***
Проходит ровно две недели с их последнего диалога. Кинн чувствует себя намного хуже, чем тогда, когда видел Китисавата каждый день. Сейчас же Порш словно старался избегать своего бывшего босса и как можно меньше попадаться ему на глаза. За все время тренировок, на которых Терапаньякун присутствовал лично, он ни разу не встретил телохранителя. При этом абсолютно все охранники Танкхуна были на местах. Порша словно кто-то старательно прятал. И Кинн догадывался, кто именно этот делал. Кхун, добрая душа, переписал все расписание Китисавата сразу же, как тот приполз к нему в комнату с разбитым сердцем и все рассказал старшему брату Терапаньякуна, забив абсолютно на все. Мужчина решил, что так будет лучше для них обоих. Собравшись с силами и засунув остатки гордости себе в задницу, Кинн решил найти своего брата и поговорить с ним. Привычно постучав, Кинн опустил ручку и зашёл вглубь комнаты, сразу же закрывая за собой дверь на щеколду. Он хотел остаться с братом один на один без лишних глаз и ушей. Все же, никто не должен знать то, как Анакинн сходит с ума глубоко в себе из-за того, что сделал с Поршем и как ранил чувства бармена. Он уверял себя, что так будет правильно для обоих. Что это причин меньшую боль, но оказалось все совершенно наоборот. Услышав голоса из спальни, Кинн медленно последовал в комнату и глубоко вздохнул прежде, чем пересечь порог. Кхун сидел на диване в окружении подушек, накрытый розовым плюшевым пледом. В руках у мужчины находилась тарелка с попкорном, который он закидывал себе в рот с каждым новым поворотом сюжета. Телохранителей, на удивление, рядом не было. Хотя сейчас у них рабочее время. — Так и будешь стоять? — незаинтересованно ворчал Кхун. Старший спихнул одну из больших подушек на пол и похлопал по месту рядом с собой. — Садись, раз пришел. Кинн почувствовал себя пятилетним ребенком, которому было ужасно стыдно за свои поступки. Но никак не Главой мафиозного мира и грозой всего Бангкока. Рядом с Танкхуном Анакинн стремительно терял свой возраст, ведь старший брат был единственным, кто полностью понимал все чувства Терапаньякуна и старался как можно меньше осуждать. Но Кхун полюбил Порша. И не собирался отступать без боя. Особенно после того, что видел собственными глазами. — Вечно ты о брате вспоминаешь, когда тебе что-то нужно, — язвительно возразил старший, двигаясь в сторону. — Хотел спросить о Порше, — усаживаясь рядом, Кинн сложил руки на ногах в замок. — Он заболел? Кхун нахмурился и поджал губы. — С чего ты это взял? — Я перестал замечать его на совместных тренировках. — Ничего не поменялось. Он исправно работает, — Танкхун отвернулся. — А тебе-то что? Хочешь снова забрать себе? — Нет, просто поинтересоваться, — соврал мужчина. — Все же, я, как Глава Первой семьи, обязан знать, что происходит с другими телохранителями. Прежде всего это безопасность моей семьи. — Не бреши, Анакинн, — Кхун толкнул среднего в плечо. — Ты рос у меня на глазах. Так что, твое враньё я чувствую за километр. Чувство неловкости возросло до предела. Щеки предательски покраснели, а ладони противно намокли. Кинн закусил щеку, протер руку об штаны и натянуто улыбнулся Динг-Донгу. — Я просто переживаю, что Порш не в себе после ночи аукциона, — старался говорить как можно увереннее мафиози. — Ничего такого не замечал, — он пожал плечами и закинул в рот горсть попкорна. — У нас все стабильно. В рот хлынула кровь. Щека оказалась успешно задета острым зубом, и мужчина поморщился, прикладывая тыльную сторону ладони ко рту. Кхун же, сделал вид, что ничего не заметил, и взял пульт. — Ну вот! Из-за тебя все заново пересматривать, невежа Кинн! — старший шлёпнул Анакинна по бедру и надул щеки. — Проваливай уже. Насколько я знаю, тебя ещё ждёт отец у себя на террасе. Бинго. Вот это, кстати, полностью вылетело из головы. Кинн кивнул, поджав губы. Поправил свою прическу и вышел в коридор, сразу же опираясь затылком на холодную стену за спиной. Он