Через жизнь

Когда Чхонмён был маленьким, он часто слышал от сахёна или своих саго об очень романтизированной в легендах вещи как вторая половинка, предназначенная судьбой. Есть много различных теорий об этом, потому что было трудно понять созданы вы друг для друга на Небесах или нет, но все сходились в одном — этот человек должен иметь схожую с тобой судьбу. До некоторого времени Чхонмён считал это байкой, но когда его сахён объявил о том, что нашёл вторую половинку — по-случайности — благодаря красной нити, которую подарила одна семья в качестве дани Горе Хуа, он подумал, что было бы неплохо, просто ради интереса взглянуть какой была бы его вторая половинка… Точно ли их судьба была схожей? Точно ли она поймёт всё, о чём думает Чхонмён? Точно ли он сможет ей рассказать о том, чего не знает даже его сахён, похороненное глубоко в пещерах для наказаний. И он думал, что этот человек Тан Бо, ведь в мире было всего два Святых. — Вторая половинка? А, да… Я находил её однажды, это была девушка из борделя, — он усмехнулся с угрозой, закуривая. — Но её продали какому-то ублюдку и она умерла. А зачем тебе? Но Чхонмён ошибся. Тогда он взял у Чхонмуна ту красную нить, повязав на свой мизинец. Он продолжал говорить себе о том, что просто хочет увидеть, какой же она была, что же чувствовал его сахён, когда нашёл её, но в его глазах горел яркий блеск, когда он вышел из Хуаиня, ведомый полосой красного света куда-то очень далеко. Он дошёл до Сианя, вновь сталкиваясь с учениками Южного Края, посетил Сычуань, где обменялся парочкой слов с Тан Бо и ушёл, посетил Дворец Зверей Нанман, выпив хорошего вина с их ясугунджу и отправился ещё дальше, преодолевая снега Северного Моря и достигая Ледяного Клана, надеясь хоть там найти её. Но он покинул Северное Море ни с чем, вновь идя за красной нитью без былого энтузиазма, но продолжая верить, что на конце его ждёт тот, кого он ищет. Так он вновь достиг Хуаиня, один из постоялых дворов. Он сидел там один с уставленным столом кувшинами, смотря на то, как эта чёртова красная нить, будто насмехаясь над ним, закончилась в воздухе. Розовые глаза смотрели на этот болтающийся кончик, который ни к кому не был привязан, никто не ждал его на том конце, и Чхонмён повторил ту ухмылку Тан Бо пару месяцев назад: Даже второй половинке он был не нужен.

***

Во времена Пэкчхона легенда о второй половинке перестала быть таковой. Было вполне естественно найти свою судьбу, особенно, если ты культиватор и жизнь твоя длинна. Даже была одна известная семья, которая после войны с демонический культом сто лет назад прославилась своими красными нитями, указывающими путь ко второй половинке или работают как простое напоминание о том, что вы связаны. Когда он стал надеждой умирающей секты, Пэкчхон был уверен, что его вторая половинка — Ю Исоль. Она имеет схожий с ним путь фехтовальщика, остальные уже нарекли их парой, которая спасёт Гору Хуа. Но он ошибся. — Чхонмён-а. Это было просто мимолётной случайностью и стечением обстоятельств, Пэкчхон поймал своего саджэ, когда того толкнул ученик. Его рука придерживала чужую талию, а лоб прижимался к другому, их взгляды пересеклись. Это было трудно описать… Словно смотришь в глаза напротив и видишь там отражение себя. Весь длинный путь, схожие испытания, но совсем другой выбор. Легенда гласит о том, что два предназначенных Небом друг другу человека имеют схожую судьбу, ведь только они в силах понять друг друга… Но также, в одних и тех же ситуациях, они делают противоположных выбор, дополняя друг друга. Если бы кто-то всё же попросил описать это, то, оглядываясь назад, Пэкчхон видел длинный и тернистый путь, через который их вёл Чхонмён. На нём было много оступов, много ответвлений, которые имели обрывы на своём конце, будто показывая чужие ошибки. Чхонмён вёл их упрямо по одной длинной дороге, выстроенной трупами из павших воинов Горы Хуа. Если дорога была слишком узкой или усеянной шипами, он брал детей на руки и переносил, пока с его ног стекала кровь. Пэкчхону не нравился такой путь, ему не нравилось то, что он в тот день увидел в глазах Чхонмёна. Именно поэтому он сделал то, что сделал. Пальцами он стёр кровь с чужого бледного лица, выдыхая со слабой улыбкой: жив. Чхонмён, его саджэ, что всегда мчался вперёд, сейчас казался слишком маленьким и хрупким в его руках, едва дыша — но его сердце всё ещё билось. Пэкчхон чувствовал, как его клонило в сон, его даньтянь безжалостно рыдал и скрипел, рассыпаясь. Но это было неважно. Ничего не было важно, кроме того, что он жив. «Чхонмён-а, я смог стать для тебя достойным старшим?» Ему не нравился путь, который выбрал Чхонмён, путь, на котором жертвой был только он, на котором сражался только он, на котором остальные и Пэкчхон были постоянно опекаемыми детьми. Поэтому… Смотри, Чхонмён-а. Тебе не нужно вечно идти одному по этому пути. Возможно это было просто галлюцинацией, но Пэкчхон видел красную нить, идущую от его мизинца.