о домиках и самоедах.

      — Ну Вань! — требовательно кричит Андрей со двора, пытаясь удержаться на ногах, когда пушистое и слюнявое облако с разбегу прыгает и ставит лапы на живот, и треплет пса за шею — Знаю, дружище, знаю, сейчас пойдем.       — Че ты завелся, не ори, — Ваня показывается на крыльце с чашкой кофе и мрачно поднимает бровь, всем своим видом показывая, что без кофе он из дома не выйдет.       — Ты издеваешься? — Андрей так карикатурно гнет брови в ломанные линии, что по ним можно геометрию изучать; в возмущении руками разводит, а после показательно обе направляет на пса, который торопит хозяина и пытается вырыть в его животе нору. Абориген единственный не понимает, чего они ждут, и оповещает об этом звонким лаем: Андрей жестом просит тишины, потому что время действительно раннее, и соседи такому будильнику не обрадуются. Ваня флегматично жмет плечами и молча скрывается в доме. На самом деле только для того, чтобы оставить чашку на ближайшей поверхности и взять ключи: он уже минут десять, как готов, просто хотел спокойно выпить свой отвратительно ранний утренний кофе.       — Каждый раз одно и то же, тебя одного ждем, — Замай ворчит без адреса и скорее приличия ради, пока пристегивает поводок к ошейнику, а Рудбой закрывает дом.       — А нахуя мы так рано ходим? — резонно интересуется Ваня, поправляя очки.       У Андрея есть ответ: потому что Ваня выглядит просто очаровательно в квадратных очках, которые обычно не носит вне дома, в кепке козырьком назад, которая забавно приминает челку на лбу, потому что нет времени уложить жесткие обесцвеченные бесконечное количество раз волосы, и в блядушном рваном свитере с шортами. Свитер у Андрея вызывает больше всего вопросов, но Ване идет: и бежевый хорошо сочетается с цветом волос, и татуировки красиво выглядывают из дырок побольше и поменьше.       Сказал он, конечно же, не это.       — Потому что нам гулять пару часов, а собаке жарко, ты понимаешь? У него шерсти больше, чем у меня, а мне и то жарко к полудню, — они выходят со двора на асфальтированную тропинку, когда Ваня тем же жестом просит Андрея, разоравшегося на всю улицу в восемь утра, понизить громкость, за что получает ладонью по козырьку кепки и тихо смеется.       — Ну так не ходи в черном, — хмурится Рудбой, как будто это очевидная глупость. Еще потому, что теперь придется заново искать положение, в котором кепка не давит на дужки очков.       — Вань! — Андрей смотрит строго, потому что нехуй ему с утра настроение портить, — Угомонись.       Ваня угомонился. Вытянул из кармана сигареты, подкурил, киношно пропуская первую затяжку, чтобы раскуриться, из-за чего дым плотными узорами поднялся. Безветренно сегодня. Рука нырнула в карман, чтобы положить сигареты с зажигалкой обратно, а после нашарила чужую ладонь и схватила, переплетая пальцы. Вот так просто и безапелляционно.       — Ты торчишь мне кофе. Я свой не допил, — как бы невзначай бросает Рудбой примерно через половину сигареты и заискивающе жмет плечами, смотря на Андрея, будто тот в жизни бы не догадался, что же произошло с его утренней дозой кофеина. Андрей на этот цирк только тяжело вздыхает: угораздило же выйти замуж за клоуна. А Ваня победно улыбается.       Через пару кварталов пестрыми рядами стоят чудные и аккуратные многоквартирные домики с кафешками и магазинами на первых этажах. Они заворачивают за угол к своему любимому месту, и только Андрей тянется за деньгами — ну торчит же, значит, платит, — как Ваня отрицательно качает головой и протягивает руку в сторону поводка.       — Я еще не готов разговаривать с людьми.       Замай ошалело открывает рот, из которого почти вырывается что-то вроде «ты охуел?», но сонный Евстигнеев корчит какую-то совершенно умилительную и страдальческую мину, что «ты охуел?» меняется на «как обычно?».       — Как обычно, — довольно мурчит Рудбой, забирая собаку.       — Ты есть будешь? — Андрей уже тянет за дверь кофейни, оборачиваясь.       — Буду, — Ваня голодно облизывается, потому что с открытой дверью на улицу повалил характерный запах, который без ветра не норовил унестись на другую сторону улицы и плавно распространялся перед кофейней.       Замай кивает и скрывается за дверью, перекрывая доступ к умопомрачительному аромату свежего и теплого теста. Ваня разочаровано вздыхает и поворачивается к Аборигену, присаживаясь на корточки и зарываясь обеими ладонями в длинную белоснежную шерсть на шее. Сегодня они пропустили утренние почесушки. Как и утренний кофе.       — Да, Снежок, не любит нас папка, поднимает с первыми петухами, — на "петухах" Ваня красноречиво кивает в сторону кофейни, и пес, как по команде, поворачивает голову к прозрачной витрине, высунув ярко-розовый язык, — Ничего, вот уедет Андрей через недельку к своему Славе, мы с тобой будем до обеда спать да на лужайки срать. Слава-то его явно нахуй пошлет в восемь утра на студию ехать, а мы чего не можем, а? — он вопросительно кивает псу, который начинает тихо поскуливать, поворачиваясь то к одному хозяину, то к стеклу, в котором мелькал другой, — Потому что любим папку больше, чем Слава, вот и не можем, — резюмирует Ваня, зевая и приглаживая шерсть, которую сам же и растрепал.       Андрей выходит минут через семь, и Снежок чуть не сносит сидящего на корточках Евстигнеева.       — О тебе говорили, — Ваня задирает голову, мягко улыбаясь и щуря один глаз на солнце, пробивающееся через кроны деревьев, и машинально пса почесывает за ухом.       — Абориген, не слушай его, — Андрей грозится пальцем и наклоняется, чтобы забрать протянутый поводок, — Он все пиздит. На, не гунди только, бога ради, — обращается уже к Ване, указывая на картонный держатель с двумя стаканчиками. Ванин – подписанный названием сиропа для удобства, а между пальцев болтается крафтовый пакет со свежей выпечкой, который Рудбой тоже присваивает себе и сразу сует в него нос. Пакет заворачивается обратно и прижимается к груди, когда Снежок, по примеру хозяина, лезет черным бархатным носом внутрь и смешно раздувает ноздри – это еще нужно постараться донести до парка. Замай заливается смехом, чуть не плюясь своим капучино, потому что его мальчики начинают клацать друг на друга зубами: Ваня – охраняя свой завтрак, Абориген – радуясь новой игре и безобидно виляя хвостом.       Еще через двадцать минут они доходят до собачьего парка, где Рудбой отпускает Андрея с псом в свободное плаванье, выцыганив себе поцелуй перед тем, как плюхнуться на ближайшую к лужайке лавку. Это его личное пространство на ближайшие часа два: сначала он лениво жует свою булку, оставляя вторую Андрею на потом, и просто наблюдает, как тот здоровается с другими собачниками, а Снежок, спущенный с поводка, дуреет от мягкой травы под лапами и кучи собак. Ваня активного участия в песьих тусовках не принимал; у него была своя компания, а необходимости в коммуникации с новыми людьми – не было, и он просто радовался за Андрея, который удовлетворял свою потребность в общении и в толпе знакомых или новеньких посетителей парка чувствовал себя, как рыба в воде. Иногда до Евстигнеева долетали мячики и фрисби, которые надо было запульнуть обратно в сторону Андрея, иногда прибегал сам Абориген – будто проверял, все ли в порядке – и Ваня щедро поил его, подставляя ладонь под заранее купленную бутылку воды. В остальное время – просто проверял рабочую почту, чатился с друзьями и листал новости. Даже музыку не слушал и принципиально не брал с собой наушники: наслаждался шумом города, шелестом листвы, звонким собачьим лаем разной тональности и выделяющимся на фоне остальных громким голосом мужа. Своей жизнью наслаждался, собой, счастливым Андреем и их маленькой семьей.

