Судьба спектакля

Лучи прожекторов представляют одиночный силуэт. Сегодня по праву его день, его — очередная — минута славы. Все взгляды на него, смотрите же, следите, контролируйте! Ловкости рук чужих не позвольте обмануть себя. Стоит раз сфальшивить, ложь манёвров придирчивая публика легко раскусит. Но страха нет. За столько раз шаг каждый выверен, импровизация отточена до мастерства. Он своей роли следует и принимает вызов. Чеширом лыбится, смеётся заливисто. Разжигается маревом — иллюзией, слоями толстыми окутывающей взор. Туманом густым обступает, в коем голос зовущий звучит со всех сторон и ниоткуда разом. Ему невозможное возможно: и луна будет перекатываться в ладонях, и голуби стаей вольной из пустоты небытия взлетят, и вода по горлу разольётся игристым алкоголем, коль актёр того захочет. А где-то на подмостках притаился тенью второй силуэт. Появление её чётко по сценарным строкам. Смена режимов, следование программе шоу: включение, отыгрыш, смертельный номер, слежка, выключение. На бис — всё ради публики, всё как заведено. Так ликуйте же, наваждению отдайтесь без остатка! ... Главный зритель просто молча наблюдает. Оседает тяжело. Смолистою тучей клубится где-то на горизонте. Не хуже фокусника поглощает — затмевает — солнце с небесного свода. Под театральным куполом заставляет чувствовать себя реквизитной птицей в клетке. И голуби, те самые, сложат крылья, ухнут вниз, моросью удушённые. Фужер вина не достанется никому — с лёгкой руки багряной кровью выльется и окропит реки. Кострище пылающих сердец легко затушит ливень. Потопит — похоронит — пепелище под собой. Кто предрешит финал сей пьесы?