устало вздохнул, провел рукой по лицу и, заметив идущих телохранителей, гордо выпрямился и натянул бесчувственную маску. Парни поклонились боссу и поспешили как можно быстрее убраться с его глаз, так как чувствовали, что Терапаньякун находится не в себе. С таким настроением Кинн дошел до террасы, и встретив Пи’Чана, пошел за ним. Глава охраны провел сына до Корна, и поспешил оставить их одних. — Ты меня звал, папа? — мафиози снял свой пиджак и повесил его на спинку стула. — Звал, — Корн прищурился и взял чашку, делая глоток зелёного чая. — Хотел узнать, как обстоят дела у Порша. Непонимающе склонив голову на бок, Кинн огляделся по сторонам. Они действительно находились абсолютно одни, что было непривычно. Раньше Чан всегда стоял за отцовской спиной. Сейчас же, нет. — Он больше не в моей охране. — Это я знаю, — выставив ладонь вперед, перебил его Корн. — И считаю, что ты допустил большую ошибку, когда отпустил этого парня. — Не понимаю, к чему ты клонишь, — спокойно ответил Кинн. — Вегас не отступит, — вернув чашку на место, папа встал со своего кресла. — Не надейся, что сможешь таким образом удержать Порша рядом с собой. — Мне казалось, что я принял верное решение, отец, — дернув заусенец на пальце, возразил Анакинн. — Так будет лучше и для меня, и для него в первую очередь. Не думаю, что Порш захочет видеть меняя особенно после Аукциона. Старик усмехнулся и покачал головой, разворачиваясь к Кинну спиной. Теплый ветерок трепал его рубашку. — От Порша осталась лишь тень, которая падает на воспоминания о нем. Так не годится, — подал голос Корн после напряженного молчания. — Не забудь, кто на самом деле стал для тебя весной, Кинн.***
После того самого разговора в комнате Порш решил максимально отдалиться от Кинна. Он хотел стать для него безмолвной тенью, и у него это успешно получалось, что не могло не радовать. Глубоко в сердце у Порша сидела свербящая мысль, что ему не хватает словесных перепалок с этим человеком. Его колких взглядов, резких движений, контроля… Если бы не характер и моральные устои, Кинн казался вполне себе обычным человеком. Порш понимал, что таким его сделала мафия. Жестокая жизнь и предательства. Но не собирался прощать Терапаньякуна только из-за этого. Аукцион сломал крепкий стержень внутри телохранителя, поэтому он собирал его по кускам, уходя в тень господина Кинна. Он помнил, как приполз к Кхуну почти на коленях. Похоронил свою гордость и рыдал мужчине в ноги, держась за рубашку в районе сердца. Танкхун, на удивление, спокойно принял такой эмоциональный всплеск Китисавата. Успокоил, сводил в СПА и предложил помощь — внутреннее, особое расписание, которое нигде не подсвечивается. Отдельный график тренировок и обед с другой сменой телохранителей. Они оба создали для Кинна образ тени Порша, чтобы показать мужчине, что не стоит разбрасываться значащими для себя людьми, как игрушками. Порш оказался очень удивлен, что Динг-Донг поддержал его, и был очень благодарен старшему брату мафиози. За то время, сколько Порш старался избегать Кинна, он видел Вегаса несколько раз. Но у них не было времени даже поговорить друг с другом. Спустя несколько дней после последнего визита в главный дом Вегас все же приехал поздно вечером в особняк на своем красном Ducati и позвал Порша на прогулку. Тот, недолго думая согласился, запрыгнул на байк и обняв кузена Кинна за талию, отпустил себя. Так друзья оказались в маленьком ресторанчике на берегу пляжа. Вегас оставил Порша одного, а сам пошел заказывать им напитки. Китисават же смотрел на большие пенистые волны залива. Грудь внутри ныла. Это было неправильно. Он хотел к Кинну. Хотел ударить его, накричать, а потом поцеловать. Он хотел увидеть перед собой Главу мафии, а не Вегаса, который протягивал парню холодный банановый латте с яркой улыбкой на устах. Вегас, как обычно, был прекрасен. Цепь, висящая у него на шее толщиной с палец, распахнутая вельветовая рубашка и широкие брюки — образ старшего сына Второй семьи. Все сквозило статусностью и силой, но Поршу, как оказалось, все равно. Неспешно протягивая латте и смакуя вкус на языке, Китисават вспоминал их совместную ночь с Кинном. Резкие поцелуи, аккуратные касания и горячие руки у себя на талии. Возбуждённый, сумасшедший взгляд Терапаньякуна глубоко вплавился бармену в мозг, и он видел его каждый раз, когда закрывал глаза. Вегас предательски кашлянул в кулак, привлекая к себе внимание. — О чем думаешь? — Не знаю, — соврал Порш. — В голове абсолютно пусто. — Это нормально, — Вегас коснулся своей руки плеча Китисавата. — Особенно после того, что ты пережил. Кстати, как там Кинн? — Я больше на него не работаю, — скривился парень и поставил стакан на стол. — Сейчас с ним Кен. Сердце вновь обожгло. — Ох, — удивился кузен. — Не буду врать. Это неожиданно. — Господин Кинн сам по себе ходячая неожиданность, — поясничал Китисават, и сразу же опомнился. — Извини. — Ничего страшного. Я знаю, какой он, Кинн, — Вегас поднял руки в знак капитуляции и полного согласия. — Не будем об этом. Хочешь ещё что-нибудь? Заказывай, угощаю.***
Кинн не поверил своим глазам, когда, подойдя к окну, увидел Порша, который слезал с мотоцикла Вегаса. Он едва не разбил рядом стоящую вазу, когда кузен полез обнимать того, кого Анакинн желал больше всего на свете. Сорвавшись с места, Кинн последовал вниз и случайно столкнулся с Китисаватом в холле. Он злобно посмотрел на своего телохранителя, схватил его за руку с непреднамеренной силой и потащил в комнату. Порш молча следовал за ним, ухмыляясь, но испугался, когда Анакинн затащил их в ближайшую спальню, повернул ключ в замке и резко швырнул на кровать, нависая над ним. Ноздри мужчины были раздуты. Щеки пылали, грудь быстро вздымалась, в глазах стояла ревность, а руки сильнее и грубее вжимали тело Порша в матрац. — Что ты делал с Вегасом?! — рявкнул Кинн. — Гулял, — Порш старался отвернуться. — Зачем ты притащил меня сюда? — Потому что меня сводит с ума моя же тень, — Кинна убивало то, что Китисават даже не смотрел на него. Словно он был в нем абсолютно не заинтересован. — И как прикажешь с этим жить? Порш знал, про что говорит Кинн. — Как раньше. И он перевернул их обоих, спрыгивая с кровати и уходя прочь. Им не стоило находиться рядом прямо сейчас. Это опасно. — Я тебя не отпускал, — Кинн бежит за ним, снова хватает за ту же руку и тянет на себя. Порш закусывает щеку, сжимает ладонь в кулак и замахивается на Терапаньякуна. Может быть, после того, как они подерутся, сломают всю мебель и разгромят комнату, наконец-то, придут к соглашению. Злость между ними сойдёт на нет, и Китисават позволит Кинну трогать себя. Сейчас же Порш ударяет Анакинна прямо в скулу, абсолютно не вкладывая в это силу. Будто из последних сил. И итак изорванные нити в душе мафиози сильнее трещат по швам. Все в груди кровоточит. Губа чудным образом оказывается разбита, одежда порвана. Оба валятся на пол совершено без сил. Кинн не касался Порша. Китисават же старался с каждым разом бить сильнее, не жалея прекрасного любимого лица того, кто принес ему столько боли. Голова гудит, живот скручивает противным спазмом желания, и Анакинн снова нависает над Китисаватом. Его глаза, словно две Черные дыры. Глубокие и потухшие. — Неужели Вегас лучшая компания для тебя? — наконец спрашивает он. Лицо Порша краснеет, он старается спихнуть Терапаньякуна с себя, но вместо этого Кинн перехватывает запястья бармена и заводит за головой, наклоняясь как можно ниже, опаляя горячим дыханием губы Китисавата. Они провели в таком положении, казалось, несколько минут прежде, чем Кинн наклонился ниже и аккуратно коснулся пухлых губ Порша. Рана снова разошлась, кровь Анакинна смешалась в этом агрессивном поцелуе. Боль была почти невыносимой, но Кинн так сильно тосковал по этому приятному ощущению, что не мог позволить себе закончить на этом. Оторвавшись от Порша из-за банальной нехватки воздуха, мужчина потянул