***

      Ванины две недели пролетают мучительно долго. Это у Замая сжатые сроки с плотным графиком на запись всех своих партов, хотя бы черновое сведение, чтобы понять, нужно ли что-то перезаписать, и встречи с друзьями, а вот Рудбой уже не помнит, когда слышал его голос не на демке. Обрабатывает съемки полночи, ходит на поздние завтраки с друзьями и грустно пьет винишко по вечерам в их спальне, начесывая собаку: с самой Германии они еще не расставались больше, чем на неделю. Не обижается, потому что Андрей себе поставил невозможную задачу, о чем Ваня сказал ему сразу и вполне уверил, что месяц они без него протянут, но Замай наотрез отказался и даже не стал это обсуждать. Евстигнеев больше всего на свете любит фразу «я же говорил», но за просранный альбом даже ему будет грустно.       Андрей после студии валится с ног, когда у Вани уже утро, быстро отписывается, что все в порядке, кидает какой-нибудь материал и засыпает, не прочитав ответ. Ваня, конечно же, не обижается, но скучает жутко.       Он, как и обещал псу, спит до обеда, обнимая плюшевую тушку, когда Снежок под утро запрыгивает на кровать, зато подолгу гуляет с ним вечером, пытаясь застать рассветные часы на другом материке и утащить сонного Андрея на видеозвонок, пока тот собирается или едет на студию. Ваня присаживается на корточки, подзывая собаку, тычет пальцем в экран с умилительным «смотри, кто там?», а Снежок смешно вертит головой, когда слышит из динамиков знакомый голос и свое имя. У Андрея подскакивает заряд бодрости, и он делает пару смазанных скринов с Ванькой на кортах и песьим носом на память.       

Вы Смотри, какую красоту словил из окна. [Вложение]

Андрей❤️ Уже скучаю по белому заборчику и лужайке Хотя Родина Мать греет душу

Вы Только по заборчику и лужайке? Я все понял!

Андрей❤️ А что, есть что-то еще? Ну-ка сфоткай

Вы Вот он тебе этого не простит! [Вложение]

Андрей❤️ Хорошо, что ты у меня отходчивый) По вам двоим скучаю особенно сильно

Вы Мы посоветуемся и подумаем, прощать ли тебе такое предательство!

      ***

Вы Ты глянь, че творит, пидор! [Вложение] Вот оно – твое хваленое воспитание.

Андрей❤️ Эй! Он добывает себе пропитание Самостоятельно!

Вы Я его кормил!

Андрей❤️ Мог бы поучиться у него и делать заказы в кафе сам

Вы 🖕🏻

      ***

Вы Аня в гости приезжала)) [Вложение] Ни один Абориген не пострадал, он доволен

Андрей❤️ Прежде чем фоткать свою морду, додумайся смыть помаду! Изменщики Слава меня без помады расцеловал, даже не скинуть ответку

Вы Слава пусть держит себя в руках, он и так тебя увел на две недели.

***

Вы Сходили мы в наш парк. Без тебя – больше ни ногой. Хули они там все такие общительные?? [Вложение] Сказал, что ты вернешься на следующих выходных. Но погода супер.

Андрей❤️ Бедный Ваня, тебе убили в хлам весь твой заряд энергии пожеланиями доброго дня?) Хотя бы не лишаешь Аборигена социальных контактов

Вы Я только ради него на это и пошел.

      ***

      

Вы Соскучился по оладушкам, позвал пацанов на бранч. 7 из 10, твои все равно пизже. [Вложение]

Андрей❤️ Потому что нехуй жрать оладушки на бранч Есть православный завтрак 3/10 составляет любовь, можешь сам приготовить, пока думаешь обо мне)

Вы Во время православного завтрака мы с псом дрыхли, ни о чем не жалеем. Я лучше просто подожду тебя)

      ***

Вы 12:57, я встал, пес – нет. Похуй ему на твой режим, он сова. [Вложение]

Андрей❤️ Ты сбил не только себе, но и ему режим, Вань Тебе не стыдно?

Вы Нет, он просто сова! Нахуй мир жаворонков.

Андрей❤️ Нахуй только тебя, Вань)

Вы Домой приедешь – поговорим)

      ***

Вы Погнали заполнять холодос к твоему приезду! [Вложение]

Андрей❤️ Залезь в тележку сам – и самое главное уже будет готово Ты готовить, что ли, собрался?

Вы Неа. Я куплю продукты, а ты приготовишь!

Андрей❤️ Пиздец ты жук Я уставший буду, с самолета

Вы Я же не прошу сразу, как приедешь – пиццу закажем, потом решим уже. Андрюх, у нас пиздатый дом, я не хочу устраивать пожар, шаришь?

Андрей❤️ Не приближайся к плите, и все будет в ажуре

      ***

Вы Я уже в рот ебал считать, сколько там в великой державе часов и когда ты уснешь или проснешься, но я тебя заберу из аэропорта. Ждем дома, у нас с дуриком доброе утро) [Вложение]

Андрей❤️ Сам не засни по дороге, только тебя по больницам ловить не хватало, совушка) И захвати поесть чего-нибудь, как поедешь

Вы Окей У меня все под контролем!

