Я знаю что ты сделала прошлым летом

Инид

***

Инид доживает до двадцать третьей секунды четвертого часа, во второй день недели своих каникул, когда она решает сбежать из своего дома в Сан-Франциско. Вселенная действительно должна вознаградить игривого трехцветного оборотня за то, что он выживал в этом ужасном доме так долго. Что между постоянными упреками Эстер Синклер в адрес ее внешности, жестоким обращением со стороны ее старших братьев, состоящим из ударов корпусом и захватами головы, чтобы установить альфа-доминирование, и, наконец, попыткой уволить ее отца, чтобы защитить ее от всего этого, стоит ли удивляться, что она теперь оказалась на пороге полуразрушенного особняка эпохи Возрождения. - Идет дождь. Инид вскрикивает, и ее нижняя губа выпячивается вместе с влажными волосами, изображая подростка в идеальном образе опечаленного лабрадора. А кто не любит милых лабрадоров, вплоть до того, что один из них оказался у вашей двери в поисках убежища от непогоды, которую вы наверняка впустили бы в свой дом? Острые скулы слегка набухают, а черные радужки приковывают девушку-оборотня перед ней с выражением отработанного безразличия. - Хорошее наблюдение, Синклер. - Уэнсдей отмечает тем невозмутимым тоном, который всегда находит способ свести Инид с ума, - Что выдало это: жидкие осадки, падающие из темнеющих облаков? - Замолчи.- Инид морщит крошечный носик, крепче сжимая в руках большую сумку. - Ты меня не впустишь? Я могу заболеть... Уэнсдей приподняла бровь, и ей по привычке хотелось осуждающе скрестить руки на груди, но это казалось банальным и неоригинальным. Поэтому вместо этого она соглашается нахмуриться. - Я предполагал, что люди-оборотни невосприимчивы к обычным людским болезням… Голубые глаза сузились, и Инид стиснула зубы. -Уэнсдей… — предупреждает она. Уэнсдей смотрит на свою лучшую подругу, как на полную идиотку. Тем не менее, с оттенком впечатляющего выражения: -Тебе удалось выжить в обороне моего дома, среди которой был ров с крокодилами-людоедами… Лицо Инид горит красным, от воспоминаний. - Да, это было действительно весело, — саркастически тянет она, все время думая о том, насколько безумной на самом деле была семья Аддамс. -Я думала, ты привыкла к туману и моросящему дождю... - Уэнсдей напоминает девушке иронию судьбы: она была здесь, у себя дома, когда Инид предложила ей навестить ее на этих каникулах. — Хорошо, ну… Всё пошло не совсем так, как мне хотелось и изначально планировалось… — Голос Инид становится хриплым и высоким. - Почему ты здесь? - Уэнсдей резко прерывает, - Если ты ищешь убежища, почему ты не у своего парня… Рука вылетает со сверхъестественной скоростью и зажимает рот экстрасенса, прежде чем она успевает продолжить. Уэнсдей просто поднимает почерневшую бровь в сторону Инид вместо того, чтобы протестовать, не обращая внимания на кляп. - Отпусти меня, Инид! - приказывает она, но это звучит приглушенно и неузнаваемо, а голубые глаза вызывающе смотрят в ответ. Всё порядке, всё хорошо. Инид хочет сыграть в эту игру. Уэнсдей более чем способна играть в самые жестокие, зловещие и подлые игры. - Фу! Однако очень жаль, что Уэнсдей приходиться опуститься так низко, но… не важно. Громкий визг раздался на темном пороге особняка, когда Инид отпрыгивает назад и с отвращением смотрит на свою ладонь, а затем переводит взгляд на свою подругу. Уэнсдей Аддамс просто лизнула ей руку! -Ты серьезно, Уэнсдей?! Закатив глаза, Среда объявила, не впечатленная: - Учитывая, что ты обменивалась слюной с Аяксом когда целовалась, и понятия не имеешь, где живет собственный парень, ты не должен возражать. Инид тут же замолкает, услышав язвительный взгляд, которым кидает на нее Уэнсдей, и все слова быстро возвращаются ей в горло. Ну это чертовски больно. По какой-то причине этот смысл щиплет кожу под слоями бледной кожи Инид. Её лучшая подруга подумала, что она какая-то шлюха или что-то в этом роде? Что она была нечистой? Не поэтому ли гот не хотел впускать ее в шикарный особняк ее семьи? О, этот знойный бархатный голос заставляет ее внутреннее волчье ухо прижиматься и вилять хвостом. Как будто естественный запах ее лучшей подруги еще не сводил Инид с ума, следы еще лучшего аромата начали дуть, заставляя ее губы двигаться, сначала неуверенно, на шее Уэнсдей, а невысокая девушка наклонила голову в сторону. предложить Энид больше доступа. Это казалось идеальным. Как будто двое одноклассников и соседей по общежитию были защищены вместе в их маленькой бесконечности.... ...И тогда это заканчивается. - Выключено. Сейчас. — требует Уэнсдей, отклоняясь в сторону, несмотря на то, что сразу же потерял ощущение ее присутствия. Она должна сопротивляться желанию сдаться, вернуться к Инид и еще раз обнять ее. Как только короткая волна подростковых гормонов и странных эмоций проходит, между Уэнсдей и Инид остается только тишина. Это неловко . Как будто чертовски неловко. Теперь что-то изменилось в их отношениях: как будто все перевернулось с ног на голову. Обе девушки чувствовали эти изменения почти сразу после того, когда в первый раз обнялись после битвы с Крэкстоуном, но что именно объяснить не могли. Они никогда раньше не были эмоциональны друг с другом, и, честно говоря, учитывая замкнутый и настороженный характер Уэнсдей, Инид не уверена, были ли они когда-либо предназначены для этого. Но есть еще проблема: Инид Синклер некуда идти, ее семья властна, осуждает и буквально дерется, как стая диких собак. А ее голубые глаза такие огромные и умоляющие, что, несмотря на ее поддразнивания, Уэнсдей никогда не оставит свою лучшую подругу один на один с тьмой бури. — Хочешь войти, Инид? — наконец спрашивает Среда. Инид не может скрыть удивления в своем голосе. -Действительно? Нетерпеливое рычание — единственный ответ Уэнсдей. Инид должна считать, что ей очень повезло с таким предложением. Это была идеальная тоскливая ночь, чтобы заняться написанием романа. Ее семья была в гостях у больной матери Мортиши, Хестер Фрумп, и наконец-то она получила особняк в свое распоряжение, не раздражая младших братьев и похотливых родителей, которые не могли удержать свои гиеновые лапы подальше друг от друга. - Ты застали меня в благодатном настроении, - Среда отступает и держит дверь приоткрытой, молчаливое приглашение.