его футболку вверх. Точнее, все, что от нее осталось, и крепко связал запястья телохранителя. Спустившись влажными поцелуями по шее к груди, Кинн оставил на ней укус и проложил дорожку до пупка. Порш извивался под ним, раздвигая ноги в стороны. Внутри Патчары боролись два чувства. И все же, первое победило. Он хотел отдаться Кинну, даже если это их последний раз. Поэтому послушно принял два тонких пальца в свою глотку, обильно смазывая слюной. Кинн же, стянув с парня штаны и белье, отшвырнул это все в сторону и заметил истекающий крепкий стояк Порша. — Твоей слюны хватит только на то, чтобы подрочить, — обвивая влажными пальцами ствол, Анакинн двинул вверх-вниз на пробу. — Но этого будет ничтожно мало для проникновения, — почти с сожалением шепчет, склоняясь над пылающим лицом Порша. Он долго смотрит в медовые глаза, усмехается и оставляет мягкий поцелуй на мокром лбу. Поднимается и отходит в сторону. Благо, смазка находилась в каждом ящике Главного дома. Вернувшись к Поршу, который молча следил за каждым его движением, Кинн щёлкнул крышкой и стал выливать прозрачную вязкую жидкость прямо на стоящий член Китисавата, заставляя парня извиваться на полу змеёй. — Я доведу тебя до исступления, — рычал Кинн, продолжая дрочить Поршу под аккомпанемент громких стонов. — Будь потише. Не заставляй меня затыкать тебе рот. Подставив сразу два пальца, Кинн надавил на сжатое колечко мышц, и горячие стенки раскрылись для него. Собственный стояк натягивал ширинку, и мафиози больше не мог терпеть. Подложив подушку под бедра находящегося в бреду Порша, Анакинн добавил третий палец, и, когда не почувствовал прежнего сопротивления, достал свой большой крепкий обвитый венами член и подставил головку. Порш опустил голову, на глаза выступили слезы, и он закусил губу, как только почувствовал, как ствол Кинна проник в него. Невыносимое давление изнутри. Мафиози качнулся, сразу же попадая по простате, вызывая у Китисавата громкий крик и ухмылку у главного виновника. Кинн качает головой и кладет свою ладонь на лицо Порша, продолжая толкаться в его горячее нутро. Этот акт страсти не имел бы способности исцелить их отношения. Он только усугубил бы боль в их сердцах и душах, оставив следы в виде синяков на их телах и засосов на шее. Однако никто не мог устоять перед этим пристальным желанием. Поршу казалось, что он сходит с ума. Ему было настолько хорошо, что он на пару секунд отключился, когда кончил себе на живот без помощи Кинна. Пришел в себя только, когда мужчина решил сменить позу. Член снова оказался внутри, распирая стенки, и Порш закатил глаза от наслаждения. Такой властный Анакинн убивал все адекватное, что ещё осталось глубоко в телохранителе. Кинн перестал себя контролировать сразу же, как заметил слезы, бегущие по красному лицу Порша. Он наклонился к нему, взял парня за лицо и размал их по коже, продолжая наращивать темп. Вскоре Китисават снова кончил, и Кинн догнал его следом. Мафиози даже не успел отойти от оргазма, как бармен грубо оттолкнул мужчину от себя и ускользнул в ванную. Честно говоря, Кинн был в полном недоумении от произошедшего. Они снова перешли запретную черту, нарушив все правила. Глава первой семьи снова потерял контроль и позволил своим внутренним демонам взять верх. Через полчаса Порш, вновь превратившийся в свою обычную форму телохранителя, вылез из ванной и направился к двери. Кинн же, натянув первый попавшийся халат, последовал за ним. — Не иди за мной, Кинн, — грубо шикнул на него бармен. Это было мгновение, когда мужчины подошли к лифту. Когда двери открылись, Китисават с тревогой в горле сделал шаг внутрь и взглянул на Кинна, который оказался в шоке. Нажав кнопку первого этажа, Порш почувствовал, как его сердце колотится так сильно, что он слышал его в ушах. Все тело болело, и Китисават ощущал беспомощность. — Порш… — прошептал Кинн, застыв словно статуя на месте. — Кинн… И двери закрылись. Разделяя жизнь обоих на «до» и «после».