      Евстигнеев спускается на первый этаж, шарясь по карманам в поисках ключей от машины, и, удостоверившись, что те на месте, наклоняется, чтобы залезть в кроссовки. Снежок, как только лицо оказывается в зоне досягаемости, сразу лезет под руки и тычется мокрым носом в щеку.       — Да папку еду встречать, да, дай обуться, — Ваня шутливо отпихивает пса, хотя необходимости уже нет: тот заинтересовано склоняет голову, услышав знакомое слово, — Ну что? — спрашивает Ваня и треплет за ухом, — Привезу через пару часов, не ной.       Абориген, в прочем, до этого и не ныл. Но когда Ваня выходит из дома и начинает закрывать дверь, то заливается истошным воем и скребет дверной косяк.       - Эй! Ну что такое? – Ваня открывает дверь и через порог смотрит, как пес замолкает и послушно садится. Он недолго думает и указывает на машину, которую оставил прямо напротив крыльца после вчерашней поездки в магазин, — Ты со мной хочешь?       Пес воспринимает это как приглашение: с довольным лаем бежит к машине, слегка пихая боком Ваню, который встал на проходе. Ему ничего не остается, кроме как закрыть дверь и пойти следом.       — Ты знаешь, что Андрей за это получит пизды? — Евстигнеев внимательно смотрит на Снежка, пытаясь найти хоть каплю осознанности в глазах, и открывает заднюю дверцу, — Ты в него такой невоспитанный? — он цепляет пса на специальный поводок для машины, уворачиваясь от длинного языка, и садится за руль.       Ваня сворачивает к авто-кафе: взять кофе себе, чтобы не уснуть на обратной дороге, и перекусить Андрею после долгого перелета. Глаза девушки в окошке загораются, когда она замечает Снежка на заднем сидении, и Ваня молча опускает окно с его стороны. Наглая морда сразу вылезает в окно и тянется к девушке, которая вытаскивает руку, чтобы погладить. Пока заказ готовится, Рудбой достает телефон и отправляет Андрею фотку.

Вы Не под контролем. Он не пустил меня одного, я честно пытался. [Вложение] Напиши, как самолет сядет.

      На стоянке аэропорта Ваня перебирается на заднее: открывает дверь, высовывая ноги, курит и допивает кофе, периодически затирая что-то Аборигену, пока не приходит смска от Замая. Снежок перестегивается на обычный поводок, и они заходят в здание аэропорта, проходят рамки и пункт досмотра, не с первого раза находят терминал и зону прилета, несколько раз останавливаются возле восторженных детей. Ваня извиняется, потому что расстроил ребенка, которому не дали погладить «облачко», но упорно тянет пса за собой. Он Аборигена очень любит, честное слово, как к сыну относится, а вот внимание — не любит, особенно, когда рядом нет Андрея, который может взять на себя удар.       Замай пишет, что забрал багаж: значит, остался только длинный коридор, несколько поворотов, только людей много, это тормозит процесс; Ваня в своей радостной эйфории от ожидания забывается и выныривает в реальность, только когда Снежок вырывает ему плечо: и отпускает, потому что держать все равно бесполезно. Абориген бежит к Андрею, от радости приседая на лапах и подметая пол, скулит и норовит снести Замая с ног. Евстигнеев улыбается — ну до чего же хорошо — и подходит, помогая успокоить пса.       — Привет, — Ваня мажет губами по щеке и сгребает Андрея в объятия, пытаясь вжаться в него настолько, насколько это вообще возможно. Чужая ладонь зарывается в волосы и знакомо чешет затылок, и Ваня довольно мурчит, пока Снежок наворачивает круги и запутывает их в поводке.       Они еле доходят до машины, потому что псу — радостно, счастливо и неймется. Евстигнеев с боем забирает чемодан, уставший Андрей увлеченно рассказывает про полет, мерзкую тетку в Пулково, как пацаны его провожали, и что даже презент какой-то Ване передали, а Ваня садится за руль и тянет к себе Андрея, впечатываясь в его губы. Он скучал, просто невозможно скучал, и знает, что нихуя Замай не даст ему держать себя за руку всю долгую дорогу домой, потому что «обе руки должны быть на руле». Они бы и дальше просто голодно целовались, забив на людей, капающий трафик стоянки, давно уже остывшую булку для Андрея и полтора часа дороги до дома, если бы Снежок на заднем не встревожился притихшими хозяевами и не полез проверять. Ваня, кажется, случайно облизнул собачий нос, и по машине покатился громкий хохот вперемешку с отборным матом.